Душа, объятая тьмой

— Интересно, кто же из них нам напиздел?! — Сьюзи, ну зачем так грубо?.. — Это не грубость, а констатация факта! Я была в ярости. Конечно же, здесь никого не было. На поляне осталась только пара расставленных на поляне потрёпанных тентов, да потушенный ливнем костёр, от которого до сих пор поднимался дымок. И ни одной души. Поначалу, когда мы объезжали этот лагерь на танке, ещё была надежда, что тёмные просто засели где-нибудь и не хотели себя выдавать. Но потом мы спешились и помимо палаток прочесали буквально каждый кустик. И всё безрезультатно. Но мне нельзя было злиться. Ещё немного, и мой гнев перерос бы во что-нибудь очень нехорошее, а так и да состояния Тёмного ангела было недалеко. Лучше подумать, что нам делать дальше. Ноэлль и Ральзей молча ждали новых приказов, но что я могла им предложить? Проверить всё по третьему кругу? Как глупо, и, главное, ничего нельзя было с этим поделать. Я зашла в одну из палаток и в сотый раз принялась рассматривать её содержимое. Здесь не было ничего необычного — ряд железных коек, застеленных скудным грязным бельём (одна из них почему-то была перевёрнута на бок), да обшарпанная тумбочка напротив меня. Если бы не послегрозовая свежесть, здесь бы здорово воняло. Должно быть, отсюда ушли совсем недавно, но забрали с собой всё, что могло бы оставить хоть малейшую зацепку. Я устало вздохнула и присела на ближайшую кровать, жалобно заскрипевшую под моим весом, и уронила голову на руки. Быть командиром отряда, пусть даже и состоящего из моих знакомых, оказалось очень не просто, особенно, когда сама толком не знаешь, что предпринять. С другой стороны, одиночество уж точно больше мне не грозило. Я была так погружена в свои тяжёлые мысли, что даже не заметила, как мои друзья молча вошли вслед за мной и сели по обе стороны от меня. — Только не отчаивайся, Сьюзи, мы обязательно его найдём. — Зачем же он обманул нас, ребята? Ну на кой хер ему это было нужно? — Быть может, он правда испугался, что мы — подставные лица Тёмного ангела? — Может и так, Ральзей. Но если бы он… Я оборвалась на полуслове, уставившись на вход. Твою мать, даже если бы это тело стояло бы прямо передо мной, я бы ни за что его не заметила. Это нечто было больше похоже на призрака, чем на живое существо, до того оно было измождено. Оно, или, скорее, он, всё же был материален и медленно подходил к нам. На этом живом скелете, обтянутом бледной кожей, была на удивление чист майка и светло-синие штаны. Сначала мне показалось, что головы у этого существа не было вовсе, но потом я с трудом смогла разглядеть смутные очертания лица, скрывавшихся в тени свода палатки. — Я слышал кого-то. Голос был слабым и чуть хрипловатым. — Ты не ошибся. — Вот как? Хе-хе… Он подошёл чуть ближе, и мне стал виден его болезненный оскал, очевидно, изображавший улыбку. И если бы не кончик голубоватого языка, я ни за что не узнала бы в этом ходячем мертвеце друга детства. Да, Лансер за пять лет мог бы довольно измениться, но не до такой степени! Куда пропала эта бьющая ключом энергия, эта детская пухлость, до смешного маленький рост?! Но было и ещё кое-что, от чего я едва не вскрикнула от ужаса. В своих воспоминаниях я никак не могла найти лица парня — его верхняя часть всегда была скрыта в тени капюшона. Но, возможно, мне больше никогда не доведётся его увидеть — оно было обмотано несколькими слоями грязных бинтов. — Лансер… Что у тебя с глазами? — Странно, раньше вы не задавали такие вопросы. С ними всё в порядке, но они не нужны мне, я и так мог вас видеть. — Но сейчас же ты не видишь? — Да, и я не знаю, почему. Я с тревогой посмотрела на Ральзея, как-бы спрашивая его, можно ли помочь тёмному. Вместо ответа Облачко тихо вздохнул и подошёл к парню. Осторожно, двумя пальцами, он обхватил серую изодранную ткань, и поднял её вверх, на лоб. Всего на несколько мгновений Лансер открыл глаза, но мне этого хватило. Перед тем, как он в ужасе успел опустить веки, в полутьме блеснули два беспокойных, обезображенных страхом серо-голубых пятнышка. — НЕТ!!! Нет, как вам не стыдно! Это уже слишком! Тёмный прижался к мягкой стене, прогнувшейся под его весом, сполз по ней вниз и прижал голову к коленям и замер. — Ваше величество… Вы бы никогда