Победа абсурда над смыслом

      Первым местом в списке тех, куда планировали заехать Катя и Марк, был невероятно красивый клуб Blank, в который Катя не раз заезжала по работе и не только — тусовщица Ольга таскала её туда почти каждые две недели, так что первой идеей Коршуновой было привести рэпера именно сюда, чтобы по возможности через пару дней сходить сюда с неугомонной подругой, а заодно послушать музыку Маркула в живом режиме.       Почему она сказала, что ей понравилось его творчество? Зачем открыла свою маленькую слабость? Хотя, смотря иногда на правильные черты лица Марка, девушка забывала об этом и просто любовалась, надеясь, что рэпер не замечал её взгляда.       А он всё видел. Видел и радовался, и несомненно, не только это льстило его мужскому самолюбию, но и тот факт, что она оценила его как исполнителя и приняла факт, что стереотипы, которые обычно сопровождали рэперов, начали рушиться в её голове. — А кому ты посвятил Последний билет? Кто твоя муза? — этот, казалось бы, глупый и банальный вопрос, вывел латыша из душевного спокойствия. А действительно, кому? Точно не Юле, своей бывшей. Тогда кому? — Никто. Это просто собирательный образ, — почему-то резко ответил парень и нажал на тормоз, так как уже видел перед собой вывеску с названием нужного им клуба. Катя прищурилась, явно чуя подвох. — Уверен? А почему ты так забеспокоился, когда я тебя об этом спросила?       Колоть, ударять в самое сердце, давать своей дрянной сущности вылезти наружу — вот участь импульсивного и дерзкого мартовского овна, коим, напомню, являлась Катерина Андреевна. Марк поглядел на неё с нескрываемым удивлением, и в мозгу его пробежала ассоциация с другими девушками, с которыми ему приходилось общаться. Они никогда не вели себя так прямолинейно, желая понравиться своей слащавостью и жеманными манерами. А что ж Катя? Ураган, не иначе.       Больше всего на свете ему не нравились те девушки, которые выставляли себя скромными и прибеднялись, чтобы их пожалели и обратили внимание, и таких Маркас видел достаточно в своей жизни, а потому старался избегать их общества. Катя, самодостаточная и уверенная в себе женщина, как раз вовремя оказалась рядом, и несомненно, после того, как она сделает свою работу, рэпер бы не хотел расставаться с ней и терять её из вида.       Она не была навязчивой, немного развязна, особенно сейчас, когда железная броня постепенно падала, приоткрывая ему некоторую тайну, которую скрывала девушка. — Я раньше выступал тут как-то, — задумчиво произнёс молодой человек, подняв глаза на не горящую в дневные часы неоновую вывеску, обозначавшую вход в клуб. — Оля меня частенько сюда потусить приводит, она уже тут постоянная клиентка, — хмыкнула шатенка, захлопывая дверь машины, напоследок оглядывая её, на миг жалея о наличии у себя своей скромной ласточки. Блин, Катя, не завидуй! Фу! — Значит, ориентируешься тут? — Как крот под землей, — пошутила девушка.       Улыбка Маркула, хоть и шатенке было тяжело это признать, заражала позитивом и каким-то неуловимым теплом, которое могло согреть кого угодно этим холодным осенним утром. И невольно она залипла на эти очень заметные ямочки на щеках латыша, прямой красивый нос и искрящиеся карие глаза. Оценила. Понравился.       Они объехали ещё пару десятков Питерских клубов и ничуть не устали, хотя Марк периодически справлялся у своей спутницы о том, как она себя чувствовала. Пока Екатерина Андреевна беседовала с хозяевами клубов, периодически давая слово рэперу, тот с величайшим интересом наблюдал за тем, как она работала.       