***
Войдя в зал, где производили вскрытия, Хоук ощутила кислый запашок. — Перестань морщить нос, Алекс. Это всего-навсего запах, — сказал Джером Джи. Как и большинство полицейских патологоанатомов, он за годы работы сжег все свои обонятельные нервы. — Ну что, готово? — спросил Себастьян. В аутопсии Хоук не нравится всё — само это зрелище, звуки, которые его сопровождают, и неотвязные размышления о том, как отнесся бы к подобного рода исследованию сам покойник. — Я тут оставаться не собираюсь, — заявила Хоук. Иногда важно видеть все происходящее своими глазами. В эксгумации она никогда ещё не участвовала, но знала: у Жозефины Монтилье могут возникнуть вопросы, на которые ей придется отвечать. Значит, она, вообще говоря, должна бы остаться здесь, чтобы быть в курсе. Джером Джи чуть подвинулся, освобождая мне место рядом с собой. — Тело хорошо сохранилось, — сказал он. — Это результат бальзамирования, ну и просто удачи. Хоук посмотрела на останки Ребекки Хоу. Кожа её казалась резиновой. Густые черные волосы комками лежали вокруг лица, приобретшего зеленоватый оттенок. Когда-то полные жизни глаза были закрыты. Хоук хотелось отвести взгляд, но она смотрела на неё, и в голове мелькали картины прежней жизни девушки. Одежда Ребекки выглядела ничуть не лучше. Черная вязаная кофта и плиссированная юбка были сплошь в дырах. На шее висела серебряная цепочка с нательным крестиком, а рядом с Ребеккой лежала потертая плюшевая игрушка. — Жизненно важные органы были инвентаризованы? — спросила Хоук. — Как раз с ними и связан первый признак того, что к делу отнеслись не очень серьезно, — ответил Джером. — Я обшарил все архивы в поисках записи о том, что наш док сохранил эти органы. И ничего не нашел. Дотошный врач непременно поместил бы подъязычную кость, трахею и большую часть шеи в формалин. Однако в наших хранилищах их нет. — А другие органы? Джером Джи отвел Хоук к двери. — Подожди в коридоре, пока мы все подготовим. В полости ее тела находится какой-то пакет — скорее всего, обычный зеленый пластиковый мешок для мусора. Думаю, в нем мы и найдем все другие органы. Хоук с Себастьяном минут пятнадцать прогуливались по коридору, пока Джи готовил все необходимое для дальнейшей работы. Когда он приступил к ней, Себ вернулся в прозекторскую и встал в изножье стола. Хоук ожидала результатов в кабинете, расположенном дальше по коридору. Закончив повторное исследование тела, Джером Джи послал за ней своего ассистента. Я подошла к нему и Себастьяну, когда из прозекторской уже вывозили тележку с телом девушки. — Картина довольно ясная, — сказал Джером. — Я согласен с тем, что её задушили голыми руками. Никакая лигатура определенно использована не была. — Ничего, похожего на ленту? — спросил Себастьян. — Нет. Ни единого следа сзади на шее не осталось, — ответил Джи. — Шею я изучил досконально. Теперь займусь её органами — на случай, если что-то упустили. Времени было уже за полдень, и у Себастьяна начало урчать в животе. — Ты не хочешь съесть сэндвич, Джером? Я не отказался бы от прогулки на свежем воздухе. — С ветчиной и сыром. — Хоук? — Я пройдусь с тобой. Но в это время в дверях появилась Матти Принцер, недавно назначенная завотделом судебной медицины. — Хорошо, что вы оба здесь. — О, рада тебя видеть. Я собиралась заглянуть к тебе попозже, — сказала Хоук. — Ну, значит, тебе не придется лишний раз ехать сюда. Вы тут занимались девушкой из парка Пелам-Бэй? — Тебе доставили кровь с молнии на её кофте? — вместо ответа спросил Себастьян. — Надеюсь, под этим толстым черепом кроется большой ум, Себастьян. У тебя ведь есть подозреваемый, не так ли? Ваэль, изображая полное безразличие, откинул со лба волосы: — У меня их целая куча, Матти. И я не спешу. — Боюсь, Ваэль, если ты нацелился на какого-нибудь мужика, тебя ждет большое разочарование. — И Матти положила на прозекторский стол распечатку результатов анализа ДНК. Себастьян склонился над бумагами, вглядываясь в линии, образующие уникальный для каждого человека генетический