себе не позволили… Я знаю, что это моя вина… Но всё же… Подпускать Ральзея к Лансеру во второй раз было не самым лучшим решением, да и я не хотела раньше времени показываться ему на глаза. Оставалась только Ноэлль. Она медленно начала подходить к тёмному, стараясь не привлечь его внимание раньше времени. — Я тебя слышу, не пытайся. Я хорошо слышу вас всех. — Спокойно, только не бойся меня. — Новый голос… Неужели меня всё-таки отпустило? Они… Они ушли? Девушка обернулась к нам и недвусмысленными жестами приказала нам где-нибудь спрятаться. Дважды меня просить не пришлось. Одним резким движением я подхватила Облачко на руки и, стараясь сделать всё максимально тихо, лёгкими скачками переместилась в противоположный конец тента и укрылась за перевёрнутой набок койкой. — О чём ты? Здесь нет никого, кроме нас двоих. — Ах да, ты же не можешь их видеть. Всё происходит в моей голове. На некоторое время повисло молчание, внезапно прерванное тихим шуршание. Ноэлль коротко взвизгнула. — Господи, что у тебя с глазами?! — В первый раз видишь сумасшедшего, да? Мы все такие. — Но ты не сумасшедший. Мы же сейчас ведём вполне адекватный разговор… — А может, ты тоже поехавшая, вот мы и мы нашли общий язык? — Ну… — Хех, да шучу я. Моя крыша слетела так давно, что я уже успел привыкнуть к своему жалкому существованию и даже научился быть похожим на нормального. Но самого себя не обмануть. Знаешь, в чём главная проблема психических заболеваний? Ты не понимаешь, что происходит. Ты теряешь контакт с и без того хрупкой реальностью, и начинаешь видеть то, чего не должен. Я и так был недалёким, а уж потом, когда всё это началось… — Что началось? — Хм… Прости, это слишком личное. Была бы здесь Сьюзи, я бы ей рассказал. Да что я чушь несу! После стольких лет… Она уже и думать про меня забыла. Во время короткого затишья я почувствовала какое-то странное движение у меня на руках. Это был Ральзей. Бедняжка, он снова покраснел от смущения! Ещё бы, я, сама не зная зачем, усадила его на колени и прижала к себе, словно маленького ребёнка. Собрав все свои силы, он переборол себя и кивнул в сторону, где должны были сидеть Ноэлль и Лансер, как бы предлагая мне вмешаться. Я пожала плечами в знак сомнения, но Облачко ещё раз кивнул, на этот раз более настойчиво и решительно. Ошибаться он не мог. — Зря ты так. Я тебя прекрасно помню. Я поднялась из-за койки и начала медленно подходить к тёмному. На этот раз его реакция была гораздо менее бурной. Правда, безумный взгляд давил на меня не хуже любых упрёков. — Очень хорошая попытка, Ваше величество. Вы не просто восстановили мой образ, но и сделали его более взрослым, как если бы ей было столько же, сколько и мне. Браво. Вот только при чём здесь эта броня и пулемёт? Не понимаю. Я уже поняла, о чём говорил Лансер. Он думал, что я была просто иллюзией Тёмного ангела, что, увы, было вполне логично. — Давай без предисловий. Спроси о чём-нибудь, что можем знать только мы вдвоём. — Что можем знать только я и Сьюзи? Такого не может быть. Его величество знает про меня всё, что нужно. — Ну ты хоть попытайся, дебил! — Очень похоже. Но ты, существо, стоящее передо мной, попробуй порассуждать логически. Я не виделся со Сьюзи пять лет. Пять ёбаных лет! И после этого она вдруг захочет побывать в Тёмном мире ещё раз? Я извиняюсь, а пораньше нельзя было, блять?! Ваше величество, если вы меня слышите, то я прошу, прекратите это издевательство! — Твой «величество» редкостный мудак, как я поняла. Как тебе такое доказательство? Покатит? Ни одно существо в этом мире, знающее Тёмного ангела, не посмело бы высказаться о нём в подобном роде. Если честно, даже я немного струсила после своих же слов. — Кем бы ты не была, тут один из двух вариантов: либо ты очень смелая, либо ебанутая на голову. Во втором случае общий контакт будет найти гораздо проще! — Насчёт своего психического здоровья я ничего сказать ничего не могу. Но я та самая, настоящая. — Да? Я подумаю над этим. — Ладно, забудь. Ральзей, выходи, думаю, ты его убедишь. Тёмный явно не был готов ко встрече с моим ангелом, он содрогнулся от одного упоминания его имени. Когда же Облачко неуверенно поднялся из-за укрытия, парень одарил меня тяжёлым осуждающим взглядом, как-бы говорящим: «А это тогда что за херня?!» Он даже поднял было руку в знак своего протеста, но тут же бессильно хлопнул ей по колену. — Я знаю, что ты думаешь обо мне, Лансер, но посмотри мне в глаза. Он с трудом поднял взгляд на Ральзея, и смотрел ему в лицо долго, пока, наконец, с отвратительной вымученной улыбкой не сказал: — Ах, эти розовые озерца… Сколько раз я видел их в ночных кошмарах!.. Но так никому и не рассказал, в чём дело. Да, это я знаю один, один на всём свете… — О чём ты? Вместо ответа тёмный поманил пальцем Ноэлль, успевшую немного отойти в сторону. Увидев, что её подзывают поближе, девушка заметно смутилась. — Прости, что соврала тебе. — Ничего страшного, вы все трое одной масти… Неужели до него наконец дошло?! — …Вы все — галлюцинации! Всё просто и понятно. Вот почему я одновременно вижу перед собой подругу детства, ангела во плоти и… ещё одного ангела? Да уж, не стоило жрать новые таблетки, да ещё в таких дозах! А с другой стороны… Пока мы одни… Может быть, попробовать проговорить всё вслух? Моё разочарование тут же сменилось на жуткий интерес. Вдруг у него на уме есть что-то действительно важное? — Проговорить что?! — А, тебе и правда интересно? Что ж, может это и сработает… Я один знаю тайну его смерти. Я не рассказывал её никому, и вы, пусть даже и плот моего собственного воображения, будете первыми, кому я доверю свой самый страшный секрет. *** После того, как Крис и Сьюзи покинули наш мир, восстание начало стремительно набирать обороты. Среди немногих приверженцев Короля пик, к тому моменту уже вздёрнутого на ближайшем столбе, было очень мало инженеров, способных проектировать и собирать оружие, работавшее без помощи магии. У нас же, напротив, таких ребят было много, и это сильно облегчало нашу задачу. Многие хотели видеть во главе Возрождённого Альянса Ральзея, как одного из трёх героев Легенды, освободивших тёмных от моего отца. Кроме того, он был потомственным принцем и, в отличие от меня, знал хоть какие-то основы управления государством. А ещё все, абсолютно все беззаговорочно ему верили. Однако, наш ангел не спешил занимать место лидера. Он понимал, какую огромную ответственность ему придётся взвалить на свои плечи и опасался, что попросту не справится со своими обязанностями. Ральзей очень боялся попасть в ситуацию, когда ему придётся выбирать из двух зол меньшее, но не иметь возможности спасти всех. Делу не помогали и сами члены повстанческого движения. Многие из них под лозунгами милосердия и пощады расправлялись со своими противниками с ещё большей жестокостью, чем раньше. Чтобы не огорчать своих новых союзников, наш ангел решил стать кем-то вроде дипломата. Он искренне считал, что действия обеих сторон должны согласовываться, насколько это возможно, дабы избежать как можно больше жертв. На том мы с ним и договорились. После многих писем и листовок через несколько дней после вашего отбытия мы наконец-то получили согласие на встречу и переговоры. Ральзей категорически настоял, что при нём не должно быть никакой охраны. Он был уверен, что всё пройдёт в дружеской обстановке, и посторонние лица могут только смутить противоположную сторону. Никто не посмел перечить ему, хотя многие опасались, что такой пацифисткий настрой не приведёт ни к чему хорошему. И вот поэтому я решился на одну отчаянную, но от того не менее тупую вещь. Обе стороны сходились в Дельтаруне, у самого Тёмного фонтана, куда до сих пор не рисковал заходить никто, кроме нашего ангела. Он любил этот заброшенный город всей своей светлой душой и в редкие свободные часы надолго пропадал в нём. Сам Ральзей считал место встречи очень символичным и верил, что эта уступка — хорошее предзнаменование, но суть не в этом. Мой план был прост: проследовать вслед за ним, предварительно прихватив с собой винтовку, и прикрыть нашего дипломата, если что-то пойдёт не так. Сейчас эта задумка кажется мне совершенно идиотской. Я и теперь не особо в ладах с оружием, а будучи малолетним идиотом, я уж точно не смог бы осуществить свой замысел. Но… я бы смог отвлечь их внимание… Мог бы умереть, как герой… Мог бы хоть что-нибудь сделать!.. Простите, я… Хм… Тёмный смолк и опустил голову. Несколько слёз отчаяния скатились по его обветренным щекам. Несложно было