Что будет после

В своей работе "Полпути" я оставляю открытым вопрос о возможности союза Алька и Рыски, взгляды на это могут отличаться. Но для меня такого вопроса не стоит — я не верю в их пару. Они как пара вполне реальны в краткосрочной перспективе, но совместный быт разрушит их счастье, даже если химия останется. У них очень разные привычки, очень разные требования к комфорту, разные мечты о доме и его устройстве. Сама разница в их происхождении делает совместный быт тяжелым испытанием для них. Это не тот работящий хозяин дома, который нужен Рыске. Это не образованная девушка, которая нужна ему. Рыску можно довести до равного состояния, дать ей образование, научить языку, ввести в свет. Но тогда Альк невольно займет позицию опекуна, заботящегося о своей подопечной. А подопечные в конечном итоге из-под опеки должны выходить. У них могут выстроиться братско-сестринские отношения, вполне теплые, вполне дружеские, но не любовные, не отношения супругов. Смешивать обучение и любовный интерес тоже пагубно, это где-то на границе с педофилией, ментальной, в данном случае. Рыска сейчас находится в состоянии ребенка с очень ограниченной картиной мира, куда более узкой, чем у Алька. Если бы речь шла о one night stand, проблемы бы не было, но совместная жизнь куда более многослойна, чем просто провести время вместе и больше никогда не видеться. И скорее всего Алька бы не покидало ощущение неправильности происходящего. Потому что Альк — не деревенский мужик. Пока они жили в одной избе, пока Альк работал вышибалой, пока Рыска тащила на себе домашние дела, казалось бы, все работало. Но условия были абсолютно специфические. Они оказались связаны обещанием, Альк был болен и в любой момент мог оказаться несамостоятельным, его благополучие было завязано на благополучии этой глуповатой девушки, к которой он невольно привязался, больше от безысходности, чем от действительного интереса. Альк потерял все, Альк был одной ногой в могиле, более того, он принял этот факт и просто ждал. И тут появляется кто-то, кто не дает ему погибнуть, по душевной доброте заботится о нем, буквально не дает свалиться в пропасть. Возникающая привязанность носит не романтический и не любовный характер, отнюдь. Это привязанность к спасителю. Пройдет еще немного времени и она станет ослабевать. Рыска влюбилась? Как бы не так. Альк первый, кого она встретила и первый с кем стала общаться вне родного дома. Тем более саврянин. Тем более путник. Тем более совсем не похожий на привычных ей мужиков. Ей интересно, но для нее это совсем новый опыт, совсем новый тип личности, такой отличающийся от всего домашнего, простого, уютного. Да, ей интересно. Да, ей тоже хотелось бы заплести ему косы. Но косы не семейная жизнь. А он уже показал, хоть бы в сцене в корзиной, что он не тот, кого она хотела бы видеть. Им придется сломать друг друга, чтобы сосуществовать вместе. Но стоит ли ломать личность ради этого? Я не считаю это правильным. Я вижу продолжение этой истории так: Они поселятся в городе, не очень большом, но и не маленьком. Скорее в рентарском, чем саврянском, вероятнее всего — в приграничье. Альк займет государственную позицию, отнюдь не вышибалы на воротах, а посольскую, пусть и не самую ведущую. Рыска будет выступать со сказками по едальням, учиться писать и читать свободно на родном языке, может со временем начнет учить и саврянский. Если останется время от домашних дел, которые она полностью взвалит на себя, больше по привычке, чем от большого желания — у них будет возможность и содержать кухарку, и шить платья на заказ, но зачем, если можно самой. Она не привыкла стольким владеть и столько тратить. Ее не будут приглашать сказительницей на приемы — не та аудитория. Он будет каждый раз с трудом готовить ее составлять ему пару — как это, женат же, а ко двору является без жены. Может, она научиться хоть немного танцевать. Другие учились этому едва ли не с рождения. Со временем ее, конечно, потянет загород или в путешествие. Странствующая сказительница, каково! А ему захочется иметь дома собеседницу, которой не нужно каждый раз объяснять основы того, чем он хочет поделиться. Перед ним встанет еще одна проблема: отпустить ее одну или бросить все дела, которые привязывают его к месту. Она не захочет занять место зависимой благородной жены — не для того она сбегала с хутора, чтобы быть "чьей-то". Она стремилась к независимости, и она ее возьмет, как только сможет. Она вряд ли будет жить только домом — она узнает больше людей, больше взглядов на мир. Альк может уже оказаться не единственным в своем роде и не особенным. Просто первым, не таким уж и идеальным. Она уже не будет нужна ему как заботливая мамочка и как якорь, не дающий упасть в объятия смерти — он излечился, его удача больше не подвязана на ее удачу. Для него жена не равно прислуга, в его мире это разные понятия. В ее — иначе. Домашний труд для нее — общий, жены и мужа. Для Алька — труд слуги, другого человека. Она еще не знает, и может не узнать, что умственный труд не легче физического. В какой-то момент они разъедутся, она — путешествовать по Рентару, он — по делам в Саврию. И не важно, что к этому времени, вероятно, это будет уже единое государство. Людей изменить сложнее, чем границы. Они сохранят взаимную приязнь, но не семейную жизнь. Но это уже другая история.