Я утопаю в омуте.

— Мы едем кого-то бить? — внезапно на втором перекрёстке, пока пешеходы измеряли шагами проезжую часть, зазвучал голос барабанщика. — Нет, с чего бы? Мы едем поговорить с одним упырём. — Ну, то есть пересчитать ему зубы и возможно сломать рёбра? — Да с чего ты взял-то, Димон?!— Юра обернулся назад, встречаясь взглядом с Вечерининым. — Мы едем поговорить с одним ушлёпком. Всё законно! — Окей, — Дима кивнул на сидевшего рядом Кикира. — Тогда зачем ему бита? Юра перевёл взгляд на Саню и аж подпрыгнул на месте от возмущения: в руках у театрально невинного Кикира, что смотрел в окно и блаженно улыбался, покоилась алюминиевая бита с резиновой рукоятью. Он сидел рядом с Вечерининым в одном наушнике, второй болтался на тонком проводе и из него надрывалась Полина Гагарина перед заставкой Русского радио. — Кикирон, ёб твою налево, нахера тебе бита?! — Юра щёлкнул пальцами перед лицом Саши, и тот спокойно зевнул. Эстафету подхватил Дима, спрятав зевок в кулаке. — Мне Паша сказал взять. Автомобильный салон наполнился возгласами истинного недоумения со стороны Юры. Он даже на эмоциях пихнул молчавшего за рулём Пашу в плечо, вербально выказывая своё возмущение. Они же договорились без мордобоя! — Да ладно, просто припугнём, — в итоге пожал плечами хозяин биты, погладив своё оружие. — Лишним не будет. Так Паша сказал. — А ещё он сказал, что закопает его, — Юра снова обернулся и принялся стучать указательным пальцем по своему лбу. — Так хоть чуть-чуть подумать можно было! Придурок. — Кто-то вообще расскажет, что произошло? — спросил Дима, непонимающе переведя взгляд с Саши на Юру. Музыченко взвыл.

