Страсти вводят нас в заблуждение, так как они сосредоточивают все наше внимание на одной стороне рассматриваемого предмета и не дают нам возможности исследовать его всесторонне.
Клод Адриан Гельвеций
– Я скоро буду, – сладостно шепчет она, прижимая телефонную трубку еще ближе к уху, – мама думает, я сегодня у Кати переночую, так что у нас будет время… – Маша запинается, не рискуя сказать это вслух. Да и надо ли? Дэн ведь понимает её, знает лучше, чем кто-либо другой. – Поговорить. Ласковый голос смакует каждое слово, придавая буквам карамельный оттенок страсти, такой необъемлемой и такой безграничной. Она смеется, невинно цокает язычком, непривычно для себя закручивая локоны вокруг пальцев. И все это в предвкушении основного блюда. – Маш, я подумал об этом… – он осекается, словно копируя робость самой девушки, и не находится со словами и выражениями. Он не может отказать, сказать «нет», уберечь её – невинного ангела, прежде чем тот упадет. А надо ли? Хочет ли Дэн спасти душу возлюбленной больше, чем желает её саму? – Не делай этого, – страх и дрожь передаются сквозь километры расстояний, с глухой мольбой и надеждой Маша вся отдается ему – своему личному демону, – пожалуйста. «Мы пройдем через все преграды. Только не отпускай меня. Только ты и я». Он видит её, как сейчас. Хорошенькое личико, прекрасные волосы, небрежно ниспадающие по плечам, бездонные глаза цвета лазури и сейчас она там, по другую сторону от него умоляет о встрече. Она не знает кто он, не знает его истинного «я». Нет, он ещё не демон. Он – падший. А она чиста и невинна. Их союз невозможен и исключен, ангелы и демоны – заклятые враги, так сложилось, такова судьба. Они не верят в старые сказки о добре и зле, не бывает абсолютно белого и абсолютно черного. Они перепишут историю и изменят законы мира. – Хорошо, жду. Люблю тебя, – ухмыляясь, отвечает парень, заставляя воображение изобразить самые сильнейшие из его страстей, а разум отойти на попятную. Чувства взяли вверх, а страсть и кровь взыграли над здравым смыслом. Он хочет ее и отрицать сию аксиому бессмысленно. А она, как глупая дурочка со свойственной им всем наивностью. Радуется, улыбается, смеется и плачет, и всё в предвкушении. «Маша, стой», – кричат ей, предостерегают и останавливают. «Маша, не делай этого, ты благоразумная девочка, чистейшей души человек». Она благоразумная? Нет, она влюбленная. И это всё объясняет. Лунный свет озаряет темно-синее небо, а отблески блеклых оттенков медленно тонут в его черноте. Тьма побеждает, мрак бежит впереди, оставляя осколки разбитых надежд далеко позади. Их не собрать воедино, не склеить в единый пазл – они сломаны изнутри, словно прогнившая деревяшка. Маша стоит у окошка, придерживая рукой занавеску. Пылающие звезды отражаются в кристально-чистых зрачках, и лишь еле заметная пелена тумана дает понять, что назад пути нет. – Я хочу быть с тобой, прежде чем упаду, – она прижимается своим телом к накаченному торсу, негнущимися пальцами медленно расстегивая пуговицы на его белоснежной рубашке. Обнимает и обещает не отпускать. Никогда. Вдыхает его тепло, приподнимая уголки губ и вскидывая голову. Сладостный запах миндаля витает в комнате, одурманивающе воздействуя на девушку. Опьяняюще. Розовые губы мерцают перламутром, манят и зовут к себе. В свои объятия. «Ты не устоишь, Дэн», – нашептывают они, совращая уже согрешившего. Он хочет отстраниться и остановить это безумие, но пухлые губы некогда невинной души затыкают рот поцелуем. Это безумие, да. Но противится этому кажется ему куда большим безумием. «Не отпускай меня, Дэн. Прежде чем я упаду у меня будешь ты, у тебя буду я. Твоя. И ничто не сможет разлучить нас. Ни горе, ни страх, ни боль и ни смерть. Прими меня, пойми меня, спаси меня». И ни ангелы света, ни демоны тьмы Разлучить никогда не могли Не могли разлучить Мою душу с душой Обольстительной Аннабель Ли. Он впивается в её губы поцелуем, оставляя всех и всё на потом. У него есть она. У неё есть он. Они есть друг у друга. Большего и не надо. И всегда свет луны Навевает мне сны Пленительной Аннабель Ли. И зажжется звезда, Вижу очи всегда Обольстительной Аннабель Ли. «Ты не отпустишь меня и не сбежишь, клянись. Я твоя навеки. Ты мой на всю жизнь, клянись». И в мерцанье ночей Я все с ней, я все с ней. С незабвенной невестой моей. «О, боже, прости нас. Ибо мы согрешили».