Воспоминания

На следующий день после приезда в Эдирне шехзаде Мехмед, сопровождаемый небольшой свитой, отправился на соколиную охоту, и на плече сокольничего сидел белый кречет, подарок Московского царя Фёдора Ивановича. Шехзаде Мустафа и шехзаде Баязид ехали подле старшего брата. У сопровождающих также сидели на плече хищные птицы: соколы, ястребы, беркуты, а на правую руку была надета рукавица из толстой бычьей кожи. — Жаль, Повелитель не смог к нам присоединиться, — сказал Баязид. — Отец не очень хорошо себя чувствует, сказал, что устал после дороги. — Ответил Мехмед. Сокольничий снял клобучок с головы сокола и подбросил его вверх. Кречет поднялся выше других ловчих птиц. Описывая широкие плавные круги, сокол зорким оком высматривал добычу и… Молнией, почти сложив крылья, метнулся вниз, сбив утку одним махом, будто стрелой. Раздался призывной свист, сокол опустился и сел на руку сокольничего. Пришпорив коня, охотники галопом направились к месту падения птицы. Кречет снова взмыл в небо, и опять его атака была удачной. Сокол в третий раз поднялся ввысь, но из поднятых загонщиками с водной глади пруда птиц уже никого не осталось: одних добыли другие соколы, другие успели скрыться в растениях у берега. Увлечённая охотой птица сделала ещё несколько кругов в вышине и стала снижаться, под свист возвращаясь назад, садясь на руку и цепляясь когтями за рукавицу. — Отличная охота, но скучно просто возвращаться в лагерь. — Заговорил Мустафа на обратном пути неспешным верховым шагом. — Может, на перегонки? — Мустафа… — Давай, Баязид, где твой азарт? Я хочу реванш за стрельбу. Догоняй, Мехмед! — с этим словами Мустафа пришпорил коня и умчался вдаль. Баязид и Мехмед рванулись за ним, оставив растерявшуюся стражу в недоумении. Пустив лошадь в галоп, Мехмед и Баязид мощными, крупными бросками догоняли Мустафу, который был ещё впереди не более чем на десять метров. На повороте тропинки Мехмед чуть ослабил поводья, давая лошади набирать скорость, оставляя Баязида позади. Мустафа и Мехмед сближались. Мехмед подбодрил лошадь, и она снова помчалась во всю силу. В азарте погони он не замечал, как они в действительности удаляются от лагеря, а не возвращаются в него. Тропинка сужалась, вдоль неё потянулись заросли кустов, а ветви деревьев нависали шатром. Но Мехмед видел только Мустафу, и как тот оглянулся… Внезапно лошадь взвилась на дыбы, заставив Мехмеда выпустить из рук поводья. Прижавшись к лошадиной шее, он судорожно пытался вернуть контроль над животным, но лошадь, ударив землю передними ногами, резко подбросила его в седле так, что одна нога шехзаде выскочила из стремени, затем лошадь снова поднялась на дыбы, Мехмед не удержался в седле, перевалившись на одну сторону и сильно ударившись о землю, и тут лошадь понесла изо всех сил. Одна нога Мехмеда запуталась в стремени, и лошадь волокла его по земле, сворачивая то в одну сторону, то в другую. Он пытался освободиться, стараясь дотянуться до ремня, но лошадь гнала вперёд все сильнее и сильнее, пока они не скрылись в густой чаще леса. Шехзаде Мехмед открыл глаза. Во рту было сухо. Голова кружилась. Мышцы рук и ног словно горели огнём, болела спина, ныла шея. Верхушки деревьев заслоняли собой солнце, лишь небольшие участки между ветвей пропускали свет, и в лесу было темно, сыро и холодно. Мехмед не знал, где он, но нужно было подниматься и выбираться от сюда, найти тропу. И, в конце концов, он должен столкнуться с охраной, которая уже должна его искать. Шехзаде поднялся с земли и, не спеша, прихрамывая, сделал несколько шагов. Под ногами зачавкало. С каждым