профиль. — А в чем дело? Едва взглянув на одну из страниц, я поняла, куда клонит Матти. У мужчины на линии профиля неизменно присутствуют два пика — один соответствует хромосоме X, другой Y. — Здесь только один пик, — сказала Хоук. — Дай-ка взглянуть, — попросил Себастьян, отбирая страницу. — То-то и оно, Алекс, — отозвалась Матти. — В этой капельке крови какие-либо следы X-хромосомы отсутствуют, дружок. Кто бы ни поранился о молнию, это была женщина. — И давно тебе это известно? — спросил Себастьян. — С сегодняшнего утра. Лаборантка решила, что на результате сказались какие-то загрязнения. Она знала, что одежда принадлежала жертве-женщине, а подозреваемым был мужчина. А обнаружив, что профиль не соответствует ДНК Ребекки Хоу, проделала анализ заново и сравнила результат с собственным профилем ДНК. Каждый, кто работал в этой лаборатории, предоставлял в её распоряжение свой генетический профиль, чтобы, если возникнут подозрения насчет загрязнения образца, можно было сравнить этот профиль с результатами тестирования. — Вот уж чего я совсем не ожидал, так это, что на молнии будет женская ДНК, — пробормотал Себастьян. — Мы же знали, что сексуального насилия не было, — сказала Хоук. — Нам следовало подумать о других мотивах и других убийцах. Покинув владения Джерома Джи, они пошли перекусить. В магазинчике через дорогу Себ купил номер «Пост» и, пока они стояли у стойки кафетерия, развернул газету. На первой её странице красовалась физиономия Брендана Кусланда с крупным заголовком: «ОБЪЯВЛЕНА ОХОТА НА БЕГЛОГО МАГНАТА». — Тебе придется снова заняться Триш Кусланд, — сказала Хоук. — Почему она оказалась сегодня на кладбище? Кто направил её туда? Ты не попросил Петерсона проверить ее телефон? Выяснить, кто ей звонил? — Скорее всего, это был сам братец Брендан. — Или Лем Хоуэлл, пытавшийся найти Брендана. Он вполне мог проболтаться об эксгумации. Но кто-то наверняка поставил ее в известность о том, что должно было произойти сегодня. Они вернулись к моргу, показали на входе свои удостоверения и прошли во владения Джерома Джи. — Придвиньте себе пару табуретов и присядьте, — сказал он. — Ох, бедные мои ноги. — Ты ещё не закончил? — спросил Себастьян. — Не вполне. — На стальном рабочем столе покоились пробковые доски с разложенными по ним внутренними органами Ребекки Хоу. — С чем я покончил, так это с селезенкой и поджелудочной железой. Теперь вожусь с почками. Вот посмотрите, видите? Это надрез, оставленный при первом вскрытии. — Джи провел скальпелем в дюйме от прежнего надреза. — Занятно. Тут какой-то маленький узелок. Хоук подошла поближе. — Он представляет интерес только для медика, Алекс. Как улика он бесполезен. Скорее всего, это просто начальная опухоль желчного протока. Хоук снова села на табурет. — Странно, — произнес Джи, склонившись над одной из досок. — Тут ещё какое-то уплотнение. Но это уже матка. Вместе с яичником и фаллопиевыми трубами. Некая странная припухлость. Видишь? Хоук снова встала, взглянула туда, куда он указывал. — Вообще-то нет. — Справа от кончика моего скальпеля. — Он немного поправил лампу, освещавшую стол сверху. — Маленькая геморрагическая киста на яичнике — там, где во время менструального цикла выплескиваются яйцеклетки. — А ваш первый доктор, тот, что производил вскрытие, обнаружил её? В его записях она упоминается? Джи покачал головой: — Раз он не произвел надрез точно в этом месте, значит, ничего заметить не смог. Уплотнение очень маленькое. — Джи поднес скальпель к фаллопиевым трубам. — Посмотри, Алекс. Видишь это образование размером с горошину? — Да, да. Вижу. — Это эмбрион. Вот тут я практически уверен. Смотри, его ткань выглядит совсем не так, как окружающая. Конечно, нужно будет проверить всё под микроскопом, но я почти не сомневаюсь: это ткань зародыша. Себастьян вперился в него взглядом: — Что ты хочешь этим сказать? — Что Ребекка Хоу была беременна, когда её убивали. — Как ты можешь оправдывать его, Джером? Как мог врач проглядеть беременность девочки? Этот факт