догадаться, чего он так стыдился, и у меня самой встал комок в горле при одной только мысли, что могли сделать с моим ангелом, но мы были обязаны узнать эту историю до конца. — Соберись, Лансер. Я знаю, тебе трудно, но, пожалуйста, продолжай. — Прости, Сьюзи, я не могу. И тогда в дело вступил Облачко. — Можешь! Вот корень твоей болезни! Ты обезумел от своей страшной тайны! Ты хранил её в себе так долго, что она стала разрушать твоё сознание изнутри. Откройся нам! — Но вы же просто галлюцинации! Я сейчас просто сижу посреди пустого тента и разговариваю с пустотой! — Тем лучше. Ты никому не выдашь свой секрет, но будешь честен по крайней мере сам с собой. Тёмный поднял взгляд на Ральзея. У него уже были совсем другие глаза: светлые, голубые, заполненные не пустым сумасшествием, но безграничной скорбью. Появилась даже настоящая, пусть и слабая улыбка. — Только ради тебя, мой ангел. Дайте хлебнуть чего-нибудь, а то в горле пересохло. Разумеется, алкоголя с собой у нас не было, и мы не могли предложить ничего, кроме походной фляжки Ноэлль. Тот принял её и с видимым удовольствием сделал несколько маленьких глотков. — Охеренный чай, спасибо. — Не за что. Рада, что он тебе понравился. — Ты меня прости, что я такой конченый, даже твоего имени не удосужился узнать. — Ноэлль Холидей. — Хм, что-то знакомое. — Может быть, ты знаешь моего отца, Рудольфа? — Да-да, конечно. Жаль, что мы с ним оказались по разные стороны фронта. Ну, ладно, надо дальше рассказывать, а то мы так никогда до конца не доберёмся. В общем, я не знаю, как у меня получилось незаметно добраться до места встречи и даже не потерять винтовку по дороге, но к концу моего пути меня так всё заебало, что когда я залез на нужную мне крышу, то просто отрубился, и проспал наверное около часа. А дальше всё, как в тумане. Вы даже не представляете, как мне противно это вспоминать! Сторонники короля конечно не искали мирного решения. Так получилось, что их снайперы прикрытия выбрали тот же дом, что и я. Естественно, пока я, идиот, дрых, они меня засекли, повязали и заткнули рот. Я не помню точно, что они со мной делали, скорее всего, даже били, но это и не важно. А вот то, что навсегда у меня в памяти осталось, так это как один из стрелков схватил мою голову, и, повернув её в сторону фонтана, сказал: «А теперь смотри, что мы сделаем с ним.» И вот я увидел, что напротив одинокого ангела стояла целая толпа закованных в тяжёлые доспехи «дипломатов». Он их совершенно не боялся и продолжал тихо и вежливо говорить о чём-то. Может быть, прошло всего несколько секунд, а может, полчаса, только знаю, что всё это время меня не покидал ужас от грядущего чудовищного убийства. Возможно, сам Ральзей понимал, к чему всё это идёт, но ничего не мог с собой поделать. Мне кажется, даже сторонники бывшего короля вздрогнули, когда… Когда… Блять, как же сложно об этом говорить… Лансер на секунду замолчал, но тут же продолжил. — …Но стоит отдать этим подонкам должное — даже его смерть была красивой и грациозной. Пиковое копьё прошло насквозь, пронзив одно лишь только сердце Ральзея. Я видел его глаза, его прекрасные розовые озерца, наполненные не гневом или удивлением, а только тихой грустью… Повисла тяжёлая тишина. Я отлично понимала Лансера и скорбила так же сильно, будто бы сама видела всё воочию. Ноэлль тоже поникла, прочувствовав всю атмосферу безысходности. Один лишь Облачко не мог понять нас. Вероятно, в его осколке души создалось непостижимое противоречие его жизни и его же смерти. Но если бы не он, в этой палатке стало бы на одного меньше. Неизвестно, откуда в руках тёмного оказался короткий исцарапанный пистолет, но с ним были явно связаны не самые добрые намерения! — Не смей! — Просто дай мне покончить со всем этим! Тайна твоей смерти умрёт вместе со мной! Ральзей всем своим крошечным весом повис на руке Лансера, неуклонно поднимавшего ствол к своему горлу. Разумеется, Облачко не смог бы остановить его в одиночку, но он выиграл несколько драгоценных мгновений для того, чтобы мы сообразили, что делать. — Ноэлль, вырывай! Я схватила парня за обе руки и, благодаря экзоскелету, без особых усилий отвела их вниз. Тёмный всё ещё продолжал сопротивляться, и моей подруге понадобилось потратить не мало