шагом Мехмед проваливался в мягкую жижу. Иди было тяжело, и боль усилилась. Земля становилась всё более сырой, сквозь траву стала проглядывать вода, и Мехмед осознал, что оказался на болоте. Он попытался развернуться. Но вязкая жижа уже обхватила ноги по колено. Что делать? Кричать, звать на помощь? Но он — шехзаде, да и кто услышит? Кто может оказаться в такой глуши, куда унесла его лошадь? Тем временем шехзаде Баязид, двигаясь верхом в поисках братьев, увидел впереди чёрную лошадь Мехмеда и подъехал к ней. — Вот и ты, а где твой хозяин? — Баязид взял лошадь под уздцы. — Вперёд! Выехав на подъём, Баязид оказался за спиной Мустафы и спешился. — Мустафа… Ты здесь, а где Мехмед? — Баязид приблизился к брату и посмотрел туда, куда смотрит он. — Мехмед… Надо помочь, — Баязид кинулся вниз и почувствовал, как Мустафа схватил его за руку. — Не надо. — Что? — Всё случится как несчастный случай. Никто ничего не узнает, я стану наследником. — О чём ты говоришь? Ты… Сделал это специально?! Заманил сюда? — Баязид… Не будь наивным, особенно с нашими законами. Он взойдёт на трон и убьёт нас! — А ты? — Мы росли вместе, я… Мы так и будем рядом, уверен, мы сможем. А сколько раз мы его видели за все годы? Последние несколько дней! В корпусе, ты прекрасно видел, что нас как будто не существует для них! Так ещё и наши мамы сейчас в Старом дворце! *** Несколько дней назад. Покои Сафие Султан. — Госпожа, — Баязид и его братья поклонились Сафие Султан. — Селим, Юсуф, — Хюмашах обняла младших братьев. — Здравствуй, Хюмашах. Мы пришли проведать братика и сестрёнку. — Тогда пойдём, — Хюмашах протянула мальчикам руку. — Баязид? — Я сейчас приду, Хюмашах. — Хорошо. — Ответила Хюмашах, уводя братьев в соседнюю комнату. — Ты хочешь о чем-то поговорить со мной, Баязид? — Да, госпожа… О Валиде. Знаю, это не ваше решение, Повелитель выслал её в Старый дворец, я понимаю и уважаю его решение. Но оно несправедливо. Покушение на Вас — страшное преступление, и за него должен ответить виновный, но моя Валиде его не совершала. Прошу, поговорите с Повелителем. Сейчас вы можете с ним поговорить и Вы знаете, что я говорю правду. Иначе я бы не попросил Вас. Я бы не посмел. — Баязид, ты прав, я знаю и благодарю тебя за искренность и честность, которые ты проявил сейчас… Давай, сделаем так. Скоро мы все поедем Эдирне, а после возвращения я обязательно выполню твою просьбу. — Спасибо, я бесконечно благодарен Вам, госпожа. Баязид, поклонившись, направился в комнату к сестре, братьям и маленьким Фахрие и Яхье. Старый дворец. Шехзаде Селим и Шехзаде Юсуф вбежали в покои своей Валиде Назапвер Султан и тут же кинулись в её объятья. За ними, улыбаясь, вошёл их старший брат. — Матушка! — Селим, Юсуф, мои любимые, как я рада вас видеть! — Назапвер поцеловала своих сыновей. — Я так соскучилась! — Мы тоже, матушка! — Баязид. — Матушка! — Шехзаде трепетно поцеловал Валиде руку и сел рядом. — Как ваши дела? — Всё хорошо, матушка. Скоро мы поедем в Эдирне, а как только вернёмся, я уверен, вы сможете вернуться во дворец. Я уже говорил об этом с Сафие Султан и с сестрой. — Конечно, Повелитель примет справедливое решение, я не сомневаюсь. — А ещё Мехмед приехал, и мы вместе с Мустафой наконец-то постреляли из лука. Я почти победил, матушка. Вообще последние дни были замечательными. — Я рада за вас, Баязид, что вы стали общаться. Возможно, это начало чего-то большего. Мне бы этого очень хотелось. Баязид улыбнулся и сжал Валиде руку. — Я верю в это, матушка… *** — На Сафие Султан уже несколько раз покушались. Как только Повелитель закончит расследование