Призрачный отряд.

Теплый ветер приятно ласкал кожу и, играя, пробегал по волосам, взметая непослушные пряди. Петра чувствовала, как он взмывает ввысь, к верхушкам деревьев, послушать, о чем они перешептываются, покачивая ветками. Тишина вокруг заставляла сильнее напрячь слух, но кроме неспешных переговоров деревьев она по-прежнему ничего не слышала. «Почему в лесу так тихо?» - вдруг пронеслось в ее голове, и словно после долгого сна, она медленно открыла глаза. Но все, что она увидела - это бескрайнее небо, по которому медленно плыли облака, которые, казалось, в любой момент могли зацепиться за гигантские деревья. Пораженная этой величественной и мирной синевой, девушка, осознав, что ее голова запрокинута назад, медленно наклонила ее, озираясь по сторонам. Петра стояла на широкой дороге, пролегающей сквозь лес, но почему–то ей не было конца, хотя она отчетливо видела, что лес вдалеке редеет и дорога должна обрываться где–то в пустынных полях, виднеющихся на горизонте. Ей стало жутко. Это был все тот же лес, в который они недавно ворвались, но, в то же время, она никогда не видела именно эту часть, потому что в таком виде ее просто не могло существовать. И все вокруг было каким–то неестественно умиротворенным, а настойчивый ветер, как живой, подталкивал ее, приглашая пройти вперед. - Ничего не понимаю, - Петра резко развернулась, но увидела за спиной все тот же лес, но более мрачный и безжизненный. – Как я здесь оказалась? Почему я не помню этого? – в панике зашептала девушка. И вдруг перед глазами ярко вспыхнуло воспоминание. Последнее воспоминание о титане, настигающем ее. Ужас расползался по телу, липкий и холодный, сковывающий все внутри. - Я умерла… - она покачнулась и, смотря на свои раскрытые ладони, в которых будто хотела найти подтверждение, развернулась обратно к свету. И когда она осмелилась снова посмотреть на дорогу, то не поверила своим глазам. По дороге шли люди, кто группами, кто поодиночке. Они шли медленно, и ветер, этот странный ветер, заставлял трепетать крылья на их зеленых плащах. Их было так много, кто–то понуро опустил голову, смотря себе под ноги, кто-то прятал лицо в капюшоне плаща, но в основном, люди смотрели прямо перед собой или разговаривали, склонившись, друг к другу. Все они были довольно далеко, но только две фигуры, ненамного ушедшие вперед нее, неторопливо брели о чем–то переговариваясь. Она бросилась к ним, но когда почти достигла – резко затормозила, жадно хватая ртом воздух. Мужчины обернулись, заслышав шум шагов, и в шоке замерли на месте. Эрд и Гюнтер смотрели на нее, не в силах сказать ни слова. - Ре... ребята? – только и смогла выдавить из себя она. Петра видела, как их убили, а теперь они стояли перед ней целые и невредимые. - Черт, Петра! И ты?! – воскликнул Гюнтер, подлетая к ней и хватая за плечи, ошеломленным взглядом всматриваясь в знакомое лицо. Петра всхлипнула и уткнулась головой в его грудь, а он тяжело вздохнув, потрепал ее по волосам. - А-а–а! Черт! Как же это паршиво, мать вашу! – раздался позади них разъяренный голос Ауруо, стремительно приближающегося к ним. – Мы все–таки сдохли! - Это точно конец, - произнес Эрд, виновато опустив голову. Они молча стояли, глядя на мрачные лица друг друга, не зная, что можно было сказать в такой ситуации, а Петра рыдала, закрыв лицо руками. - Эй, женщина! Хватит уже себя оплакивать, это делу не поможет! – раздраженно фыркнул Ауруо. - Она оплакивает не себя… - тихо сказал Эрд, переживающий тоже самое, что и она. - Простите нас… Капрал… - задыхаясь от слез, выдавила из себя Петра. Боссард осекся, а Эрд, приблизившись к девушке, уверенно сказал: - Нам не за что просить у него прощение, Петра. Мы выполнили его приказ и свой долг. Мы не отступили, не сбежали, не поддались панике и не предали его и то, что он в нас ценил. - Вот именно! Нашла, кого жалеть, - буркнул Ауруо, хотя ему самому было несладко, - ему сейчас намного легче, чем на… - Нет! – вдруг закричала Петра, прервав его и заставив поежиться от взгляда решительных глаз, в которых блестели слезы. И ее крик, подхваченный ветром, зазвенел в тишине и затих в ветвях деревьев. – Ушедшим всегда легче, чем тем, кто остался! Бесчувственный идиот! – ее трясло и жар, с которым она, от всего сердца, бросила ему в лицо то, о чем они и так знали, заставил его виновато опустить взгляд. - Ты права… За ее спиной раздался какой–то шорох, и с ужасом вздохнув, она медленно развернулась, боясь, что увидит там кого–нибудь. Но дорога была пуста, и девушка с облегчением закрыла глаза. И когда открыла, обнаружила, что рядом с ней, выстроившись в ряд, стоят ребята. - Ты права, - повторил стоящий рядом Эрд, - но мы уже ничего не можем исправить. Мы можем только гордиться, что сражались вместе с ним. И они не сговариваясь, одновременно вскинули кулаки к сердцам. К сердцам, которые они отдали за человечество, к сердцам, которые больше никогда не совершат ни одного удара и не разгонят горячую кровь по венам их тел. Вот только смысл этого действия теперь для них был иным. В их, устремленных в темноту леса, где должно было продолжаться сражение, напряженных взглядах было только одно чувство. Безграничное уважение к человеку, с которым они бок о бок сражалась, и чьи приказы исполняли. К человеку, в которого они верили. К человеку, который никогда не увидит этого искреннего порыва, но который всегда будет помнить их именно такими. Они выполнили его последний приказ и сожалели только об одном, о том, что могли бы исполнить его лучше, но обстоятельства не выбирают. И они сделали все, что было в их силах. Эрд положил руку на плечо Петре: - Пора, нам больше тут не место, - печально сказал он. Девушка кивнула, погруженная в свои мысли, и они развернулись, уверенно зашагав вперед. - Эй, Петра! Неужели я не прав, а? – заныл Ауруо, резко возвращая ее к ним и втягивая в разговор. - Ты это о чем? – недоуменно посмотрела она него, понимая, что не слушала, о чем они говорили. - О том, что Эрд ляпнул напоследок Эрену, опозорив нас, как только мог, идиот! – кипятился мужчина. - И это то, что тебя сейчас волнует?! – удивленно воскликнула девушка. - Я же говорю, что это болтливый придурок и на этом свете нам житья не даст, - отмахнулся от него Гюнтер, обреченно закатывая глаза. – Только и слышно бла–бла–бла… - Да пошел ты! Я переживаю о том, какую он память о нас оставил, а ты… И так, препираясь, и подтрунивая друг над другом, словно ничего не изменилось, они шли по дороге, по которой уходили погибшие солдаты. «Ребята… мы уходим все вместе…» - подумала она про себя, смотря на своих товарищей, которые шли рядом, и последний раз обернулась, всматриваясь в темный лес, остающийся за спиной. Лес, в котором, она знала, он все еще сражается, обязательно сражается. - Умоляю вас, капрал! – тихо прошептала она, словно надеясь, что ее слова каким–то чудом достигнут Ривая. – Только не следуйте за нами… А странный ветер все сильнее трепал крылья свободы на их плащах, стараясь обратить на себя внимание и что–то донести до них. Но только деревья понимали значение этих странных попыток, тихо передавая друг другу: «Свободны…свободны». И стеной смыкаясь за спинами ребят, оберегая и скрывая их от ужаса войны, которая теперь для них была окончена. Они действительно были свободны…