Against them all

Нервно кручу телефон в руках и размышляю, как лучше донести до Бьорна, что он нужен мне здесь пока не поздно. Пока я не наделала глупостей. Потому что вытравить Билла из своей головы, как это было несколько лет назад, у меня уже не получится. Не теперь, когда он кормит меня крохами ответных чувств. Не могу думать ни о чем, кроме рождественской ночи. Ни на чем не могу концентрироваться. Живу как во сне — вроде бы здесь, а вроде и нет. Мысленно я постоянно в его комнате, в его постели, в его растянутой майке… В его руках. Стыдно и страшно, что Бьорн это почувствует и что-то заподозрит. Но есть кое-что намного страшнее: что если НЕ почувствую я? Если Бьорн вернется, а я уже не захочу его как раньше? Что если та ночь УЖЕ изменила слишком многое? Я думаю о ней, воссоздаю в памяти детали и не верю, что это было на самом деле. Мы провели вместе всю ночь… Я и Билл. И если он действительно обнимал меня так трепетно и целовал так безумно нежно, что мутилось в голове, то что же тогда испытывает Алида каждый день?! Каково женщине, в которую он по-настоящему влюблен? Понятно, почему вокруг нее летают феромоны, а вокруг меня моль.  — Земля вызывает грымзу. Вздрагиваю. Оборачиваюсь на Адама. — Смотри на дорогу! — тявкаю на него, пытаясь скрыть смущение. Теперь, когда Билл опять занимает все мои мысли, я слишком часто выпадаю из реальности.  — Что там у тебя, — кивает на телефон в моей руке. — Поссорились? Не отвечает?  — С чего ты это взял? У нас все прекрасно. Не суйся, — огрызаюсь с перепугу, но тут же жалею. Чую, что переборщила. Если Адам не острит в ответ — точно переборщила. Но о Бьорне говорить сейчас не могу, не хочу и не собираюсь. Так что…  — А твоя? Почему ты не пригласил ее? — осторожно интересуюсь. — Разве она не обижается? Не ревнует?  — К кому? Эйя не считается за женщину. А ты и подавно. Лучше б и не отвечал. Двигаю его в плечо, рискуя собственной жизнью. А не сидел бы за рулем — дала бы по лбу.  — Она, — Адам начинает неохотно, тщательно подбирая слова. — Думаю, совсем не любит шумихи.  — Ну правильно. Поэтому она не ходит на твои премьеры и не появляется в театре, — соглашаюсь. — Но сейчас-то что не так? Будет же только семья и друзья… Хотя, зная Эйю, наверное и друзья друзей и их друзья, но не журналисты же. Молчит.  — Может, она просто не хочет знакомиться с нами? — продолжаю рассуждать. — Нет, если ты конечно рассказал ей о маме хотя бы в общих чертах, то тогда все ясно. Но мамы ведь не будет. И вообще, ты мог бы убедить свою девушку, что не все Лундгрены сумасшедшие. Молчит. Гляжу на него внимательнее. Ой. Зря я заговорила о его подружке. Похоже Адам и сам не в восторге, что ее с нами нет. Он редко выглядит таким серьезным, как сейчас. В основном если расстроен. Спешу переменить тему.  — Раз уж мы пока одни, — деловито поправляю на себе платье. — Мы должны обсудить мой день рождения. А он, как ты знаешь, скоро.  — Да ты просто мелкая вымогательница! — делает вид, что не верит своим ушам. Щурится осуждающе. — Я ж только что купил тебе шкаф!  — Я не о подарке, его можешь не дарить, — отмахиваюсь. — У меня еще с прошлого года бигуди остались. Я о торжестве. Шкет, это мой день рождения, и я имею право провести его так как хочу. Ты согласен со мной? — спрашиваю риторически и сразу перебиваю. — Я НЕ ХОЧУ никаких вечеринок. Можешь так и передать родителям. Пусть ненадолго заезжают в гости, и лучше бы они подождали выходных. Скарсгордов это тоже касается. И не смей связываться ни с кем из гимназии, там у меня друзей нет. Ясно? — наседаю, ибо чую, что иначе покоя в собственный день рождения мне не видать.  — Вообще-то…  — Отмени! — рявкаю. — Я серьезно! Я собираюсь весь день провести с Бьорном. И ночь тоже, — предупреждаю. — И не надо на меня так смотреть. На дорогу смотри! Молчит. Выжидает.  — Ты помнишь, о чем мы говорили, Лулу?  — Разумеется! Если мы вдруг решим заняться сексом, то я обязательно сниму для вас с мамой видео, — язвлю. — И да, мы позаботимся о резинках. Будь уверен. Господи-боже. Отворачиваюсь к боковому стеклу.  — Фуууу, — наконец фыркает Адам. Но фыркает искренне.

