Любовь ветра

Яркий смех отдаётся во рту приторным вкусом химозной клубники. Белая футболка мокрой тряпкой облепила её тонкую фигуру. Вода в тинистой реке до жути холодная, но нас это не волнует. Мы всё ещё дети и нам всё ещё хорошо. Когда в последний раз вы чувствовали счастье? Такое искреннее, на что способны лишь дети. День? Неделя? Месяц? Год? А я именно тогда, сотни лет назад. Такие хрупкие и сладкие воспоминания, что тонкий пласт карамели на рождественском столе, остаются далеко позади. Мы по-прежнему друг-другу нужны, но уже никогда не станем зависимы как раньше, когда те влюблённые подростки стали сравнимы с наркоманами. Мы были счастливы только тогда… И были ли мы влюблены? Она зависела, а меня лишь тянуло к прекрасной оболочке. Мик всё знала и понимала, как верный пес оставалась рядом, чувствуя мою боль и зализывая раны. Рядом всегда. Рядом, когда моё сердце принадлежало лишь Василене. Рядом, когда в мой только заживший от прошлых ран мир вторглась бойкая Дея… Когда-то бесконечно давно, ещё в сахарном мирке прошлого, Микки притащила в комнату потёртой общаги маленький свёрток своей потрёпанной куртки. Щенок. Совсем маленький и слепой на один глаз. Она как-то по-умному назвала породу, что-то вроде кане-корсо. Гордо всунув мне его в руки, сказала, что это Мальт, и теперь он будет жить с ней. Так вот, любила она как этот пес… Преданно и больно, до самой смерти. Совсем недавно в пьяной смелости она взглянула на меня, что затравленный и кинутый в цирковой манеж зверь, и на удивление чётко сказала: «Я люблю тебя так же сильно как ненавижу… но можно ли любить того, кто принёс столько боли? Я обязательно напишу про это книгу… когда-нибудь потом». И когда-нибудь не наступит никогда… Божества не умирают… всего лишь перерождаются в храме и снова приходят в этот мир детьми, имея лишь письма из прошлого в кармане. И тогда она пропала… День, неделя, месяц, год. Она осталась лишь вкусом хрупкого пласта карамели на языке. И тогда стало больно мне… Письма не доходят, воспоминания меркнут, а мне по-прежнему больно. И снова Каэлестия… Отвратительно чистая и белая, абсолютно не такая, как была раньше. У тинистой реки играют два подростка. Нескладные, слишком худые и счастливые. Наша любовь была обречена…