Время

* * * - Олег Евгеньевич, вы представляете, мне предложили сниматься в новом фильме! - Это просто замечательно, Саша! Но я надеюсь, что ты не будешь забывать о театре. - Не беспокойтесь, Олег Евгеньевич! Я ни на что вас не променяю! * * * - Олег Евгеньевич! Мне очень неловко об этом просить, но Мы не могли бы отменить оставшиеся спектакли с моим участием на этой неделе? Знаю, я обещал, что смогу, но... Я просто элементарно не успеваю одновременно сниматься в нескольких фильмах и играть на сцене. Простите. - Хорошо, Сашенька, не нужно себя загонять. Я что-нибудь придумаю. Но это в первый и последний раз! - Спасибо вам огромное, Олег Евгеньевич! Вы лучший! * * * -.. В общем, я тут подумал.. Может быть нам закрыть Гамлета? - Что значит "закрыть"? Ты хоть думай, что говоришь, Сашура! - Вы не понимаете! Какой толк от театра? Меня недавно пригласил сниматься сам Люк Бессон! Я уже почти одной ногой в Голливуде! Моя мечта сбылась. - Ну если это твоя мечта... Я могу только порадоваться за тебя. Что же насчёт Гамлета... Заставлять тебя я не собираюсь. Только, пожалуйста, отыграй мне завершающий спектакль. А потом иди куда душе угодно. * * * - Здравствуй, Саш. Ноябрь уже. Мы так давно с тобой не общались... Скоро восьмое... Ты... Ты не хотел бы прийти? - Олег Евгенич, давайте не сейчас, а? Меня Бондарчук на премьеру своего нового фильма пригласил. Я и так верчусь, как белка в колесе... - Да-да, конечно, Саш. Я всё понимаю. "Он молодой парень, хороший актёр, конечно, у него много амбиций и планов, в которых совершенно нет места для старого худрука." - успокаивает себя Меньшиков. Ему это помогает. Но только первое время. * * * "Саша. Са-ша. Са-шень-ка." Олег сидит на кухне в своей квартире и раскатывает тихое шуршащее имя на языке. Имя отдаёт горечью. Хотя возможно это не имя, а сухой неприятный привкус сигарет никак не желает отделяться от вязкой слюны и шершавого языка. Олег бросил курить. Давно. Непозволительно давно. Чем не повод начать снова? В последнее время Олег курит слишком много. Запах табака уже пропитал всю его одежду, перебивая стойкий аромат сладкого одеколона, поселился во рту, в волосах и намертво вьелся под кожу. Хотя большее из этого, конечно, невозможно, просто потому, что в последние дни артист выливает на свои вещи почти тонны одеколона. Горький запах сигарет преследует его в кошмарах. Олег никак не может избавиться от своей вредной привычки. Олег наводит себе кофе. Самый крепкий которым только может быть. Врачи категорически запрещали. Не с его-то давлением и сердцем. Кофе горчит. Олег игнорирует молоко и сливки в холодильнике. Он злорадно улыбается бутылке с густой белой жидкостью внутри и показательно делает большой глоток чёрного горького пойла. Олег не знает что и кому он пытается доказать. Олег привык всё всем доказывать. Переступать через рамки, ломать сложившихся правила. Олег любит удивлять и ловить на себе восхищенные взгляды. Меньшиков морщится, как от зубной боли и запивает горечь новым глотком. Кофе остаётся таким же мерзким. Упрямства им обоим не занимать. Разочарование настигнет Олега такой же горечью. Знал ведь, что этого следовало ожидать. Не в первый раз же. Но отчего-то он думал, что с Сашей всё будет по другому. Что он, такой светлый и искренний Саша, ни за что не забудет о своём наставнике. Близком человеке. Саша единственный, кого Олег пустил за все свои громадные, отстроенных годами взлётов и падений, стены. Он единственный из его артистов, кто вправе был считать себя даже больше чем другом Меньшикова. Кто же знал, что всё сложится так..? Олег упрямый. Он всё равно звонит. Прорывается в перерыве между съёмок, ловит после мероприятий и шлёт приглашения на спектакль. Саша занят. -.. Ты же у нас теперь птица свободная, Саша. Сам всего можешь добиться и без помощи худрука... "Ну что вы такое говорите, Олег Евгенич! Куда же я без вас? Ведь вы так много значите для меня!" - надеется услышать Меньшиков. Но Саша почему-то молчит. Молчит и н̶е̶ слушает, изредка отвечая что-то кому-то на той стороне трубки. Олег привык. Ему уже почти не больно. Почти. Петров прощается даже не дослушав Меньшикова. Просто бросает трубку на середине его откровения, предварительно пробормотав очередное своё оправдание. Олег докуривает сигарету, задумчиво глядя на экран смартфона. Сброшенный звонок пару секунд глядит на него красной жалостливой мордочкой. Он опустошен. Артист идёт на кухню. Одиночество сдавливает горло железными тисками. Олег щёлкает зажигалкой, подносит к губам и делает затяжку. Лёгкие обжигает густым чёрным дымом. Рука, держащая сигарету, дрожит. Меньшиков чувствует как бешено бьётся венка на шее. Давление то поднимается, то опускается по телу бешеными скачками. Наверное также сейчас скачат по густым кофейным каплям чёрные зрачки. Вместе с дымом постепенно уходит мандраж рук. Кухню постепенно заполняет густой тягучий смог. Олег грустно усмехается. Так спешил, что забыл открыть окно. Перед глазами пляшут яркие картинки. Блаженная пустота наконец обволакивает разум. Меньшиков берёт в руку телефон. На экране уже успели расползтись паутинки тоненьких трещин. Пару лет назад со счастливой смущенной улыбкой Олегу вручил этот телефон Саша. " - Вы столько для меня делаете, Олег Евгенич... Он не очень дорогой, но мне сказали, что работает отлично... Возьмите, пожалуйста..." Тогда Саша смотрел на него совершенно по другому... Заткнув снова отдающее болью сердце, Олег безэмоционально набирает другой номер. На том конце провода долго не берут трубку. Меншиков уже собирается сбросить вызов, как видит медленно текущие секунды на экране. Язык присыхает к нёбу. Что же сказать? Может ли он вообще что-то говорить? Олег молчит, а время на экране продолжает идти. На том конце тоже не произносят ни слова. Только приглушенное дыхание опаляет кожу словно наяву. Им нужно было преодолеть тишину. Их двадцатилетнее молчание. Не-об-хо-ди-мо. Меньшиков понимал, что не сможет сделать это сам. Все силы испарились стоило только нажать на зелёную кнопку. К каждым непроизнесенным словом надежда таяла. По спине пробежал холодный пот. А если он сейчас бросит трубку? Будет ли шанс вернуться назад? Будет ли у него на это время? - Ало? Говорите, я слушаю. - приглушённо спросили на том конце словно и не было десяти адских минут молчания - Никита Сергеич.. - тихо прошептал в трубку артист. - А-а-а, Олежек. Здравствуй-здравствуй. - наигранно изумленно тянет в ответ ласковый, но уже покореженный временем голос. - Мне так плохо...Я виноват.. Вы знаете... - Знаю, Олеженька. Всё я знаю. И он тоже узнает. Только нужно время. - Время... - горькая усмешка снова расползается на губах - А хватит ли у меня этого времени? - Ну у меня же хватило.