Не могу его оставить

Озеро напоминало огромное зеркало, окружённое стройными столбами корабельных сосен. Их влажные силуэты отражались в неподвижной ртутной глади и порой казалось, что кусок густо-серого неба расплескался по земле. Природа готовилась к зиме и с дальнего берега на озеро наплывал безжизненный сизый туман. В отличии от лёгкого летнего: колючий и бледный, обещающий скорый снег. Воздух был стылый, неподвижный и только ощерившиеся тёмно-зелёные макушки сосен монотонно шумели на ветру. Край озера омывала слабая волна, которая с еле слышным шёпотом наползала на белый каменистый пляж и так же тихо откатывалась назад. Единственным живым пятном на побережье был небольшой рыбацкий домик из трубы, которого лениво, словно нехотя поднимался тёплый и курчавый дымок. Возле домика были растянуты сети и чуть поодаль, у самой кромки воды виделась чёрная тень лодки. Мартин вышел из домика, прислонился спиной к сосне и задрал голову. Далёкие вершины шумели сонно и убаюкивающе, на каком-то своём языке от чего на душе становилось необъяснимо легко и грустно одновременно. Накатывала, какая-то стерильная возвышенная тоска. Странное состояние светлого равнодушия, которое нельзя было объяснить в двух словах. С момента отъезда из Петербурга на Мартина навалилась бесконечная холодность, тупое безразличие, когда дни сливались в одну монотонную ленту и уже утром накатывало раздражённое желание, что бы этот очередной день побыстрее закончился. Ему хотелось остаться одному, очутиться дома и погрузится в странное промежуточное состояние: полу-явь полу-сон, где он мог безнаказанно отдаваться своим фантазиям. Зато сегодня он проснулся рано и без раздражения. Повертелся, порылся в интернете, попробовал читать и, наконец, вышел на улицу в состоянии, какого-то непонятного ожидания. Он не мог сказать, что притерпелся к своему состоянию, что ему стало легче и он смирился с потерей, но в душе неожиданно наступило просветление и непривычное для него ощущение благодарности. Признательность судьбе за то, что она подарила ему встречу с Женей. Мартин снова задрал голову, полюбовался на раскачивающиеся сосны, прислушался к шуму холодного ветра и неожиданно зацепился взглядом за далёкую точку, что мелькала среди деревьев. Его домик находился на отшибе и о его наличии знали немногие. Друзья должны были приехать только на выходные. Рыбнадзор его посетил вчера. Оставались лишь заблудившиеся туристы или, как вариант какое-то дикое животное. Мартин с любопытством уставился в сторону едва приметной дорожки. Точка увеличивалась. Теперь он отчётливо видел, что это человек и стараясь сдержать рвущийся наружу пульс, замер в сумасшедшем изматывающем ожидании. Он ещё не видел лица, но уже знал, что это она. И когда от кромки леса до домика осталось меньше двадцати шагов неожиданно шагнул ко входу и загородил собой весь дверной проём. — Здравствуй. Мартин поспешно сглотнул, чувствуя, как колко пересохло в горле. Даже больно стало. Он судорожно дёрнул головой, пытаясь припомнить, где оставил кружку с чаем. В голову лезли ещё, какие-то глупые мысли про пойманную рыбу, про неприбранную постель, и Мартин тупо молчал, пытаясь поверить, что сознание его не обманывает. — Еле тебя нашла. Спасибо Тоньке. Он даже план нарисовал. Мартин по прежнему молчал, чувствуя себя счастливым дураком и облапошенным лохом одновременно. Женя подошла вплотную. — Пустишь? — Если ты, что-то забыла, приехала на время или типа попрощаться, то нет. Мартин загородил проход. Женя почувствовала его настрой, но не испугалась, молча шагнула навстречу и обняла за талию. — Я насовсем. — В смысле? — В смысле навсегда. Оба молчали. На улице было зябко и колючий зимний ветер пробирал до костей. Женя невольно жалась к Мартину и он не выдержал, расцепил руки и привлёк её к себе. — Замёрзла? — Очень. — Что-то куртка у тебя не по сезону. — Я не думала, что так похолодает. Зимняя в чемодане осталась, у Али в кладовой. — Проходи, — и Мартин толкнул дверь ногой, — тесновато, конечно… — Ой, а мне нравится. Женя оглядела вытянутую кухню с длинным столом и настоящим каменным очагом. У входа лежали рыбацкие сети, ждущие починки. Старомодный округлый холодильник. Вдоль стола деревянная скамья. Далее шла