и во всём разберётся, я уверен, наши Валиде вернуться. — Баязид хотел уже направиться вниз. И в этот момент почувствовал сильный удар в скулу, но ухитрился сохранить равновесие. Мустафа кинулся на брата, хватая его за пояс и стараясь похвалить на землю. Но Баязид обвил своей ногой ногу Мустафы, и тем не дал ему завершить бросок. Ещё через миг оба, не удержавшись, скатились с возвышенности вниз. То один, то другой оказывались наверху. Наконец, Баязид нанёс сильный удар в лицо и ухитрился сбросить Мустафу с себя, отбросив его. Топь захватила Мехмеда уже до подмышек. — Держись! Хватайся, Мехмед. Осторожно! Мехмед открыл глаза. На кочке неподалёку стоял Баязид с разбитой скулой и протягивал ему длинную ветвь наклоненного им дерева. Мехмед протянул руку и схватился за неё, толстую и осклизлую, но выбора никакого не было. Мехмед стал взбираться по ветви и, наконец, оказался возле кочки, где Баязид протянул ему руку, и вот на кочке стояли они уже вдвоём. — Теперь иди за мной. След в след. Баязид, а за ним Мехмед выбрались из топи. Земля пошла на подъём, и почва стала суше, а спустившись с возвышенности, они оказались там, где остался Мустафа, а так же стояли лошади. Ничего не говоря, Мехмед подошёл к своей, поправил седло, взобрался и пришпорил её. Мустафа и Баязид сели на своих. — Зачем ты это сделал? Никто бы ничего не знал и не узнал. — Я бы знал, Мустафа, этого достаточно. — Знаешь, иногда поступить правильно, значит, ошибиться. — Возможно, ты прав, но я поступил правильно. — С этими словами Баязид пришпорил лошадь, догоняя Мехмеда. Несколько дней спустя Мурад, везя на своей лошади Сафие, прижав её к груди, и в сопровождении старших сына и дочери совершал неспешную верховую прогулку. Отъехав от дворца Эдирне, за которым начинался лес Тавукчу, всадники двигались вдоль левого притока реки Мерич, и оказались на её береге. Лошади с наслаждением скакали вдоль кромки воды, тревожа мелкой рябью синюю спокойную гладь, по которой медленно перекатывались ленивые волны. Насладившись свежим речным воздухом, прохладный ветерок приятно обдувал лицо, семья отправилась в сторону холмов. Это был короткий и узкий горный хребет, отходящий от гор Родопы и постепенно снижающийся. Оказавшись на вершине, Мурад и Сафие немного постояли, подождав детей, посмотрев на открывающийся вид, вдалеке был виден их дворец и темнел лес, а затем спокойным шагом стали возвращаться. Тем временем во дворце Эдирне Фатьма Султан и Михримах Султан занимались своими делами. 14-летняя Фатьма сидела на диване у окна и читала книгу. 9-летняя Михримах была на кровати и занималась вышивкой. — Если Мехмед и Хюмашах сейчас на верховой прогулке с матушкой и отцом, то почему мы здесь? — спросила Михримах. — Всему своё время, так сказал отец, Михримах. — Мне скучно. — Можем сходить к братьям и сёстрам… Или, давай, я почитаю тебе. — Не хочу. — Ответила Михримах, нахмурившись. — Я хочу гулять. — Айлин сейчас укладывает наших сестрёнку и братика, подожди, Хюмашах вернётся и погуляет с нами. — Я хочу гулять! — С этими словами Михримах направилась к двери. — Михримах… Михримах, подожди. — Фатьма, захлопнув книжку, быстро шла за сестрой. — Подожди, хотя бы когда Айлин придёт. Михримах, нашу няню накажут. Она отвечает за нас. Михримах! Гуляя по лесу, Михримах старалась замечать мельчайшие детали: мягкая, словно уютная, земля, покрытая жёлтой и оранжевой листвой, блестящие капельки влаги на траве, а вот по ней ползёт красный жучок с чёрными пятнышками на спинке, зелёные елки, так выделяющиеся в ряду деревьев с осенними листьями. Госпожа прислушивалась