Воспоминания

23 апреля 1595 года. Зал Совета дивана. — С благословения Аллаха объявляю этот Совет дивана открытым, — Мехмед, поправив роскошный кафтан, сел на трон, жестом показывая пашам поднять головы. — Повелитель, — обратился к Мехмеду Лала Мехмед паша. — Из Дамаска прибыл Мурад паша, у него очень важные сведения, с вашего позволения я хотел бы пригласить его. — Хорошо. Пусть войдёт. — Повелитель. — Вошедший паша поклонился. — Что ты хотел сообщить, паша? — Повелитель, мне жаль, что я вынужден сообщать Вам горькие вести… Несколько раз в Дамаске вспыхивали восстания крестьян, я подавил их, но некоторые деревни были разграблены и разорены мятежниками. — Что?! — Повелитель, — вмешался Лала. — Информация Мурада паши согласуется с докладами наместников провинций Анатолии: Карамана, Сиваса, Мараше, Алеппо, Урфы, Диярбакыра, Эрзурума, Вана и Мосула; некоторые области были опустошены. Восстания охватили бóльшую часть Малой Азии вплоть до Бурсы на западе. Наша древняя столица подверглась разгрому и несколько кварталов её было выжжено. Есть сообщения, что племена арабов и туркмен тоже вышли из повиновения. — Отправьте войска и подавите все выступления мятежников! — Простите, Повелитель, — заговорил Ибрагим паша. — Но наши войска задействованы на Австрийском фронте, мы не можем снять их с позиций и перебросить. Австрийская армия во главе с фон Мансфельдом напала на Эстергом, Вишеград, Дьёр и некоторые другие стратегически важные крепости на Дунае… — Тогда почему ты ещё здесь, Ферхад паша! Я доверил тебе печать, назначил главнокомандующим! — Подскочив к великому визирю, Мехмед яростно смотрел на него. — Повелитель… В Валахии вспыхнуло восстание, я как раз обсуждал это несколько дней назад, было принято решение организовать экспедицию против его предводителя — Михая. На днях я отправлюсь в Австрию. — Хорошо. — Холодно сказал Мехмед. — Надеюсь, больше ты меня не разочаруешь. Ты принесёшь мне голову этого Михая, Ферхад паша, а иначе расстанешься со своей. Мурад паша. — Повелитель. — Я назначаю тебя наместником Диярбакыра. Прими всевозможные меры. Мятежникам не должно быть никакой пощады! — Как прикажете, Повелитель. Возвращаясь с совета в свой особняк, Ферхад паша ощущал витавшее в воздухе напряжение. В сумерках паше постоянно казалось, что за ним следят. И когда паша оказался перед хамамом Хасеки, его быстро окружила толпа сипах и капыпулу, возникшие перед ним словно зловещие тени. — Паша, выслушаете нас! Мы уже говорили Вам, что не хотим идти на войну! Вы нас игнорируете? Это чревато последствиями. — Вы мне угрожаете? — Спокойно ответил паша, ничуть не смутившись. — Что вы? Предупреждаем. — Предупреждаете? Я — великий визирь этого государства! Кто вы такие, чтобы предупреждать меня?! — громким, не терпящим возражения голосом проговорил паша. — Возвращайтесь к себе! И не нужно создавать проблему там, где её нет, ибо разве вы не знаете, что люди, неподчиняющиеся воли нашего Падишаха, считаются неверными, а их жёны — вдовами? Слова Ферхада паши вызвали ярость и сразу восстановили против него солдат, они вынули мечи из ножен и кинулись на пашу. Охрана пыталась их остановить, но была быстро убита, а Фархад, увернувшись от направленного в него удара, отскочил в сторону, прижался спиной к прилавку и, доставая свой меч, стал защищаться, делая выпады. — Скорее! Скорее! — раздалось откуда-то. — Приведите стражу! Быстрее! Корпус янычар. — Тренировки на мечах — важное и ключевое занятие, но никогда не забывай, что смотреть нужно не на клинок или руки