Душа, объятая тьмой

Я пришла в себя от холода: было неприятно, но в целом терпимо. Я лежала ничком, в мягком пушистом снегу. Снег? В конце весны? Хотя, я же сейчас не в Светлом мире… Но и здесь до сих пор было относительно тепло… Поднявшись на колени, я обнаружила, что поляна, на которой я лежала, и высокие голубоватые ели, повсюду окружавшие меня, были покрыты толстым белым покрывалом. Неудивительно, что мне стало холодно, тем более, что моя броня куда-то исчезла. Тут всё было по справедливости: легко получила — легко потеряла. И снова здравствуй, моё старое фиолетовое платье и злополучные чулочки! Облаков на небе не было, но откуда-то падали всё новые белые хлопья. Одна из снежинок приземлилась ко мне на руку и тут же растаяла, превратившись в маленькую капельку. Значит, это был настоящий снег, а не пепел, или ещё что-нибудь. Да к тому же, только настоящий снег мог бы так красиво блестеть на свету… На свету чего? Я с удивлением посмотрела в небо. Между верхушками деревьев ярко горела незнакомая мне звезда. Так странно, в Тёмном мире никаких светил в небе не было. Ни на солнце, ни на луну она тоже не была похожа… Что же это? Где я вообще?! Мною на секунду овладел отвратительный животный страх. Что-то мне подсказывало, что прямо за теми елями, слева, справа и сзади, мир обрывался и дальше не было решительно ничего, кроме ничем не заполненной гнетущей пустоты! Была только тоненькая дорожка, ведущая вперёд. Я оказалась заперта на крошечном участке материи, сбежать с которого было невозможно. Но моя паника продлилась недолго. Взяв себя в руки, я задумалась над своим положением и быстро пришла к утешительному выводу: если Тёмный ангел отправил меня сюда, значит, я ещё нужна ему, а, следовательно, не останусь здесь в одиночестве на всю оставшуюся жизнь. По крайней мере, это место не похоже на измерение-тюрьму для непослушных девочек. С этими мыслями я встала, отряхнулась от снега и направилась вперёд, ещё не зная, куда. Еловые лапы словно сами раздвигались передо мной, освобождая путь, ведущий по едва заметной тропинке. Загадочная звезда продолжала неотступно следовать за мной. Вокруг было так тихо и спокойно, что я перестала думать о плохом и просто наслаждалась красотой окружающего леса, вдыхая свежий морозный воздух. Я совершенно потеряла счёт времени и не могла сказать, прошёл ли час или всего минута моей прогулки, но вдруг деревья расступились, и моему взору открылся огромный величественный храм. Его архитектурный стиль немного напоминал готический, но здание не казалось таким мрачным и угрюмым, как большинство наших соборов. Здание было сложено из больших белых, хорошо отёсаных кирпичей, его стены были украшены великолепной резьбой по камню. Весь фасад блестел витражами, составленными из тысяч кусочков разноцветных стёкол, и, несомненно что-то изображавшими, но мне было совсем не до этого. На широких ступенях, у самого входа, сидели два ангела. Один, хорошо знакомый мне, лет четырнадцати, был небольшого роста, в тёмно-зелёном плаще и остроконечной шляпе, с розовым шарфиком на шее, в больших очках с круглыми стёклами. Второй, мой ровестник, высокий и величественный, был одет в длинную чёрную мантию с белыми рукавами, с серебряным медальоном на шее. Между ними не было почти ничего общего, разве что сердца на груди, да большие розовые озерца, смотревшие на меня с некоторым беспокойством. Да, Тёмный ангел вернул себе прежний ласковый взгляд, но меня было уже не обмануть: на своём опыте я убедилась, что даже глаза могут лгать. — Никогда бы не подумала, что вы можете быть вот так, рядом друг с другом. — Почему же? Они ответили мне почти одновременно. У младшего ангела был тоненький детский голосок, старший звучал более мужественно, но всё ещё звонко и мелодично. — Может быть, потому, что у вас одна душа на двоих? Разве вы не должны слиться воедино, или что-то вроде того? Я ожидала ответа, но Ральзей, тот, что выше и темнее, смог объяснить мне очень многое, не произнеся ни слова. Он просто приложил руки к груди и вынул оттуда свою душу, как это однажды сделал Крис. Тьма на время отступила от неё, и я ясно увидела, что на яркой белой поверхности не было ни единой трещинки или скола. — Нет… Этого не может быть… Где… где след осколка? — Моя душа всегда была единым целым, Сьюзи. — А как же он?! Я с трудом перевела взгляд на Облачко и увидела, что он, точно так же, как и я, пребывал в ужасе и недоумении. — Я пытался избежать недоразумений ещё на тренировке, хотел защитить тебя от новых жестоких правил этого мира, но, к сожалению, всё вышло из-под моего контроля. Манекен, сделанный мной для показательной казни… Ты так ждала нашей встречи, так верила в мою непогрешимость, что смогла оживить его своей неподдельной любовью и добротой, наполнить его разум воспоминаниями обо мне, и, пока ты верила в него, он жил. Твой друг существовал благодаря вселённому в него осколку души, принадлежащему тебе. — Это неправда! Могла ли я?.. — Да, могла. Ты даже не представляешь себе, насколько