усилий, чтобы овладеть его оружием. И снова на меня был обращён этот безумный, не видящий никого взгляд, и снова появился этот мучительный оскал. — Пожалуйста, Лансер, ты должен… — Я не могу!.. Я не имею права!.. Я никому не скажу!.. Он и правда был настоящим сумасшедшим, и по праву залуживал жалости. Увидев, что теперь уже я наставляю на него свой пистолет, парень закричал: — Да! Да! Кончай меня! Я другого не заслужил! Звук выстрела был непривычно громким. На лбу тёмного осталось знакомое янтарное пятнышко, слегка светившееся в полутьме тента. Но… он не был мгновенно усыплён, как это случилось со всеми его союзниками! — Ральзей, в чём дело? — Р-не знаю, могу только предположить. Его сознание было настолько перегружено собственными переживаниями, что твоё успокоение смогло лишь избавить несчастный мозг от страшных мыслей, но не подарить драгоценный сон. Но ему намного легче, видишь? Я ничего не ответила. Лансер сидел тихо и неподвижно, уставившись в пустоту. Я боялась лишний раз пошевелиться, чтобы не спровоцировать новую паническую атаку, и только вслушивалась в его спокойное учащённое дыхание. Наконец, парень поднял руку ко лбу и провёл рукой по бинтам, словно вытирая пот. На его изрезанных пальцах появилось то самое странное свечение, возникавшее на месте ран, нанесённых моим оружием. Постепенно глаза тёмного становились всё ярче и светлее, пока не приобрели голубой оттенок, такой же, каким бывает наше небо в самые тёплые солнечные дни. Наконец, Лансер едва слышно рассмеялся и по-детски прикусил свой синий язычок зубами, точно так же, как сделал бы много лет назад! — О да, я всё понимаю… Нет, я именно верю, и понятия не имею, как это могло произойти! О, небеса, как же хорошо… — То есть ты веришь нам? — Да как же после такого не верить! Только это так странно… Надеюсь, вы меня понимаете. — Конечно понимаем. Но, знаешь, как сказал бы Крис, «порой, решения проблем могут быть непредсказуемо дебильными.» Моя подруга тут же помрачнела, да и тёмный сразу как-то поник. — Вы же вместе в наш мир пришли? — Да. И если бы не он, меня бы здесь не было. Он пожертвовал собой, чтобы я спаслась. В тишине раздался знакомый всхлип. — Ноэлль, только не плачь, ну пожалуйста! Мы его вытащим, обещаю! — И правда, плакать не стоит. Слезами горю не поможешь, сколько раз самолично проверил. Тем более, если он ещё жив, он ведь жив? — Да, только его разум под контролем Тёмного ангела. — Ну тогда не всё потеряно. Пока есть хоть малейшая надежда или мечта, унывать нельзя. Вас же я дождался. Может, вы торопитесь? — Не сильно. — Тогда давайте я дорасскажу, пока снова крыша не поехала? — Конечно, Лансер, ты должен полностью избавиться от своей тайны, иначе твоя болезнь не прекратится. — Ты даже в теле манекена продолжаешь быть настоящим ангелом, Ральзей. Пока Облачко оправлялся от очередного приступа смущения, тёмный пересел на ближайшую койку и, немного подождав, продолжил свой страшный рассказ. *** Если бы они просто оставили всё, как есть, они бы просто убили ангела, и не более того. Вы спросите, что может быть хуже… Убить — ещё не значит оскорбить светлую память. Правда, не в случае с нашим ангелом, который за всю свою жизнь не позволил себе даже пальцем тронуть кого-то. Но они сделали ещё хуже, намного, намного хуже, хотя вряд ли поняли это. Им всего-то нужно было избавиться от тела: если бы повстанцы нашли Ральзея мёртвым, то их гнев был бы неудержим, и о пощаде не могло быть и речи. А так можно было бы придумать какую-нибудь чушь, или свалить вину на других… Эти идиоты сбросили его в фонтан. Вы понимаете, что они наделали? Лансер выжидающе уставился на нас. Я и Облачко почти сразу догадалась, а вот Ноэлль явно не понимала сути. Тёмный помедлил для приличия ещё чуть-чуть и тихим торжественным шёпотом продолжил: — Третья материя. Великое достижение его нации, ставшее причиной их гибели. Настоящий ангел не может умереть. Тело — может быть, но душа — никогда! Она объединилась с ТМ. Меня хотели забрать в плен, или что-то типа того. В любом случае, лишний свидетель им был не нужен. Меня спустили с крыши и повели куда-то, я не знаю. А потом… Потом все, как по команде, обернулись в сторону Тёмного фонтана. И увидели Его. Он был высоко над землёй, расправив