Каштан

      Несколько дней прошли как в тумане. Мне снился один и тот же сон, по крайней мере, та часть, от которой я просыпаюсь, покрытая холодным потом и охваченная навязчивой мыслью немедленно смыть с себя до тошноты грязное чувство. Чувство, которое мне не хотелось бы испытать вновь, но оно начало напоминать о себе подобно ноющему шраму при малейшем изменении погоды.       В школе, Руми и другие, пытались вытянуть из меня хоть какую-то толику информации о той ситуации в ресторане господина Сон Джуна, но я, если быть откровенной, сама не знаю, что это было. И, с видом абсолютно глупого и незаинтересованного в разборках человека, я пожимала плечами на все возникающие вопросы. Но ноги мои волнительно отбивали ритм под партой. В действительности мне было страшно. Настолько страшно, что в тот вечер, по дороге к дому Хобина, мне стало не по себе. Торопилась я, и торопилась, и боязно мне было до тошноты, до боли внизу живота. Тэхун тогда не задавал лишних вопросов, однако его раздраженного выражения лица было достаточно. Он долго не отпускал воротник моей блузки, точно забывшись о моём существовании, пока я не остановилась. Наши взгляды встретились. Охваченная острым неконтролируемым волнением я тяжело дышала, пришлось сутулиться и сделать пару глубоких вдохов. Я понимала, что этот человек не пошел бы за нами, но мышцы шеи будто сводило от желания обернуться. Он обещал встретиться вновь и от этого в моей груди растет гниющая дыра, полная тревоги. Всё казалось глупым сном. Просто мозг за день получил столько информации, что даже ночью не получается отдохнуть, однако я останавливаю себя на малейшей мысли, что это невозможно. Как бы мне не хотелось это принимать как должное, но этот человек вновь появился в моей жизни. К тому же, что это значит, «конгрессмен»? В голове всё кипит как в кастрюле, и в то же время этой каши из мыслей не наешься. Я просто сдалась, прийдя к выводу, что ничего здесь не попишешь. К тому же, кроме всего этого, сугубо моего личного, есть ещё Хобин со своей идеей создания «Хобин Company». К моему удивлению, я не осталась в стороне и пускай не имею ни малейшего представления, что буду делать для общего блага, наслаждаюсь отдыхом.       Я сидела на балконе одна. Впервые оказавшись в отеле, мне особенно прилюбилось наиболее свободное место, откуда видно всё. Справа от отеля стояли ряды всяческих неприлично дорогих лавок с закусками и заведений, обычно оживающих ближе к вечеру; слева блестело утреннее красивое море, а ветер дул в затылок, будто засыпая в волнистые волосы соль. Я была рада разглядывать берег. На светло-желтом песке бежали, шумя, полосы синеватой воды, отливаясь затем нашептывающей слова песни о чём-то теплом, пеной. Даже в самую жару, когда кроме как спать и пить холодный кофе, ничего не хочется, люди то огибают пляж, гуляя, то окунаются в теплую воду. Готова поклясться, что только что нелепо прыгнувший в воду паренек — Хобин. В этот раз он превзошёл сам себя. Даже сейчас у меня нет желания выяснять у него подробности, касаемо его «гениальной» идеи о создании компании ньютуберов. Достаточно того, что я сейчас не одна. В один момент в моём окружении оказалось столько интересных людей и мне кажется, что я немного теряюсь. Не вижу в этом ничего плохого — без особых талантов я пока что просто фоновый персонаж для зрителей. Чему я успела научиться, кротко наблюдая за работой Ео Руми, да и Хобина тоже, так это понимать, что интерес зрителя на первом месте. Ребята наверняка используют эти выходные для всяческих коллабораций, а аудитория примет это как горячее блюдо.       Размышления обо всем, и одновременно ни о чем привели меня к поистине глупой идее. Желание оказаться полезной нашей компании сильнее сомнений в себе. Я должна попробовать себя в блогерстве. Найти тихое местечко, дабы избежать неловкой ситуации, и отрепетировать. Стоит мне только представить, как с высокомерным тоном Хобин начнет мне давать непрошенные советы по ньютубу, как в груди неистово зудеть начинает.       