Возвращаются все..

Вначале он даже не понял, что произошло. Просто неожиданно осознал, что проваливается куда-то в пропасть. Сперва ясно мыслить мешала адская боль, терзающая его все последние дни. Но она начала отступать– вместо боли он вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. Ему, уже сутки подключенному к аппарату ИВЛ. Как такое возможно? Он попытался сконцентрироваться, но на его уши неожиданно стал давить звук– шорох, свист, щёлканье и просто монотонный гул, который был хуже всего– хотелось разорвать собственными пальцами уши, только бы не слышать его. И где-то на периферии он вдруг ощутил тревожный писк аппаратов, поддерживающих его жизнедеятельность. "Я умер"– совершенно спокойно подумал мужчина, закрывая глаза. А когда открыл, удивлению не было предела. – Твою ж налево..– скорее удивленно, нежели сердито прошептал он, озираясь. "Я умер"– вновь равнодушно пронеслось в его голове. А вокруг, на сколько хватало глаз, расстилалось поле, с травой до середины колена. Кое где виднелись тропы, где-то– полянка безо всякой растительности. Солнца не было– небо было серовато-белым, без намека на облака– просто ровное, серо-белое небо. – Добро пожаловать, товарищ– раздался сзади хрипловатый, до боли знакомый голос. – А.. эм.. здрасьте..– Мужчина повернулся на голос, прекрасно зная, кого увидит. Высоцкий сидел, прислонившись спиной к чахлому деревцу и глядя прямо в глаза новоприбывшему. Он был именно таким, каким его все себе представляют– худоватым, с жилистым телом, которое проглядывало сквозь расстегнутую рубашку. Пряди черных волос вились вокруг головы, создавая вокруг великого барда тёмный ореол. Брови были чуть сдвинуты на переносице, как будто поэт легонько хмурился. А вот в глазах не осталось ничего, кроме печали. – Ну что, присаживайся, гостем будешь..– невесело хмыкнул Владимир, указывая на место рядом с собой. Он сел. – Ну что ж...– вновь продолжил Высоцкий– меня ты узнал, а вот я тебя... не хочешь представиться? Как зовут? – Олег.. Олег Валкман– сказал мужчина садясь рядом с бардом. – Кем работал? – Актёром.. в детективах играл в основном. – Последняя роль? – Патологоанатома играл.. с 2008-ого, до 2021-ого.. – А сейчас какой? В смысле, год какой? – Двадцать первый.. я играл до последнего.. зря, наверное. – Не зря, приятель.. я тоже не доиграл, не допел. Сжёг себя...– Владимир хлопнул Олега по плечу– И не жалею. Я прожил свою жизнь так, как хотел. – Ты не выглядишь очень радостным.. прости. – Да знаю..– Высоцкий махнул рукой, глотнул чего-то из небольшой бутылки, которой Валкман раньше не замечал, ибо она лежала в высокой траве– если сейчас 21-ый, то я в этом поле сижу уже.. уже 41-ый год! Хотя Витёк говорит, что у меня глаза всегда такие.. – Витёк? Мы здесь не одни? – Нет конечно.. нас здесь миллиарды, сотни миллиардов. Правда я встретил только Виктора, Игоря и Майка. Ну, и тебя тоже. О, а вот и они!– Высоцкий приподнялся, помахал троим людям рукой. Силуэты, неясные из-за тумана, приблизились, и Валкман узнал их– Цоя, Талькова и Науменко. Сидеть в присутствии таких людей Олегу показалось невежливо, он поднялся с земли, удивленно отмечая лёгкость движений, которую он не ощущал уже многие годы. На брюках не осталось ни пылинки, хотя сидел он на голой земле. Несколько смущённо протянул руку гостям, представился. Троица спокойно, без лишних эмоций выслушала его рассказ о себе, только Виктор глубокомысленно изрёк: – Не патологоанатом.. судмедэксперт. – Я знаю, просто в кино эти 2 профессии вечно путают.. в кино вообще часто что-то путают.. – Это да. Но "Игла" был хорош..– меланхолично заметил Виктор, закуривая сигарету. Протянул пачку без маркировки Валкману– будешь? Ничего, что "на ты"? – Да, конечно. От сигареты не откажусь, пожалуй.. Как вы ещё не истратили всю пачку? – А они не кончаются– пояснил Игорь– Ни сигареты, ни вино. Вон, у Владимира бутылка уже 40 лет наполовину полная– усмехнулся певец краем губ. – И никакой зависимости..– Науменко потянулся. Олег подумал, как странно выглядит этот бытовой жест в том месте, где он оказался. – Никакой..– печально повторил Высоцкий– Но уж лучше зависимость, чем вообще ничего! – Ничего?