совсем крошечная спаленка. Кровать, шкаф и малюсенький столик. Смятая подушка. Раскрытый томик Бельмана. — Наверху ещё одна комната, — показал Мартин, — Тоже маленькая. А там сауна пристроена, — и он кивнул головой в сторону неприметной двери в прихожей. — Уютно, — Женя снова приблизилась к Мартину, прижалась щекой к его грубому свитеру. Он пах озерной водой, рыбой, дымом. — Ты про этот домик рассказывал, когда мы ездили на концерт в крепость? — Угу. Женя гладила его тело, руки, запуталась пальцами в нечесанных кудрях. — Ты голодная? — Ужасно. — А я судака вчера поймал. Смотри, какой. Килограмма два будет. Мартин чувствовал себя смущенным, не знал, что говорить, куда деть руки. Он поспешно выдернул из ведра здоровенную рыбину, лишь бы отвлечься от напряженного пин-понга ничего не значащими фразами. — Тебе помочь? — В смысле, — Мартин чувствовал, что не может взять себя в руки, нащупать тему разговора. — В смысле готовить. — Помоги. А ещё лучше почитай. — А почему именно Бельман? — Пытался положить его стихи на музыку, — хмыкнул Мартин, — вот послушай. Беспокойство, выйди вон, Прочь из сердца все волненья, Лучше нет веленья Средь бутылок остекленья Их волшебный звон! Вот сосед со мною в тон Водки выпьет к настроенью, Чтобы было объеденье, Чтоб сказали без сомненья: «Да, о монсеньор!» — Как раз в твою тему, — засмеялась Женя. Напряжение, как-то неожиданно спало. Мартин привычно подбоченился. Нацепил на физиономию чуть развязную нахальную улыбку, потом подпоясался большим полотенцем и вооружился здоровенным рыбным ножом. — Что будем готовить? Запечь? Сварить? Пожарить? — Поджарить. Мартин неожиданно отложил нож, сел рядом с Женей на лавку. Потёрся о неё головой. — Ты хоть поцелуй повара. А то готовить буду без настроения. Невкусно получится. Женя поцеловала Мартина в чуть обветренные нетерпеливые губы. Он с готовностью подался ей навстречу. Сжал так, что она невольно застонала от приливающего жара. — Я, пожалуй, для начала тебя отжарю, — нахально пообещал Мартин, поспешно стягивая с Жени одежду, — и только скажи, что это не лучшее блюдо. Женя возвращалась домой в каком-то вялом полусонном состоянии. Тихо открыла дверь ключом и так же беззвучно вошла в квартиру. Не потому, что хотела произвести впечатление или боялась нарушить покой Игоря. Просто не было сил. Положила свой почти пустой рюкзачок на подзеркальник. Она сделала свой выбор, потратила безумное количество времени, сколько нашла и перелопатила информации о восстановлении отношений. Беседы, самокопание, психолог. Однажды Анна сказала, что Женя боится покидать зону своего комфорта. Что она предпочитает оставаться в известном, даже если это известное приносит страдания. Она страшится покорять неопределенность. И вот вопрос: «Проделанная работа соответствует результату»? — Что-то из полиции долго не звонят? — Думаешь должны позвонить? — А, как же. Это их обязанность. Странно, что она сама не позвонила. Телефон у неё есть. Звонок по закону положен. — Может догадалась? — Не исключено. — А почему ты не хочешь с ней просто развестись? Квартиру она отписала. Детей у вас нет. Разговаривали мужчина и женщина. Мужчина был конечно же Игорь, а вот женщина… Голос был до боли знаком. Характерная интонация. Чуть заметный акцент — привычка человека, который хорошо знает русский, но говорит не часто. Не мама, не свекровь… — А могли её отпустить? — С такой то дозой? Смеёшься? Там лет на десять хватит, — рассмеялся Игорь. Женя стояла и слушала. Просто стояла в прихожей и вслушивалась в слова, которые без всякого стеснения доносились из комнаты. О, том, что Игорь подбросил ей наркотики Женя догадалась ещё в клубе. Всё ясно, как божий день. Она просто не хотела верить. Да, он абьюзер, жестокий, равнодушный, расчётливый человек. Но ведь Игорь не преступник? Он просто не мог докатиться до такого. Ведь она отписала ему квартиру совершенно добровольно. Сама пошла на встречу. Сама решила помочь. — И всё-таки почему ты решил поступить именно так? — У неё за границей был хахаль. Да Бог ты его знает, кто. Какой-то наглый патлатый рок-музыкантишка. Так он мне на прощание решил поугрожать. Хотел покрасоваться. Поставить меня на место. А я такого не прощаю. И Женьке будет наука. — Я