ты могущественна. Жаль, что вся твоя мощь была направлена не туда, где могла бы стать полезной. — Но он сам говорил мне!.. — Будучи созданным тобой, он знал то, что знала ты. Точнее, он верил в то, во что верила ты. Всё, что он тебе говорил, было только проекцией твоих собственных мыслей. Да, он мог знать новые правила Тёмного мира от меня, но никогда бы не рассказал тебе всей правды. Вот так. Я понимаю, тебе сложно смириться с тем, что старого Ральзея больше нет, но это правда, с которой не поспоришь. Я чувствовала себя опустошённой. Казалось, вся моя жизнь, державшаяся только на одной надежде и мечте, рушилась вниз, не в силах выдержать чудовищный обман. Хуже всего было то, что я лгала самой себе, и даже не догадывалась об этом. Я просто боялась потерять единственную цель моего существования и не руководствовалась ни логикой, ни чутьём, за что сейчас и поплатилась. Ко мне подбежал Облачко. Он обнимал меня, рыдал, просил прощения за всё, но я только машинально поглаживала его по спине и говорила, что он ни в чём не виноват. Мой тщедушный разум был настолько поражён, что я напрочь утратила способность понимать, что происходит вокруг. Когда же я немного пришла в себя, то обнаружила, что сжимаю в объятиях обыкновенный бездушный манекен. Я не стала плакать. Не стала пытаться сделать хоть что-нибудь. Я просто легла на снег, подле стоящего рядом механического тела, где так недавно ютился кусочек моей души, и закрыла глаза. Мне просто хотелось умереть. Хотелось покончить со всем этим. И лучше бы не существовало никаких загробных миров, и я бы навсегда пропала в небытие. После всего, что я сделала, только там мне и место. Пускай не я уничтожила народ Ральзея, но именно от меня он перенял путь насилия и убийства. А скольким ещё я испортила жизнь? Если бы не ТМ, то Ноэлль никогда бы не воссоединилась с Крисом, а Лансер не обрёл бы покой. Мои обещания выполнены Тёмным ангелом, и я уверена, что им будет гораздо лучше, чем со мной. Я была лишней в этой компании. Но вдруг всё кончилось, только не так, как я ожидала. Просто вся моя внутренняя пустота внезапно заполнилась чем-то неопределённым, но хорошим и добрым. Как будто между моей душой и остальным жестоким миром вырос непробиваемый барьер, не пропускавший отчаяние и страх. Открыв глаза, я тут же поняла, чем, или, точнее, кем был этот барьер. Я лежала на коленях у Тёмного ангела. Увидев, что я очнулась, он мягко улыбнулся и проговорил: — А я уже боялся, что у меня не получилось. Мне не хотелось вставать. Я знала, что чем бы ни была окутана чистая и светлая душа Ральзея, ожидать от него чего-то плохого не стоит. Из всех, кого я знала, он остался последним, кто по-настоящему неподдельно любит меня. — Где мы? — В моём маленьком измерении, подготовленном специально для нашей встречи. — Ты спасаешь меня? Но зачем? — Посчитаю это риторическим вопросом, Сьюзи. Ты почему-то так расстроилась, а я уверен, что манекен, утративший способность имитировать живое существо, не является поводом для такого горя. Собственно, он был абсолютно прав. Если так подумать, то с моим механическим другом в любом случае пришлось бы расстаться. Другое дело, что я рассчитывала сделать это более деликатно, но прошлого уже не воротишь. — Послушай, как мне тебя называть? Ты же король, значит, мне следует обращаться к тебе «ваше величество»? — Хм, только если ты захочешь этого. Однако, если тебя интересует моё мнение, то я бы предпочёл «Облачко», помнишь? — Брось, это же ребячество! — Отнюдь, мне нравится. — Ладно, пусть будет так. Я всё не решалась перейти к самому главному, но боялась нарушить идиллию, к которой я так неожиданно пришла. К счастью, Ральзей начал первым. — Я восхищён твоей душой, Сьюзи. Ты идёшь по своему пути, несмотря ни на что. Даже не смотря на меня. В ответ на мой вопросительный взгляд он только в очередной раз улыбнулся. — Да-да, и, прошу, не думай, что ты поступала неправильно. С моей стороны грамотным решением было бы не говорить на столь деликатную тему для нас обоих, но я не могу не выразить тебе своего восторга. На моей памяти ещё не было ни одной души, объединённой с Третьей материей, которая не захотела мстить своим врагам, а даже наоборот, желала бы помочь. — Подожди, то есть, я тоже заражена? — Как и все твои друзья. Только, пожалуйста, не говори «заражена». ТМ — не яд, не оружие, а только инструмент на пути к истине. И до сих пор я думал, что истина на всех одна… Вдруг Облачко подхватил меня за талию, поднял на ноги и подтянул к себе, сомкнув наши руки в замок. В его любви я не сомневалась, но мои мысли никак не хотели успокаиваться. Он имел в виду, что я уже заразилась? Тогда где я умудрилась подцепить её? Хотя, ещё в Дельтаруне меня основательно порезали, да и история с тем дурацким стволом, измазанным в какой-то странной субстанции… Да, если хоть немного об этом подумать, то всё становилось довольно логичным. — …Но ты пришла к другому выводу! Я хочу сказать, в этом нет ничего плохого… Но я тебя не понимаю. Когда