соперника, а ловить его взгляд. Глаза покажут его будущие действия. Сцепив зубы, Зюльфикяр поднялся после очередной подсечки Аслана, который раз за разом валил его на землю, покрытую мелким песком. — Ещё раз. Уход, разворот, ложный замах и снова уход в сторону. Меч оттягивал руку, наливая её свинцом, двигаться становилось все тяжелее и тяжелее. Резкий сильный удар, а затем перевод боя вниз с прицелом на ноги. Предсказуемое отшатывание назад и завершающий удар… Зюльфикяр снова был на земле. — Неплохо. — Сказал Аслан, помогая новобранцу подняться. — Но нужно ещё учиться владеть большим мечом только одной рукой. — Он слишком тяжёлый. — Да, сначала всегда трудно, — говоря это Аслан взял в руки большой и малый мечи, начав делать им махи так, как будто они ничего не весели, продолжая при этом говорить. — Как новичку сложно натянуть лук, так и с большим мечом работать не просто из-за его веса. Но лук ты уже натягиваешь, а упражняясь каждый день, ты сможешь и легко владеть мечом, применяя ту силу, которая для этого необходима. — Аслан опустил мечи и снова подошёл к Зюльфикяру, который восхищенно смотрел на него. — Чтобы научиться легко обращаться с большим мечом одной рукой, мы учимся владеть двумя мечами. Малый меч имеет преимущества в замкнутом пространстве, в ближнем бою. Большой меч пригоден почти в любой ситуации, он всегда имеет преимущества. Но держать большой меч двумя руками практически невозможно, если ты бьешься на коне, сражаешься на бегу, в гуще рукопашного боя. Когда ты держишь любое оружие в левой руке, меч нужно держать в правой. Вот почему держать меч двумя руками — неверное решение. А если ты в какой-то момент поймешь, что не можешь убить врага только одной рукой, то в этот момент можно использовать две руки. Это не сложно. Тренировку прервал внезапно раздавшийся шум. — Сюда нельзя! — Пропустите, мне нужно поговорить с вашим командиром! Аслан обернулся. — Аслан ага, скорее! У хамама Хасеки сипахи напали на Ферхада пашу. Они убьют его! — Быстрее, подайте мне коня! Хюссейн ага продолжай тренировку. Вы и вы, — указал Аслан на нескольких человек, вскакивая на коня. — За мной! Оказавшись перед хамамом, Аслан увидел, как сипахи дожимали окровавленного Ферхада пашу, вот-вот и они его убьют. Аслан подъехал ближе, поднял коня на дыбы и обрушился передними на головы мятежников. Один упал и больше не встал. Другие отскочили из-под копыт и пока решали броситься на Аслана, который достал меч, или нет, прискакали янычары. Всадники разогнали толпу, оголили мечи. Толпа бросилась в рассыпную. Перед Асланом осталось только троя. Двоих замешкавших сипах зарубили сразу. Ещё один бросился бежать, успев достигнуть пересечения улиц. И здесь его нагнал молодой янычар, коротко махнув мечом. Тело с разрубленной головой упало на землю. — Найдите остальных! Быстро! — Раздался командный голос. — Сообщите Повелителю и пашам! Я доставлю пашу в его особняк! Спрыгнув с коня, Аслан убрал меч и, подняв раненого Ферхада пашу, который потерял сознание, и уложив его на коня, снова взлетел в седло. Дворец Хюмашах Султан. Вернувшись во дворец и, войдя в спальню, Ибрагим увидел свою супругу. Хюмашах сидела у камина с распущенными волосами и читала книгу, а перед ней на столике стоял её любимый мятный шербет. Мужчина тихо вошёл, нежно обнял Хюмашах за плечи и, отодвинув волосы, поцеловал её в родинку на шеи с правой стороны. — Мне нравится наблюдать за тобой, когда ты читаешь, ты словно на эти минуты переносишься в другие, волшебные миры. — Ибрагим, — Хюмашах легко