Against them all

Бежим по лестнице, потому что это шумно, весело и избавляет от необходимости говорить. А если как следует поднажать, то наверное получится убежать и от чувства вины. Я хочу убежать. Бьорн смеется, потому что я тащу его со скоростью лифта. Мне нравится, как он смеется: непривычно громко, как мальчишка (которым вообще-то является, но почему-то регулярно включает взрослого рассудительного дядьку). Он такой счастливый… До тех пор, пока я не цепляю каблуком ступеньку. Лестница выскальзывает из-под меня как лента беговой дорожки. Ухаю вниз, не успев даже пикнуть. Жмурюсь и жду, когда все кончится. Пытаюсь понять, качусь ли я вниз кувырком или уже неподвижна. Не качусь. Но и не стою. Скорее уж вишу. Поворачиваюсь к Бьорну, насколько это возможно. Когда он напуган, он выглядит так, словно пытается решить кучу задач одновременно. Кажется он даже не осознает, что поймал меня за шиворот как котенка. — Цела? — первым приходит в себя. Глаза круглые, губы нежно-голубые. — А-ага, вроде бы… Бьорн тянет меня вверх, чтобы могла выпрямиться на своих двоих. Мы оба обнаруживаем мою правую ногу подвернутой в тошнотворно неестественном положении. Срочно переставляю ее, чтобы не напугать Бьорна, но болезненно морщусь. Пробую опереться на нее. С шипением хватаюсь за перила. Ауч! Бьорн мгновенно спрыгивает на ступень ниже, чтобы меня поддержать. — Очень больно? — На левую встать могу, а правую, думаю, вывихнула, — раздраженно ворчу. Идеальное начало свободной жизни. — Давай, — он не колеблясь подныривает под мою руку и оплетает колени. — Я отнесу тебя наверх. ДОМОЙ? — Что? Нет! — цепляюсь за перила крепче, намертво. — Ни за что! Я вышла из дома только пять минут назад! — Нужно приложить лед, — Бьорн предпринимает осторожную попытку отодрать меня от перил. — И решить, как будем добираться в больницу. В БОЛЬНИЦУ? — Стоп! — командую, повышая голос. — Мне не нужно ни в какую больницу, я всего лишь подвернула ногу. — Лулу. И вновь этот умный дядька. — Бьорн, ты можешь забрать меня отсюда, или оставить на лестнице и уйти. Но домой я сегодня не вернусь в любом случае. — Перестань, — уговаривает тихо и ласково, но я не поддаюсь. — Мы просто должны убедиться, что нет перелома. — У меня НЕТ перелома, — настаиваю, потому что это так. — Ты айти-специалист, а я готовлюсь в медицинский. Твое слово против моего. Сверлю его металлическим взглядом. Бьорн колеблется, но крошечная ухмылка все же трогает его губы: он знает, насколько упрямой я могу быть, если в чем-то уверена. — Что ж. Если ты знаешь наверняка… — Знаю. — И бросить тебя на лестнице я не могу, а подняться домой ты не хочешь, — он напускает на себя задумчивость, но глаза делаются смеющимися и хитрыми. — Выходит, мне остается только забрать тебя к себе. — Да, — отпускаю перила. — Полагаю, тебе придется, — надменно соглашаюсь. — Неси. Заигрываю. Пожалуй нам обоим легче притвориться, будто мы не ждали этого дня месяцами. Так более естественно. И менее волнительно. Мне нравится, что правильность и благоразумие Бьорна хоть иногда зависят от того, что стоит на кону. Ему идет действительно быть двадцатилетним, а не просто таковым выглядеть. Легким прикосновением языка к моим губам он раскрывает их, и я наконец выдыхаю Билла наружу. Освобождаю от него свои легкие. И уповаю на то, что это состояние продлится. — Как прикажете, госпожа, — горячо шепчет. Бьорн перехватывает меня поудобнее и я взлетаю над перилами.