ты взяла в руки пулемёт, оставленный мной специально для тебя, я чистосердечно подумал, что ты решила вернуться к своему прежнему пути. Я всегда считал, что если огнестрельное оружие принимает магическую форму, то оно не может служить пацифистическим целям. Но только не в твоих руках! Неожиданно Ральзей легко пошёл в сторону, закручивая меня в чудесном беззвучном вальсе. Поначалу каждый шаг я делала с величайшим напряжением, но постепенно мне становилось всё легче, и вскоре мои движения стали свободными и непринуждёнными. Посмотрев наверх, я сразу же поняла, что мы находились уже внутри того самого храма… Как же тут было красиво! Весь его безграничный пол был разделён на неглубокие прудики, до краёв заполненные чистейшей водой, над которыми были перекинуты крохотные мостики. На одном из них мы сейчас и танцевали. Свод, выложенный из мозаики пастельных тонов, подпирали тонкие изящные колонны, украшенные статуями неведомых мне крылатых существ. Сквозь огромные окна пробивалось не так уж много света, но зал был освещён тысячами свечей, расставленными по краям искусственных озёр. Похоже было, что тут проводился какой-то ритуал, вот только единственными живыми существами были мы двое. Не прерывая танец, Облачко продолжал: — Ты превратила смертоносную машину в материальный сосуд для заклинания успокоения. Удивительно! — И броня тоже была своеобразными чарами? — Несомненно, как и все твои новые боевые навыки. — То есть, я даже не смогла самостоятельно справляться со своими противниками? — Почему ты так думаешь? Разве твоё волшебство не принадлежит только тебе? — Но это как-то нечестно. Вместо того, чтобы годами тренироваться, я просто захотела и стала непобедимым бойцом! — В этом я не соглашусь с тобой, но не считаю себя в праве переубеждать тебя. Скажу только, что всем боевым приёмам можно научиться, а магия практически непостижима в обучении и индивидуальна для каждого, а переделать чужое заклятие на свой лад также трудно, как и свою душу. И, похоже, у тебя получилось. Некоторое время мы танцевали молча. В тишине слышались только наши частые лёгкие шаги. Мы порхали по узким дорожкам, по невысоким мостикам, но ни в одном озерце не дрогнула вода, ни один фитилёк не потух. — Послушай, Облачко… Услышав своё ласковое прозвище, он тут же просиял, и я окончательно решилась вытянуть из него решительно всё, пока он был в хорошем расположении духа. — Послушай, Облачко, извини меня. Я не послушалась, а ты хотел, как лучше. — Не беспокойся об этом. Я тоже повёл себя не лучшим образом. Но, должен заметить, что если бы ты остановилась и подчинилась мне, то в моём распоряжении оказалась бы вовсе не та Сьюзи, которую я так люблю. — Ты имеешь в виду того безумного палача, готового уничтожить весь Тёмный мир? — Не стоит так говорить о себе. — Стоит. Не знаю, почему ты считаешь её наилучшим вариантом. — Тебе объяснить? Изволь. Если бы Ральзей мог разозлиться на меня, то сейчас непременно бы разозлился. Даже в розовых глазах всего на одно мгновение промелькнула знакомая бездна. Он отпустил меня и отошёл в сторону. Резким жестом Облачко указал на высокий свод, где из сотен тысяч разноцветных осколков стёкол был выполнен витраж изумительной красоты, изображавший королевскую семью. Отец с серебряной короной на голове, статный и широкоплечий, с решительным малиновым взглядом, положил руку на талию сероглазой супруги изумительной красоты, бывшей немного ниже его ростом, а та, в свою очередь, придерживала за плечи сына, милого до невозможности благодаря своим розовым озерцам на пол-лица. Все трое были облачены в почти одинаковые чёрно-белые мантии, только у матери широкий белый пояс определял её тонкую талию. И у всех них на груди сияли серебряные медальоны в форме сердца. — Узнаёшь, не так ли? Моя семья… мой народ был уничтожен. Все до единого, кроме меня. Если бы тогда я не был убеждённым пацифистом, то с гордостью погиб бы вместе со своей семьёй. Я был так жалок, что меня не стали убивать и просто бросили в нашем забытом всеми городе. Думали, что я не способен прожить и нескольких месяцев, и в кое-чём они были правы. Мне составляло немало усилий добывать себе пропитание и при этом не попадаться никому на глаза, — я не мог дать отпор. Приходилось даже маскироваться под местных жителей — ты хорошо помнишь мой наряд. Ни одна душа не стала бы такое терпеть и решилась бы на месть. Скажи мне, Сьюзи, что бы ты сделала, если бы твоя семья… — У меня нет семьи, Ральзей. Он осёкся и замолчал, а я совершенно спокойно продолжила: — Сколько себя помню, я жила в детском доме. Прости, если это прозвучит слишком грубо, но я не чувствую ничего особенного, когда речь заходит о родных. Наверное, это нехорошо, и я… Не успела я договорить, как Облачко поспешно подошёл ко мне и на секунду положил свой указательный палец мне на рот, как бы приказывая замолчать. Я повиновалась. — Мне очень жаль это слышать. Я не думал, что мой вопрос затронет такие неприятные для тебя темы. — Вовсе нет. В отличие от тебя, я