Он просто хотел, чтоб его любили

В сердце неприятно кольнуло, когда в кабинет влетел довольный, улыбающийся Штольман. Дело тут, в общем-то, ясное. В маленьком городке всё тайное становится явным в самые рекордные сроки, поэтому слухи о том, что барышню Миронову уже несколько раз видели мило беседующей с господином судебным следователем, как будто у них и не было сильнейшей ссоры — разнеслись довольно быстро и бродили по Затонску уже пару недель. Также случайно услышанный рассказ от санитара из больницы подтверждал то, что эти двое явно перешли от милых бесед к более интересным занятиям. Эти слухи не очень приятны, но в то же время их было достаточно легко игнорировать, потому что это Затонск. Здесь можно было не так посмотреть на человека другого пола, и некоторые уже могли вас заочно поженить, так что Антон Андреевич точно знал, что не всему услышанному нужно верить, пока лично не проверишь информацию. Но сейчас сомнений быть не могло — живое свидетельство, подтверждение всем догадкам и домыслам стояло у его стола с довольной улыбкой. И когда вечно собранный Штольман, который обычно за словом в карман не полезет, оговорился и спутал власть со страстью, то тут уж стало понятно, что у человека на уме. Яков Платонович, видно, и сам от себя такого не ожидал, и даже немного замялся. Впрочем, тему разговора сменил довольно быстро. Коробейников, конечно, не мог этого точно знать, но интуиция ему подсказывала, что если сейчас, в эту секунду, заглянуть в дом Мироновых, то там можно будет найти ещё одного человека с такими же сияющими глазами. И как раз мысль об этом почему-то вызывала ещё один неприятный укол в груди. Антон знал, что несмотря на все, что он делает и будет делать для неё, никогда Анна не посмотрит на него так же, как смотрит на Якова Платоновича. Даже в дни, когда она обижалась, злилась, демонстративно смотрела только на Коробейникова и подавала руку только ему, он понимал, что всё это время она не переставала любить Штольмана. А Штольман, в свою очередь, никогда не переставал любить её. И хотя он тоже иногда злился, обижался, ревновал (в такие моменты он едва не дымился), но не переставал сломя голову бросаться ей на помощь, а потом провожал долгими взглядами, в которых читалась тоска и что-то практически неуловимое, но очень нежное. Буквально с первого дня между этими двумя происходило что-то необъяснимое, оно витало в воздухе рядом с ними и заставляло каждого, кто находится рядом, чувствовать себя третьим лишним. А Антону Андреевичу было слишком хорошо знакомо это чувство. Он чётко помнил, когда в самом начале их совместной истории, он без предупреждения зашёл в кабинет, где Анна Викторовна и Штольман сидели почти непозволительно близко друг к другу. Его чуть подвыпивший начальник сидел без сюртука и был явно недоволен вмешательством в его разговор с дамой. О чём они могли беседовать наедине, да ещё и в такой неприлично поздний час — одному Богу известно, но именно в тот момент Коробейников впервые ощутил то самое гнетущее чувство внутри себя. И чем дальше, тем это чувство становилось всё сильнее, и давило на него ещё больше. Чтобы понять, что это всё постепенно перерастало в безответную любовь, Антону потребовалось не так много времени. Он думал, что с исчезновением Штольмана станет легче, без его постоянного присутствия у него, Антона, будет хоть какой-никакой шанс. И в какой-то момент ему показалось, что это правда, и, выдавая желаемое за действительное, он поддался безумному порыву и сделал Анне предложение. Разумеется, она отказала. Сделала это со всей присущей ей деликатностью, мягко, доброжелательно, не настаивала на прекращении их дружбы, но всё же отказала. Так, по мнению Коробейникова, было даже хуже. Он пережил бы этот отказ гораздо легче, если бы Анна Викторовна на него накричала или, к примеру, дала пощёчину и запретила бы подходить к себе. Потому что всегда проще найти в человеке какие-то недостатки, отрицательные черты, проще разочароваться в объекте своей безответной любви, чем жить с осознанием того, что самая прекрасная, добрая, мудрая женщина просто не может ответить тебе взаимностью, потому что душа и сердце её уже принадлежат другому мужчине. А Антон не мог найти ни единой причины разочароваться в Анне. Сейчас он не понимал, почему это назойливое чувство продолжает съедать его изнутри, ведь у него была Полина, которая согласилась стать его женой. Рядом с ним наконец-то появилась женщина, которая была готова оценить его лучшие качества по достоинству, но от этого почему-то не становилось легче. Всё же подсознательно он не чувствовал от своей избранницы такой же искренности, которая исходила от Анны Викторовны. Хотя, на первый взгляд, это можно было всего лишь списать на различия характеров и на то, что сложно найти такую вторую госпожу Миронову. Возможно, он опять просто выдавал желаемое за действительное. Но, к сожалению, это Антон понял, когда стало слишком поздно. Он не был медиумом или ясновидящим и не мог знать, к чему приведут отношения с Полиной. Не мог справиться с той частью себя, которая всё ещё тайно мечтала об Анне, хотя и тысячи раз он убеждал себя в том, что это невозможно. Анна любила, слишком сильно любила другого, и даже если бы не Штольман, то вряд ли у него был бы какой-нибудь шанс. Уж очень он был обыкновенным на фоне этой необыкновенной девушки. (По этой причине он давно уже пообещал себе, что будет рад, если она обретёт своё счастье с каким-нибудь подходящим человеком, пусть даже им окажется кто-то другой. Но это оказалось чертовски… чертовски тяжело). Он не мог справиться со всеми нахлынувшими на него разом чувствами и совершенно не представлял, что с этим делать. Он был всего лишь обычным человеком, который хотел, чтоб его любили…