к их шелесту, щебетанию птиц, рассматривала цветы, ягоды, скрытые под тенью деревьев, изогнутые ветки, корни, паутинки на некоторых из них, как будто напоминающие серебро. Лес пах корицей, сладкими ягодами, терпкой хвоей и грибами. А шлейфом был аромат свежести, доносящийся с реки. Михримах наслаждалась прохладой леса, ощущая спокойствие, а, возможно, ещё её привлекал некий элемент тайны, ведь она и сестра чуть ли не впервые были одни, просто ушли, и не было ничего и никого, ни стражи, ни правил, и тихие звуки леса дарили абсолютное и волшебное ощущение свободы и покоя. Шехзаде Баязид, тренирующийся с братьями на деревянных мечах, заметив встревоженную Айлин хатун, которая вышла из дворца и о чём-то говорила со стражей, подошёл к ним. — Что-то случилось, Айлин хатун? — Фатьма Султан и Михримах Султан пропали. — Что значит пропали? — Не знаю, ушли, захотели погулять, пока я была с Шехзаде Яхьей и Фахрие Султан. Шехзаде… Пожалуйста, найдите их. Я так виновата. — Конечно. Сейчас же подготовьте мне лошадь. — Приказал Баязид страже. — Я с тобой, — вмешался в разговор шехзаде Мустафа. — Я тоже с тобой. — Сказал Селим. — Нет, ты останешься здесь, Селим. Ты и Абдулла останетесь за старших. Слушайся старшего брата. Селим посмотрел на Абдуллу. — Хорошо, Баязид. Мы за всем проследим. Баязид кивнул, сел на лошадь, и галопом поскакал в сторону леса. Мустафа — за ним. — Тренироваться больше не хочется, — грустно сказал Юсуф. — Ты прав, — согласился Алемшах. — Мустафа и Баязид обязательно найдут Фатьму и Михримах, не стоит сильно волноваться. — Постарался утешить братьев Селим. — Правда ведь? — Селим смотрел на старшего брата. — Конечно, надо только подождать, пойдёмте во дворец, — подтвердил Абдулла, беря Алемшаха и Юсуфа за плечи и уводя их за собой. Селим направился следом. — Михримах, давай, вернёмся назад, — сказала Фатьма сестре, видя, как они всё глубже уходят в лес. — Хватит уже, мы ушли слишком далеко, мы не сможем вернуться на тропу, и я не хочу потеряться и остаться здесь. Мне страшно, Михримах. Михримах Султан ничего не ответила. В душе её охватывало такое же желание, повернуть назад. Вокруг становилось всё тише и темнее, крупные кроны деревьев не пропускали свет. Но пьянящее чувство побега и какое-то внутреннее упрямство мешали это признать и затмевали, что чем дальше они шли, тем темнее и извилистее становилась тропинка под их ногами. Вернувшись во дворец, Мурад бережно спустил Сафие с лошади. И она осторожно сделала несколько шагов. — Матушка? — с беспокойством обратилась к матери Хюмашах и подошла к ней. — Не волнуйся, доченька. Всё хорошо. — Сафие нежно провела рукой по щеке дочери и направилась в свои покои. Хюмашах пошла за ней. — Почему здесь так тихо? — Спросил Мурад у слуг. — Что-то случилось? Внезапно сзади него раздался цокот копыт. Шехзаде Баязид и шехзаде Мустафа вернулись. Сафие и Хюмашах вошли в покои, всю дорогу до которых дочь делилась с Валиде своими светлыми впечатлениями о прошедшей прогулке. — Матушка… — Хюмашах замолчала, видя, что Валиде чем-то обеспокоена. — Вы не слушаете меня? — Где Фатьма и Михримах? — Сафие встревоженно осматривала покои. — Айлин! Появившаяся няня тут же опустилась перед Сафие на колени. — Госпожа… — Куда вы все смотрели?! — Донесся с улицы голос Мурада. — Как такое стало возможным?! — Повелитель… — Ответил Баязид. Сафие повернулась к Айлин. — Госпожа… Простите меня… Я виновата, очень виновата… — Где мои дочери, Айлин? — Голос Сафие был обманчиво-тихим. — Фатьма и Михримах Султан ушли из дворца, и мы их пока не можем найти. — Что?! Мои