Она отлично справлялась: каждое слово, изящно поднятая бровь, лёгкая натянутая, но кажущаяся такой естественной, улыбка, кивок и смущённо опущенный взгляд — всё это было расставлено по диалогу или монологу как знаки препинания в каком-нибудь учебном тексте, всё казалось работающим чётко и точно, будто швейцарские часы. Каждое «конечно», «разумеется», «благодарю» и «большое спасибо» устанавливало коннект с её собеседниками, и Марк даже позавидовал её умению вести переговоры. Конечно же, он тоже мог красиво говорить и вести себя в обществе, но отточенные до мельчайших подробностей манеры Катерины переплюнуть ему было сложно. Ясно дело, что шатенка работала над ними упорно и долго, а сейчас пожинала плоды своего труда.       Причём, выходя из клуба, девушка облегчённо выдыхала и снова натягивая суровую маску, но стоило Кате зайти в новое помещение, её сменяла другая маска, дружелюбная и приветливая.       Таким манером молодые люди обошли семнадцать клубов, удачных сделок с которыми насчитывалось только шесть — сейчас у всех было полно своих забот, но Маркул не расстроился — ему нужно было работать, так что такое количество предстоящих выступлений его вполне устроило. — Признаюсь тебе честно, — сказала девушка, когда они покинули последнее заведение в списке, который подготовила Ольга. — У меня уже лицо болит от этих лицемерных улыбок и наизусть выученных фраз. — Я предлагаю поехать в какой-нибудь хороший ресторан и пообедать там, а заодно обсудить то, что мы испытали сегодня. Может быть, твоё лицо тоже отдохнёт.       Коршунова снова подняла бровь, словно оценивала предложение рэпера, но после коротко кивнула и, словно королева, направилась к машине Марка. Тот усмехнулся: всё-таки в ней явно погибла великая актриса. Она успешно отыгрывала все роли, которые предлагала ей жизнь, но, казалось, теряла себя. — А мне нравится с тобой работать, — вдруг заявила шатенка, когда они тронулись. Марк улыбнулся, задавая немой вопрос, а Катя, перехватив его взгляд, поспешила объяснить: — Просто ты не так требователен, как другие. Мне такие клиенты попадались, что прости господи, хотелось их порой убить! Они ставили такие задачи, что вот хоть стой хоть падай, а если что-то шло не так из-за их идиотских идей и упрямства, то они тут же вешали все на меня и винили просто во всех смертных грехах. — Такова участь человека, работающего в социальной сфере, — философски заметил Марк, поворачивая на нужную улицу. — Мне казалось, что за три года я смогу выработать единую манеру поведения с такими персонажами, — продолжала шатенка, оценив замечание молодого человека. — Я и не откровенничала с заказчиками, как с тобой сейчас. Не знаю, ты просто внушаешь доверие, от тебя так и веет порядочностью. — Почту за комплимент, Катя. — От меня их сложно услышать, Марк.       Они рассмеялись — уж очень нелепо и комично звучал этот диалог. Коршунова отметила как будто между прочим, что у Маркула красивый смех, а сам рэпер подумал о том, что несмотря на усталость и тяжёлый рабочий день, Катерина Андреевна прекрасно держалась и оставалась бодрой, что не могло не радовать. Чистой воды эстетика — в его машине не одна дама не скучала и не сидела с грустным лицом, а если и жаловалась на жизнь, то делала это с усмешкой, иронизируя.       Как настоящий лондонский джентльмен, Марк открыл дверь перед Катей, и она не без удовольствия посмотрев ему в глаза, медленно и с грацией кошки вышла из автомобиля, улыбаясь самой себе. Ей определённо льстило такое к себе обращение: немногие, с кем она ездила в машинах, вели себя так галантно. Даже Дима так не делал.       Когда молодые люди зашли в ресторан, дождь начал лить сильнее, так что Катя порадовалась тому, что она не будет ехать обратно в офис или домой на метро, пачкая свою одежду. Шатенка на сто процентов была уверена в том, что Марк Вадимович довезёт её до работы, а оттуда она уже на своей ласточке помчится к себе. Так делали все. Всегда. — Добрый день, — поздоровалась милая официантка, подошедшая к молодым людям, когда они устроились за столиком у окна с видом на серую улицу, которую заливали потоки воды. Всё стекло было в каплях, которые, обгоняя друг друга, стекали куда-то за раму, и Катя невольно улыбнулась, вспоминая детскую игру, в которой надо было болеть за одну каплю