И наступает ночь...

      Свой отчаянный крик она слышит ещё до того, как окончательно просыпается. Проходят долгие секунды, пока звучание голоса сходит на нет, а потом вовсе перерастает в тихий стон. В спальне становится жарко, на её лице и шее выступают капли пота, оставляющие мокрые пятна на подушке.       Пытаясь унять дрожь в коленях, Ирина поджимает их под себя и с головой накрывается одеялом. Маленький мир, состоящий только из неё одной, становится единственным спасением от кошмара, который ожидает с наступлением ночи. Сковывающий страх не позволяет осознать, что всё закончилось. Закончилось ли?! – Ира? Всё хорошо? – Сонным голосом спрашивает муж, поворачиваясь к ней лицом. Отсутствие какой-либо реакции со стороны Ирины начинает его настораживать. – Ты меня слышишь? – Да, – шепотом произносит Павлова.       Сосредоточенно вслушиваясь в тяжелое дыхание, она с трудом открывает глаза и выглядывает из-под одеяла, чтобы успокоить мужа.       Анатолий тянется к выключателю прикроватного светильника, но когда раздается щелчок, женщина выкрикивает истошное «не-е-е-ет», и мужчина поспешно убирает руку от провода. Ирина снова начинает дрожать. Чувствуя, что муж собирается податься в её сторону, женщина пододвигается на край, готовясь в любую секунду покинуть кровать, а если потребуется и комнату. – Пожалуйста, не трогай меня, – заявляет Павлова. – Хорошо-хорошо, только успокойся, – осторожно произносит Толя, перемещаясь на другой край и позволяя жене почувствовать себя увереннее. И правда, ей становится лучше, когда вокруг образовывается свободное пространство.       Детали обстановки вокруг кажутся привычными: через спинку кресла небрежно перекинут халат, у кровати разбросаны пара тапок, из кухни доносится слабый звук работающего холодильника. Но Ирину тревожит сон, ясность и детали которого с наступлением утра яркими вспышками будут мелькать перед глазами. – Я снова его видела. – Может, не стоит сейчас об этом? – Мягко спрашивает мужчина. – Я видела его как живого, понимаешь? Когда он стоял передо мной, я хотела дотянуться до него и вырвать из рук пистолет, но выстрел раздался раньше, чем я сделала ... — обрывается на полуслове Павлова, понимая, мужу ни к чему знать подробности.       Им обоим запомнился день смерти Аленикова-младшего, но кошмары, за которые стыдно перед мужем, мучили исключительно Ирину.       Ирина Алексеевна сопровождала санитаров, пока те перевозили ординатора в морг. Под белой тканью лежал молодой врач, которому не суждено вновь взять в руки скальпель. Безукоризненное знание протоколов позволило Павловой машинально заполнить карточку, затем передать принимающей стороне документы. И тело.       По длинному пустому коридору спешно бежал мужчина. Кафельная плитка с шумом отзывалась на его шаги, которые зловещим эхом отзывались в сердце у Ирины. Опознание прошло быстро. Анатолию хватило доли секунды, чтобы узнать в трупе сына. Когда дверь холодильника захлопнулась, а Ирина первый раз подняла глаза на мужчину, — Толя умер. Год назад. — Мне очень жаль, — Павлова повторяет слова, ни раз сказанные за время совместного проживания. — Мне тоже, Ира. Мне тоже. — С трудом произносит мужчина и хочет что-то добавить, но вместо этого поднимается с кровати и на ощупь доходит до кухни. — Спасибо.       Павлова с благодарностью принимает стакан с водой, делая три-четыре жадных глотка. Из тумбочки она извлекает баночку лекарственного препарата. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — мужчина блаженно вытягивается на кровати, сохраняя тайну о снотворном, которое подменил тремя неделями ранее. Павлова перекатывается на спину, бормоча что-то бессвязное, неразборчивое, и засыпает.