***

Бегу по морозу в туфлях на босую ногу, но трясусь не от холода, а от страха. И немного от воодушевления, если быть до конца честной. Разглядываю фасад огромного загородного дома Стеллана и не знаю чего боюсь сильнее: что Билл там или что его там нет. Адам долго звонит в дверь. То есть действительно долго.  — Жди в машине, грымза! Не, здесь тоже очень живописненько. Любуюсь замерзшим озером. Отбиваю чечетку. Ни разу не была тут зимой. Каждая веточка каждого дерева покрыта инеем. Дорожки будто вдавлены в снег, причем на добрых полметра. Красота невероятная! И очень мелодично воют волки. Наконец дверь со свистом распахивается и Эйя возникает на пороге просто как голливудская звезда. Она позирует, она очень красивая и у нее в руке картонный стаканчик. Она улыбается хитро и пританцовывает похлеще меня. Музыка бьет по ушам.  — Ууу, кто приехал. Привет-привет! — отодвигается, пропуская нас в дом. — Залетайте скорее!  — Уже? — удивляется Адам. — А то ведь подожди пока зазвенят мои бубенцы! «Он не в настроении» произношу за его спиной одними губами, кривляясь. Эйя прыскает со смеху, протягивая ему стаканчик.  — Накати, братец. Поможет. Я переступаю порог и сейчас же погружаюсь в атмосферу ночного клуба. Впервые. Гостиная совмещенная с холлом занимает почти весь первый этаж, но битком набита гостями и сотрясается в ритмах танцевальной музыки. Свет до того приглушен, что я едва узнаю даже Эйю с Адамом, а тонкие белые лучи, нет-нет да и рассекающие пространство, высвечивают только части танцующих тел. Эйя подтаскивает меня к себе, сгребает в объятия и орет, обращаясь к толпе:  — Моя девочка приехала! Ржу, потому что она явно навеселе и не может прекратить вилять задницей ни на секунду. Толпа — вернее те несколько человек, которые чудом ее услышали — отвечает приветственным ревом и аплодисментами.  — Твоей девочке придется ампутировать пальцы на ногах! — перекрикивает Адам.  — Иди выпей еще! — Эйя отмахивается от него, как от надоедливой мухи. — У него что, месячные? Если б не держалась за ее бока, держалась бы за свои.  — У меня климакс! Билл здесь? Напрягаюсь всем телом. Навостряю уши.  — Да, где-то болтается. Поищи рядом с выпивкой, он тоже тебя спрашивал. ОН ЗДЕСЬ! — И тоже не в духе, — злорадно подмигивает уже мне. — Ну их. Пусть себе сплетничают, две климактерички. А мы с тобой оттянемся по полной, детка!  — Вообще-то мне надо отправить пару сообщений, — лгу извиняющимся тоном. — Иди, веселись. Я осмотрюсь.  — Уверена? — Эйя мгновенно меняется в лице. Бегло осматривает меня всю, будто ожидает найти воткнутый нож. — Ты в порядке вообще? Очень замерзла?  — Все отлично, — успокаиваю ее. — Просто мне нужно немного времени.  — И выпить! — добавляет с энтузиазмом. — На кухне полно выпивки. А в гостиной горячих парней для обогрева. Выбирай любого, какой понравится!  — Эйя, у меня свой есть, — смеюсь.  — Да? Что-то его не видно. Учти, если проср…  — Хэй!  — Если просрешь это все, — упрямо договаривает и дергает меня за руку, заставляя крутнуться вокруг своей оси. — Я лично надеру твой аппетитный круглый зад. Она однозначно в дрова. То есть права. Демонстративно надуваю губы и шлю Эйе воздушный поцелуй. Вздыхаю свободнее, когда она растворяется в толпе вслед за Адамом. Секунды три притворяюсь, будто действительно что-то строчу, но быстро понимаю, что в этом нет смысла. За мной наконец-то никто не приглядывает. Только приглядываются. И мне это нравится. Лавирую среди танцующих, ловлю на себе заинтересованные взгляды, и мало-помалу осваиваюсь. Большую часть друзей Эйи и Зеке я ни разу в жизни не видела. И рада обнаружить, что для них я не ребенок, а симпатичная молодая девушка. Равная. Улыбаюсь. Поначалу двигаясь только чтобы избегать серьезных столкновений, я начинаю танцевать сама. И уже не могу остановиться. Наполняюсь музыкой. Ритмами. Легким безумием. ОН ЗДЕСЬ! Пожалуй я действительно хочу выпить. Но с игривой улыбкой уворачиваюсь от первого же парня, который мне это предлагает. Я узнала Карла, а он меня кажется нет. Конечно нет. Мне было лет десять, когда мы виделись в последний раз, он старый друг Билла и Адама. И вряд ли оба они будут в восторге, если я обзаведусь такой компанией. Почему-то меня это дико смешит. Проскальзываю в кухню и щурюсь от яркого света. Покусываю губу, чтобы не захохотать. Прикрываю за собой дверь, чтобы не портить освещение в гостиной. Я