изменил бы все… — Не заводись, Себастьян. Никаких следов сексуального насилия не было. И большинство патологоанатомов, производя вскрытие жертвы удушения, проглядели бы беременность. Себастьян ещё немного поспорил с Джеромом Джи, но уже не так шумно. Мысли же Хоук блуждали совсем в других местах. Она пыталась вспомнить всё, что ей известно о той поре, когда жизнь Бекс Хоу дала резкий крен. Когда умер её отец. И когда она ушла из дома. Что, если старик Хоу узнал о беременности дочери и просто-напросто выгнал её? — Вы не думаете, это снова возвращает нас к Рубену Десото, самому первому подозреваемому? — спросила Хоук. — Может, он и был отцом ребенка? Они могли поссориться из-за ее беременности. И он убил подружку. — Это при той-то шайке, с которой она хороводилась в парке? Нет, думаю, нам придется поговорить с каждым из тех парней. Джером Джи уже отбирал образцы тканей для консервации и хранения. — Очень может быть, что беременность девушки никакого отношения к её смерти не имела. Малышка Хоу вела очень рискованную жизнь. — Главной причиной смерти беременных женщин в нашей стране является убийство, — напомнила Хоук своим коллегам. — И убивают их преимущественно мужчины, с которыми они состояли в половых отношениях. — А одной из основных причин их смерти оказывается удушение, — добавил Себастьян. — Ну ладно, — сказал Джером Джи, — если мне удастся обнаружить нечто новое, я позвоню кому-нибудь из вас. Может быть, нам удастся установить отца. Предварительные данные о ДНК зародыша мы получим в течение суток. Игнасиа Блисс приступила к охране персоны Хоук в восемь вечера. Они встретились в похоронном бюро, где у гроба Элси Эверс собралась её родня. Вернувшись с похорон, они посмотрели по телевизору новости — все они начинались с показа фотографий Брендана Кусланда. — От лейтенанта ничего нового не слышно? — спросила Хоук у Игнасии, когда им принесли заказанную в ближайшем ресторанчике еду. — Себ и ещё кое-кто из наших собираются спуститься с «гномами» под землю. Они провели заседание с боссами профсоюза, составили карту всех туннелей, уже прорытых и проектируемых. Если друзья Дюка помогли Кусланду укрыться в подземелье, наши ребята найдут его там. Хоук легла в одиннадцать, Игнасиа ещё смотрела в кабинете какой-то старый фильм. На следующий день, в четверг, Мерсер заехал за Хоук в восемь утра. Она поблагодарила Игнасию, и та отправилась домой, ведь её смена закончилась. — Ты поспала? — спросил Мерсер. — Более-менее. Новости есть? — Я бы с удовольствием сообщил тебе что-нибудь приятное, Алекс. Я же понимаю, такая жизнь тебе совсем не по вкусу. Они остановились у здания прокуратуры, Мерсер проводил Хоук до её кабинета. Лора позаботилась о том, чтобы никакие неприятные гости их там не ждали, и не подпускала к кабинету Маккинни, давая Александре возможность разобрать скопившиеся на рабочем столе бумаги.***
В десять тридцать Хоукы с Мерсером направились в зал номер 83. Верховная жрица уже пребывала в полной готовности. Она сама открыла двери зала суда для журналистов и публики, зная, что сегодня помещение будет набито битком. Зал охраняла новая команда из восьми полицейских. Верховная жрица суда прошествовала к своему столу и в течение пятнадцати минут монотонно распространялась о трагических событиях вторника. Она сообщила, что распустила присяжных до понедельника — в этот день она объявит им о невозможности дальнейшего судебного разбирательства. Затем, поговорив немного об ужасной потере — гибели Элси Эверс, — жрица закончила свое выступление рассказом о том, как она, пользуясь своей властью и юридическим статусом, после стрельбы умело восстановила порядок в зале суда. Она поблагодарила Хоук и Лема за помощь и сказала, что любые их публичные комментарии по поводу случившегося будут неуместными. А затем быстро удалилась, и журналисты побежали к телефонам, чтобы поскорее отправить репортажи в свои издания. — Мисс Хоук, — окликнула меня новый секретарь суда. — Вас вызывают вот по этому телефону. Знаком попросив