– не понял Валкман. – Мы ничего не чувствуем.. почти– объяснил Майк– Вино и сигареты не кончаются, но у них практически нет вкуса, так, вата.. И ни голода, ни жажды, ни.. только холод ночью и ветер, но даже они такие слабые. Никаких чувств, никаких эмоций, никакого желания чего-либо делать.. целыми днями хочется лежать, глядя в небо, на котором ничего не меняется. Только никто не хочет позволить себе этого сделать. Знаешь же этот анекдот, что мы и в аду играем свой концерт? Бред, но у нас есть пальцы и гитара, у которой невозможно стереть струны. – А знаешь, Олег, что самое обидное? Я готонвилмя жить в Аду, меня это не пугало. Я допускал, что могу попасть и в Рай. Я готов был терпеть любые муки преисподней, я хотел.. хотел, чёрт возьми, увилнеть Бога!– повысил голос бард– Ради этого стоило бы гореть в огне! Нас пугали Богом, нас завлекали им, нам им угрожали.. для чего?! Ради чего столько людей проводят всю свою жизнь в бесконечных молитвах?! Чтобы попасть.. сюда, в мир пустоты??– Владимир вскочил, затем опять сел– А может, я и не прав. Может, это и есть Ад, где испытывают на прочность нашу душу, нашу веру.. – Всегда был атеистом– тихонько шепнул Цой Олегу, актер кивнул, соглашаясь. – Но я не знаю, и я устал надеяться на химеру. Но мне кажется, что нас всю жизнь попросту обманывали, обещали райские кущи, а в итоге.. – Да уж..– Валкман задумался над монологом Высоцкого– А больше здесь нет никого? – Нет. И это поле тоже не заканчивается. Недавно мы вновь решили исследовать это поле. Шли чёрт знает сколько.. и ничего, понимаешь?– сказал Тальков– никакой усталости или утомления, но хрен бы с ними. Я так и не уверен, сдвинулись ли мы хоть немного! Поле одинаково, примятую траву ветер заносит, небо белое всё время, так что.. даже не знаю, что и сказать. – А главная беда в том, что у нас толком нет воспоминаний о так сказать "post-mortem"-ных воспоминаниях. Всё как-то сливается в один день, никакой конкретики, только обрывки фраз.. – Тоесть, Владимир, ты пробыл в одиночестве здесь 10 лет?– удивился Олег. – В том-то и дело, что нет! Кто-то был со мной, только.. я его не помню. Помню его руки, когда он играл на гитаре, какие-то реплики, но не могу вспомнить, какой у него был голос, лицо.. не помню, как он появился и когда ушел. Но раз его не помнит Виктор, значит он оставил меня раньше. Я не знаю, кто это был, может статься, что сам Бог, а может, и Дьявол.. а может, тот же кто и я– просто умерший.. Но, чёрт возьми, я больше не могу! Я начинаю заьывать, сколько я здесь – Ладно, Володь, успокойся..– Майк дружески похлопал того по плечу– Да, всё не так, как мы ожидали, но что с того? Изменить-то вряд ли что можно. В этот момент Олега посетила невероятная, шокирующая, но вместе с тем, до боли простая мысль– а что, если это всё– лишь бред больного сознания? Что, если на самом деле он лежит, по-прежнему опутанный сетью проводов и с кислородной маской на лице, а умирающее сознание подкидывает ему фантасмагорические картинки? Эту мысль Олег, не долго думая, решил и озвучить. – Да-да, я тоже сначала так думал..– хмыкнул Науменко– Иногда и щас такие мысли в голову лезут. Может, это и правда, только.. что с того? Проверить это невозможно, и это ничего не изменит. Вообще ничего. Просто прими за аксиому то, что всё это действительно происходит с тобой. А главное, увы.. ты здесь– навсегда. Все мы обещали вернуться, но.. пустые слова. – Не очень то весело.. – А ты думал, в смерти есть что-то веселое?– хмыкнул Владимир. – Нет, но– Олег ощутил, что тема начала его раздражать– Что ж это за место, чёрт возьми. – Не знаю..– одними губами сказал Цой– я раньше думал, что все наши души будут как бы.. сообщаться после смерти, что мы сможем общаться.. а вышло вот как. *бесконечно далеко, но на том же месте* – Да говорю же тебе, Джон, все наши души синхронизированы! Как в онлайн играх, знаешь такие? – Да ладно, Ал. А почему тогда я никого кроме нас здесь не вижу? И не видел ни разу?! – Потому,что ты пессимист, Джон. Я же здесь есть? Есть. Фредди есть? Есть. Не, тоесть он опять куда-то ушел, но он есть. Эксель есть? Есть. Ну, и что тебе ещё надо? Хочешь, чтобы сюда припелось целое стадо мертвых? Мне и так хорошо. – Я до сих пор не уверен, что это всё не глюки. Со мной и раньше было.. нечто подобное. – Ох, Джон.. не будь ты моим кумиром, давно бы врезал тебе как следует. Я что– на глюки похож, по твоему? – Похож, похож..