mysterious mistletoe

      Ручка замирает в конце линии для подписи, а пальцами левой руки Тони упирается в висок, пытаясь подавить мигрень, которая усиливается с каждой подписанной им страницей.       — Что я делаю?.. — он спрашивает в пустоту, чувствуя, как охрип голос после долгого молчания.       Ответ на этот вопрос и правда хотелось бы знать, потому что Тони сидит за столом с шести грёбаных часов утра, перед этим под покровом ночи проникнув в здание так, будто совершает что-то незаконное. Причём незаконное в прямом смысле слова, потому что практически на каждом этаже приходилось уворачиваться от охранников, которые оказались единственными работниками Старк Индастриз в канун Рождества.       Ах да, за исключением самого Тони Старка.       Неплохой альтернативой походу в офис была вечеринка, конечно же. Алкоголь, секс и наркотики — сомнительные радости жизни, но когда Тони думал об этом рано утром, то идея сама по себе не казалась такой ужасной. За исключением того, что тогда бы Рождество не принесло ничего больше, чем безмерный позор и отвратительное похмелье — Тони определённо уже не так молод, а потому решил, наверное впервые в жизни, что минутное наслаждение не стоит всего дерьма, которое за ним последует.       И вот он здесь, в Старк Индастриз, в канун Рождества, когда стрелки часов близятся к полуночи, подписывает документы, которые до этого откладывал по меньшей мере две недели.       То, что Пеппер злится и злится с каждым днём всё сильнее, стало понятно, когда редкие пассивно-агрессивные замечания превратились в записки, оставленные в абсолютно не предназначенных для этого местах: на крышке унитаза в уборной, на экране компьютера в лаборатории. Даже на дверце, как выяснилось, запертого шкафчика с алкоголем в его кабинете в Старк Индастриз значилось ровным почерком: «Получишь ключ обратно, когда подпишешь документы, — П».       Одно из таких незамудрённых посланий Тони обнаружил вчера прилепленным на собственный лоб, когда по какой-то неизвестной причине проснулся на полу гостиной, милостиво завёрнутый в одеяло поверх голого тела. Как оказалось, спровадив его из дома на целую ночь, Пеппер умудрилась не только прибраться в гостиной, выпить кофе, но и нацарапать очередную надпись на стикере, который позже прилепила ему прямо между глаз: «Я слышала, что документы — это сексуально. Займись этим в следующий раз — П».       Тони усмехается собственным воспоминаниям, откладывает ручку в сторону и встряхивает затёкшую руку. Она определённо привыкла к нему, потому что ещё лет пять назад Пеппер Поттс просто вспыхнула, если бы нашла своего босса в бессознательном состоянии на полу в чём мать родила. Теперь же у неё достаточно самообладания и, что главное, терпения, чтобы просто методично доставать его всякий раз, когда представится такая возможность.       — Считай это своим Рождественским подарком, Пеппер, — бормочет Тони, кладя последний лист бумаги поверх стопки с остальными.       Он откидывается на спинку кресла, медленно поворачиваясь к панорамным окнам. Массируя костяшки пальцев скорее машинально, чем намеренно, Тони всматривается в тёмное зимнее небо, — и вот что он только ищет? Санта-Клауса? В любом случае, не обнаружив ничего необычного и хоть сколько-нибудь заслуживающего внимания, Старк вздыхает и поднимается на ноги.       Подумать только, впервые за много лет он проведёт Рождество в одиночестве. Хотя… Разве не так было с того самого момента, как умерли родители? Нет, конечно, рядом всегда был Оби или же Роуди со своей семьёй — с этим никто и не думает спорить. Но даже поддержка близких не отменяет того факта, что пока все вокруг искренне радуются наступающему празднику, Тони приходится бороться с самим собой, чтобы не скатиться в пучину съедающей сердце боли. Так что, по крайней мере в этом году он будет честен с самим собой и, оставшись в одиночестве, не сможет испортить окружающим настроение своими душевными муками.       «Я скучаю по родителям».       Тони фыркает и хлопает себя ладонью по ноге, направляясь в сторону двери. Замечательно, сегодня никаких психотропных и секса, но выпить пару бокалов чего-нибудь крепкого, чтобы держать под контролем все эти ужасно сентиментальные мысли, ему никто не запретит.       В коридоре темно, поэтому он несколько раз моргает, чтобы дать глазам привыкнуть, и дальше идёт по памяти. Которая, к слову, оказалось не настолько хорошей, как наивно рассчитывал Тони, потому что практически сразу он врезается в расположенный у стены небольшой столик, тем самым опрокидывая с него вазу.       — Твою мать… — ругается Тони, глядя на разлетевшиеся по полу осколки. Наклонившись, он поднимает несколько особо крупных и кладёт их на стол.       Позади вдруг скрипит дверь, и, когда она распахивается, сердце у него в груди бешено колотится.       «Это грёбаный Крампус*».       — Тони? — слышится удивлённое, и в холле вспыхивает яркий свет. Через плечо Тони неверяще смотрит на Пеппер Поттс, стоящую в дверях его офиса.       — Пеппер? Какого чёрта ты здесь делаешь? Сочельник же.       Девушка на секунду мешкается, заправляя упавшую на глаза прядь рыжих полос за ухо, и, прикусив нижнюю губу, как ни в чём не бывало пожимает плечами:       — У меня была работа.       — Что, конечно же, имеет смысл… — бурчит себе под нос Тони, в который раз убеждаясь, что Пеппер немножко сумасшедшая, когда речь идёт о работе, — А разве ты обычно не отмечаешь Рождество со своими, эм… родителями? — он невольно спотыкается на последнем слове, сжимая пальцами оставшийся в руке керамический осколок, и тут же шипит от боли, когда алая струйка начинает течь по ладони.       — Это что, кровь? — обеспокоенно спрашивает Пеппер, быстро приближаясь к нему. В тишине эхом раздаётся стук неизменных каблуков.       — Да ерунда, просто порезался. Не парься. Чёртова ваза, — он кивает на осколки, — опрокинул её, когда выходил.       Пеппер смотрит на него всё ещё с долей скепсиса, но протягивает руку и аккуратно достаёт из нагрудного кармана его пиджака платок в красно-зелёную полосочку. После чего всё так же осторожно берёт его ладонь в свою и оборачивает платок вокруг пальцев, быстрым движением завязывая узел. Тони в это время способен лишь молча восхищаться ярко-красным лаком, украшающим её и без того прекрасные пальцы с длинными ногтями.       — Я не пьян, что бы ты там себе не надумала, — говорит он невпопад, — Я работал.       — Знаю, — лаконично отвечает Пеппер. Её зелёные глаза всё ещё сосредоточены на его руке, а кончик пальца скользит по одной из линий на ладони. И Тони честно не может сказать, делает она это неосознанно или намеренно, — Я забрала ключ от шкафа, помнишь?       Он отстраняет свою руку, и их взгляды на мгновение встречаются, прежде чем Пеппер отводит свой в сторону. Тони замечает, что её щеки покрылись лёгким естественно-розовым румянцем.       — Не очень мило с твоей стороны, кстати. И совсем не по-праздничному. Вот если бы у меня был ключ, то я бы смог предложить тебе выпить чего-нибудь в честь Рождества. Но ты едешь домой, верно?       Пеппер только кивает, давно привыкнув к таким выступлениям босса, и смотрит вглубь коридора, туда, где расположен лифт.       — А ты?       Тони улыбается и, приобняв травмированной рукой Пеппер за талию так, чтобы не испачкать, ведёт в сторону лифта.       — Ты же знаешь меня, Пеп. Я могу работать полный день только раз в полгода. Я измождён.       Пеппер тихо смеётся, нажимая на кнопку вызова.       — Что ж, полагаю, я могу считать эту великую жертву на благо твоей компании своим рождественским подарком?       — О, именно это ты и будешь делать, — подтверждает Тони, убирая свою руку с её талии, когда двери лифта бесшумно открываются. Он не признается в этом вслух, но так хотелось, чтобы это прикосновение длилось вечно. — Только знаешь, завтра утром ты можешь найти кое-что под своей ёлкой… Не говорю, что это от меня или что-то в этом роде. Но это кое-что завёрнуто просто мастерски, поэтому я надеюсь, что ты как минимум несколько минут повосхищаешься, прежде чем разорвать упаковку.       Невольно мыслями Тони возвращается к содержимому подарка. Красивое зелёное платье, которое заставило его остановиться, как вкопанного, посреди улицы где-то на Манхеттене. И он не смог выбросить из головы картинку того, как бесподобно в нём будет выглядеть Пеппер Поттс, ровно до того момента, пока не покинул магазин с платьем, аккуратно уложенным в коробку, в руках.       — Ты не должен был, — качает головой Пеппер, но улыбается чуть смущённо. И прежде чем они входят в лифт, она вдруг поднимает взгляд вверх, и её брови изгибаются в удивлении, — Это что, омела?       Тони тоже запрокидывает голову и обнаруживает небольшой пучок зелени прямо над индикатором подсчёта этажей.       — Хм, похоже на то. Они никогда так раньше не делали, — пожав плечами, он заходит вместе с Пеппер в лифт и, когда двери закрываются, прислоняется спиной к стене.       Они стоят в дружеской тишине, прерываемой лишь мерным и едва слышным гудением лифта, проходящего этаж за этажом. Руку начинает саднить, и Тони резко вздыхает, разгибая пальцы, чтобы осмотреть повреждение.       — Чем больше ты шевелишь ей, тем больнее, — замечает Пеппер, внезапно оказываясь прямо перед ним. Прикосновением пальцев она заставляет его сжать ладонь, — Выпей немного ибупрофена, когда придёшь домой. И неплохо было бы ещё намазать рану неоспорином…       Тони безмолвно соглашается, кивая. Его карие глаза смотрят в её, зелёные, сейчас находящиеся так близко. И тут он понимает, что ей бы давно следовало бы отойти — они уже достигли первого этажа, и двери за спиной Пеппер открылись. Но она этого не делает.       Вместо этого Пеппер протягивает правую руку, чтобы коснуться его щеки и очертить большим пальцем изгиб скулы. А потом медленно наклоняется к нему и прижимается своими губами к его губам.       Тони не думает, что дышит, потому что если он сделает хоть одно, даже малейшее движение, то непременно снова проснётся на полу гостиной.       Губы Пеппер мягкие, а поцелуй нежный, но при этом не лишённый хорошо скрытой страсти. Голову Тони посещает совершенно шальная мысль, что это она сама притащила в коридор лестницу, пока он работал, чтобы повесить омелу. Но ведь это было бы смешно.       Её лоб упирается в его, и Пеппер разрывает поцелуй с мягким вздохом. Тони чувствует, как кончик её пальца скользит по его нижней губе, задерживаясь нежным прикосновением всего лишь на секунду, а затем она выходит из лифта.       — Счастливого Рождества, мистер Старк, — тихо говорит Пеппер, застенчиво улыбаясь ему, прежде чем отвернуться и пройти через вестибюль к выходу.       Двери лифта закрываются, и Тони ошеломлённо смотрит на своё отражение в зеркале. Он подносит окровавленные пальцы к губам чисто на автомате, всё ещё ощущая на них тепло дыхания Пеппер и лёгкую липкость её помады. А ещё эйфорию от такого необходимого желания и невысказанных чувств, пронизывающих изнутри.       Очнувшись, Тони быстро нажимает на кнопку «двери открываются» и вываливается из лифта ровно в тот момент, когда Пеппер открывает входную дверь.       — Счастливого Рождества, мисс Поттс! — кричит он, взмахнув рукой.       Пеппер оглядывается на него через плечо, и в тусклом свете тентов над входом Тони может разглядеть усмешку.       Она уходит, а Тони пронзает неожиданное осознание.       — Я должен спросить её о планах на Новый год, — бормочет он себе под нос и снова касается пальцами губ, — Омела. Боже, Поттс, а говорят, что это я ловкий…