***

— Ты как будто огорчен? — уточняю, когда он бережно усаживает меня на высокую обувницу в прихожей и запирает дверь. Надеюсь, только из-за ноги. Гляжу подозрительно. Пытаюсь уловить его настроения прежде, чем он вновь скажет, что «еще не время» и «этого не будет». Принимаю решение уйти, если так случится. Вернее, уползти. — Немного, пожалуй, — снимая пальто, он оборачивается ко мне. — Но это не твоя вина. Просто я хотел… Планировал, что сегодня все будет чуть-чуть по-другому. — Что это значит? — выясняю без обиняков. — Я собирался отвести тебя в одно место. Отпраздновать, прежде чем… В общем да, я кое-что планировал. Значит все-таки нет худа без добра. Значит хорошо что я чуть не убилась. Бьорну я, естественно, сказать этого не могу. Но могу успокоить. — Это не так уж важно. Мы здесь, вдвоем… Больше ничего и не нужно. — Лулу, — к моему полнейшему ужасу он опускается на одно колено, — сегодня твой праздник. — С диким облегчением понимаю, что лишь затем, чтобы снять с меня сапоги. — И ты должна бы как следует повеселиться. Впрочем… Он водружает мою ногу к себе на колено. Разувает. Поднимает к своим губам, осторожно сгибая и придерживая. Целует почти в самые пальчики, заглядывая при этом вверх, мне в глаза. — Если не возражаешь, я вполне могу смириться с тем, что сегодня ты будешь сиять только для меня. Таю. Дрожу от волнения, предвкушения и чувства вины. Последнее пытаюсь заткнуть. — Дай мне взглянуть на тебя как следует. Когда обе мои ноги скромно касаются пола мысками, одетые только в чулки — клянусь, я не чувствую боли. Я их вообще не чувствую. Бьорн принимается за мои шарф и пальто. Он не спешит, и в противовес растущему аппетиту, написанному на его лице, его руки действуют со спокойной решимостью. Как долго я ждала от него именно такого взгляда! И как он преображает его смазливое лицо до вымирательного совершенства. Бесчисленные пайетки на моем платье отражаются от его кожи лучиками света. — Вау… Сегодня я в самом деле сияю. Буквально. В полном освещении своей комнаты я претендовала на соперничество с диско-шаром. В мягком освещении прихожей Бьорна я претендую на сравнение с золотистыми переливами в бокале шампанского. А судя по звуку, с которым Бьорн то ли сглотнул, то ли кашлянул, то ли подавился — он очень хочет пить. Я тону в его жадно изучающих глазах и наслаждаюсь происходящим. Только длинная пауза меня чуточку нервирует. — Извини, не успел по достоинству оценить это, — он кладет руки мне на талию и примирительно поглаживает большими пальцами, — в присутствии Адама. Беспокоился за его рассудок. Улыбаюсь. Я чертовски довольна. Я хочу быть счастлива с этим высоким небрежно-красивым гиком. Наклоняюсь и целую Бьорна до тех пор, пока его вечно сухие губы не становятся влажными, блестящими и припухшими. Он обвивает мою поясницу руками. Я обвиваю его торс ногами, и меня совершенно не волнует, как он собирается встать. Но восхищает, что ему это удается без заминок. Перемещаемся в комнату. Краем глаза замечаю жуткий беспорядок: куча разномастных проводов висит всюду, где они могут за что-то зацепиться. Вновь фокусируюсь на Бьорне, когда ощущаю под собой мягкость его постели. Я в его постели. И даже не для того чтобы посмотреть фильм. Это, должно быть, сон. — Хочешь немного выпить сначала? — предлагает, безостановочно покрывая поцелуями мою щеку и шею. Хочу выпить МНОГО. — Было бы… здорово, — соглашаюсь. — Я мигом, — обещает. Бьорн выскальзывает из моих объятий и на ходу стаскивает с себя свитер. Я провожаю глазами его спину. Его широченные плечи. Поверить не могу, что он мой. Боже, как я могла… — Тупица, — ругаюсь на себя чуть слышно. Плотно закрываю глаза. Давлю на них ладонями так сильно, что вижу разноцветные круги. Если я расскажу ему, что произошло в новогоднюю ночь, то испорчу нечто гораздо большее чем ночь сегодняшнюю. А если оставлю это при себе, оно сожрет меня изнутри. Сегодня я провела в душе не меньше часа. Но кажется так и осталась грязной. Сквозь сомкнутые веки вижу как в комнате становится значительно светлее. Целый взрыв света. Открываю глаза и озираюсь по сторонам, растерянно усаживаясь в кровати. Провода всех возможных цветов и размеров, оказывается, висят не без дела. Они соединяют старые лампочки. Тусклые, помутневшие желтые лампочки, в которые кто-то вдохнул новую жизнь и теперь они светят как десяток крошечных солнц. Невероятно уютный свет. Очень теплый. Бьорн, с двумя стаканами в одной руке и бутылкой шампанского в другой, улыбается, наблюдая за моей реакцией с порога. — Ты сам сделал? — искренне восхищаюсь. — Нравится? Я подумал — ты наверняка скучаешь по солнцу… Воистину так. Зимой в Стокгольм оно почти не заглядывает. — …и решил заманить его сюда ненадолго. Ох, Бьорн… Чувство вины причиняет мне почти физическую боль. — Прости, у меня все еще нет бокалов, — он садится рядом, подгибая одну ногу под