начинаю тебя бояться, — засмеялась женщина, — а ты оказывается ревнивец. Мало того, что ты единоличник, ты ещё меркантильный и мстительный тип. — Месть это блюдо, которое подают холодным, — равнодушно отозвался Игорь, — Очень надеюсь, что её хахаля забрали вместе с ней. — Ну, он всё-таки иностранец… Маринка!!! Женя вошла в комнату не раздеваясь. — Тебя отпустили? — изумлённый возглас вырвался у Игоря непроизвольно. — Не рассчитывал? Её вторжения не ожидали. Игорь и Марина, та самая Маринка давняя школьная подруга, которая знала о Жениной авантюре с побегом, сидели рядом на диване в обнимку и вне всякого сомнения были не просто смущены — ОШАРАШЕНЫ! — Теперь я понимаю почему ты меня не пустила к себе, — Женя повернулась к Маринке, — получается, что он, — Женя кивнула в сторону мужа, — всё знал? — Подожди. Это недоразумение, — заюлил Игорь, — произошло чудовищное недоразумение. — Самое чудовищное недоразумение — это то, что я имела огромную глупость выйти за тебя замуж, — Жене хотелось разрыдаться. На глаза навернулись слёзы, в горле стоял комок. Она сдерживалась огромным усилием воли. Голос срывался. — Да ты всегда была малахольной, — Маринка нагло подбоченилась, — полоротая. У тебя всегда были не все дома. Чмо с тараканами в голове. Игорь всегда хотел от тебя избавиться. — Да понимаю. А ты его в этом поддержала. А, когда я неожиданно вернулась, решили избавиться от меня ещё раз, но уже с выгодой. Женя неожиданно резво шагнула к манерному зеркальному шкафу (подарок родителей Игоря), выдернула из верхнего ящика толстую папку с документами на квартиру и как можно спокойней сказала: — Ты, Игорёк, зря не захотел послушать, что Семён Лазаревич говорил о Государственной регистрации. Я передумала. Всего хорошего. Она быстро вышла в коридор. Сунула ноги в кроссовки. — Женя. Женечка! Постой. Ну, постой же!!! — Игорь рванул за ней в прихожую. — Госрегистрация проходит в присутствии и покупателя и продавца. Даже если ты отнимешь у меня папку я не передумаю. Женя накинула рюкзак. Быстро вжикнула молнией. — Да, кстати, Марина, — Женя заглянула в комнату, — очень рада за тебя. Игорь теперь всецело твой! Всего хорошего. В дверь неожиданно позвонили. Громко, нахально. Игорь вздрогнул всем телом. Женя открыла не спрашивая. Она уже догадалась, кто это пришёл и распахнула дверь настежь. Она не ошиблась. На пороге стояли уже знакомые ей братки. — Здравствуйте, — максимально вежливо поздоровалась Женя, — да Игорь Романович дома. Проходите, пожалуйста. Я? Я домработница. Бывшая. До свидания. — Ты молодец… — Я просто, наконец-то, смогла принять решение. Они стояли на пороге домика, окутанные ранними осенними сумерками, кутаясь в один плед и глядя на тихую гладь озера. День прошёл сумбурно. Они то пытались наговориться, перебивая друг друга. То каждые пятнадцать минут принимались неистово целоваться. То снова пускались в сумбурные разговоры. Потом чинно отобедали, приготовленной Мартином, рыбой, но сорвались — орали и дурачились, когда бегали с вёдрами от сауны к озеру и обратно. — Тебе страшно было? — Нет. Страшно было в клубе. Знаешь, — Женя помолчала, — давай больше не будем об этом. — Давай, — согласился Мартин, — лучше поговорим о нас с тобой. — Отлично. Что будем делать завтра? — Я в отпуске. Все дни наши.Можно на лодке покататься пока лёд не встал. Можно просто погулять… — Хорошая идея, — Женя кивнула, — пойдем в дом. Уже совсем стемнело. Они прошли в маленькую комнату с жарко натопленной печкой. Мартин принялся колдовать над постелью. Женя подошла к небольшому не зашторенному окну и посмотрела на улицу. — Тебе не бывает здесь страшно или одиноко? Она забралась на кровать рядом с Мартином, положила голову к нему на грудь. — Я если чувствую себя в одиноким, то включаю на ночь фильм ужасов и потом мне кажется, что в доме кто-то есть, — рассмеялся Мартин, — а ты не жалеешь, что приехала? Оба помолчали. Свет в комнате не горел и за окном было видно, как с неба сыпется первый снег. Сухой и рассыпчатый, как крупа. Мартин передвинулся поближе к стене, накинул на Женю огромный шерстяной плед. — Конечно, нет, — Женя засмеялась в ответ, взъерошила его волосы и сказала, — судя по ситуации с фильмом ужасов — я не могу тебя оставить! КОНЕЦ.