свои огромные прекрасные белоснежные крылья. Я не знал, что они у него были, но, если честно, ничуть не удивился. Его глаза были закрыты, и с пушистых ресниц стекали кристально-чёрные слёзы. На его груди, там, куда попало копьё и где было вышито чёрное бархатное сердце, зияла глубокая рана. Он говорил, и его слова отдавались в каждом нашем сознании. «Я всегда думал, что делаю всё правильно… Не понимал, почему другие не соглашаются со мной… Но теперь я знаю. Вы, вы все не хотите мирного решения!» Ральзей прощал обиды, но рядом с ним не было никого, кто мог бы пожалеть его самого, кому бы он мог открыть свою душу. И вся эта тьма, вся злость, не его, но чужая, копилась в нём годами. ТМ только высвободила всё наружу, и мы все получили то, что заслужили. Он раскрыл глаза, и за стёклами очков мы узрели две страшных бездны. Вы когда-нибудь видели, как светится тьма? А я видел. Видел, как она светилась в его взгляде. «Что же, я выполню ваше желание! Вы получите от меня то, что так хотели!» В его руках появилась огромная секира. Внешняя оболочка оружия внушала ужас, но его истинная суть была куда страшнее. Сам топор так никого и не коснулся, но удары по воздуху рассекали само пространство, и каждая трещина неизменно достигала своей цели. Кто-то пытался стрелять… Надо ли говорить, что это было бесполезно. Тёмный ангел никого не убивал, он только ломал души, подчинял тела, делал каждого своим верным рабом, превращая их в пустые прозрачные тени. Несколько минут — и дело было кончено. Я остался один, и я понятия не имел, почему он пощадил меня. Для него больше не было друзей и союзников, были только враги. Тёмный ангел спустился с небес и, сложив крылья, опёрся на свою секиру. Он задумчиво посмотрел на своих новых воинов, неподвижно стоявших в стороне и спокойно проговорил: «Я сделал то, что следовало сделать много лет назад. Но это ещё не всё. Наслаждаться своим триумфом в одиночку я не намерен, а наши герои навряд ли придут назад. Кто из них вспомнит своего старого друга, не так ли?» Я похолодел от ужаса, когда его страшный взгляд упал на меня. Он начал медленно прохаживаться передо мной, заложив топор за спину, будто он ничего не весил. Тёмный ангел не пытался скрыть своего презрения ко мне, но всё же говорил непринуждённо. Тогда я подумал, что неисчерпаемая праведная ненависть успела покинуть его душу. И так я ещё никогда не ошибался. «Скажи мне, Лансер, что ты сделал в своей жизни? Или, быть может, я всё скажу за тебя? Сначала ты пытался быть злодеем, потом пытался стать героем. А сейчас ты попытался спасти меня. И всё безрезультатно, ха-ха! Прости меня за грубые слова, но ты никчёмен. Я дам тебе последний шанс. Конечно, ты умрёшь, как и все они, когда придёт время… но умрёшь безболезненно, я это обещаю. Мы встретимся немного позже, и я во всех подробностях объясню, что тебе будет нужно сделать. Прощай.» Последнее, что осталось у меня в памяти, это как Тёмный ангел, перед тем, как уйти, стянул с себя розовый шарфик и, посмотрев на него, с отвращением сказал: «И всё-таки, каким же идиотом я был, ха-ха!» Он ушёл во тьму, и я остался один, теперь уже окончательно. Не помню, как повстанцы нашли меня, как потом откачивали, — мне, оказывается, переломали немало костей, — но никаких вопросов не задавали. Мы все просто знали, что существо, полное ненависти, с лёгкостью сокрушавшее ряды повстанцев и сторонников короля, когда-то было самым добрым и милосердным ангелом на свете, и его преображение было нашей всеобщей виной, за которую мы все равно или поздно расплатимся. Вот тогда и началось моё безумие. Каждую ночь я ожидал с восторгом и страхом: во снах мне неизменно виделась смерть Ральзея. Каждый раз я хотел вновь увидеть его живым, и каждый раз я просыпался в слезах, прямо в тот момент, когда копьё пробивало его сердце. Прошло всего несколько дней, и Тёмный ангел пришёл ко мне в госпиталь лично. Знаете, я, наверное, должен говорить «Его величество». После смерти своих родителей он может по праву считаться королём по крайней мере одной из четырёх мастей. Вместо знакомого тёмно-зелёного плаща и шляпы на этот раз на нём была чёрная мантия с белыми рукавами, гораздо более подходящая его титулу. Без всяких предисловий Его величество