Хэллоуинский музыкальный ивент 2021

Солнце словно замерло в зените, ветер стих. Тишина сгустилась над поляной, словно законсервированная в хрупком пузыре. Луче с нетерпением ожидала, когда кто-нибудь его лопнет. Звуком ли, полноценной ли фразой – не суть важно. В этом звенящем, красноречивом беззвучие, лица теперь уже состоявшихся Аркобалено стали похожи на восковые маски. Луче наслаждалась этим моментом, как остовом тишины, осознания, и, Мадонна, ужаса. Ей доставлял удовольствие сам факт окончательной ноты пьесы; хотя, конечно, это был далеко не конец. Но сейчас она держалась за этот спасительный глоток свежего воздуха настоящего, вселяющего лишь больше суеверного ужаса в души товарищей. Луче едва сдерживалась, чтобы вместо сочувствия на лицо не наползла ехидная, сытая улыбка. Конечно, так откровенно наслаждаться чужим ощущением беспомощности – подло, что совершенно не идёт её образу Всея Благодушия, которому ещё предстояло выйти на сцену. Но, Боже, как счастлива была она в этот момент! Осознавать, что не она будет мучиться, не спать по ночам – божественно, просто восхитительно. И, разумеется, отчаяние и чувство вины, которое будет разъедать Хранителей после смерти Неба. Луче почти позволяет взгляду расфокусироваться, представив на мгновение те самые картины будущего, где каждый из них по очереди теряет надежду на возвращение привычного облика; видятся изредка с Арией, только чтобы убедиться, что девчонка жива, а затем исчезают обратно, запираются каждый в своём персональном пузыре самобичевания и обиды; смотрят на Юни, и видят в ней не её саму, но Луче, только более молодую и совершенную, которая никогда-никогда не предала бы их ради какого-то спасения мира. Почти. Пузырь, однако, у них сейчас общий. И Луче не знает, но чувствует – надеется – что этот раз предвещает быть последним, когда они собираются все вместе. Конечно, по отдельности женщина встретится с ними ещё не раз, но вместе не соберёт никогда. Слишком много рисков – слишком туманна бессмысленная выгода, когда цель уже почти достигнута. Выделялся из общей картины разве что Реборн. Шок и неверие не продержались и секунды на его лице, да и на Луче он больше не смотрел. Отчего-то, Джиглио Неро стало горько – пить с ним чай на веранде, позволяя мужчине гладить округлый живот, почти расслабляло. «Впрочем,» – думает провидица, – «не забудет он меня никогда.» Что-то в атмосфере едва уловимо меняется, сдвигается с места и мчится на волнах событий и эмоций, когда первый вскрик непонимания разрывает тишину. И Луче самой уже некомфортно, и, на странность, устало. Эйфория словно бы выпила силы до дна, и объясняться с коллегами, исполняя эту часть повествования в общей канве истории вовсе не хочется. Хоть сейчас ложись и умирай. Но – не время. На небе ни облачка, и солнце ярко светит в глаза – так Луче объясняет себе заслезившиеся на долю секунды глаза. Гостиная украшена под стать празднику, прошедшему день или два назад: вырезанные из бумаги летучие мыши облепили окна, искусственная паутина тут и там свисает по углам, а безобидные «пугалки» в виде фальшивых жуков всё ещё находятся в самых неожиданных местах. Убирать это, конечно же, должна Луче. Потому что, что ж, у остальных непоправимая психологическая травма и ладони раза в два меньше лица. Взяв в руки швабру, женщина про себя злорадно подумала, что маленькие у них теперь не только руки. И, конечно, Джиглио Неро понимает, что сейчас должна строить из себя саму невинность и очарование. «Ох, я так забочусь о своих Хранителях, только посмотрите. Они ведь совсем не понимают, что происходит, к тому же переваривают мысль, что их Небо всё это время их обманывало. О, нет, ну что за трагедия… Ага, лучше сразу эту швабру им в одно место засунуть, и работать отправить. Ищут они способ проклятие снять, как же. Они настолько меня за дуру держат, что даже мысли не допускают, что я могла хотя бы попытаться предотвратить собственную смерть? Или просто притворяются? Ох, Мадонна, чтобы это ни было, лучше бы я стала монашкой. Без мужиков и детей, зато с воображаемым другом и кашкой на обед. Хоть сейчас в дурдом записывайся. Отдыхать.» Конечно, Луче не понимала всего этого священного ужаса перед Три-ни-сетте и проклятием. Ей было немного грустно от осознания собственной скорой кончины, в детстве она даже плакала из-за этого, да и сейчас, беременная, переживала глухие истерики. Но, по-больше части всё это – не более, чем часть истории для неё. Словно статья из учебника. Было, стало, прошло. Как заученный свод правил перед экзаменом. Со способностью видеть будущее, приходит безразличие к происходящему. «Да, здесь надо вести себя так, а не иначе. Этот образ идеально подходит для таких людей, а вот для этих надо быть тварью. Хм, горничная задержится с чаем на повороте, чтобы подсыпать яд, где там револьвер…» Луче может испытывать какие угодно чувства, но она знает точно, что делать надо. А что – нет. Например, устраивать сцены и портить отношения с ребятами нельзя ни в коем случае. За Арией и Юни кто-то должен присмотреть, да и ссориться между собой носителям Пустышек не рекомендуется. Дисгармония негативно влияет на Три-ни-сетте, всё же. Джиглио Неро знает, что осталось немного. В январе родится Юни, а там – не больше двух лет, и это при условии, что удобно лежащий в комоде глок не покажется излишне привлекательным. Остальные… Что ж, переживут как-нибудь. С собой никто не покончит – было бы из-за чего, а на прочие незначительные глупости Луче, по-большей части, наплевать. «Может, они перестанут недооценивать беззащитных с виду людей и заимеют ещё больше проблем с доверием. Но разве это – плохо? В нашей-то профессии.» За оправданиями и домыслами, Луче почти полностью избавила кухню от грязи и праздничной атрибутики. Гостиную она решила не трогать – вряд ли бумага и картон помешают кому-то смотреть телевизор. В животе привычно потянуло, а ноги свело лёгкой судорогой. Женщина села на табурет, откидываясь назад и упираясь спиной в подоконник. В доме было тихо. Нечастое явление в этом доме, оттого несколько пугающее. На секунду Джиглио Неро представила, что на самом деле все Аркобалено, мёртвые, лежат каждый в своей комнате. А потом, их трупы, восставшие неважно как, нападают на неё, с целью убить. Взгляд падает на календарь возле настенных часов. «Это всё из-за Хэллоуина. Бред какой-то.» – Решает женщина, доставая бутылку шаманского из тумбочки и включая радио. По окну стучат редкие капли дождя, и запах сырости и слякоти заполняет пустое тёмное помещение. Сигарета тлеет в пепельнице – такое себе сочетание с беременностью. Негативно сказывается на репутации, но сейчас Луче слишком плевать. Ей слишком спокойно и пусто, чтобы о чём-то переживать. Помехи радио на фоне врываются постепенно, затирая последние строчки песни. «Don’t worry, be happy.»