из всех, чтобы она обогнала остальные. — А можно с вами сфотографироваться? — только сейчас Катя и Марк заметили, что официантка так и продолжала стоять рядом с их столом, прожигая исполнителя наглым взглядом. — Может позже? Мы немного заняты, — ответил Марк максимально вежливо, однако от Кати и него самого не укрылась тень раздражения и недовольства, блеснувшая на наштукатуренном лице официантки, которая, положив меню перед гостями, с обиженным лицом, которое не скрывала, демонстративно быстро ушла, виляя бёдрами. — И часто так бывает? — поинтересовалась шатенка, когда девушка скрылась из их поля зрения. — Достаточно, особенно после концерта в Киеве, — кивнул Марк. Было видно, что эта ситуация немного испортила ему настроение.       Заказ им несла уже другая девушка, которая, не особо церемонясь с Коршуновой, неприминула низко нагнуться к рэперу, демонстрируя декольте, которое, как точно знала Катя, ранее было скрыто застёгнутой ещё на две пуговицы белой рубашкой. Ей всё это до боли было знакомо, словно привычное тату или шрам, и невольно вспомнились Кате дни, когда раньше сама она испытывала это на себе и за хорошие чаевые тоже пользовалась столь грязным и низким приёмом. И только теперь она увидела всю мерзость и абсурдность этих действий, и в очередной раз абсурд победил, напоминая Кате о том, откуда она пришла.       И сразу погрустнела девушка, вспомнив год ада в том проклятом баре, где она за копейки гнула спину, думая, что это нормально, и что мир однажды подарит ей удачу и более приличную работу. Он подарил, но для этого надо было несколько тысяч раз унизиться перед собой, другими и самой жизнью. Дождь, который уже немного успокоился, опять полил сильнее, словно сама природа тоже сочувствовала Катерине и настроению, в котором она пребывала. Катя вообще замечала, что Питерский климат полностью отражал её состояние, хотя твёрдо верила в то, что северная столица так и не приняла её. Заблуждалась.       Марк уловил перемены в настроении девушки и тоже стал серьёзнее. Почему эта всегда кажущееся суровой и неприступной особа сейчас так отстранённо глядела на капли, стекающие по стеклу? Опять загадка, новая маска, чтобы скрыть эмоции, что уже прямо рвались наружу, или может, она настоящая сейчас? — Что-то не так? Ты так резко погрустнела, — осторожно поинтересовался молодой человек, стараясь смотреть мягче, чтобы внушить доверие. Чёрт, ему правда было не плевать, а интерес не являлся формальным. Почему? Они же просто работают! — Просто когда та девушка ставила заказ на стол, она вела себя распущено, буквально выставила сиськи на обозрение, — гневно ответила организатор мероприятий, а последняя часть фразы сорвалась с языка Коршуновой против её воли, а затем девушка неловко посмотрела на Маркула, на чьём лице снова расцвела красивая и уже успевшая ей понравиться улыбка с заметными ямочками. — Ревнуешь? — и снова этот смех, превратившийся со вмеменем в фирменный Voice-tag, это знаменитое им любимое всеми «нна», от которого у шатенки при первом прослушивании по коду побежали мурашки. — Просто имею опыт работы с этой сфере, когда только-только перебралась в Санкт-Петербург. Я работала в какой-то забегаловке, кстати, её уже нет, и там девушки делали тоже самое, особенно если кто-то побогаче заходил. Скрывать не стану, я тоже делала так, чтобы не выделяться и не потерять работу, — она снова стала серьёзнее, и синхронно с её помрачневшим видом спала заразительная улыбка с тонких губ рэпера. — Мне всегда не нравилось, когда женщины вели себя подобным образом, особенно если они узнавали меня. Они любили не меня, а мой статус популярного исполнителя, романтизировали мою жизнь, хотя она не так прекрасна, как им кажется. Рэп для молодых людей сейчас — это просто способ заработка, и во мне всегда девушки видели только ходячий кошелёк и удачную партию. У меня просят автографы, фото, а потом хвастаются в социальных сетях, словно дорогой