улыбнулась. — Как прошёл день? Но прежде чем мужчина успел ответить, раздался стук в дверь. — Паша, — вошедший ага поклонился. Вздохнув, Ибрагим подошёл к двери. — Ферхад паша… Аслан ага вытащил его… — Тихо зашептал ага, наклонившись к уху. — Я понял. Можешь идти. — Что-то случилось? — Встревоженно спросила Хюмашах, сделав глоток шербета. — Нет, ничего серьёзного, но я должен уйти сейчас в особняк Ферхада паши. Все паши будут там и Повелитель. Мы обсуждаем военные дела. А ты ложишь, не стоит ждать меня… — Ибрагим наклонился к Хюмашах и поцеловал её. — Спокойной ночи. — Но ты возвращайся скорее. — Я постараюсь, — и Ибрагим улыбнулся. Дворец Ферхада паши. В свете факелов и свечей лекари занимались раненым великим визирем. А у его постели собрались все паши совета дивана и Аслан ага. — Внимание, Султан Мехмед Хан Хазретлери! Двери распахнулись, паши повернулись и склонили головы. Мехмед уверенно вошёл в покои. — Что случилось? — Повелитель, — заговорил Аслан. — В корпус прибежал взволнованный горожанин и сообщил, что сипахи напали на Ферхада пашу около хамама Хасеки. Когда я оказался на месте, то увидел, что паша ранен и окружён. Я вытащил его и доставил сюда, пока янычары разогнали толпу. — Как они осмелились на такое?! Тронуть моего главного визиря?! — Отношения воинов и Ферхада паши уже давно остаются натянутыми, Повелитель. — Заговорил Ибрагим. — Янычары не могут простить то, что именно безжалостные действия Ферхада паши погасили их восстание ещё при вашем отце. Они не уважают и ненавидят пашу, и не желают ему подчиняться. В то же время их безграничное уважение к Синану паше известно. — Аслан ага? — К сожалению, Ибрагим паша говорит правду, Повелитель. В корпусе звучало недовольство Ферхадом пашой, но оно было пресечено мной. Я и янычары верны Вам, Повелитель. И сегодня мы это продемонстрировали. Бунт устроили сипахи. — Главное недовольство сипах, с которым уже несколько месяцев борется Ферхад паша, заключается в том, что они не хотят участвовать в войне с Австрией. — Кто они такие, чтобы решать здесь что-то?! — Вы правы, Повелитель, не думаю, что они что-то решают, но их настроение всегда можно использовать. — Что ты хочешь сказать, Ибрагим? — Кто-то хочет, чтобы Вы лишили Ферхада пашу всех его постов. Кто-то направляет и вынуждает Вас к этому решению. — Ибрагим паша прав, Повелитель. — Вмешался в разговор Лала. — Кто-то использует недовольство всех против паши и направляет его, чтобы у нас не было другого решения. Ведь мы не сможем противостоять и янычарам, и сипахам, и солдатам вместе с командирами одновременно. — Кто?! — Я не знаю, Повелитель, — осторожно ответил Ибрагим. — Но это должен быть достаточно богатый человек. Воины… Сипахи любят золото. — Как он? — Обратился Мехмед к седовласому лекарю. — Сильно избит, Повелитель. Но жизни ничего не угрожает. Через несколько дней мы сможем поднять пашу на ноги. — Хорошо… Как только паша поправится, он отправится в Австрию. Я не буду менять свои решения. Все и каждый в этой империи должны знать, что я — Падишах, а не они! Ты согласен со мной, Аслан ага? — Да, мой Падишах. Янычары на вашей стороне. Довольно улыбнувшись, Мехмед направился к выходу. Остальные направились за ним. Ибрагим и Юсуф паша, проявивший себя в прошедшей турецко-персидской войне и сейчас четвёртый визирь совета, остались одни. — Синан паша добьётся своего. Уничтожит своего соперника. — Сказал Юсуф. — Я этого не говорил. — Да, вы избегали прямых имён. Но всегда ищи того, кому выгодно. Синан паша сейчас в Малкаре, он хочет вернуть