сестрёнки… — Хюмашах почувствовала, как её сердце пропустило удар. — Я была с маленькими шехзаде и госпожой, хотя это не оправдание. Я признаю, что мне нужно было быть более внимательной. — Айлин ещё сильнее склонила голову перед Сафие. — Простите меня, госпожа. — Сейчас же все за мной! — Прокричал Мурад. — Мехмед, Баязид, Мустафа, вы тоже! — Иди в покои и не выходи из них! — Жёстко приказала Сафие, смотря на Айлин, и направилась в сторону выхода. Но в этот момент Хюмашах остановила Валиде, закрыв собой дверь. — Хюмашах… — Матушка… Ваша рана… Вы ещё неокончательно поправились. Я не пущу Вас. Это слишком опасно! Подумайте о своём здоровье! Отец, Мехмед и Баязид и так сделают всё возможное, чтобы найти моих сестрёнок. И они обязательно их найдут, а вы останьтесь со мной, я прошу Вас! — Хюмашах… Оставайся с Яхьёй и Фахрие. — Матушка… — Голос Хюмашах дрожал. — Прошу… Если с Вами что-то случиться, я не… Матушка! — Хюмашах едва сдерживала слёзы, а её сердце билось, как сумасшедшее. Сафие нежно взяла лицо дочери в свои руки. — Шшш, не надо плакать, моя прекрасная доченька. Мне действительно нужно идти, мне нужно найти твоих сестрёнок, но обещаю тебя, я вернусь. Не надо ничего бояться. Я вернусь с твоими сестрёнками. Иди к Яхье и Фахрие и жди меня. — Сафие поцеловала Хюмашах в лоб и вышла из покоев. — Госпожа… Простите. — Сказала Айлин, ставшая невольным свидетелем этой сцены. — Иди к себе! Если с Фатьмой и Михримах что-то случится, а тем более с матушкой, я никогда не прощу тебя! — О, Аллах, — Хюмашах осталась одна и села на диван, опустив голову на руки. — Защити её… Помоги Фатьме и Михримах вернуться целыми и невредимыми. Хюмашах трясло, и она стала покачиваться. Ей было очень страшно. Фатьма и Михримах были частичками её души, она любила их всем сердцем. Но матушка и была этим сердцем. Она не была готова потерять никого. Никого! Фатьма Султан и Михримах Султан уже несколько часов бродили по лесу. Фатьма упрямо шагала за сестрой, боясь её оставить, и чувствовала злость. Она выбилась из сил, устала, сестра её не слушала, дорога казалась бесконечной, и хотелось кричать от возмущения. Это уже не была приятная прогулка, вместо этого они шли и шли. Вокруг торчали корни поваленных деревьев, в заболоченной местности, куда они пришли, напоминающие чудовищ из сказок, а земля становилась всё более мягкой, затрудняя каждый шаг. Вдобавок, похоже, собирался дождь, так всё вокруг потемнело, усилился ветер, стало холодно. — Михримах, — сделала Фатьма ещё одну попытку. — Хватит, давай, остановимся и подождём, пока нас найдут, пока мы окончательно не заблудились. Сейчас ещё и дождь пойдёт. Почему ты так упряма! Дождь пошёл стеной, с шумом падая на землю, упавшую листву, ветви и кроны деревьев. Фатьма на миг потеряла сестру из вида, а когда нашла её, увидела, как она укрылась в корнях большого дерева. Сидела, свернувшись калачиком, прижав колени к груди, опустив на них голову и обхватив её руками, и с трудом сдерживала слёзы. Фатьме стало жаль сестру, её злость тут же исчезла, она подошла и, ничего не говоря, села рядом, заключая Михримах в объятья. — Прости… — Раздался очень тихий, едва слышимый голос. — Шш, всё будет хорошо, сестрёнка, матушка нас обязательно найдёт. Я знаю. Нам надо только подождать её, и мы обязательно вернёмся домой, а пока я буду здесь, с тобой, рядом. Фатьма не знала, сколько прошло времени, прежде чем дождь закончился, и ей показалось, что она слышит мамин голос. Она взволнованно подскочила. — Куда ты? — остановил Фатьму голос Михримах. — Мне кажется, я услышала маму. Сиди здесь, я посмотрю и