положил передо мной на столик лист и сказал: «Пиши.» Я хотел было спросить, что я должен писать, но он только нетерпеливо отмахнулся. «Ты знаешь, о чём я. Пиши, насколько плохо в этом мире обстоят дела, пиши, что тебе нужна помощь, пиши от чистого сердца. Пиши Крису и Сьюзи, будто бы они могли это прочитать.» Сначала я не понял, зачем Тёмному ангелу это понадобилось, но честно попытался. Хех, «попытался», да? Ну, вы меня поняли. Это был мой первый в жизни раз и, конечно, получилось весьма дерьмово. Его величество долго смотрел на изуродованный листок, постепенно понимая, какую ошибку он совершил, дав его мне в руки. Только один раз кончики его губ едва заметно дрогнули, означая лёгкую усмешку. Должно быть, это было на том моменте, когда я замазал его имя чернилами. Дочитав моё недописьмо, Тёмный ангел сокрушённо вздохнул, скомкал несчастную бумажку, но не бросил её и растворился во тьме, так ничего не сказав. Позже я поинтересовался, не заходил ли кто ко мне, но всё только разводили руками и говорили, что никто бы не смог пройти незамеченным через пост охраны. Конечно, для такого великого существа обмануть парочку часовых какой-нибудь иллюзией не составило бы большого труда, но в таком случае, почему он не мог бы отправить эту же иллюзию ко мне? Вот я и думаю, что никто ко мне никто не приходил. Но если бы это был единичный случай, моя крыша не улетела бы так высоко. Тёмный ангел навещал меня каждую неделю на протяжении почти полугода, выбирая дни случайно, чтобы застать меня врасплох. И каждый раз я писал почти одно и тоже, разве что немного совершенствовал свои навыки письма. Однажды я попробовал дотронуться до Его величества, но он вовремя успел отдёрнуть свою руку и сказал, чтобы я не смел так делать. Так что я до сих пор не знаю, был он там на самом деле, или нет. — А письма? — А что письма, Ноэлль? Письма — всего лишь прикрытие, это даже мне вскоре стало понятно. Несмотря на мою необразованность, я писал всегда искренне, и Тёмный ангел имел замечательное представление о том, что творилось у меня в голове. Он просто тренировался на мне, учился искать слабости души. И у него это отлично получалось. Сначала меня стали преследовать флешбеки смерти Ральзея, не покидало чувство вины — не спорю, оно было заслуженным. После того, как Его величество перестал посещать меня, мне стало казаться, будто он незримо следует за мной, куда бы я не пошёл. Но это ещё пол беды. Когда ты становишься параноиком, можно себя убедить в беспочвенности своего беспокойства и жить дальше. Но я-то так сделать не мог. Истинный предел могущества Тёмного ангела не знал никто, и не было никаких гарантий, что он, неслышно смеясь, не стоял прямо у меня за спиной. И даже это ещё не всё. Для других тени — просто опасные противники, но для меня… Они говорят со мной. И это непереносимо. Вот за них-то я вас поначалу и принял. За два года я прошёл ускоренную подготовку на командира бронетанковых войск, и меня отправили на фронт. Знаете, для вас война всё это время была чем-то ненастоящим. Может, вы и видели трупы, но никто из вас не знает, каково это — знать, как твой товарищ, несколько часов назад шутивший про тщетность бытия, теперь задыхается в луже своей собственной крови. И самое отвратительное, что ты ничем не можешь ему помочь, потому что сидишь в грёбаном танке, и если вылезешь наружу, то, скорее всего, будешь валяться рядом с ним. Только не подумайте, что я вас осуждаю. У каждого в этой жизни были свои проблемы, и если вам не довелось видеть, что смерть — долгий и мучительный процесс, то в этом уж точно нет ничего плохого. У вас и без того, должно быть, дерьма в жизни хватало. *** — Вот и всё. Теперь моё сознание окончательно освобождено. Может, есть вопросы? — Да, только не по теме. — Да какая разница, Сьюзи? — Тогда вот что: почему тебя бросили вот так? — Да, почему вообще ты один остался в целом лагере? — Всё очень просто, девочки. Когда я принял вашу радиопередачу, то приказал своим частям немедленно отступать. Естественно, сгребли только самое нужное, куда там палатки собирать! А сам я остался, чтобы наконец встретиться лицом к лицу с Тёмным ангелом, терять-то мне было уже нечего. А на деле, получилось только лучше. — Ну вот и замечательно. Ты