Lost to You

      На стол плюхается поднос, полный напитков. Брызги эля разлетаются по всему столу, но никто не возражает. Может, народу вокруг маленького столика в пабе чересчур много, атмосфера тёмная и прокуренная, толпа немного шумная, но настроение у всех слишком хорошее, чтобы беспокоиться об этом.       Склеивание галактики воедино после Экзегола не совсем походило на прогулку в парке, но прочный мир, прочная Республика, кажутся ближе, чем когда-либо, потому что перерывы между стычками становятся всё длиннее, правительства продолжают восстанавливаться, а планеты оправляются от насилия и военных дней.       Теперь можно свободно дышать. Не говоря уж о том, чтобы провести вместе целую свободную ночь.       Сквозь размышления Рей прорывается голос Джесс. — По всегда берёт самые вкусные напитки. И никакого пива. Кроме того, — она замолкает ровно настолько, чтобы схватить одну из вишенок, плавающих на поверхности в его стакане с яркой разноцветной жидкостью, - чаще всего ты заказываешь вот этих ребят.       По шлёпает её по руке, но это опровергается смехом, наполняющим его голос. — Джесс! Я попросил миску вишен только потому, что ты всегда так делаешь.       Джесс без тени раскаяния в улыбке кладёт вишенку в рот. — Давай, По, покажи нам своё искусство, — слегка заплетающимся языком говорит Каре.       По чуть розовеет и отмахивается, пытаясь отвести от себя внимание.       Уж ему бы следовало знать. Ни одна из женщин не прославилась за то, что отступила, когда на что-то решилась.       А что касается Рей, то это только притягивает к нему её внимание.       Снова.       И здесь нет ничего нового.       Он её очаровывал. Своим настроением, что заставляло По двигаться вперёд, и как он мог вдохновлять и поддерживать, или быть дерзким и полным бравады, или сварливым, или романтичным, или нежным, все время сохраняя внутреннее благородство и доброту...       Так почему же он выглядит... почти смущённым?       Каре, Джесс и Роуз стучат кулаками по столу, повторяя "Да-вай! Да-вай!" снова и снова, в то время как лукаво улыбающаяся Суралинда непринуждённо пододвигает к нему миску с вишнями.       По сверлит девушек испепеляющим взглядом, прежде чем достаточно долго посмотреть на Финна и притворно-страдальчески вздохнуть.       Ей в глаза он вообще не смотрит.       Странно...       Но прежде чем Рей осознаёт, он кладет вишенку в рот. А потом... Ну, потом его лицо сменяет разные выражения, мышцы вокруг челюсти напряженно работают. В этой вишне что, была косточка? Почему он просто её не выплюнет?       Рей хмурится и отводит взгляд от По ровно настолько, чтобы посмотреть на Финна и в замешательстве пожать плечами, прежде чем взглянуть на Джесс, которая, кажется, наблюдает за ней так же внимательно, как Рей наблюдала за По.       Но прежде чем она действительно задумывается, в чём причина, её глаза снова возвращаются к По, а потом показывается его язык с пятнышком чего-то красного.       Стебелёк.       Он завязал узел на стебельке.       Но как?..       Она изо всех сил старается не обращать внимания на покалывающее тепло, крадущееся по задней части шеи, и решительно пытается не думать о том, как По скручивает языком узелок из вишнёвого стебля. Она говорит себе, что это не очень-то полезный навык, обычный праздничный фокус, если угодно.       Но пока другие веселятся, этот фокус заставляет Рей чувствовать себя... как-то.       Она не может до конца сообразить, в чём дело. Безусловно, Рей знает, что талантливый язык может быть полезен во многих отношениях. Но между ней и По всегда была мучительная недосказанность. С самого начала.       Эти моменты, когда они подначивают друг друга из-за навыков пилотирования, или когда собираются вместе, чтобы разработать стратегию; когда разделяют горе от потери Леи или говорят о своих страхах и мечтах и о том, что будет дальше...       Она переживает за него. Но она переживает и о Финне, и о Роуз, чёрт возьми, обо всех за этим столом.       Она хочет погрузить пальцы в эту мешанину эмоций, отделить каждый слой, попытаться понять, что здесь не так и почему.       Джесс поворачивает к Рей слишком понимающие глаза. — А как насчёт тебя, малышка? Есть какой-нибудь особый талант, который ты от нас скрываешь?       Рей вся краснеет от ненужной нежности — спасибо, конечно, но она ведь не ребенок и никогда им не была — или, может быть, она ещё в растерянности из-за завязанного стебля, всё ещё размышляет, как такое возможно. — У меня его нет, — отвечает она на взгляд Джесс. — Ерунда, — посылает ей По ленивую усмешку. — Есть ли что-то, на что Рей не способна?       Ох.       Это...       Это тоже вызывает у неё какие-то чувства.       Она никогда особо не задумывалась о любви — во всяком случае, о романтической любви — или о близости. Она всегда просто хотела семью, безопасное место, где можно было бы отдохнуть, много еды и воды. Потом наступила война, и так много всего нужно было сделать, столькому научиться.       На неё прекращают смотреть, и тема разговора за столом меняется, переключается на играющую из динамиков музыку, на недавние игры лимми, на попытки убедить Суралинду не залезать — пожалуйста, боги, пожалуйста, не залезай на стол и не пой серенаду посетителям бара.       И пока остальные болтают, она думает...       Она больше не на Джакку. Она больше не на войне. Она нашла свою семью. И пока предстоит много работы...       Если подумать... если только подумать...       По двигает миску с вишнями в её сторону, как будто знал, что в промежутке между размышлениями ей хотелось вишен, хотелось попробовать так же, как всегда хочется исследовать новый аромат и каждую новую вещь. Так много всего, чего она ещё не сделала, не почувствовала, не попробовала.       Она озорно улыбается, берет ягоду и откусывает, позволяя сладкому терпкому вкусу взорваться на языке.       Если подумать, ещё столько всего можно попробовать.