Доброе имя

В этот момент рука Этери неожиданно дрогнула. И начала опускаться. Не то, что бы ее убедили слезы Даниила Марковича. И совсем не слова. Плакать и ругаться можно сколько угодно искренне при этом тая в душе злобу и камень. И преследуя свои интересы. Ее зацепило другое. — Наши обручальные кольца… браслеты, — уже совсем тем, родным, теплым, слегка дрожащим тоном сказала Этери. — Ты его не снял… Когда был сброшен свитер, на Данииловом запястье обнажилась тонкая черная нить. Даня автоматически потянулся рукой к своему спасательному кругу. Таким привычным жестом. Отработанным за годы до автоматизма. Когда его накрывало, он накрывал своей ладонью их обручальный браслет и дыхание возвращалось вместе с океаническим бризом. Наибольшее усиление магии — меж двумя зеркалами пламя огня. Мы стояли отражая друг друга и между нами пылала наша любовь. Океан пульсировал изнутри, поднимая высокие волны аж до самых небес. Где они смешивались с лунным светом и возвращались обратно дорожкой на воду. И свершался обряд — под шепот волн и шепот губ. Нить, единожды проходя сквозь сердце — становится красной. А когда, за много лет, туда и обратно — красный вызревает в бурый. А в ночи — совсем в черный. Кто завязал — тот привязал к себе. Ты — ко мне. Я — к тебе. На вид такая легкая, тонкая, невесомая, несерьезная — а попробуй разорви! Она держит нас крепче канатов. Обвивает наши запястья. С этого дня и навсегда. — Кто завязал — тот привязал к себе. Ты — ко мне. Я — к тебе. Тихо шепотом сказал Даня. И закончили они уже вместе — С этого дня и навсегда. Громкий выдох. Вниз. Рука с оружием тоже вниз. Все эмоции туда же. Он не снял их обручальное кольцо. Такое же странное для кольца, как и они для брака. Они тогда ночью на побережье поклялись друг другу — «с этого дня и навсегда» И видимо для Даниила это не было пустым звуком. Для Этери тоже. Она обнажила свое правое запястье и два браслета встретились. Она тоже его не снимала. Не могла. Не могла себя заставить. Это был бы последний шаг для нее в ИХ истории. Не смотря на все аргументы против — она его любила и эту историю заканчивать не хотела. — Ты моя на всю жизнь. Где бы ты не была. А я знал…знал, что ты была…что ты есть… не бойся меня… Этери… я тебя люблю — Даня… Данечка… Выдохнула она дрожащими губами. Так они и стояли все соленые в потоках влаги и смотрели даже не друг на друга, а куда-то вперед. Пытаясь делать первые шаги навстречу. Раздался звук. Хлопнула дверь. На шебуршение в большой комнате, а потом на звук своего имени прилетела Данечка. Вся теплая, заспанная, с разметавшимися кудряшками. — Мамми! Капризно потянул ребенок, и был прав — спать-то не дают. Этери быстро спрятала пистолет. Не хватало еще напугать ребенка. — Моя заинька, моя маленькая, моя сладкая. Укутала она в объятия крошечку, так, чтоб спросонья доченька не поняла, что тут происходит и не обратила внимание на чужого в комнате. Прижимая теплое сонное детское тельце к себе, прятала ее взгляд у себя на груди, гладила по голове. — Разбудила тебя, моя хорошая. Сейчас пойдем спатоньки При этом держала взглядом Даню по-прежнему на прицеле, показывая ему — зайди за штору. А он даже и не думал пошевелиться. Не мог. Стать близким свидетелем такого интимного момента нежности своей любимой к ребенку, все равно, что прочувствовать эту нежность на себе. Так хотелось. Поэтому и немоглось уйти. И не желалось. Этери подняла свою девочку на ручки и хотела с ней уйти уложить ее в кроватку. Но маленькая заерзала, слезла с ручек и развернулась в сторону Дани. Надо же — то ли заметила, то ли почувствовала взгляд. Данечка подбежала к Даниилу и обернувшись к Этери спросила. — Мам, а это папа?