Правда нынче не в моде.

Слушая двенадцать ударов старинных часов, огромный город Лондон медленно засыпает. Илистая тьма постепенно разливается по руслам старинных улиц, делая своё дело. В спокойной воде отражаются уставшие от долгих лет массивные стены. Знаменитые двухэтажные автобусы цвета зрелых томатов покидают улицы, чтобы завтра снова встретить порцию туристов из разных стран. Небо заполнено примёрзшими к чернильному куполу тучами, за которыми кое-где пробиваются редкие неяркие звёзды. Тусклые фонари уныло освещают пространство вокруг себя, излучая тоскливый жёлтый свет. Контрастируя с ними, мелькают и блестят празднично украшенные витрины и вывески магазинов. На площадях мерцают разноцветные гирлянды, опутывающие пышные рождественские ели. Переливаются стеклянные шары. Русоволосая девушка, кутаясь в коричневое пальто, не таясь, бредёт по ярким улицам, глядя себе под ноги. Её походку можно назвать лёгкой, но не изящной или кошачьей. В правой руке идущая сжимает нечто шуршащее, цвета августовского неба. Прежние спецзадания ушли в прошлый год, а новые так и не успели появиться. Но Ирина не рада, женщина хмуро глядит на цветастые витрины, призывающие приобрести товар того или иного магазина. Сегодня тридцать первое декабря, а в этой стране никто даже и не поздравляет друг друга с началом нового года, никто не сжигает бумажки с желаниями и не пьёт шампанского. Обычный день. Даже белоснежных сугробов не видно. А в родной России сейчас, наверное, бушуют метели, даруя улицам зимнюю атмосферу, а работникам такого родного ЖЕКа работу. Но там, среди снегов и стужи счастливые люди пускают салюты, выбежав на улицу, накинув куртки на лёгкие платья и рубашки. Там радостно и празднично. Но Ирина не там. Ирина в чёртовом Лондоне, где все упорно ждут Рождества, опустошая прилавки магазинов. Почему осталась, почему решила провести университетские каникулы далеко от своей страны? Может, причина в глобальной ссоре с родными, может, в деньгах, которых ей всегда стабильно не хватает, даже несмотря на небольшую поддержку Люциан, а, может, в чём-то другом. Так или иначе, Ирина справляет праздник, всегда волшебный и сказочный для неё, на перекрёстках недостаточно холодных улиц. И почему-то даже руки не зябнут без перчаток. Из-за угла, подобно хищнику, выворачивает тёмный автомобиль. Девушка не видит человека, сидящего за рулём, фары светят прямо в глаза. Но Ирина знает обладателя этой роскошной машины, уверена, что знает. Автомобиль тем временем останавливается, чтобы выпустить из себя солидного человека в чёрном пальто. Он смугл и темноволос. Омуты слегка удлинённых глаз смотрят на растерянную чудаковатую русскую, мелкими шагами приближающуюся к нему. Молодой человек лениво делает несколько шагов навстречу Ирине. Наконец, приблизившись к ней, Викрам скупо улыбается, вкладывая в холодную ладонь девушки продолговатую коробку, обёрнутую праздничной лентой. - С Новым годом. - Произносит он, не глядя на краснеющую то ли от мороза, то ли от смущения подругу. Спасская тихо благодарит, протягивая юноше тот самый тёмно-синий свёрток. Она понимает, что её скромный подарок вряд ли обрадует Кабра, но всё же, ей хотелось сделать ему хоть что-то приятное. Викрам на мгновение прижимает голубоглазую знакомую к себе, через одежду чувствуя, как колотится её непонятное для него русское сердце. Медленно целует, не закрывая глаз. Быстро отходит, скрываясь в своём шикарном автомобиле, который с визгом уносится вдаль, исчезая из виду. Ирина остаётся одна среди ярких улиц. *** Рождественская ёлка, кажется, съедает пространство большого зала штаба Люциан. Дерево просто огромно, даже, наверное, больше, чем то, что стоит на Трафальгарской площади. На пушистых ветвях плавятся свечи. Пухлые ангелочки запутались в золотых нитях и тёмной хвое. Яркие шары, покачиваясь, отражают проходящих мимо людей. По всему залу развешано множество пёстрых гирлянд и праздничных венков, кои принято вешать на двери. По помещению снуют люди с бокалами в руках. Люциане мягко улыбаются, переговариваясь друг с другом и поздравляя с чудесным праздником Рождеством. Вокруг столько роскошных платьев из дорогих тканей, столько строгих костюмов и мужских бабочек. Столько радости и лёгкого смеха. Ирина никогда не видела такой шикарной ели, даже в Кремлёвском дворце. Но только почему-то это празднество, это дерево, эти люди кажутся ей поддельными и неестественными. Она чувствует себя неуместной среди этого бала. Какой-то незначительной и серой. Бирюзовое платье, купленное на распродаже в России, ничем не помогает, оно не делает ярче, хоть и к цвету глаз подходит. Спасская не стала надевать на себя яркое ожерелье с камнями небесного цвета, что покоится в глубине шкатулки. Просто не стала. Зачем носить подарки предавшего тебя человека? Как будто в подтверждение её мысли из дальнего угла раздаётся звонкий смех Изабель, сидящей на коленях у Викрама. Девушка добродушно улыбается, дотрагиваясь ухоженными длинными пальцами до руки молодого человека. Её красивые медовые глаза при этом немного сужаются, но не перестают излучать тепло и свет, подобно солнцу. Изабель совершенна. Её молодое лицо не видело проблем с кожей, ни одна тревожная морщинка не пересекла бархат, чем в свои двадцать не могла похвастаться Ирина. Уже в этом возрасте на её лбу пролегла сеть неглубоких морщин. Ирина не может соперничать с прекрасной девушкой, чьё имя напоминает о сказочных принцессах «Диснея». Спасская так же не может понять Викрама, за столь краткий срок сумевшего построить отношения с Изабель. Вернее, отречься от русской девушки Ирины, которая так отчаянно верила ему. Которая вязала чёртов свитер, которая старательно заворачивала в упаковочную бумагу шерстяное изделие и справку о беременности. Как он мог? Просто. Ирина ухмыляется, крепко сжимая в руке бокал с шипящим шампанским, отчего тот лопается. Услужливые официанты спешат помочь русской студентке, холодно оглядывающей зал. Девушка с непоколебимым выражением лица принимает салфетки и промокает ими лёгкую ткань платья. Глядя на неё, некоторые думают о Снежной королеве, такой же холодной. Ирина встречает Викрама и Изабель ледяной фальшивой улыбкой. Сегодня она поняла, что истинные чувства нынче не в моде. Люцианам по вкусу приторная, но студеная ложь, так пусть они её и получают, заглядывая ей в глаза. Пусть думают, что укусы змей безболезненны, что клыки предательства не могут прокусить её ледяную оболочку. Пусть.