вернусь. Никуда не уходи! Фатьма сделала несколько шагов в ту сторону, откуда донесся голос матери и радостно замерла, увидев Валиде на возвышенности рядом с ними. — Мама! Сафие обернулась. — Фатьма, слава Аллаху! Где Михримах? Вы в порядке? — Она здесь, матушка. С нами всё хорошо, только мы замёрзли и нам немного страшно. — Не бойся, моя девочка, я сейчас спущусь, никуда не уходи. Сафие сделала несколько шагов назад и остановилась, посмотрев на свою рану, она снова закровоточила. Сжав губы, Сафие прижала руку к боку, кровь остановилась, но надолго ли? Впрочем сейчас это было последним, о чём она беспокоилась. Внизу её ждали её дочери, и их нужно было увести отсюда. На миг мама исчезла, и Фатьма снова очень испугалась, как будто она снова одна, и они с сестрой теперь никогда не выйдут из этого леса. Потеряются здесь навсегда. Фатьма повернулась обратно, чтобы вернуться к сестре, и в этот момент почувствовала, как её обняли. Мамины руки она бы узнала из тысячи. — Фатьма, моя девочка, как ты? Всё хорошо? — Сафие поцеловала дочь в щёку, в лоб, осматривая её с ног до головы. А Фатьма просто обняла Валиде. Матушка была вся мокрая от дождя, но разве это важно, когда самое главное, что она здесь рядом. И теперь всё точно будет хорошо. Они все вместе вернуться домой. Фатьме была так счастлива, что ей даже показалось, что она тут же согрелась в самых родных, любимых и безопасных объятьях. — Михримах ждёт нас, матушка, — Фатьма взяла Валиде за руку. — Михримах… — Услышав тихий голос Валиде, Михримах бросилась к ней и обняла из-за всех сил, всхлипывая. — Тише, моя девочка, тише, — Сафие поцеловала Михримах в макушку, осматривая её и убеждаясь, что она в порядке. — Матушка… Я… — Дома поговорим, Михримах, не сейчас… О, Аллах, как же я волновалась за Вас! — Сафие обняла дочерей, согревая их, и снова поцеловала их. — Я так счастлива, что вы в порядке! — Сафие взяла Фатьму и Михримах за руки. — Пойдёмте домой. Всю обратную дорогу Михримах шла, опустив голову, и старалась не смотреть на Валиде. Ей было стыдно. Они вышли на холм. Дальше следовали по возвышенности, где высокие деревья удерживались за почву своими мощными корнями. Идти стало легче. И, наконец, когда уже стало смеркаться, они вышли на тропу. Сафие шла, прихрамывая, но в этот момент боль сделалась невыносимой, рана открылась, выступила кровь. — Матушка, тебе плохо? — Спросила Фатьма, Михримах встревоженно подняла голову. Сафие отрицательно покачала головой и накрыла рану плащом. — Всё хорошо. Фатьма, Михримах, идите прямо, никуда не сворачивая с тропы, вы выйдите ко дворцу. — А Вы, матушка? — Я догоню Вас, не волнуйтесь. — Но матушка… — Не нужно ничего бояться, Фатьма. По пути вас встретит отец. Всё хорошо. Иди с сестрёнкой. Оставшись одна, Сафие отошла от тропы и облокотилась на ближайшее дерево. Ноги подкашивались, голова кружилась. Госпожа закрыла глаза, затем, помедлив, опустилась на землю. Блаженная, сладкая дрема, как в раннем детстве, стала покачивать её на теплых волнах, и кольнула зыбкими картинами детства, возникающими в памяти. Пряно-медовый кофейный запах Шэндетли, кекса, который готовила мама, а она была рядом, навевал как будто уже совершенно сказочные воспоминания о её родной деревни Рези и окружающих её живописных пейзажах. Их прогулки с отцом на озеро Коман, и её скалистые берега. Скалы окружали озеро со всех сторон, а на их склонах — густые леса, где росли сосны, буки, другие деревья, а весной и летом распускалось множество ярких цветов. Аромат ягод, грибов… А если подняться выше, то откроется великолепный вид на окрестности… И