Совместимые

      Рафаэль всегда гордился своим самоконтролем, понимая, что обязан этим не только своей силе воли, но и тому, кто взял его под опеку. Но рядом с Лайтвуд все тормоза вдруг слетали к чертям. Рядом с ней он мог почувствовать себя другим. Рядом с ней он порой забывал, что является главой нью-йоркского клана вампиров. Рядом с ней он мог позволить себе быть собой, быть тем Рафаэлем, который, казалось, был давно потерян из-за вампиризма. Вгляды Изабель давно ушли за грани фривольности и понимания, она порой захлёбывается эмоциями/желаниями. Мать говорит, что ей неплохо бы брать пример со старшего брата, да только у Алека вера в Конклав исчезает с каждым днём всё больше и больше, а сомнения в словах родителей захлёстывают окончательно, да и роман с магом ему статусности не добавляет. Но рядом с Сантьяго охотница может позволить себе стать свободной. Рядом с Сантьяго Изабель может не думать о матери, об идеально неидеальном брате, о критериях, которым должна соответствовать.       Их связывает лишь наркотик: йень-фень, на который Виктор обманом подсадил Изабель. Рафаэль как истинный джентльмен и верный друг любезно предлагает ей свою помощь в избавлении от зависимости, Лайтвуд такое предложение отклонить не может.       Укус не больше миллиметра, Сантьяго бы вогнать ей клыки на всю длину и осушить хрупкое тело охотницы, насладясь после её кровью, но твёрдое обещание, данное подруге, держит в оковах.       Они дружат почти три месяца, за это время Рафаэль понимает, что Лайтвуд не умеет готовить даже элементарные блюда. За это время Изабель понимает, что Сантьяго, оказывается, весьма разносторонний нечеловек, умеющий всегда подобрать тему для разговора.       — Обрати меня! — Она появляется в отеле Дюморт с наступлением рассвета в компании двух его слуг.       — Что? — Рафаэль оборачивается к Лайтвуд, жестом указывая вампирам уйти. Изабель, должно быть, сошла с ума, чтобы просить о таком.       Лайтвуд выглядит плохо, чертовски плохо: трясущиеся руки, мешки под глазами и бледные губы, которых пугающе давно не касалась её фирменная помада.       — Я больше не могу так жить! Я не могу! Обрати меня, пожалуйста!       — Иззи, я не… Я не могу. Ты ведь и сама понимаешь, что чертовски пожалеешь, если я сделаю это. — После этого он ожидает от охотницы всё что угодно, но уж точно не клинка в нескольких сантиметрах от его лица. Но оружие Лайтвуд не применяет, ограничивается лишь пощёчиной и «Ненавижу!» А после уходит, оставляя в помещении стойкий запах дешёвого алкоголя и ещё какой-то дряни.       Их связывает лишь наркотик: йень-фень, на который Виктор обманом подсадил Изабель. Да только почему тогда Рафаэль ради охотницы Лайтвуд отдал бы жизнь, если бы мог, наверное, по той же причине, что и появившаяся в Дюморте через пару недель Изабель.       — Почти рассвет. Не лучшее время для посещение логова вампиров.       — Только если ты сам не вампир. — Лайтвуд улыбается, чуть склонив голову набок. — Надеюсь, ты меня примешь.