здесь одна. Я и сотни две картонных стаканчиков, покрывающих ровными рядами абсолютно все столы. Выбираю себе напиток по запаху. Останавливаюсь на искристом коктейле, который пахнет вишней и наименее подозрительного, красного цвета. С осторожностью поглядываю на соседние синий и ярко-зеленый. Может, потом решусь попробовать и их? Вытягиваю для себя соломинку из большой упаковки. У меня не было шансов услышать щелчок дверного замка из-за музыки. Так что когда чьи-то руки обвивают меня за талию и плечи, мое сердце сперва подскакивает к самому горлу, а затем падает значительно ниже чем то место, где ему полагается быть. Я точно знаю, чьи это руки. Потому что плавлюсь как свечка, ощущая на себе их бережный, но вполне себе хозяйский захват.  — Шокирующая правда: ты восхитительна в этом платье, Лулу. Просто лакомство. Билл наклоняется сам и невольно немного наклоняет меня. Целует в плечо.  — Ты меня преследуешь? — волнительно уточняю. Пожалуйста, преследуй меня хотя бы сегодня…  — Скажем так, — неторопливо рыскает губами по моей шее и щеке, время от времени оставляя маленькие беззвучные поцелуи. — Я пробовал оставить тебя в покое, как ты хотела. Но пробовал не слишком усердно. Не знаю, что сказать. Опускаю стаканчик на стол и замираю, парализованная. Полностью отдаюсь его ласковым губам и рукам. Билл разворачивает меня к себе лицом и несколько секунд жадно рассматривает. Сумасшедшие несколько секунд. Я вновь чувствую себя голой, но уже совсем в другом контексте. Волнующем, а не унизительном. Я могу поклясться, что вижу голод и восхищение в его глазах. Я могу поклясться, что тону. И тем не менее когда он вновь притягивает меня к себе, он безупречно нежен. Нежнее, чем прежде. Слаще, чем прежде. Он обнимает и гладит меня так, будто я в любой момент могу рассыпаться. Господи, я чувствую себя такой хрупкой в его руках… Но при этом такой сильной, потому что знаю, что нравлюсь ему. Уверена в этом каждой клеточкой. И не нужно репетировать взгляды перед зеркалом и ждать «правильных» поцелуев, чтобы убедиться в своей привлекательности, как это обычно бывает с Бьорном… Бьорн… Билл касается моих губ подушечкой большого пальца. Глядит только на них, когда произносит:  — Помнишь, ты заставила меня пообещать, что я никогда не суну язык в твой рот? Думаю, я солгал. Бьорн? Знакомое имя, не более. Не помню. Не знаю. Не хочу думать. Обнимаю Билла за шею. Закрываю глаза. Растворяюсь. Он держит мое лицо в ладонях и полностью контролирует. От его губ сложно оторваться, даже если бы хотелось. Такие мягкие, не по-мужски чувственные… И такие властные. Постоянно горячие, словно у него температура. Билл пробует меня. Поглощает меня. И никак не может откусить хотя бы кусочек. И ему мало, мало, мало… И мне мало. Я безумно хочу еще. Облизываюсь, когда он чуть отстраняется. Чувствую себя обманутой. Как будто меня ни разу до этого не целовали. Будто выдавали за поцелуи какую-то хренотень и говорили, что так и должно быть. Вот ТАК должно быть. Открываю глаза и снова тону. Понимаю, что Билл смотрел на меня все это время.  — Мы здесь на виду. Скоро нас обязательно прервет первый, у кого опустеет стакан. Округляю глаза. Испуганно убираю руки. Билл прав. Господи, что если Адам или Эйя, или Вальтер — да кто угодно — обнаружит, что мы заперлись тут вдвоем?  — Но в гостиной куда безопаснее, — Билл с улыбкой возвращает мои руки на свои плечи. — А наверху еще безопаснее. И тише, — беззвучно целует в самый кончик носа. — Мне нужно ненадолго вернуться к Адаму. К счастью, он пьянеет даже от запаха водки. Я найду тебя сразу, как только от него отделаюсь.  — Разве можно так о лучших друзьях? — невольно расплываюсь в улыбке. Наверняка самой что ни на есть придурочной.  — О них только так и можно, когда в поле зрения попадает такая девушка как ты. ТАКАЯ ДЕВУШКА. КАК Я. Едва взглянув на стаканы, Билл берет два нужных ему. Очевидно с водкой. Наклоняется ко мне еще раз и едва ощутимо кусает за мочку уха. Так влажно и щекотно! О господи. Он играется с моей сережкой. Кончиком языка. Цепенею.  — Я скоро.  — Билл? — окликаю неестественно тонким голосом. Вдруг он не найдет меня в темноте? — Я буду там, — указываю пальцем в стену, как дура. — Танцевать. Его губы медленно вытягиваются в улыбке. Вероятно самой милой во вселенной.  — А я буду там, — отрывает указательный палец от стакана и тоже направляет в стену. — Наблюдать.