Мать и болезнь

Франсин знала, что она плохая мать. Она пыталась с Айрис. Поначалу было легко. Бутылочка, подержи, покачай. Но после стало тяжелее, и она почувствовала, что ее душат. Наркотики появились случайно. Она знает это, хотя после них все стало очень расплывчатым. Она завязала через несколько недель после того, как Джо попросил ее уйти и подал на развод. Она не хотела, остаться в этой дымке тепла. Но она была беременна, и она… Это изменение. Тогда и там она решила, что докажет Джо, что может это сделать, быть хорошим родителем. Уолли был хорошим ребенком. Он не плакал так много, как Айрис, и какое-то время все было легко. Но потом все снова стало трудно. Она познакомилась с Микки, когда была под кайфом, это она хорошо знает. Она действительно не помнит, что делала, но он был сильным и возбуждающим и мог прижать ее к стене. Она не любила его — она любила только одного мужчину — но он ей нравился. Новая беременность была случайностью. Испорченный презерватив, а потом у нее родилась еще одна маленькая девочка, о которой она знала, что не сможет позаботиться. Хотя Микки, Микки смог. Она попыталась остаться, попыталась еще раз, хотя и не ожидала, что что-то изменится. Уолли уже воспитывался ее отцом, но это не означало, что она не попытается. Она все равно их бросила. Иногда она возвращалась к Уолли, проводила месяцы с ним и своим отцом, оставалась чистой и изо всех сил старалась быть матерью. А потом ее охватывало чувство вины, и она оказывалась на пороге Микки и пыталась, действительно пыталась, быть матерью и для Серафины тоже. Но это было не так просто, как с Уолли. Серафина была так похожа на Айрис и так похожа на Микки, что ей никогда не удавалось остаться надолго. Она продолжала возвращаться к наркотикам, к своему образу жизни. В ту, которая принесла ей Микки, но забрала ее у Айрис. Это просто продолжало происходить, но чем старше становилась Серафина, тем труднее было вообще возвращаться к ней. Она узнала, что снова беременна, и завязала. Она очистилась, вернулась домой к отцу и Уолли, и какое-то время все было хорошо. Ее отец заболел еще до рождения ребенка и вскоре умер. И Франсин не знала, что делать. Она не хотела быть матерью. Уолли взрослый, ее девочки определенно не нуждались в ней. Она пришла к Микки посреди ночи, передала ему новорожденую и ушла. Она не собиралась возвращаться. Микки мог позабрать о своих девочках. У Франсин был Уолли, и это все, что имело значение. Но потом ей поставили диагноз. И доктор задал ей миллион вопросов о ее психическом здоровье, о ее отношениях, о ее употреблении наркотиков. И внезапно все обрело смысл. Ее неспособность быть родителем была не ее виной, это ее болезнь. — Вы на поздней стадии, мисс Уэст. Я боюсь, что это смертельно. Но было уже слишком поздно. Она искала и искала, потому что Сиси или Франсин… она не готова умереть. У нее есть дети, и они нуждались в ней. Видит Бог, они не нуждались в Микки как в родителе. Он в порядке, пока она не могла справиться с ситуацией, но, конечно, как только она выздоровеет, она заберет их. Они заслуживали матери. Она нашла клинику в Стар-Сити, экспериментальное лекарство. Костный мозг. Пересадка от близкого родственника могла бы вылечить ее. Конечно, Айрис уже достаточно взрослая. Она бы хотела, чтобы у нее было время узнать ее получше. Не так ли? Поэтому она собрала свои вещи, сказала Уолли, что вернется через несколько недель, и ушла. Но Джо сказал, что Айрис не хочет ее видеть. Микки отказался позволить ей забрать Серафину и даже не позволил ей прикоснуться к ребенку. (И почему она позволила ему назвать детей? Серафина — смешное имя, а Дин? Это вообще не имя!) Франсин продолжала пытаться. Ей нужно проверить Айрис, наверняка Айрис согласилась бы, если бы знала? Она продолжала звонить, продолжала заходить. И в конце концов Джо сказал ей прийти в субботу, Айрис готова поговорить с ней. Но все пошло не так, как она хотела. У Айрис были злые слова и темные глаза, и она была такой эгоистичной. Итак, Франсин уходит. Франсин уходит, она идет в свой гостиничный номер и убирается, проводит некоторое время, разговаривая с Уолли по телефону — ее маленький мальчик такой взрослый, совсем не похожий на свою сестру, — и она заставляет себя немного поесть. Она не лезет в свой тайник. Она хочет, но знает, что Айрис запретит ей даже входить, если она будет под кайфом. Когда она оказывается у Микки, его машины уже нет на подъездной дорожке. Хотя на крыльце горит свет, значит, кто-то дома. Идеально. Она может поговорить с Серафиной без того, чтобы Микки отравлял ее разум. Она не стучит. Дверь заперта, но она знает, где Микки держит запасной ключ. Серафина ест бутерброд, когда открывает дверь, и ее глаза расширяются и удивляются, когда она видит ее. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает девушка, и в ее голосе звучит такое недоверие, что у Франсин скручивает живот. — Я хотела пригласить вас, девочки, куда-нибудь поесть, — пытается Франсин, но Серафина почти яростно качает головой. — Мы никуда с тобой не пойдем. — Тогда только ребенок, я могу присмотреть за ней, чтобы у тебя было немного времени для себя. Серафина вскакивает со своего места, защищая ребенка. — Она никуда с тобой не пойдет! — Серафина… — Остановись! А потом ее маленькая девочка демонстративно достает из кармана сотовый телефон и начинает звонить. — Сэр? Это Сера, Сера Рори? Франсин чувствует себя так, словно мир вытряхнули из-под нее. Она знает, что кричит на нее в ответ, потому что ей нужен хотя бы ребенок. Если Айрис не сделает этого для нее, может быть, она сделает это для ребенка. А если нет, она всегда может посмотреть, подходит ли ребенок. Она хочет быть хорошей мамой, почему они не понимают? И тут появляется Джо. Джо там, и он просто врывается, как будто он хозяин этого места, и Сера — он даже знал, что ее нужно называть Сера, а не Серафина, и Франсин этого не знала — Сера называет его дядей Джо. Но он, кажется, законно удивлен, увидев ее там, так что он не знает, что это ее девочки, но… Затем он говорит ее девочкам, чтобы они собирали вещи, что они идут с ним. — Это мои дети, Джо, а не твои! — Они перестали быть твоими детьми в тот момент, когда ты бросила их, Франсин, и поверь мне, ни один суд не вернет их тебе. Но спор с ним ничего ей не даст. Другой полицейский — муж Айрис? — выводит девочек к машине, и Франсин наконец понимает, что Джо тоже отравлял их умы. Она должна была знать, что Микки и Джо замешаны в этом вместе. Когда Франсин уходит, она ведет себя так, будто это ее последняя попытка. Но это не так. Она не умрет, черт возьми, думает она про себя. И начинает планировать.