бирюзовая вода озера… Между сном и явью, Сафие вспомнила и то, чего помнить не могла, как чуть не утонула, когда была совсем маленькой и сразу наглоталась воды, и когда её вытащили, была синей, уже не дышала. Но её вернули, а потом мама говорила ей, что она будет жить сто лет… Вот и сейчас Сафие казалось, что она слышит мамин голос. — Не теряй сознание, милая, ещё не время, тебе нельзя сейчас уходить, нельзя сдаться, тебя ждут. Борись, моя прекрасная доченька, моя сильная София… Борись! Пройдя некоторый путь, Фатьма и Михримах оказались в окружении выехавших на тропу лошадей. Фатьма хотела что-то сказать, но столкнувшись за строгим взглядом отца, опустила голову. — Мехмед, Баязид, отвезите сестёр домой. Ты тоже возвращайся, Мустафа. — Наш мама нашла… Там, — тихо прошептала Фатьма, не поднимая головы, указав в сторону, откуда они пришли. — Остальные за мной! — Мурад посмотрел вперёд и пришпорил лошадь, отправляя её в галоп. Когда Мехмед с Михримах, Баязид с Фатьмой и Мустафа вернулись во дворец, то увидели ходящую туда-сюда Хюмашах.Увидев же их, она остановилась. — Слава Аллаху, — Хюмашах опустилась перед сёстрами на колени и сильно обняла их, поцеловав. — Мы в порядке, Хюмашах. Не волнуйся, — сказала Фатьма. Хюмашах легко улыбнулась, а затем посмотрела на Мехмеда. — Баязид, отведи Фатьму и Михримах в покои. И пусть их переоденут, они мокрые от дождя. Не дай Аллах, простудятся. — Конечно, Хюмашах. Идём, — сказал Баязид, обращаясь к Фатьме и Михримах. — И я пойду. Скажу остальным, что всё в порядке. — Сказал Мустафа. Хюмашах поднялась, и практически всё это время она не отводила взгляда от старшего брата. — Валиде… Валиде, Мехмед. Где она?! — Хюмашах… — Мехмед сглотнул. — Я не знаю, я не видел её. Фатьма и Михримах были одни на тропе, когда мы нашли их. Но не волнуйся, отец поехал за матушкой. Он найдёт её! — Не надо было её отпускать, я не должна была! Матушка ранена, она ещё не поправилась, а теперь она… И я её не остановила! Я пойду искать её! И в этот момент Мехмед поймал сестру, удерживая её в своих объятьях. — Пусти, пусти меня, пусти меня сейчас же! Мехмед! Прошу, Мехмед, отпусти меня… Пожалуйста… Но Мехмед только сильнее прижал сестру к себе, чувствуя, как она затихает и опустился с ней на колени. — Успокойся, Хюмашах. Я прошу тебя, успокойся. С нашей Валиде всё будет хорошо. Ты слышишь меня? Всё будет хорошо. Отец обязательно её найдёт. — Нет. Ты не понимаешь, Мехмед, происходит что-то очень плохое… Очень… Матушка… Она умирает! — Стон отчаяния на грани рыдания вырвался словно из самого сердца Хюмашах. — Не думай так… — Я не думаю, я знаю! Мне нужно найти её. Мне нужно найти её сейчас же! — Хюмашах снова дёрнулась, но Мехмед продолжал её не отпускать. — Я не отпущу тебя, Хюмашах, даже не пытайся. Тебе нужно остаться здесь и быть рядом с нашими сестрёнками, и нам совершенно не нужно, чтобы ты пострадала. А отец найдёт Валиде. Просто поверь мне, он обязательно её найдёт. — А если нет?! — Даже не думай об этом! Валиде не может нас оставить, и она этого не сделает! Ты же веришь ей, сестрёнка? Вот и продолжай! Всё будет хорошо! — Мехмеду было и самому искренне страшно, но он сделал всё возможное, чтобы его голос звучал максимально уверенно, чувствуя, как сестра уткнулась в него, с усилием обняла и надрывно заплакала. Её плечи вздрагивали, а с губ срывались стоны, полные боли и страха. — Повелитель, мы всё осмотрели, но слишком темно… — Ты понимаешь, что говоришь?! Все разойдитесь! И сейчас же найдите её, иначе вы все пожалеете, я вас уничтожу! — Госпожа, госпожа… Вы слышите меня… Госпожа…