никогда не видела своих родителей, и мне не больно о них вспоминать. — Пускай будет так, только прошу, не расстраивайся. — Я и не собиралась расстраиваться. — Хорошо, не будем об этом. Но всё равно, скажи мне, ты бы смогла простить тех, кто убил всех, кто тебе дорог? Если бы, скажем, убили меня, Криса, Ноэлль, Лансера!.. — А вы всё равно, что мертвы для меня. Попадая под власть ТМ, каждый из вас хотел ничего, кроме мести! — А что мешает тебе стать такой же?! А вот сейчас Ральзей действительно вышел из себя. Свет свечей отражался в его потемневших глазах недобрым огоньком. Защитная аура, до сих пор оберегающая меня от любых страхов и переживаний, мгновенно спала. — Кто тебе не даёт вершить судьбы виновных? Разве ты сомневаешься, что все они заслуживают смерти?! Он указал на Тени поверженных противников, тут же появившихся вокруг нас. У каждой из них был такой понурый вид, будто бы они знали, что им осталось жить совсем недолго. — Твоя воля сильна, Сьюзи, но ты всегда идёшь против нас! Всегда! — Я всего лишь хотела сделать лучше… — Ха, и в первый раз ты тоже хотела, как лучше?! Раз тебе так приглянулся мой бывший ничтожный пацифистический образ, то объясни мне, почему даже в прошлом путешествии ты не могла меня услышать и хоть чуть-чуть пытаться поступать правильно?! Ненавижу!.. Он в испуге закрыл рот ладонями, но было уже поздно. Только я вовсе не рассердилась. — А я знала! Вот, почему ты просто не уничтожил их всех в первую же минуту! — Прошу, замолчи… — Ты не их ненавидишь, они не разрушали твою последнюю надежду! Они не рушили Легенду о трёх героях, они не ставили под угрозу коллапса всё наше мироздание из-за своего эгоизма, своей глупости! Всё это делала я! — Пожалуйста, хватит!.. И тут Облачко совершенно по-детски заплакал. Большие блестящие чёрные слёзы скатывались по его щекам почти непрерывным потоком. — Ты меня ненавидишь больше всех остальных, вместе взятых! — Да, правда твоя!.. Ненавижу! Люблю и ненавижу. Да, я сам виноват, что научил тебя этой миролюбивой дряни, но, дьявол меня дери, почему мы снова стоим по разные стороны морали?.. Я обещаю, я переделаю тебя ещё раз. Если получилось однажды, значит, получится и теперь… — Нет, не получится. Тогда ты действовал из чистых побуждений, а сейчас и сам не знаешь, что тебе надо. — Очень даже знаю. Я хочу быть с тобой, настоящей. Той, которая не принимала всерьёз мои слова, которая умела постоять за себя. Но я не могу найти в тебе даже следа той души, которая так восхищает меня. Ты уже не та Сьюзи, которую я полюбил. — А ты… ты не тот Ральзей, которого я полюбила! Как говорится, было бы смешно, если б не было так грустно. У меня самой уже глаза были на мокром месте. — Остаётся только финальная битва? — Нет. Никогда, ни за что, ни в коем случае я не причиню тебе боли. — Но ты же обещал… — Я блефовал, только и всего. Я слишком много, непростительно много блефовал. Если честно, я не вижу другого выхода, кроме как… — Как? — Расстаться. Да, вернуться в свои маленькие мирки и делать то, что считаем правильным. Мы будем скучать, будем мечтать о новой встрече, будем сходить с ума от одиночества, но так мы больше никогда не встанем на пути друг у друга, не будем мешать… Ты согласна? Мне стало не по себе. Вот так просто взять и расстаться? После пяти лет разлуки? Но, с другой стороны, что нам оставалось? Если каждый из нас считает себя правым и не идёт ни на какие уступки, то не лучше ли просто забыть обо всём, как о страшном сне… — Да, я… Я согласна, но при одном условии. Я не уйду одна. В этом мире у меня ещё остались друзья, которых я хочу забрать с собой. — Благородное желание. Они будут ждать тебя на входе. В твоей власти привлечь каждого из них на свою сторону и впустить в Светлый мир. Даже Лансера. — Я позабочусь о нём, и, возможно, даже снова смогу… Нет, не важно. — Портал будет ждать тебя здесь, у витража с моей семьёй. Удачи. В подтверждение его слов около входа прямо из пола начал извергаться гейзер, так похожий на Тёмный фонтан, через который мы вернулись домой в последний раз. Я начала медленно отходить, но тут же вспомнила о несчастной судьбе всех тёмных, превращённых в Тени. — Подожди… Ты убьёшь их? Их всех?! — Прошу, не оборачивайся. Не надо, мне и без того тяжело прощаться с тобой. И тогда я поняла, что как только я пересеку границу миров, Ральзей в бессильной злобе уничтожит каждую свою Тень, и это будет исключительно моя вина. — Не убивай их, пожалуйста! — Прощай, Сьюзи. Я бросилась прочь, к выходу, давясь слезами. Главное — не думать о Нём. У меня впереди ещё нелёгкий бой, и пускать сопли было нельзя. Если я не смогла спасти своего ангела, то нужно по крайней мере помнить его заповеди и строго соблюдать их, все, до единой. Нужно творить добро, прощать своих врагов, и тогда он останется со мной, в моём сердце. Может быть, я ещё раз создам такой же манекен, научу его всему, что сама знаю, и он будет поддерживать меня в трудные времена… — Юная леди, подождите! Знакомая речь, только Джевила мне