с нами? — А что вы мне предлагаете? Дальше сидеть здесь и в конце концов сдохнуть от голода?! Наши-то меня уже похоронили! Да и бросать своих друзей нехорошо. Если честно, я в душе не ебу, как нам спасать Криса, но готов сделать всё, что вы предложите. Лансер коротко рассмеялся и бросил весёлый взгляд на Ноэлль. Девушка улыбнулась в ответ, пусть и слегка смущённо. Неожиданная парочка могла бы получиться, если бы моя подруга уже не подыскала себе спутника жизни, а тёмный… Кто его знает, он, может быть, давным давно любил меня… — Подождите, а танк? Вы же на нём сюда приехали? Где он?! — В паре десятков метров отсюда. — Охереть! Ну это в корне меняет дело! Парень уже хотел вскочить, но его ослабевшие ноги подкосились, и, если бы я не подхватила его за плечи, он бы остался лежать на земле. — Благодарю покорно. Что-то я уже никуда не гожусь. — Не волнуйся, Сьюзи поможет тебе. — Хах, а почему именно я? Но тут Ральзей и Ноэлль начали настолько усердно подмигивать мне обоими глазами, что не понять их намёк было невозможно. — Когда вы закончите, мы будем ждать вас у танка. Некоторое время мы сидели друг напротив друга молча. Я уже начинала чувствовать себя неловко, но, к счастью, Лансер решил прервать затянувшуюся паузу. — Хех, забавно. Я даже знаю, зачем нас здесь вдвоём оставили. — Правда? Ты прямо всё знаешь? — Всё, что ты хотела бы мне рассказать. Смешно конечно, что твоя магия воплощается в огнестрельном оружии. Чтобы пулей, и вдруг исцелять, да ещё и давать ложную память! — Я сама долго привыкнуть не могла. А ты помнишь свою магию, какой она была? — Немного. Да какая разница, если сейчас она не работает! Я вообще не люблю вспоминать об этих временах. — Да уж, много дерьма мы с тобой наделали. — Не в этом дело… Тёмный неожиданно схватил меня за руку и подтянул к себе. Мне едва хватило духу посмотреть в его наполнившиеся неподдельной любовью глаза. Ещё бы, нас связывало гораздо больше, чем я бы хотела… Чем я помнила. — …Мы оба натворили дел, но ты сумела измениться, я это вижу. Твой взгляд, твоя манера речи, доброта и милосердие, которое ты источаешь!.. Неужели ты думаешь, что я этого не замечаю?! — Но я… — Ты смогла подняться выше меня, но спустилась обратно, когда это было нужно больше всего. Ты думаешь, почему я продолжал писать эти несчастные письма? Я просто верил, что ты придёшь за мной! Мне было очень жаль Лансера, но я не могла сказать ему ничего утешительного. Даже тогда, пять лет назад, наши отношения едва ли можно было считать простой дружбой, не говоря уже о любви. А сейчас… Я не чувствовала даже намёка на то, что называют любовью. — Прости, но мы все знаем, что для меня в этом мире есть всего один… — Тёмный ангел? Ну конечно, как я сразу не догадался. Он тебя боготворит… Но боготворит ту безжалостную Сьюзи, которой давно нет. А мне нужна ты, настоящая!.. — И Ральзею нужна «настоящая» я, та что сможет спасти его, только он ещё об этом не знает! Как ты не понимаешь?! — А кто же спасёт меня, Сьюзи? — Лансер, пока мы здесь, все вместе, никакая тьма нам не грозит! Разве сейчас ты один? — Ты… ты права. Прости, это всё прозвучало слишком эгоистично. Но пообещай мне всего одну вещь, умоляю, всего одну!.. В глазах тёмного стали мелькать те самые искры безумия, которых я так боялась. — …Не забудь обо мне, как ты забыла за эти пять лет. Взамен я обещаю быть самым верным союзником, который никогда не посмеет отступить или предать тебя! Ты не знаешь, каково это — быть всеми забытым! Я не смею просить большего, только обещай, что не забудешь меня! — Обещаю. Клянусь своей душой, что не забуду. Он тут же успокоился, отпустил мою руку и слегка отстранился. Только лёгкая влюблённая улыбка продолжала играть на его губах. — Спасибо. Я знал, что ты не откажешься. Ты тоже ангел, Сьюзи, кто бы что не говорил. Ангел, который был мне нужен, но не тот, которого я заслужил. И вдруг, Лансер, как ни в чём не бывало, вскочил на ноги и бодрой походкой пошёл к выходу. — Стой! Мне казалось, что наш разговор остался незаконченным. — Мы получили одно из твоих писем!.. Самое первое! — Правда? Значит, старания Тёмного ангела не прошли даром. Хм, даже после своего преображения он продолжает творить добро. Кажется, мои слова нисколько его не смутили.