себя, и протягивает мне стаканы. — Приходится импровизировать. Втягиваю голову в плечи, готовясь к громкому выстрелу, но Бьорну удается обойтись легким хлопком. Дымок над горлышком бутылки сменяется звездной пеной, наполняющей стаканы. — Ты гений! — А ты красавица. Будешь моей музой? — он опускает бутылку на пол и чуть приподнимается, чтобы вытащить из кармана джинсов ключ. Судя по блеску — явно новый. И этот бантик из тонкого розового проводка с торчащей медной проволокой… Я сейчас заплачу. — Знаю, ты еще ничего не ответила, а я обещал не давить. Но я хочу, чтобы он у тебя был, даже если… — Подожди, — накрываю ключ в его ладони своею и глубоко вдыхаю, собираясь с силами. Я ДОЛЖНА ему сказать. Не могу взять это. — Бьорн, я… — Он ни к чему тебя не обязывает, малышка. — Подожди! Отпиваю немного под снисходительно-терпеливым взглядом Бьорна. И еще немного. И еще чуть-чуть. И в стакане остается одна только пена. — Ты должен знать кое-что. И вот сейчас, глядя ему в глаза на пороге чего-то непоправимого, я ощущаю всю тяжесть содеянного. Всю тяжесть собственного разбитого сердца, экстренно залечить которое несколькими литрами слез оказалось невозможно. И тяжесть вины и ответственности за сердце Бьорна, которое тоже собираюсь разбить. Видит Бог, я не хочу этого. Внутренне и внешне сжимаюсь. Бьорн напрягается, читая эмоции на моем лице. — Пока ты был в Уппсале я сделала одну вещь, которую мне нечем оправдать. Все случилось на вечеринке у Эйи. Я сильно напилась. Мужчина, с которым… Мы с ним знакомы очень давно. Он был моей первой детской любовью и… В общем я продолжала любить его даже когда выросла. Мы встретились на вечеринке и… Мне очень жаль, Бьорн. Если ты ненавидишь меня теперь — я понимаю. Но если можешь, то пожалуйста, прости… Затыкаю рот рукой, пока из него не вырвался горестный рев. Смотрю сквозь пелену слез, содрогаясь, но не могу отвести глаз от лица Бьорна. Мне кажется, я умру, ожидая от него какой-нибудь реакции. Мне стыдно. Жутко. Мерзко от себя. Но мне легче, чем утром. Одиночество и боль — это то, что я заслужила. — Понятно. Бьорн бессмысленно подкидывает ключ в ладони, явно не зная, что с ним теперь делать. Ловит и сжимает в кулаке. Медленными глотками выпивает свое шампанское и ставит стакан на пол. Очевидно, что Бьорн обескуражен и подавлен, но я не жду от него разборок и унижений. Знаю, что он слишком благороден, чтобы меня добить. Но так хочется, чтобы он это сделал… — Хочешь, чтобы я ушла? — давлюсь слезами. Мысленно я уже плетусь вниз по лестнице в час по чайной ложке, жалкая и ревущая. Затем хромаю по ночным улицам, мечтая, чтобы меня придавило фонарем. Ни за что не поеду на такси. Хочу вдоволь настрадаться, прежде чем попаду в сочувственные объятия Адама, которые, вероятно, не переживу. — Нет. Перехватываю взгляд Бьорна и ненавижу себя еще сильнее, потому что в нем нет ненависти. — Есть пара вопросов, на которые я хотел бы получить ответ. Рьяно киваю, хотя понятия не имею что еще могу ему рассказать. Мне действительно нечем оправдаться. Я виновна абсолютно во всем, что сейчас происходит. — Первый: что ты чувствуешь по отношению ко мне. И пожалуйста, Лулу, не лги. Облегченно выдыхаю. Проще простого. Я люблю Бьорна. Бьорн потрясающий. — Я люблю тебя, — робко тянусь к его руке, но не смею коснуться. — Это правда. Я говорю правду. — Не при таких обстоятельствах я надеялся это услышать, — он бормочет куда-то в сторону с невеселой усмешкой. Шмыгает носом. Треплет свои волосы, запустив в них пятерню. — Второй и последний: ты все еще хочешь быть со мной? — Да! Конечно же хочу, Бьорн, что ты, — не выдерживаю и все же хватаю его за руку в порыве чувств. — Я очень этого хочу. Если ты, конечно, сможешь меня когда-нибудь простить. Ушам своим не верю. Это какой-то сюр. Даже Бьорн не может быть настолько хорошим. Разве только… Разве что он по-настоящему любит меня. Я же любила Билла вне зависимости от того, с кем он встречался. — Больше ничего не скрывай от меня Лулу, я давно заслужил твое доверие. И запомни, это важно: если ты вновь накосячишь, раскаешься, и честно расскажешь мне обо всем, я хотя бы не потеряю к тебе уважение. Цепенею. — Ты презираешь меня, — констатирую обреченно. — Нет. Я даю тебе возможность понять, что ты совершила ошибку. Осознать, чем рискуешь. Поднимаю на него глаза. — Мне абсолютно наплевать, Лулу, первый я у тебя или нет. Важно то, что сейчас ты со мной. Я хочу тебя. Если мы двигаемся дальше, постарайся подумать прежде, чем сделать что-нибудь еще, что я не смогу простить. Ты поняла меня, малышка? — Поняла. Я чувствую себя такой маленькой рядом с Бьорном сейчас… Абсолютно беспомощной. — Возьми это, — он вкладывает ключ мне в руку. — И помни, что второго шанса у наших отношений может и не быть. Смотрит в глаза внимательно. Гладит по щеке и губам подушечкой большого пальца. Недвусмысленно хлопает себя по колену.