***

Максим нервничал. Глядя на разбросанные по полу женские вещи, он сидел на краю дивана и кусал губы в кровь от напряжения. Паша около часа назад схватил его за грудки и пообещал, что ещё закончит с ним. Максим мог уйти, но это означало побег. А Максим же мужик. Он потёр лицо обеими ладонями, шумно вздохнул и сорвался с места к окну. Агрессивный, мужчина одёрнул штору с такой силой, что она сорвалась с пластмассовых петель и осталась в его кулаке. Плевать — квартира не его, а если Полине очень надо будет, то приедет и повесит заново. Несчастный тюль кремового цвета невесомо опустился на паркет кофейного цвета. Максим видел как спустя мгновение после остановки из машины вылетел Личадеев и, не дожидаясь своих музыкальных друзей, стремительно направился к парадной; за ним следом этот так раздражающий Макса Юрий, что-то кричавший аккордеонисту вслед. — Это ещё кто? — Макс сощурил глаза, глядя на поднявшего голову на окна Диму и крутящего в руке биту Сашу. Он хмыкнул, отходя от окна. Страха не было, хоть адреналин и хлестал в крови наперегонки с эритроцитами. Максим вытащил из кармана пачку сигарет и закурил, стряхивая пепел на пол. Будь тут Полина, то… Она бы всё равно ничего ему не сказала. — Что бы ты не сказал сейчас, мы были счастливы! — затараторил Макс, как только дверь открылась, а в квартиру разъярённой фурией влетел Паша. — Ах ты уёбок! Первый удар увесистого кулака музыканта пришёлся точно в глаз. Несчастная сигарета вылетела изо рта Максима вместе с фонтаном слюны и приземлилась на стеклянную поверхность журнального столика. Паша в два шага приблизился снова, хватая мужчину за грудки. — Что ты сказал?! Что?! Счастливы? — и снова удар, с хирургической точностью нанесённый в область носа и верхней губы. И первый, и вторая очевидно разбились. Места ударов пульсировали и выплёвывали кровь, пострадавший глаз заплыл, но Максим ещё видел четверых музыкантов, один из которых держал биту. Паша тряхнул рукой и, чтобы успокоиться, отошёл к окну, открывая его. Холодный ветер ударил в лицо легкой изморосью, отрезвляя. Юра кашлянул и, пройдя вперёд, присел на корточки перед побеждённым Максимом. Тот сплюнул кровь прямо на пол. Юра демонстративно скривился. — Странно, я думал, ты начнёшь говорить, что ничего не делал, — сказал Музыченко. — А ты даже не отрицаешь. Кикир прижался плечом к стене. За его спиной был Дима. Он огляделся и, найдя взглядом полку с фотографиями и книгами, подошёл ближе. В одной из рамок девушка с тёмно-русыми волосами широко и счастливо улыбалась, держа в руках пышное облако сахарной ваты на красной палочке. Из-за вороха сладости выглядывало хитрое лицо Личадеева. Дима едва заметно улыбнулся, однако тут же вернулся в реальность — Юра пытался сдержать агрессивного Пашу, который яростно желал наградить и без того избитого парня новыми гематомами. Максим вдруг почувствовал прилив сил. Он вскочил на ноги и хотел было кинуться на Павла, но перед ним возник Саша, останавливая порыв отомстить за разбитое лицо демонстрацией биты и того, что их четверо на одного. Максим поднял руки и понимающе кивнул. — Раз уж всё так, то чего надо? Чтобы я сел? Вам, звёздам, жизнь другому испортить куда проще из-за одной ошибки, — Макс хмыкнул, присаживаясь на подлокотник кресла. Он стёр запястьем кровь из-под разбитого носа. — Но я ведь тоже могу в полицию пойти. Нападение в моём же собственном доме. Четверо на одного… — Макс скривился. — Как-то это не по-пацански, ребята. — А бить девушку по-пацански, блять?! — крикнул Паша, пытаясь стряхнуть с себя руки Юры. — Да будь моя воля, я бы тебя вообще закопал! — А это угрозы, товарищ Личадеев? Полиции понравится, — Макс кашлянул, возвращая себе сигарету. Несчастная, она так и не добралась до его рта из-за прилетавшего от Димы подзатыльника. — Если Полина напишет на меня заяву, я в долгу не останусь. Отсижу две недели и запоганю вам, рок-звёздам, жизнь. Думаете, я этого не сделаю? У меня есть связи. — С бомжами Питера у тебя связи? — хмыкнул Саня, крутя биту в руке. — Или беспорядочные половые? — Слышишь ты! Максим было сорвался с места, но рука Димы на плече остановила его и заставила сесть обратно. Максим как-то даже успокоился, зажевав фильтр сигареты. — Предлагаю уже что-то решить, — сказал он. — Например, вы съебётесь отсюда. Я всё сказал. Пусть только попробует сунуться в полицию. Это будет начало войны. — Блядство! — рявкнул Музыченко, толкач Пашу в сторону Кикира. — Ты думаешь, что на таких уебанов управа не найдётся? Максим хмыкнул, рывком высвобождая плечо из хватки Вечеринина. Напряжение в комнате росло с каждой секундой. Тишина, которая наступила после вопроса Юры, заискрилась электрическим током. Казалось, поднеси спичку — квартира взлетит на воздух. Нужно было что-то решать и сейчас же. — А давайте я ему колено сломаю? — вдруг предложил Кикир. Паше это предложение понравилось.

***

— Посидишь, подумаешь над своим поведением, — рыжий молодой мужчина звякнул ключами от наручников и выпрямился. Прошло около получаса с тех пор, как ребята решили проблему с обидчиком сестры Личадеева. Один номер телефона, принадлежащий одному оперуполномоченному, который по совместительству был очень даже хорошим другом Димы. Они пожали друг другу руки под нелояльные возгласы Максима, прикованного к батарее. Опера звали Арсений, и он был очень хорош в деле, которое называлось очень лаконично «Шантаж и убеждение». — Я буду жаловаться! — Да жалуйся кому хочешь! — обернулся на Макса Арсений, отвлекаясь от разговора с ребятами. — Я на тебя три глухаря повешу, мне ещё звёздочку дадут. Максим зарычал, дёрнувшись и тем самым лязгнув металлическими оковами. — Осторожно, это тебе не из секс-шопа, пупсик. Ключик только у меня. Так что если будешь меня бесить, я тебя тут оставлю, — Сеня широко улыбнулся и развернулся лицом к музыкантам. — Ладно, ребята. Я думаю, что он вполне осознаёт, что я с ним сделаю, если он попытается вякать. Шуму от него много, а толку мало. — Посадить его не выйдет? — мрачно спросил Паша. — Нет. Даже если снять побои и написать заявление, то это максимум 15 суток. Ну, вы и так знаете. Может, штраф или общественные работы. — Улицы мести за то, что избил девушку? Класс, — фыркнул Дима откуда-то из-за спины Кикира. Пятеро обернулись на притихшего у батареи Максима. Пашу, как-никак, вариант с тем, что этот урод исчезнет из их жизни, вполне устраивал. Остальным нравилось тоже, ведь без мордобоя было не обойтись. А теперь спокойствие Полины и Паши могло вступить в силу. Музыканты вышли из квартиры, последним её покинул Арсений. — Эй! А я?!..