Мерсера подождать себя, Хоук подошла к телефонному аппарату. — Алекс? Это Лора. У меня на телефоне Джером Джи. Говорит, что дело срочное. Попросил связать его с тобой. Я подождала, пока она переведет Джерома Джи на мою линию. — Алекс? Этой ночью судебные биологи прогнали наш образец по базам данных. Я не ожидал, что результат будет получен так скоро, однако совпадение обнаружилось в нашей собственной базе. — Джи умолк, переводя дыхание. — В момент убийства Ребекка Хоу носила ребенка Брендана Кусланда. — У меня слезы на глаза наворачиваются, когда я думаю об этой девочке, — сказала Хоук Мерсеру, тяжело опускаясь в свое кресло в зале суда. — И как мы раньше не догадались? — Ладно, я тоже прошляпил всё, что указывало на такую возможность, — вздохнул Мерсер. — Я же слышал, что Бекс проводила у Кусландов кучу времени. — Конечно, ей захотелось поехать с Триш в Центральный парк, чтобы посмотреть на его невесту, — сказала Хоук. — И неудивительно, что он так разволновался, увидев Бекс в лодке на пруду. Он, наверное, решил, что она устроит ему сцену прямо на глазах у Анисы. — А потом она пришла на венчание и по дороге домой разругалась с Триш. Она уже была беременна тогда, — сказал Мерсер. — Так что, если предположить, что Брендан знал о… — Конечно, знал, — резко ответила Хоук. — Он звонил ей домой, пытался урезонить её, выяснить, не проговорилась ли она кому-нибудь. Гадал, как она выйдет из положения, — ведь он понимал, что при их религиозном воспитании о прерывании беременности и речи быть не может. — Перед ним открывались потрясающие возможности, его ждала новая жизнь в империи Катца, а он спутался с лучшей подругой своей сестренки? Более чем странно. — Мерсер, опершись о край стола, перечислял свои доводы. — И потом, Алекс, это всё же не отменяет того факта, что во время убийства несчастной девушки Брендан находился за границей. Хоук состроила недовольную гримасу: — Но послушай, все это отлично объясняет его отчаянный поступок — побег из зала суда. Кто ещё мог знать, что при доскональном исследовании тела появятся физические улики, которые свяжут его с убийством девочки? Мерсер похлопал Хоук по руке: — Да, он мог опасаться, что при аутопсии обнаружится её беременность. Однако причастности Брендана к убийству это все-таки не доказывает. — Ладно, — сказала Хоук, вставая. — Давай дадим людям возможность запереть зал суда. Ты не хочешь позвонить Себу и сообщить ему новость? Может быть, ему удастся вытащить Триш Кусланд в участок. А ты проверь ещё раз его алиби — поспрашивай Кей Милд. — Понятно-понятно. Я должен выяснить, не сохранилось ли у неё каких-нибудь доказательств того, что в ночь убийства Бекс молодожены находились где-нибудь в Европе? Пока Хоук коротко излагала новость окружному прокурору, Мерсер позвонил по нескольким номерам, а затем они поехали в убойный отдел Северного Киркволла. Себастьяна они обнаружили в офисе. Выглядел он каким-то помятым, щеки покрывала щетина. Было уже далеко за полдень, поэтому Ваэль заправлялся сэндвичем с яйцом. — Это что, завтрак? — спросил Мерсер. — Скорее, вчерашний обед. Я провел ночь, обшаривая с Тедди О’Малли водоводный туннель и прочие прорытые «гномами» норы. А когда ты позвонил, как раз собирался отправиться домой. — Так и отправляйся. Мы с Мерсером сами справимся, — сказала Хоук. — Если мне не изменяет память, вы с Триш Кусланд отнюдь не прониклись при встрече взаимной симпатией. Нет, давай уж я сам с ней поговорю, по-свойски. — Себастьян потянулся к лежавшим на столе документам. — Наш друг Брендан все-таки позвонил ей после того, как настрелялся вдоволь. С сотового телефона того парня, у которого он угнал машину. И разговаривал четыре с половиной минуты. Вот с этого и начнем. — Триш здесь? — Ага. В комнате капитана, по другую сторону коридора. Угощается там ростбифом с черным хлебом и шипучкой. По-моему, она уже неделю ничего не ела. Петерсон собирается устроить у её дома засаду. Мерсер сходил к торговому аппарату в коридоре и принес нам по бутерброду. — У