свои должности, и у него есть средства. А если они уничтожат друг друга, то выигрываете вы, ведь вы в одном шаге от печати. — Я больше не участвую во всём этом. Мне довольно того, что у меня уже есть! — Вы — нет. Охотно поверю Вам, учитывая ваше положение и статус, Дамат Ибрагим паша. А вот Синан паша точно, да. Он вернёт свою должность, используя своё богатство, Ферхад паша проиграет рано или поздно, и скорее всего рано… 14 мая 1595 года привилегированный статус княжеств Валахии и Молдавии был прекращён, в этих двух регионах была создана провинциальная османская администрация. Поправившийся Ферхад паша прибыл в Валахию и начал строительство моста через Дунай в Джурджу, чтобы добраться до Михая Храброго, валахского воеводы. Работы затягивались из-за по-прежнему недовольных сипах, которые хотели вернуться в Стамбул и получить положенное им жалование. Помимо этого Синан паша через своих сторонников при дворе распустил слухи, что Ферхад паша заключил тайное соглашение с Михаем. Результатом этих интриг стало, что Ферхад паша продержался на должности меньше пяти месяцев, и был снят с поста великого визиря 7 июля 1595 года. Чёрная карета Валиде Султан проносилась по площадям и улицам Стамбула, направляясь в лавку Салахадина эфенди. Её сопровождала охрана, разгоняющая толпу. Для человека, лицо которого скрывал капюшон, в этом был единственный шанс. Экипаж промчался в каком-то полушаге от него. И человек устремился за ним. — Госпожа! Госпожа! Мне нужно с Вами поговорить, прошу, выслушаете меня! Я — невиновен в том, в чём меня обвиняют! Выслушаете меня! — Крики Ферхада паши, а человеком в капюшоне был именно он, не остановили карету. Кучер только усилил её скорость, пустив лошадей вскачь. Ферхад паша уже запыхался, но из последних сил продолжал бежать и кричать прерывающимся голосом. — Госпожа… Госпожа… Помогите! Госпожа… Бюльбюль, сидящий в карете рядом, слыша эти крики, посмотрел на Сафие. Она подала знак, и… Карета скрылась из вида, удаляясь дальше по улице, но Ферхад паша, тяжёло дыша, продолжал смотреть ей вслед. Впрочем, замешательство его продолжалось недолго. Усилием воли он встряхнул головой и попытался рассуждать здраво. Поговорить с Сафие Султан не получилось, придти во дворец невозможно, Повелитель ждёт фетвы на его казнь, остаётся… Ибрагим… Ибрагим паша… Ведь именно он предупредил его, отправив письмо, что султан отдал приказ о казни… Благодаря чему он и успел скрыться, добрался до Стамбула… Да, нужно сохранять спокойствие, двигаться шаг за шагом, и следующая цель — Ибрагим паша. Тем временем сам Ибрагим паша заканчивал завтрак в компании супруги, когда наклонившийся ага что-то прошептал ему на ухо. Сделав глоток щербета, мужчина поднялся. — Прости, но я должен тебя оставить на несколько минут, Хюмашах. — Ты чем-то встревожен, Ибрагим? Тебе сообщили плохие новости? — Нет, нет… Просто мне кое-что принесли из документов. Это всё война с Австрией… Хюмашах кивнула. Выйдя из дворца, Ибрагим накинулся на Ферхада пашу, схватив его за грудки. — Ты спятил, прийти ко мне домой?! А если тебя кто увидит?! Ты понимаешь, что я могу потерять всё! — Паша… Успокойтесь, это я — под угрозой казни, а не вы… — Я боюсь не за жизнь, я могу потерять семью! — Ибрагим отпустил Ферхада. — Ты ставишь меня в неудобное положение… Я и так тебе уже помог! — И я благодарен за это, паша. Всё, что я прошу сейчас — поговорить с Сафие Султан обо мне. Это всё. Ты же знаешь, я не виновен в том, в чём меня обвиняют. Я не предатель! И не договаривался с Михаем! — Хорошо. Поговорю. И