вещью. И хотя я понимаю, что для людей это очень важно, и что они таким образом благодарят меня за моё творчество, всё же я ощущаю себя неловко и порой не вижу разницы между собой и сумкой от Gucci, о которой каждая девушка мечтает. У меня есть личное пространство, но я вижу, что известность с каждым днём отбирает его и делает меньше. Забавно, но я даже начал лунатить! Мне показалось недавно, что в моей комнате кто-то установил летающую камеру, и что она вылетела ночью ко мне*. Pressure, я словно под стеклом живу, за моей жизнью наблюдают сотни людей, и я порой не понимаю, как вышло так, что я удостоился такой любви…       Катя внимательно слушала, периодически кивая реперу, постепенно уносясь в своё сознание. Марк говорил и говорил, делая перерыв лишь на еду и на поданное вино, которое только расслабляло и располагало к беседе, к тому, чтобы раскрыть всех своих внутренних демонов, только лишь слегка сгладив их самые видные стороны. Не могла припомнить девушка ни одного случая в своей жизни, когда её собеседник, коих у неё ха всю жизнь было огромное количество, не вызывал у неё желание уйти и забыть как страшный сон. Маркул смотрел спокойно, карие глаза затягивали, как омуты, из которых нельзя было вырваться, и Кате определённо нравилось быть в этом болоте, слушая мягкий обволакивающий голос. Что творил с ней этот русский латыш?       Снова вспомнился Дима. Он говорил совсем по-другому, всегда резко, даже с улыбкой, даже когда его уста произносили мягкие слова и нежно шептали всякие неприличности, всё равно это звучало резко и отталкивающе, не так, как говорил сейчас Маркул. Катя теперь поняла, что ей нестерпимо стыдно за предвзятое отношение к нему в самом начале их знакомства.       Иногда блондин шутил, отчего Коршунова улыбалась и посмеивалась, а молодой человек на миг замирал, тоже слушая её смех, а потом снова продолжал, и у девушки не было желания вклиниться в монолог, полный грамотных слов и правильных речевых обротов. Давно она не слышала такого, ой давно! ё — У меня сложилось о тебе определённое мнение, и оно было далеко не радужное, — призналась она, когда Марк, выдохнув после длинного повествования с элементами рассуждения, откинулся на спинку стула. — Да ну? И что же ты думала насчёт меня? — изогнутая бровь и снова улыбка, правда, на сей раз хитрая, на одну сторону лица. — Я считала тебя наглым и безнравственным высокомерным человеком, который думает лишь о себе и своих проблемах. Мне реально очень стыдно за это, прости! — ответила пунцовая как свёкла Катя, а Марк снова добродушно улыбнулся, показывая, что не держал зла на свою собеседницу. — Просто работая в сфере обслуживания, разучаешься видеть человеческие качества, — объяснила Катерина, чувствуя, как вино и ей развязывало язык. — Когда клиенты входят в кафе или бар, для тебя они уже не люди, а именно, как ты справедливо выразился, кошельки, из которых можно вытянуть деньги, и работая долго в таких местах, забываешь о глубине души человеческой, всё начинаешь мерять деньгами, за них ты начинаешь подставлять коллег, делать всё лишь в угоду кому-то, забывая о собственной чести и порядочности. Ты уже не видишь лица, и когда вырываешься из этого круга, люди ещё долго не возвращаются к людскому облику в твоих глазах. Мне повезло, что я работала в том кафе лишь год, но до сих пор часто предвзято отношусь к людям, а потом ощущаю стыд, если мои представления о чём-то или ком-то не оправдываются. — Кажется, мы поняли друг друга, Кать, — подытожил тоже внимательно слушавший её Марк. Катина светлая и несколько уставшая улыбка завершила неприятный разговор, и поглядев в окно, шатенка заметила не без радости, что ливень прекратился, и сквозь плотную штору облаков даже промелькнуло голубое небо и солнышко, мазнувшее лучом по асфальту, создавая какую-то уютную и комфортную атмосферу.       Марку это напомнило Лондон и родную Ригу, Кате — лето на даче недалеко от Саратова.