Light

      Какой бы месяц в году ни показывал календарь, в этом месте всегда бывает одинаково холодно. Хэнка никогда не спасала ни тёплая куртка, ни бутылка с виски в её кармане. Но сегодня всё иначе. Он приехал сюда без верхней одежды и без спасательного алкоголя.       Времена года меняются, только здесь всё по-прежнему. Высокие деревья с замершей листвой, будто её никогда не тревожит ветер. Вечно-зеленый ковер невысокой травы. Мраморные плиты с именами и двойными датами смотрят на него приветственно, а он не может отвести взгляд с одной-единственной.       Надгробной плиты с именем своего сына.

«Здесь покоится Коул Андерсон. 23 сентября 2029 — 11 октября 2035 Мы расстаемся только для того, чтобы встретиться снова. Бесконечно любящие тебя папа и мама».

      С «бесконечно-любящей-мамой» Хэнк не общался уже четыре года. После гибели сына, она винила мужа во всём, что происходило на этом гребаном свете. Хэнк только согласно молчал: если бы не он, его сын сегодня мог бы отмечать своё десятилетие. В конце концов, это молчание застыло между бывшими супругами навсегда.       Он никогда не ощущал себя более беспомощным человеком, чем в тот проклятый день. С 11 октября 2035 года ничего не поменялось: Хэнк приходил сюда каждый раз, чтобы снова в этом убедиться.       Ране в его душе никогда не суждено зажить. Боли в груди — исчезнуть. Чувства иногда притупляются, но на могиле Коула он ощущает их с такой силой, будто впервые. Он не стесняется слёз, что текут по его щекам — они скользят по усам и бороде, и никогда не достигают земли. Они никогда не потревожат его мальчика.       «Пусть эти слова будут первыми, что услышат твои уши»       С рождением сына Хэнк осознал, что ничего для него больше не имело значение. И в то же время, его жизнь наполнилась смыслом, который он, кажется, искал всё это время. Его повышение по карьерной лестнице, уважение коллег, планы на вечер, кем он видит себя через пять лет — это всё было пустым звоном на фоне звука голоса его ребенка.       «Коул», — шепчет Хэнк, прижимая его маленькое тельце к груди, и как будто обнимает весь мир, проявивший себя в одном человеке.       «Мир ярче, чем солнце теперь, когда ты здесь»       Сорок четвертый год жизни Андерсона был самым счастливым. Он стал самым молодым лейтенантом в Детройте, и самым старым, по его мнению, отцом. Теперь он жалел о каждом упущенном дне, в котором только понаслышке знал об отцовстве. Это чувство было прекраснее, чем радость, сильнее, чем любовь. Жизнь разделилась на до и после появления Коула, и Хэнк без раздумий перечеркнул бы ту часть, что была до.       «Твоим глазам понадобится время, чтобы привыкнуть к тому потрясающему свету, что окружает нас»       На второй день рождения сына Хэнк дарит ему «щеночка» — смешного пухлого сенбернара. Пока жена возмущается, что щеночек всего через полгода будет размером с самого Хэнка, малыш Коул аккуратно проводит ладошкой по шерсти животного. Это прекращает любые пререкания в доме, и Хэнк нежно обнимает жену.       «Сю—ю… Мо»       Смех двух счастливых родителей звенит по всему дому.       «Сумо. Так и назовем».       «Я отдам тебе всё, что имею, я научу тебя всему, что умею. Обещаю, я всё сделаю правильно»       Хэнк ведет своего сына на его первый в жизни баскетбольный матч. Сыну пять, он не замолкает ни на секунду.       — Мы будем смотреть на «детройтских шестерок»?       — «Детройтовские шестерни», — мягко поправляет мальчика Хэнк.       — Что такое «шестерни»?       — Шестерня. Это такая деталь с зубчиками.       — С зубчиками? — удивляется Коул и начинает засовывать пальцы в рот. — Вот эти, как у нас с тобой, пап?       Хэнк смеется и одобряюще кладет руку на плечо сына. Он готов ответить на миллион вопросов, лишь бы он их бесконечно задавал.       «Я всегда буду рядом»       Коул сидит рядом с водительским сидением отца. Сегодня первый день его школьных занятий.       — Пап, мне обязательно учиться?       — Знания — это интересно, Коул. Тебе понравится в школе, обещаю. Заведешь новых друзей…       — Мне и старые нравятся…       «Весь в меня», — проносится в голове Хэнка.       — Чем усерднее будешь учиться, тем быстрее станешь полицейским.       — Таким же крутым, как ты? — его глаза загораются неподдельным интересом.       — Круче, Коул. Намного круче.       «Потому что ты любим. Тебя любят больше, чем ты думаешь»       Зима в Детройте часто наступает с приходом октября. Температура в воздухе резко падает, а с неба начинают срываться первые снежинки. Хэнк сидит в своей машине и ждет, когда у сына закончатся занятия.       — Твой патруль ещё не закончился, — пытается возмутиться Джеффри часом ранее.       — Ой, да срать я хотел на ваш патруль. Мне ребенка со школы нужно забрать. Ничего здесь не случится за это время.       Хэнк отдал бы всё на свете за то, чтобы его в этот момент вынудили остаться на работе. Но он поехал в Детройт Коммьюнити Скулс.       «Я отдам всю свою жизнь, чтобы доказать тебе это»       Хэнк целую вечность крутит руль своего автомобиля, пытаясь вернуть управление. Тонкая корка льда, покрывшая все дороги в городе, остается непобежденной: машина переворачивается несколько раз, прежде чем замереть в перевернутом состоянии. Перед глазами всё темнеет, и последнее, что он видит — как его сын лежит вниз головой посреди сотни маленьких окровавленных осколков.       В доме на Мичиган-драйв протяжно завыла собака.       «Перестрою небо, кину звезды к твоим ногам.       Обещаю, я всё сделаю правильно.       С каждым сердцебиением, я буду защищать тебя до последнего вздоха».       Секунды превращаются в часы, часы — в сутки, сутки — в бесконечные одинаковые дни в приемной операционного отделения. Хэнк смотрит на прыгающую нить кардиограммы, повторяя в голове молитву, которую придумал сам. Он не был верующим человеком, но сейчас был готов поверить во всё, что угодно, лишь бы это спасло его сына.       «Я смягчу каждое падение.       Покажу мир в его лучшем обличье.       С каждым сердцебиением, я буду защищать тебя до последнего вздоха».       Когда сердце Коула перестало биться, он не понимал, почему продолжает биться его собственное.       — Коул, — кричит Хэнк не своим голосом, прижимая безжизненное тело своего сына, видя, как с его уходом наступает конец всего света для него. Быть может, он недостаточно усердно молился. Быть может, он всё делал неправильно. Он знал только одно: на месте Коула должен был быть он сам.       Тело его маленького любимого мальчика, такого светлого и доброго, уже четыре года как лежит в земле.       Четыре года прошло, а он всё надеется услышать звонок, где ему скажут, что произошла ошибка. Коула удачно прооперировали, теперь его жизни ничто не угрожает.       Старый кретин. Блядских чудес не бывает.       Хэнк любил играть в «русскую рулетку». Каждый раз, когда виток барабана револьвера не приводил к выстрелу, Хэнк понимал, что проигрывает. Только сейчас, спустя четыре года, он, наконец, окончательно принял поражение.       Он всегда думал, что получит второй шанс, только если его сын воскреснет. Но после Иисуса никто больше не воскресал.       В жопу Бога, если он позволяет себе забрать такую юную жизнь.       «Но со временем научусь отпускать тебя.       Обещаю, я все сделаю правильно».       Хэнк кладёт руку на холодный, твёрдый камень, как когда-то клал её на плечо мальчика.       «С днем рождения, сынок».       Когда слёз больше не остается, мужчина вновь слышит злополучный скрип машинных тормозов. Он потрясывает головой, пытаясь избавиться от звука, и только потом понимает, что на самом деле он раздался позади. Хэнк поворачивается, чтобы увидеть собственный автомобиль, за рулем которого сидит Коннор.       Парень открывает дверь и выходит на воздух. Хэнк видит смущение и жалость в его взгляде, удивляясь, как быстро андроид научился испытывать чувства… И как тяжело с ними ему придется в дальнейшем. Но Андерсон знает, что будет рядом с ним до своего последнего вздоха, чтобы помогать жить эту несправедливую, тяжелую, но такую уникальную жизнь.       — Чего уставился? Давай прыгай обратно, нам ещё в участок нужно успеть…       Его бурчание прерывается объятиями Коннора. Парень крепко обнимает мужчину, и тот уж наверняка знает, что такая сила бывает только у одной вещи на этой земле — любви.       Никто и никогда не сможет заменить Хэнку сына. Но он сам может стать кому-то отцом.       Человеком, на которого всегда можно будет положиться, что бы ни происходило.       И в этот раз он точно сделает всё правильно.