на этом всё, паша, всё. Ферхад кивнул. — Спасибо. — А сейчас исчезни! — Я буду на своей ферме в Метрисе… — Исчезни! И больше не смей приходить сюда! Валиде Сафие Султан сидела в беседке в саду Топкапы и читала книгу, когда к ней подошёл Ибрагим паша. — Госпожа, я хотел бы поговорить с Вами о Ферхаде паше. — Да? — Сафие подняла взгляд. — И что именно я должна услышать о предателе? — Госпожа, я знаю пашу достаточно лет, он не виновен в том, в чём его обвиняют. Да, возможно, он заслужил ссылку, но не казнь. Он не предатель. Я уверен, что нет и не может быть никаких договоров с нашими врагами. Прошу, поговорите с Повелителем. Сафие вздохнула. — Если всё так, как ты говоришь, Повелитель примет справедливое решение. Я не стану говорить со своим сыном. — Госпожа… — Можешь идти. — Холодно закончила разговор Сафие, возвращаясь к книге. Вошедший помощник поклонился шейх-уль-исламу Бостанзаде Мехмеду Эфенди, сидящему за столом, и передал свиток. — Вам письмо от Синана паши, а так же небольшой подарок. Развернув свиток и быстро пробежав его глазами, Мехмед Эфенди посмотрел на увесистый, наполненный мешочек, который помощник поставил на стол. Эфенди сделал жест, слуга тут же развязал мешок, и шейх-уль-ислам зачерпнул из него горсть момент. — 30 тысяч акче… — задумавшись, Мехмед эфенди взял перо и пергамент. — Передай Повелителю. — Что это, эфенди? — Фетва на казнь Ферхада паши. А так же сообщение о месте, где он может скрываться. Молодой юноша поклонился и вышел из кабинета. Узнав о местонахождении Ферхада паши, бостанджи схватили его, застав врасплох, и доставили в подземелье Едикуле, где 17 августа 1595 года бывший великий визирь был задушен на глазах Мехмеда, который не стал ничего слушать, а его тело было похоронено в тюрбе Эйюпа у одноимённой мечети. — Синан паша, назначаю тебя главнокомандующим. Надеюсь, это будет во благо. — Повелитель. — Синан паша опустился на колени, целуя подол кафтана Мехмеда. — Я завоюю для Вас Вену… Тем временем Вена, Эрцгерцогство Австрия. Император Священной Римской империи Рудольф II собрал за своим столом правителей трёх дунайских княжеств: Михая Храброго из Валахии, Жигмонда Батори, князя Трансильвании и Арона Тирана, правителя Молдовы. И путём долгих и трудных обсуждений соглашение было достигнуто. И все правители подняли свои бокалы за то, чтобы всем вместе сбросить османское ярмо. Прерванные австрийские войны возобновились. 21 августа 1595 года мост в Джурджу был закончен, и стотысячная турецкая армия, под командованием Синана паши, пересекла Дунай и двинулась на Бухарест. Михей Храбрый с 16 тысячью человек и 12 пушками двинулся турецким войскам наперехват. Валашский господарь не решился допустить столкновения с превосходящим его по численности противником на равнине и заманил Синана пашу в болотистую местность к югу от деревни Кэлугэрени, где в реку Няжлов впадает река Кылништя, и где турецкая армия могла двигаться только по единственному мосту через Няжлов. Утром 23 августа валашская кавалерия неожиданно атаковала османскую кавалерию к югу от Кэлугэрени и отбросила её за мост. Михай разместил 10 тысяч человек и 10 пушек вдоль моста, а в тылу, к северо-западу от деревни, оставил резерв из 6 тысяч секеев под предводительством Альберта Кирая, который должен был прикрывать основную позицию от возможной атаки со стороны деревни Сингурени. После кавалерийской атаки Синан паша отправил в атаку отряд из 12 тысяч человек. Михай дождался, когда османские войска пересекут реку и сильным артиллерийским