сейчас не хватало! Я наскоро отёрла лицо рукавом и возмущённо посмотрела вниз. — Чего тебе надо? — Ой, да, ты просила так с тобой не говорить… — Быстрее! — Его величество просил передать тебе револьвер. Сколько ж я по этому храму бреду, если Тёмный ангел не мог крикнуть мне вдогонку? Хотя, неважно. Я заметила, что в руках он с трудом удерживает огромный по сравнению с ним ствол со знакомой гравировкой «миротворец». Я с осторожностью приняла этот неожиданный подарок. Новоприобретённая пушка даже в моих руках смотрелась весьма внушительно, однако была совсем не тяжёлой и с лёгкостью ложилась в руку. Откинув барабан, я убедилась, что все шесть пуль впечатляющего калибра находятся на своих местах. — Он сказал, что без огнестрельного оружия ты не справишься. — Скажи… Передай ему мою благодарность. Я заткнула револьвер за пояс и уже хотела идти дальше, когда откуда-то из-за спины вслед мне донёсся разочарованный голос: — Не получилось? Он же, наверное, и меня убьёт. — Да пошёл ты нахер, и без тебя тошно! *** Когда, открыв двери, я увидела перед собой три полузнакомые фигуры, моё сердце как-то нехорошо дрогнуло. В руках у меня тут оказалась старая добрая магическая секира, служившая одновременно и «мечом» и «щитом». Скорбь в моей душе отчасти была заглушена нарастающим напряжением. В центре отряда стоял Крис. Видок у него был ещё более жутким, чем у моей бывшей брони. Из-за плеч парня, из-под развевающегося на ветру багрового плаща, торчал странный механизм, основу которого составляли два огромных баллона. Длинные и широкие поля каски почти полностью закрывали виски и затылок, а тонкий козырёк спереди нависал над узким смотровым стёклышком противогаза, который защищал всё остальное лицо. Прямо поверх шлема был надет ярко-красный ободок, увенчанный двумя рожками. От маски назад, к баллонам, шли рубчатые шланги, придававшие их обладателю очень недружелюбный вид. На груди Криса на ремне висел какой-то странный автомат. На первый взгляд он мог показаться самым обыкновенным, только снизу к нему была приделана установка, похожая на распылитель краски, объединённый с газовой горелкой. Его оружие было соединено с тем самым механизмом на спине шлангом потолще. Остальные двое были совсем не похожи на моих бывших союзников, и, тем не менее, я могла с уверенностью сказать, кто из них кто. Ноэлль, вероятно, была бойцом справа, обвешанным белой фальш-листвой с ног до головы, и походившим больше на небольшое зимнее деревце. Тот, что был слева, со здоровенным гранатомётом за спиной и десятком противопехотных мин на поясе, в длинной светло-синей куртке и шлеме со стальным щитком, прикрывавшим лицо, очевидно был Лансером. Да, они тоже заметно модернизировали свою экипировку. А я так и не узнала, что хотел сказать мне Ральзей, точнее, моя интерпретация Ральзея, насчёт этих двух. Хотя, он не мог бы мне сообщить того, чего бы я сама не знала. — Опусти свой топор, желтоглазая. У меня нет желания с тобой драться. Пока что. — А у меня есть. — Нихера себе, только узнала, что у неё тоже есть ТМ, и уже ищет приключений на свою задницу! Его холодный смех, так никем и не поддержанный, эхом прокатился по лесу. — Ну ничего, мы ещё посмеёмся. Да, моя малышка? Не переставая похахатывать, Крис слегка подтолкнул свою девушку, и та кивнула, как мне показалось, очень неуверенно. — Хочешь битву? Будет тебе битва! Только наши силы немного неравны. Без твоего псевдодруга тебе будет очень нелегко! — Спасибо, я заметила. — Так что я пока просто понаблюдаю. Сталкер, Техно, в атаку. Конечно, Крис нисколько не заботился о балансе сил. Вероятно, ему просто хотелось испытать своих новых подчинённых. Сам парень и не думал атаковать, и пока Ноэлль и Лансер подходили ко мне всё ближе, он просто стоял и смотрел на меня. Мне казалось, что под своей страшной маской он совершенно нагло, по-скотски улыбается. — Вот так, сначала доверяешь, идёшь за ней, а потом оказывается, что ты никому не нужен. Ещё бы, у неё уже есть свой ангел! После этих слов тёмный прямо-таки задрожал от гнева. В одну секунду гранатомёт был выхвачен из-за спины и направлен прямо на меня. Едва я успела поставить защиту, как из широкого ствола вырвалась ракета и, за несколько мгновений пролетев крошечную дистанцию между нами, увязла в золотом энергетическом поле. Детонации не последовало: взрыватель явно не был рассчитан на мою магию. Ну, с этим всё будет просто. Можно попробовать успокоение, как это делал Ральзей, или же действовать как-нибудь ещё, лишь бы только не атаковать. — Ну и за что? — За то, что ждал пять лет только для того, чтобы ты снова меня бросила! Честно говоря, мне захотелось показать, кто был главным на этом поле битвы. Следующая ракета была замедлена моим волшебством ровно настолько, чтобы я успела поймать её на лету и отбросить в снег. С любым другим противником такой трюк не прокатит бы, но это оружие было всего лишь материальной формой ненависти Лансера, а ненависть его… казалась мне довольно слабой и необоснованной. Скорее, Крис