Наконец, я выждала наступление вечера. Гуляющие весь день напролет по пляжу друзья, утомленные солнцем и вредной пляжной едой, вернулись в отель. Шум от их обсуждений был слышен даже на первом этаже, а ведь комнаты были на втором. Под шумок, одетая во всё легкое, я выскользнула из эпицентра обсуждений всего на свете и, как себе и представляла, направилась к запасному выходу. Ещё утром заметила, что людей там меньше, оно и понятно, ведь за поворотом мусор складируется. В приятном свете уличных фонарей я вышла, крадучись, да оборачиваясь по сторонам, на улицу. И тут же замерла, услышав знакомый голос; колеблясь между тем, чтобы развернувшись уйти или потревожить парня, сам как-то выбирается самый отчаянный вариант. Я остановилась у дверного проема, разглядывая добрые секунд десять широкую спину юноши. Тэхун сидел на ступеньках высокого порога и что-то бормотал, схватившись одной рукой за голову. С моих губ сорвался тихий вздох…очень уж показалась мне эта картина очаровательно-забавной. Однако, как же я вздрогнула, когда тхэквондист резко обернулся, нахмурился при моём виде, точно раздавить меня хотел, и спрятал телефон в кармане свободной ветровки. По неосторожности я едва и свой телефон не выронила. С виноватым видом, наклонив голову чуть влево, я извинилась:       —Прости, что так внезапно. Честно, я не подслушивала.       —Чего ты здесь забыла? —Тэхун продолжает сверлить меня взглядом. Но я замечаю, как он постепенно меняет своё выражение с застигнутого врасплох дикого зверька, на простое, свойственное Сон Тэхуну, недовольство.       —То же, что и ты, — отвечаю, робко пожав плечами, — но теперь мне кажется, что идея эта сомнительна. Как и ведение канала в принципе, — я поспешно обошла Тэхуна сзади и села на ступеньку лестницы выше, принявшись протирать очки. За этим делом я не торопилась продолжить разговор. Воспоминания о том вечере нахлынули так внезапно и спонтанно, казалось бы, вне связи с нашей скромной встречей, что я невольно задаюсь вопросами: что дальше? Поблагодарить? За что? Согнувшись, поставив локти на колени и подперев обеими руками голову, я искоса посмотрела на Тэхуна. Взгляды наши встретились. Тхэквондист впервые мне казался несколько смущенным моим присутствием. Оно и понятно, помешала его творческим попыткам. Дело даже не в выражении его лица, —оно было таким же незаинтересованным, как и всегда, — скорее в обстановке. Тихий шум прибоя, а где-то далеко музыка и наше молчание, способное заглушить всю окружающую прохладу вечера. Я не удержалась, отвела взгляд в сторону чернеющей вдали глади морской, и сказала:       —Спасибо за тот раз. Я застыла в ожидании какой-либо реакции, а сердце по-дурацки быстро забилось ни с того ни с сего, как вдруг раздался смех. Он буквально разрушил построенный мною идеальный момент. Не успевая понять, откуда прозвучала насмешка, я уже встревоженно обращаю внимание на Тэхуна. Он быстро подскочил с места, глаза его блестели, и брови гневно хмурились, образуя «морщины» у переносицы.       —Кто здесь?! Какой уебок здесь смеётся? —грубая ругань, абсолютно без веской причины расшатала воздух.       —Сон Тэхун, не обращай внимание! — почти с жалостью, вероятнее к самой себе, выпалила я, поспешно спускаясь по ступенькам за рыжей макушкой, успевшей скрыться за поворотом. И я почти врезаюсь в широкую спину, успевая схватиться за край черной ветровки. Заведенный как часы, тхэквондист замер, сверля взглядом юношу, стоящего с пакетом мусора в руках. Сделав шаг в сторону, я уставилась на незнакомца и в моей голове не возникло мысли, что он даже мимо нас проходил, не говоря о каких-то там ребяческих насмешках. А вот Тэхун, будто зажеванная кассета в плеере, угрожающее подражал смеху, попутно сокращая расстояние между ним и парнем в очках.       —Мне кажется, ты ошибся, — почти с отчаяньем сказала я, — пошли отсюда, — звучу мягко, почти успокаивающе, словно пытаюсь успокоить разъяренную собаку, но это тщетно: в одно мгновение Тэхун набрасывается на этого бедолагу. Приглушенный звук, словно что-то мягкое упало, и уже юноша стоит на коленях, а крепкая рука Тэхуна держала его за шиворот. Между парнями образовалась нервная атмосфера, истинно напряженная, обычно, приводящая к драке. Ощущается как отравленная газом комната, в которой малейшая искорка станет роковой ошибкой. Однако, парень в очках не собирался пускать ту самую искру. Это сложно описать, но он будто бы…разом принял все обвинения. Неважно какие, он просто принял их. В этом полном удивления выражении лица блестит, отливом желтого света фонарного столба, какое-то противоположное желание. И Тэхуна, кажется, это заводит ещё больше.       —Ты смеялся надо мной? —пауза, несущая в себе накопившуюся агрессию, но дающая мне шанс подойти ближе и вмешаться, пока Тэхун не совершил ошибку, — отвечай на вопрос. Брови незнакомца дрогнули, а сам он, находясь в столь неудобном и унизительном положении, не отводил взгляда с янтарных огней глаз Тэхуна. Нервная улыбочка нарисовалась на бледноватом лице и я слышу, как парень говорит, кротко вздыхая: «Прости». Это прозвучало настолько неуместно, что даже во мне что-то ёкнуло. Виноват же совсем не он, так почему извиняется? Со смятением во взгляде я приблизилась к Тэхуну и, затаив дыхание, будто совершенно бессознательно, схватила его руку за локоть, очевидно, ни за что не желая получить по лицу за такое.       —Ты слышал нас даже с этим в ушах, когда у тебя так орала музыка? —в ладони Тэхуна оказывается крохотный белый наушник, из которого и правда трещала какая-то песня. Похоже, Тэхун начал о чем-то догадываться, а потому внезапно отпустил парня и от меня отмахнулся. Я подняла голову, посмотрела на злобное лицо друга и тихо оглянулась. Хлопая ресницами я стояла рядом с юношей, не решаясь, что предпринять дальше; моё внимание было приковано к Тэхуну, нагло укравшему наушник, а теперь отделяющемуся от меня широкими шагами. Замявшись, только губами причмокнула, спрятав в кармане спортивных штанов руку. Повисла неловкая тишина, после чего я поспешила помочь бедняге подняться с земли, попутно с озабоченным видом всматриваясь в него. Вдруг, он ушибся или затаил обиду? Однако его выражение оставалось спокойным, кроме взгляда, я его не понимала, но мне показалось, что в темных зрачках блеснуло вдохновение…       —Слушай, а почему ты извинился? Ты же ни в чем не виноват, — с искренностью в голосе поинтересовалась я, переминаясь с ноги на ногу, но посматривая на беднягу. И почему-то особенно приятно было смотреть, когда он как ни в чем не бывало отряхнулся от дорожной пыли и занялся мусорными пакетами.       —Потому что он сказал, что я смеялся над вами, — странно дрогнув уголками губ, протянул парень, выпрямившись. Только сейчас я оценила взглядом ширину его плеч…из-за очков и в целом прилежного вида он не казался устрашающим, однако сейчас, стоя в свете фонаря его стан напоминал мне глыбу. От этого у меня возникает ещё больше вопросов к произошедшему. Любой другой бы с таким телосложением не дал себя в обиду и не опустился на колени, при этом выглядя как ложно наказанный.       —Ты немного странный, — тихо проговорила я, — тогда прими извинения от меня, — я протянула руку в знак примирения, словно в детстве. Тогда всё прощалось по такой нелепой договорённости, — к слову, как тебя зовут?       —Джи Ён У, — большая и теплая ладонь Ён У спокойно укрыла мою в некрепком рукопожатии. Похоже, парень и не думал оскорбляться на грубые выходки Тэхуна, ну или решил подыграть моему глупому ритуалу.