обстрелом отбросил их обратно. В полдень Синан паша бросил в атаку все свои силы. Янычары атаковали фронтально, и не только по мосту, но и через болото, а остальные войска осуществили двойной охват. Мехмед Сатирги паша командовал восточным крылом, бейлербей Румелии Хасан паша — западным. Валашские войска остановили турецкую атаку, но затем османская кавалерия пересекла Няжлов через брод восточнее поля битвы и стала угрожать левому флангу обороняющихся, которые были вынуждены отступить, бросив все пушки. Михай отвёл войска на позиции к северу от деревни, где остановил османское продвижение. И, начав контратаку, отбросил войска Мехмед Сатирги паши, которые, отступая, смяли янычар, в результате чего османские войска превратились в толпу, сосредоточенную на узком пятачке возле реки. Достигнув моста и отбив пушки, валашские войска тут же обстреляли ими османов и нанесли им значительные потери. Синан паша пытался восстановить порядок, бросив в бой свою личную гвардию, но валашская кавалерийская атака с тыла и нападение на турецкий лагерь заставили османские войска в беспорядке отступить, при этом сам паша упал с лошади в болото, но был спасён одним из янычар. Но валашские войска не смогли организовать преследование, так как как раз в этот момент на их правом фланге появились совершившие обход войска Хасан паши. Повернувшись к новому противнику, валашские войска отбросили и его. Несмотря на тактическую победу и то, что потери турецких войск превосходили валашские, Михай был вынужден отступить в горы в ожидании союзников, так как османы по-прежнему превосходили его по численности. Синан паша приказал не преследовать отступающую армию и захватил оставленные Михаем Тырговиште и Бухарест. Через два месяца к Михаю подошли Жигмонд Батори и Арон Тиран. Их совместное контрнаступление застало Синана пашу и Мехмеда пашу врасплох, когда 15 октября они появились у Тырговиште. После трёхдневной осады, 18 октября, когда крепость была уже охвачена огнём, Синан паша отступил к Бухаресту, и 19 октября 3500 османских защитников Тырговиште, оставленных в крепости пашой, были замучены Михаем. 24 октября 1595 г. Османская армия прибыла в Джурджу, где её ожидали отряды янычар, пришедшие для помощи и поддержки. — Аслан ага. Рад видеть тебя. — Паша. В последнее время Вам было сложно. — Да, но мы захватили большую добычу и перейдём Дунай, а ты и Хюссейн ага вместе с корпусом лёгкой кавалерии будете нас прикрывать и перейдёте мост последними. — Понял. Аслан взобрался на коня, и тут услышал, как Синан паша отдаёт приказ сборщикам налогов требовать с каждого проходившего положенные султанской казне часть добычи. — Что вы делаете, паша? Армия Михая ведь близко, а сборщики ещё больше замедляют движение по узкому мосту войск и так обременённых добычей. — Делай то, что я тебе приказал, Аслан ага, и не вмешивайся. Аслан отъехал к мосту, и встревоженно поднялся на стременах, смотря в даль. — Думаешь, он нападёт, Аслан ага? — Сказал сидящий рядом на коне Хюссейн ага. — Я в этом уверен. Но я бы не стал этого делать, пока армия не пересечёт мост. Михай так и поступил, и когда осталось перейти только акынджи, раздались звуки выстрелов пушек. — Уходим! Уходим! Прекратить запись добычи! — Приказал Синан паша, но было поздно. Несколько залпов по деревянному мосту привели к его разрушению. Тысячи аканджи упали в воду и стали тонуть. Валашское войско стало наступать. — Вперед! За мной! — Аслан ударил лошадь шпорами и с криком понесся вперед; за ним последовали Хюссейн ага и уцелевшие