заставлял тёмного сражаться против его воли. — Разве я забыла о тебе? Иди сюда, и я докажу, что не лгала тебе. — Это смешно. Ты просто пытаешься сломить меня. — А если ты так и будешь палить в меня из ракетницы, то как же я смогу выполнить своё обещание? — Техно, ни шагу вперёд, это ловушка! Но было уже поздно. — Помнишь нашу первую битву, Лансер? Тюрьма, две камеры, в одной сидели Крис и Ральзей, в другой поместили меня. Хех, правда ненадолго. — Какую ещё битву? Я не помню… — Помнишь, просто не хочешь думать об этом. Ты поступил благородно, посадив нас за решётку, чтобы твой отец не добрался до нас. Нет, без шуток. Помнишь, как я не поняла твоё намерение? Как попыталась убить, чтобы ты не стоял у нас на пути? Мне даже сейчас жутко говорить об этом. — Что ты хочешь сказать этим? — Я не повторю своих ошибок. Делай со мной, что хочешь, но я не буду атаковать. Я просто положила свою секиру на землю и ждала, что же он предпримет. С минуту тёмный стоял неподвижно, а потом вдруг откуда-то достал свой пистолет и решительным шагом двинулся ко мне. — Даже если застрелю? — Даже если застрелишь. Конечно же, парень не стал стрелять. Он со злостью сдёрнул каску, и я увидела, что несмотря на всё отчаяние, его глаза оставались ярко-голубыми. Он приставил ствол к виску и с с трудом проговорил: — Сьюзи мне больно. Я не могу… Освободи меня! Я сразу же поняла, о чём он просит. ТМ не успела проникнуть в душу Лансера слишком глубоко, да и его страдания прошедших лет были заглушены успехами новой Весёлой банды, так что обратить всю эту страшную субстанцию на себя мне не составило особого труда — я была сильнее. — Что скажешь, Крис? Видишь, нас поровну! — Он был никчёмен, даже толком не злился на тебя. Так, пушечное мясо для пробы, впрочем, как и Сталкер. — Ч-что?! — Вперёд. Убьёшь их, и будем считать, что наш договор выполнен. Долго упрашивать Ноэлль не пришлось. Несмотря на безупречную меткость, пуля не принесла мне никакого вреда, отрикошетив от очень вовремя появившегося передо мной щита. Девушка тут же пропала из виду, бросившись на землю и слившись с ландшафтом. Она ни за что не подойдёт к нам сама. — Эй, выходи! С нами-то повеселее будет! Последовал следующий выстрел, на этот раз куда-то в сторону — она не могла промахнуться случайно. Я встала к Лансеру спиной, чтобы не дать себя окружить. У тёмного тоже был щит, только самый обычный, стальной, со смотровой щелью. Он разложился в настоящую миниатюрную крепость, закрыв нас с головой. Мой же щит стал непрозрачным, превратившись в сияющую золотую поверхность. — Мило, очень мило! Круговая оборона? Я бы на вашем месте не стал уповать на её прочность! — Это мы ещё посмотрим, Крис! Минута шла за минутой, а Ноэлль всё не атаковала. Можно было почти услышать, как самодовольная улыбка со скрежетом сползает с лица нашего последнего противника. А вот чего совсем не было слышно, так это лёгких шажков моей подруги, подбежавшей к нам сзади и укрывшейся в тени нашего укрепления. Всё вышло ровно так, как я хотела. Прижавшись ко мне, она откинула капюшон маскхалата, устало прикрыла свои большие карие глаза и зашептала дрожащим голосом: — Он сказал, что если я хочу быть с ним, то должна подчиняться его каждому приказу! Я не могу, это не любовь!.. Я лучше вам сдамся! Сделайте с ним что-нибудь! Сделайте СО МНОЙ что-нибудь! — Тихо, сейчас будет легче. Я вынула ТМ из неё так же, как из Лансера. Было слышно, как она облегчённо выдохнула и в изнеможении опустилась на снег. И вдруг тёмный хихикнул. Это было до того неожиданно, что сразу же за ним хихикнула я. А потом, вслед за нами хихикнула Ноэлль. Понемногу вся наша вновь объединившаяся компания начала откровенно хохотать, но, увы, эта радость была слишком преждевременной. Наш смех был заглушён громким шипением, переросшим в настоящий рёв. Прямо на щит обрушилась волна малинового пламени, вмиг превратив его в жалкие оплавленные останки. Как же я сразу не догадалась: то странное устройство, соединённое шлангом с подствольной установкой, было огнемётом! Последовавшие за первой атакой короткие очереди из автомата мгновенно нейтрализовали моих друзей. К счастью, при моём воздействии пули не причинили им вреда, но всего нескольких мгновений бездействия моих союзников было достаточно: они не успели отбежать подальше, в отличие от меня. Так бы мы по крайней мере остались вместе. — Довольно! Я знал, что они не будут мне полезны, но не мог даже представить, что тебе будет так легко!.. Но со мной так не прокатит, нет! И правда, он ненавидел меня по-настоящему, и едва ли поддался бы моим уговорам. Я была вынуждена просто защищаться, на ходу подыскивая его слабое место. Одним лёгким движением Крис окружил поле боя кольцом горящего напалма, и теперь никто не мог помешать нашей дуэли. Огнестрел в его руках сменился на более подходящее для ближнего боя оружие. Это уже был не просто кинжал, а настоящий алый меч, кончик которого оставался кромечно-чёрным. — Кажется, ты стала забывать, кто из нас главный герой