– буркнул Леннон, кидая взгляд на Рикмана. Перед ним сидел крепкого телосложения мужчина лет 45-и, однако, если верить самому Алану, ему было 74, когда он попал в это "поле, чёрт бы его побрал". Но сам себя Рикман увидеть не мог, хотя и говорил, что чувствует себя отлично, в том плане, что больше не испытывает боли. В остальном всё было просто хуже некуда– и он, и Ал, и остальные чувствовали себя вялыми, дохлыми и равнодушными совершенно ко всему. Хотя они становились такими постепенно, ибо сначала.. да что вспоминать? Что было, то прошло. Этот очень и очень жизненный закон оказался действенным даже после смерти. Удивительно. *бесконечно далеко, но в том же поле* – Ну и че, бл*, там тут до второго приществия еб*ться, чтоли? – Юрец, утихни, а.. и так тошно..– Михаил устало лёг на траву, которую он за 7 лет успел возненавидеть. Но ничего лучше (да и хуже) не было. Сидящий рядом Летов вообще, казалось, медитировал. – Да ладно, ладно..– рослый панк успокоился, взял свою Ямаху, начал наигрывать простенький мотивчик. – Я тебя когда-нибудь этой гитарой насовсем убью, понял?– подал голос Летов– Можешь хоть не одно и тоже играть? – Могу.. но не хочу– хмыкнул Хой– Да ладно, я ж так, по приколу..– он убрал гитару– Пох*й... – Интересно... Помнят ли нас?– произнес вдруг Горшок– Оставили ли мы после себя хоть что-то?. – Оставили, Мих, оставили.. знать бы ещё что..– протянул Егор. – Это точно. – Вернуться бы..– задумчиво сказал Юрий– Хоть 6а минутку.. посмотреть, что да как.. что изменилось. "Вернуться бы.."– эта мысли была в голове у каждого. У Олега, у Алана, у Владимира. Каждый ощущал тоску в своем сердце и лишь одно щемящее желание – Вернуться. Валкман вспомнил слова какой-то песни: "Новый день.. Загорится под солнцем. Новый день.. загорится без нас.. Но.. Мы придем, мы однажды вернёмся.. По дорогам своим, Мы вернёмся домой.. В назначенный час!.." – Было бы здорово..– неслышно прошептал Валкман. *Где-то в поле* – Нет Иосиф, ты всё-таки неправ конкретно.. столько людей зря убил. Мы же свет должны были нести, свет революции! А ты народ лагерями до смерти запугал. Нельзя так.. – Да знаю я, Ильич, знаю.. Но, чёрт возьми, ты не понимаешь. Надо было власть делать сильнее, всю возможную оппозицию рубить на корню, так сказать.. иначе вышло бы ещё хуже, уж поверь– грузин нервно дернулся. – Да? А мне кажется, ты просто хотел на своем месте закрепиться и просидеть подольше. Восстания боялся. В итоге твой рациональный страх перешел в паранойю, и посмотри, что из этого вышло. Война, 30 миллионов жертв. А сколько умерло в лагерях? Немецкий концлагерь мало отличался от трудового, знаешь ли. Ты считаешь, что рост экономики по 50% в год может оправдать такое? – Знаешь, что..– Иосиф начал злиться. – Да ладно вам, товарищи. Всё уже давно позади– подал голос ещё один человек. – Нет, Никита– сухо произнес бывший сотрудник КГБ– в том и проблема, что нет. Если мы не будем помнить и анализировать своё прошлое, никогда не построим будущего. – И в конце концов– произнёс Сталин– Это не я начал войну! – Тут Гитлеру нужно спасибо сказать.. если бы он не был таким шустрым, сейчас вся Европа строила бы коммунизм. Под дулом пистолета, но кого это заботит?– жестко усмехнулся Андропов. – Товарищи!– Ленин примиряюще поднял руки в стороны– Призываю к тишине! Да, каждый из нас был где-то неправ. Каждый ошибался. Но мы люди, а людям свойственно ошибаться, в конце концов! Главное, что мы хотели блага для народа.. мм.., надеюсь, что мы все– Ильич сделал акцент на последнем слове– все хотели этого.. – Да ладно, ладно.. А как думаете..– мечтательно произнес Хрущев– У нас получилось? Построили люди коммунизм? – Сомневаюсь.. больше всего человек ценит самого себя. Свое счастье, свои достоинства. Другие люди для него на периферии. И это не хорошо и не плохо. Это– естественно. И на одного идейного лидера, который хочет счастья для всех, есть 20 человек, для которых это пустой звук. Так что.. вряд ли– задумчиво говорил бывший лидер КГБ Андропов. – А я всё таки не согласен. Ты работал в КГБ, ты знаешь темную сторону жизни. А светлую?– Ленин вопросительно смотрел на него– К тому же, люди меняются, всё меняется.. Остальные предпочли помолчать. Негласно, но они разделяли точку зрения Андропова. И даже великий Отец народов, хоть и противился этой мысли, постепенно смирялся с ней. Потому, что ему постепенно тоже становилось всё равно на всех, и лишь одно желание жило в нём. Вернуться.