акынджи. Аслан достал меч, глубоко врезавшись в ряды противника. Позади него раздавались крики тонущих людей и рёв атакующих вместе с ним. Сбившись в один запутанный клубок, османы и валашские воины неслись по равнине, оставляя за собой мертвых и умирающих. Слева и справа летели стрелы. Аслан огляделся. Нужно уходить. Они дали время тем, кто ещё мог перебраться на тот берег, но сейчас нужно увести людей назад, пока их всех здесь не перестреляли и не убили. Он и сам был ранен в бедро, и попона лошади уже стала скользкой от крови. Аслан пришпорил её, пустив неуклюжей рысью, и криком велел остальным следовать за ним. Пока они пересекали равнину, лошади падали одна за другой. Стрелы тучей летели низко, приходилось пригибаться к седлу и держаться. И в этот момент лошадь Аслана споткнулась и упала. Он встал на ноги, но стрелы с лязгом застучали по щиту и шлему, и он пошатнулся. В бок попала ещё одна стрела. Аслан скривился от боли, но не стал выдёргивать наконечник, опасаясь, что кровотечение усилится. Аслан стал отступать, пятясь и подставляя противнику защищенную щитом грудь. — Нужно помочь! — Крикнули несколько акынджи, которым удалось выбраться на другой берег. — Уходите отсюда! — Но Хюссейн ага… — Уходите! — безоговорочно сказал Хюссейн ага. А сам пришпорил лошадь. Силы заканчивались, Аслан опустился на колени, поставил щит на землю и укрылся за ним. И в этот момент почувствовал, как кто-то опустился рядом с ним, поднял и, взяв щит, стал уводить к лошади. — Хюссейн ага, что ты здесь делаешь? Уходи, пока не убили… — Ты бы помалкивал, Аслан ага… Давай, забирайся, — Хюссейн помог раненому взобраться на коня, и вскочил на него сам, пустив в галоп. Оказавшись в безопасности, Аслан ага тяжело опустился на траву. — Не могу поверить, что мы выбрались, Хюссейн ага… Хюссейн ага? — Аслан приподнялся, видя, что Хюссейн продолжает сидеть на коне и не двигается. — Я… — сказал он с хрипом, и рухнул на землю. — Хюссейн! — Аслан подполз к товарищу и осторожно приподнял его. Из-за рта у него шла кровь, а из спины торчали несколько стрел. — Как же так, Хюссейн? Ты что? — В расчёте, Аслан ага… — слабо прохрипел Хюссейн, скашливая кровь. — Теперь мы в расчёте… «Воин должен умирать достойно, а не на потеху толпе»… Пронеслись в голове Аслана сказанные им в прошлом слова. — Ты сделал это, друг, — прошептал Аслан, закрывая Хюссейну глаза. В это же время подошедшие несколько янычар, опустив головы, подняли Аслана на ноги, поддерживая. — Давайте, командир, нужно уходить, а вам — к лекарю. В этот день были изрублены и убиты несколько тысяч акынджи, оставшиеся на берегу реки, ещё несколько тысяч утонули. А 27 октября Михай вырезал оставшийся гарнизон Джурджу. Тырговиште, Бухарест и Брэилу были взяты. На некоторое время Валахия оказалась освобождённой от турок. В довершении поражений после неудачной осады Эстергома Синан паша был снят с поста великого визиря 19 ноября 1595 года, но 12 дней спустя 1 декабря, в связи со смертью его преемника, Лала Мехмеда паши, Синан паша стал великим визирем в пятый раз. И Мехмед III поручил ему подготовить поход в Австрию, в котором он собирался лично возглавить армию. Эту мысль внушил Мехмеду его наставник Ходжа Садеддин Эфенди, убедивший султана в необходимости завоеваний и добродетелях священной войны, а особенно после недавних поражений, и что личное присутствие Падишаха поможет армии вновь обрести уверенность в своих силах. Но вскоре Синан паша заболел и не смог посещать диван, а через несколько дней, 3 апреля 1596 года, он скончался.