этой игры! — Не понимаю, о чём ты. — О, ты отлично понимаешь! На меня обрушился ряд атак, но секира выдержала всё, и на желтоватой поверхности магической полусферы не появилось ни единой трещинки. Однако расслабляться мне не пришлось. Каждый неожиданный выпад парня приходилось парировать с большой внимательностью, стараясь не приближаться к огненной стене, в то время, как он продолжал наш диалог, как ни в чём не бывало. — Ты знаешь, кто создал ту дорожку, которая привела нас к порталу? Кто оставил нам экипировку в Тёмном мире?! — Неужели ты? — Да, я! Жаль, что я сам до недавнего времени не понимал этого! Ха, так же было и с тобой, правда? Но мне было куда тяжелее привыкнуть к этому после стольких лет полного контроля над своим разумом! — Контроля? — Ты не знаешь… Ты никогда это не чувствовала, потому, что ты не главный герой! Ты не знаешь, каково это, когда ТВОЙ ВЫБОР НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ! Но это всё уже не важно. Я смог подняться, смог самостоятельно жить, смог пробиться к моему ангелу, смог подчинить себе тёмного, смог помириться со своей девушкой, но ты!.. Ты вечно всё портишь! Ты вечно стоишь у нас на пути, вечно ставишь палки в колёса! Под градом ударов я опоздала всего на мгновение и не успела поставить очередной блок. — Пощады тебе не будет! ТЫ РАСПЛАТИШЬСЯ ЗА ВСЁ СВОЕЙ КРОВЬЮ!!! Меч прошёл наискось, через мою грудь. Даже если это был не смертельный удар, я не могла подняться на ноги от боли. Мне ничего не оставалось, кроме как, оперевшись на секиру, ожидать своего конца. Погибнуть от клинка своего друга всё-таки лучше, чем сдохнуть в снегу от безысходности. Это была честная заслуженная смерть, которая обрадует по крайней мере одного моего друга — Крис от меня тоже немало натерпелся. Я ждала финальный удар, который должен был прикончить меня, но ничего не происходило. Постепенно силы начали возвращаться ко мне. Собственно, рана оказалась несерьёзной, из меня почти ничего не вытекло, а о переломах нечего было и думать. Подняв голову, я ожидала увидеть над собой занесённый меч, но мой бывший враг сам опустился на колено подле меня. Его оружие лежало на земле, рядом со снятым шлемом. Первый раз в жизни я увидела, как Крис по-настоящему плакал. Он тихо всхлипывал и неотрывно глядел на мой порез на груди своими некогда наглыми, а теперь испуганными алыми глазами, наполненными слезами до краёв. — Что же я наделал… Как я мог!.. — Всё хорошо. У меня получилось. Огненное кольцо, окружавшее нас, само собой потухло, и к нам тут же присоединились остальные. Ноэлль подбежала к парню и, крепко обняв его, сказала: — А вот сейчас ты тот, кого я хотела спасти. И оба они, не отпуская друг друга, громко зарыдали, уже от счастья. Мною занялся Лансер. Он с усердием обматывал место моего ранения бинтами и изредка, стараясь делать это как можно незаметней, смахивал с ресниц слёзы счастья. Одной мне было не до нытья — моя битва была ещё впереди. Я наконец поняла, как освободить Ральзея. Но сначала нужно было закончить с моими друзьями. — Крис? Не желаешь ли очиститься от дряни под названием «Третья материя»? Он с трудом смог отпустить всё ещё плачущую девушку и обернулся ко мне. — Ты и с этим можешь мне помочь? Вместо ответа я перебросила свою немного растрепавшуюся косу через плечо и развязала Белую ленту. Мои волосы тут же расплелись и в беспорядке рассыпались по плечам, но мне было всё равно. Приложив светлый шёлк к груди парня, я с облегчением увидела, как ткань сначала потемнела, а затем и вовсе рассыпалась в прах, освободив его от ТМ. — Как… Как мне благодарить тебя, Сью? — Отдай шарфик. — Чего? — Ну, шарфик. Я не сомневалась, что эта волшебная вещь всё это время находилась у Криса, но оказалась не права: моя подруга, немного порывшись в своём рюкзачке, вытащила на свет тот самый милый сердцу розовый шерстяной комочек! — Ты про него? — О да, Ноэлль, он самый! Откуда?.. — Долгая история. Мы как-нибудь потом тебе всё расскажем. Я перебросила один конец за спину, а второй обмотала вокруг шеи. Тёплая пряжа тут же начала греть меня, и рана окончательно перестала болеть. До сих пор молча наблюдавший за всем этим парень неожиданно поднял свой шлем с земли. — Послушай, Сьюзи, я тоже должен тебе что-нибудь дать. Он снял с каски красный ободок с рожками и подал его мне. — Раз уж ты пожертвовала своей ленточкой, то возьми это. Так тебе хоть волосы мешать не будут. — Ха-ха, спасибо. Спасибо вам всем. Ну вот и всё, пожелайте мне удачи в финальной битве. — Но неужели мы… — …Ничем не сможем помочь? — Ничем-ничем? — Да разве вы уже не помогли мне? В конце концов, это МОЙ долг, ребята. Что бы вы не говорили, но я считаю себя виноватой перед Ним и должна сделать всё сама. — А мы? — Вы идите к витражу. Там открыт источник, ведущий в Светлый мир. И ты, Лансер, тоже иди. — Ждать тебя там? — Да, ждите. Если через пять минут я не приду к вам… уходите без меня. Я знала, что мне не пережить сражения, но не могла заставить себя сказать это моим друзьям. — Ничего