Кей Милд сохранились фотографии, — сказал он. — На одной из них Аниса и Брендан у фонтана Треви — имеется проставленная фотоаппаратом дата. Так что выбросьте Брендана Кусланда из головы, мисс Хоук. Ребекку Хоу он не убивал. Себастьян бросил бумажный пакет из-под сэндвича в мусорную корзину. — Составь мне компанию, Мерсер. А ты, Алекс, последишь за нашим разговором через прозрачное зеркало. Хоук прошла в комнату рядом с той, где проводятся допросы. Минуту спустя Себастьян распахнул дверь перед Триш Кусланд, и она, нервно оглядев это тесное четырехугольное пространство, села за стол. Черный тренировочный костюм плотно облегал её тощее тело. — Мне нужно поскорее вернуться домой, детектив. Надо покормить мать. — Последние дни были тяжелыми для вас, Триш, а тут ещё Брендан слетел с катушек сразу после похорон Дюка. Как вы с этим справились? Триш вгляделась в зеркало, впрочем, Хоук знала, что увидеть её она не сможет, но всё же ощутила неприятный холодок, стекший вниз по позвоночнику. — Это вы из заботы обо мне прислали за мной двух полицейских? — Нет. Правильнее сказать — из заботы о вашем брате. — О Брендане? Не надо считать меня идиоткой, ладно? Себастьян уселся напротив неё. — Он убил одного судебного полицейского и ранил другого. Похитил два пистолета и угнал машину. И теперь стал тем, кого раньше называли «вооружен и очень опасен». Триш выглядела сегодня лет на десять старше, чем неделю назад. — А как это называется сейчас? — спросила она. — Я бы назвал его ходячей мишенью, Триш, да ещё и с очень большим крестом на лбу. Поскольку копы знают, как легко он открывает пальбу, Брендана прикончат ещё до того, как он успеет сощурить, прицеливаясь, свой единственный глаз. Триш растянула губы, изобразив подобие улыбки: — Для меня мой брат Брендан умер уже давно. Я перестала интересоваться им. Сразу после того, как он перестал интересоваться нами. — Я тут недавно с Финном Бейлором разговаривал. Улыбка перкла, а затем и вовсе исчезла с её губ. — Это же я назвала вам его имя. — Он сказал, что вам не стоит тыкать пальцем в других. Что можно много чего порассказать о ваших братьях. — Например? — Расскажите мне, что вы помните о Брендане. О его отношениях с вашими друзьями. — Моими друзьями? Это дела очень давние. — Теперь Триш Кусланд сидела почти не шевелясь. — Возможно, вам известно, детектив, каково это — иметь старшего брата. Мои одноклассники уважали Дюка. Он мог за себя постоять. Когда Дюк заболел, все думали, что он умрет от рака, а он вернулся из больницы здоровый как бык. И никто не приставал ко мне, потому что все знали: если что, им придется иметь дело с Дюком. — Он ведь сильно обижал людей, верно? Глаза Триш сузились и стали как щелки. — Он не обижал никого, кто не лез на рожон. — А Брендан? — Наши парни не понимали его, — не понимали, почему он так любит читать, почему корпит над учебниками, когда все нормальные ребята играют на улице. А девушки? Что же, он был симпатичный, даже несмотря на стеклянный глаз, да и одевался лучше и разговаривал интереснее, чем другие пацаны. — А ваши подруги, Триш? Он встречался с кем-нибудь? Она даже руками всплеснула: — Вы шутите? Шесть-семь лет разницы — в таком возрасте это целая пропасть! Ему нравилось, что на него обращают внимание, но интереса он ни к одной из них не проявлял. Именно это Себастьяну и требовалось. — А как насчет Бекс? — Бекс? А что вы хотите о ней узнать? — Вы говорили, что она проводила в вашем доме много времени. Она не подружилась с Бренданом? Похоже, смысл этого вопроса до Триш не дошел. — Ну, я бы сказала — да, подружилась. Он хорошо относился к Бекс, даже помогал ей делать уроки. Особенно после гибели её отца. Брендан старался утешить её как мог. — И много времени они проводили вместе? Триш вскинула голову: — Я уже сказала вам, чем они занимались. Разговаривали о семейных делах, делали вместе ее домашку, вот и все. Или вы пытаетесь вывести из этого еще что-то? — Да ничего такого особенного… — Когда он женился на своей богатой дамочке, я