не бойся, Сью. Отныне ты главный герой, а не я, а главные герои никогда не умирают. Ну, почти никогда. *** Я возвращалась назад без капли сомнения, и всё же мысли в моей голове были в таком беспорядке, что едва ли мне самой удавалось понять их суть. Выходит, что ненависть, порождённую ТМ, нельзя просто замять или уничтожить. Можно только выпустить её на волю, и она сама исчерпает себя. Правда, для этого нужен объект ненависти, которому будет очень больно, но с этим у меня не будет никаких трудностей. В очередной раз я напомнила себе, что заслужила эту ненависть, и всё, что я могла с этим сделать — перенести её самой, не позволив страдать кому-то ещё. Ральзей стоял ко мне спиной, с противоположной стороны зала. Я смогла подойти к нему довольно близко, прежде, чем он услышал мои шаги и резко обернулся. Тут-то мне и пригодился его же револьвер. Навскидку, не целясь, я выстрелила и попала Облачку точно в середину груди, пониже медальона. Золотое светящееся пятнышко стремительно разросталось, быстро усыпляя душу и давая тьме, объявшей её, абсолютную свободу. — Я всё поняла. — Нет, Сьюзи, ты не выдержишь! — Всё выдержу. Всё, до последнего. — Но ты не заслужила этого!.. — Да, но, возможно, взяв всю вину на себя, я смогу хоть отчасти искупить свои грехи. — Ещё не поздно остановиться, не надо! — Во имя тебя, мой ангел! Вот и всё. Ральзея больше не было. Тех ярких точек в его глазах, означавших проблеск души сквозь ТМ, тоже не было. Было только страшное нечто, заполнявшее не только его взгляд, но и тело, весь храм, всё его крошечное измерение. Страх, безнадёжный и всеобъемлющий, шёл от него непрерывным потоком. Это нечто не хотело ничего, кроме моей мучительной смерти. Это нечто зовут Ненавистью. — Ты расплатишься передо мной за всё. Ты будешь страдать так, как не страдал ещё никто. Я не остановлюсь даже после того, как падёт твоя презренная душа. Ты будешь звать на помощь, но никто не придёт. Ты умрёшь здесь, и никто больше не вспомнит о твоём существовании. Не жди пощады. Оно занесло над собой знакомый двухлезвийный топор, как бы ожидая, что я предприму в ответ, а я… я отбросила револьвер в сторону и приветливо улыбнулась. Большего от меня не требовалось. Сражение началось. Быстро прибавлявшиеся раны кое-как залечивались ободком, шарфиком и бинтами, но по душе расходились всё новые трещины. Меня нисколько не заботило моё тело, я только боялась, что не дотяну до конца этой безграничной ненависти, не возьму всё на себя, и кому-то придётся заканчивать эту неравную битву. Наверное, мне было очень больно, но я не думала об этом. От одной только мысли, что я освобождаю Облачко, мне становилось так хорошо, что я не могла чувствовать ничего, кроме святой любви. Каждый следующий удар был слабее предыдущего, и я поняла, что выдержу, как и обещала. Я даже наивно подумала, что смогу выжить, но последняя решающая атака оказалась сильнее всех предыдущих, вместе взятых. Острый разрыв, вобравший в себя всю оставшуюся злость, разбил мою душу на две половинки. Отныне я могла твёрдо сказать, что сделала всё, на что была способна. *** Это был конец, и, более того, счастливый конец. Больше никакой тьмы, никакой ненависти и злобы. Остался только чистый и светлый ангел по имени Ральзей, тот самый, в которого я влюбилась, с доброй душой и восхитительными розовыми озерцами. Жаль, что мне осталось быть с ним так недолго. — Ничего не получается! Я не могу!.. Я бесполезен!.. Это была неправда. Без его магии я бы просто упала замертво, а так моя безболезненная агония продолжится по крайней мере ещё несколько минут. Но тело не может жить без души. Конечно, Облачко хотел бы сохранить мою жизнь, но после его освобождения в этом не было никакой нужды. — Что же теперь?! Как?.. как я буду?.. — Пожалуйста, не плачь, мой ангел. Я не хочу, чтобы моё последнее воспоминание о тебе было омрачено твоими слезами. — Как можно!.. Я не хочу!.. не хочу прощаться с тобой! — Не думай о моей смерти. Вспомни что-нибудь хорошее. Вспомни, сколько невинных душ мы сумели спасти, отделавшись только одной, обречённой. — Они все, все вместе взятые, не стоят тебя одной! — Не знаю. Я не в праве судить, чья жизнь дороже. Я тщетно пыталась успокоить Ральзея, положив голову к нему на грудь, не переставая поглаживать по спине и повторяя, что он ни в чём не виноват. Вдруг он сам решительно выпрямился, и хоть его глаза были заполнены горечью утраты, на его лице блестела настоящая робкая улыбка. — Сьюзи, помнишь, я обещал тебе спеть? — Как ни помнить. — Пока ещё не поздно… Позволь мне сдержать своё слово. — Конечно, мой ангел. Он закрыл глаза, стараясь отвлечься от всего постороннего, поднял голову к небу и едва слышно, почти шёпотом запел: Когда свет едва горит, Тень занять своё спешит, Мир, что пред тобой лежит, Кажется лишь сном, Есть огонь в душе твоей, Он сияет всех сильней С правдой и Надеждою в сердцах. Не забудь, Во тьме с тобою я. — Спасибо тебе за эту чудесную песню. Спасибо тебе за всё. Моё время вышло. Прощай, Ральзей.