и Бекс были ещё девчонками. Ей было неприятно, что она потеряла Брендана. Мне тоже — брат все-таки. — Вспомните последние несколько месяцев перед его свадьбой, Триш. Он и Аниса уже жили вместе? — Там не было того, о чем вы думаете, — ответила Триш. — Мама говорила: хорошо, что, пока они не поженились, Брендан если и останавливается у Катцов, то только в комнате для гостей. — Значит, когда Бекс так расстроилась и разозлилась после его свадьбы, вам не пришло в голову, что у Брендана, ну, скажем, что-то с ней было? — Вы уж поверьте мне, детектив. Если бы между ними что-то было, я бы узнала об этом первая. Кто-нибудь из них непременно проболтался бы мне, я уверена. Себастьян выпрямился на стуле. — Мне и хотелось бы поверить вам, Триш, но у меня чертовски болит нога. Я просто не могу сосредоточиться на том, что вы пытаетесь мне скормить. — Ну, это уж не моя вина. — Трудные вы люди, Кусланды. И вообще-то говоря, это именно ваша вина, полностью ваша. Моя нога была бы в полном порядке, если бы мне не пришлось вчера гоняться за вами по «елисейским полям». — По чему? — По кладбищу, Триш. Когда мы пришли к могиле Бекс. На её впалых щеках обозначился слабый намек на румянец. — Так вот, скажите-ка мне, как вы узнали, что я собираюсь побывать в Вудлоне? — Это было совпадение и ничего больше, — вызывающим тоном произнесла она. — Я там часто бываю, прихожу, чтобы поговорить с Бекс. — Тогда вам следовало бы и цветы с собой приносить. А то её надгробье выглядит уж больно голым. Вы не хотите узнать, почему мы потревожили её могилу? — Я не любопытна, детектив. После нашего первого разговора я поняла, что мне лучше не лезть в чужие дела, так оно безопаснее. — А я вот подумал, может быть, это Брендан объяснил вам, по какой причине мы решили вернуть бедную девочку в морг и… — Я ничего не хочу знать об этом, детектив. Неужели вы не понимаете, что Брендан никакого отношения к этому не имеет?! Я виделась с ним только на поминках. И на похоронах. Мы с ним даже не разговаривали. — Ой! — вскрикнул якобы от боли Себастьян и ухватился за лодыжку. — Каждый раз, когда вы мне врете, у меня начинает жутко болеть нога. — И в чем же я вам соврала? — спросила она и посмотрела на дверь. Себастьян склонился к ней: — Брендан звонил вам во вторник. После того как устроил в зале суда стрельбу и вырвался на свободу. Глаза Триш расширились, она выпрямилась, но не произнесла ни слова. — Что он сказал вам, Триш? Готов побиться об заклад, он ничего не сказал о том, что, когда вы окажетесь соучастницей убийства, ухаживать за вашей матерью будет некому. Не позволяйте ему втягивать вас в эту историю. Теперь она смотрела в зеркало: — Там ведь кто-то есть — за этим стеклом, верно? Кто-то слушает наш разговор. Значит, вы прослушивали мой телефон? — Нет. Будь это так, я не спрашивал бы вас, что сказал Брендан. И не спрашивал бы, где он. — Ну так вот, детектив, я не буду помогать вам. Вы даже пальцем не шевельнули, чтобы найти убийцу Дюка. — Она встала. — Я могу уйти? Вы не собираетесь меня задерживать? — Да, разумеется, вы свободны, — ответил Себастьян и протянул ей визитку, на которой стоял номер его телефона. — Но, если узнаете что-нибудь о Брендане, позвоните мне. И у меня осталась еще одна просьба к вам, Триш. — Какая же? Себастьян достал из кармана пиджака маленький пакетик из плотной бурой бумаги, извлек из него ватную палочку для чистки ушей. — Вы не могли бы немного подержать вот это во рту, чтобы ватка пропиталась вашей слюной? Её этот вопрос поразил, похоже, не меньше, чем Александру. Она оттолкнула руку, которую протянул к ней Себастьян: — И что же вам нужно теперь? Моя ДНК, которую вы собираетесь использовать против моего брата? Ватная палочка упала на пол, Триш положила ладонь на дверную ручку. — Вам требуется моя слюна, детектив? Вам и вашей всемогущей подруге из прокуратуры? Она повернулась к Себастьяну лицом и плюнула в него, но, впрочем, промахнулась на несколько дюймов. — Получите ваш образец, детектив. И поймайте меня, если сможете.