Кровная вражда

      На следующее утро телефон зазвонил, как раз когда Хоук направилась на кухню, чтобы сварить себе кофе.       — Похороны Дюка Кусланда назначены на понедельник, — сказал Себастьян.       — Откуда знаешь?       — Лейтенант Петерсон получил извещение из Управления исправительных заведений. В субботу во второй половине дня они собираются отпустить твоего злодея домой, на поминки. Там будут только члены семьи, никого из посторонних. А в понедельник мы свозим его на похороны.       — В наручниках, надеюсь.       — Спокойнее, ведьмочка моя, спокойнее. Тебе же не хочется, чтобы присяжные увидели фотографию, на которой он обливается слезами у могилы брата, закованный по рукам и ногам.       — Ладно, а лейтенанту не пришло в голову, что стоило бы опросить ближайших родичей Брендана Кусланда, о существовании которых мы ничего не знали?       — Твой дружок Лем Хоуэлл об этом уже позаботился. Ни один из Кусландов на наши вопросы отвечать не пожелал. Все они говорят только одно: братец Брендан порвал с семьей уже много лет назад.       — Причину этого разрыва они не назвали?       — Расслабься, красотка. Наслаждайся пока свободой. Я попробую получить ответ к понедельнику. И прошу тебя, загрузи в свою кофеварку кофе без кофеина, хотя бы для разнообразия.

***

      В воскресенье, когда к Хоук зашел Себастьян, она сидела на кухне — пила кофе, уплетала булочки с брусникой и читала «Таймс».       — Извини, если помешал, — сказал он. — Но мне очень нужно, чтобы ты поприсутствовала при одном разговоре.       В таких серьезных делах, как нынешнее, они отвечали за жизни людей, поэтому она не стала задавать Себастьяну вопросов о том, так ли уж обязательно лишать её единственного выходного дня.       — Расскажи мне поподробнее об этом звонке, — сказала Хоук, когда Себастьян объяснил ей, о чем идет речь. — Ты думаешь, она говорила всерьез?       — Петерсон считает, что всерьез.       — Откуда она звонила, выяснили?       — А как же. Из телефона-автомата. Другое дело, что он стоит за углом того дома, в котором происходит бдение над останками Дюка.       — И она хотела поговорить именно с тобой?       — «С детективом Ваэлем. Человеком, который арестовал Брендана Кусланда». Так она выразилась. Сказала, что ни с кем другим разговаривать не станет. Петерсон попросил её перезвонить через час.       — Он послал кого-нибудь к телефонной будке?       — Игс и ещё кое-кого.       Игс — Игнасиа Блисс — была одной из немногих женщин, работавших в элитном кирквольском убойном отделе.       — Когда она перезвонила, ты уже был в конторе?       — Ага. Правда, разговор получился очень коротким. Она сказала, что у неё имеется информация о смерти Дюка Кусланда. И отказалась разговаривать в офисе. И в моем, и в твоем.       — Игс её видела?       Себастьян отрицательно покачал головой:       — Второй раз она позвонила из другого автомата и другого района.       — Так о чем вы с ней договорились?       — Поминки сегодня начнутся в три. Она хочет встретиться со мной в два, в нескольких остановках подземки от того дома — в баре «Эль-Боррикуа», это в Саундвью. Район полностью латиноамериканский. Думаю, она боится, что её увидит с нами кто-нибудь из знакомых.

***

      Себастьян посоветовал Хоук спрятать слишком светлое лицо под бейсболкой и надеть спортивный костюм. Игс должна подстраховать их.       Они поехали в Саундвью, оказавшийся районом неказистых многоквартирных домов. Нашли бар, а в квартале от него — машину, в которой сидела Игс.       Себастьян притормозил около неё.       — Твои мальчики уже там?       — Да. Я тоже туда заглянула. Сонное заведение. — Смуглая Игс окинула Хоук придирчивым взглядом, а потом спросила у Себастьяна: — Она идет с тобой?       — Да, план был таков.       — Ладно, Себ. Тогда я, пожалуй, присоединюсь к мальчикам, — сказала Игс. — Но если ты надеешься, что тебе удалось замаскировать с помощью бейсболки и спортивного костюмчика эту белую, как булка, прокуроршу, значит, ты ещё тупее, чем я думала.       Пройдя по узкой улице они вошли в бар. Заведение это выглядело каким-то полинявшим. Узкие джинсы и белая, в обтяжку, рубашка подошедшей к стойке и заказавшей себе выпивку Игс сразу привлекли внимание завсегдатаев. И они выбрали кабинку (Себастьян сел лицом к двери) и, чтобы не сердить владельца заведения, заказали себе пиво.       Женщина, назначившая встречу, по-видимому, сразу узнала Себастьяна. Хоук услышала приближавшиеся к ним шаги, заметила, как Ваэльк напрягся. Когда женщина остановилась у ихо столика и сняла с волос черный шарфик, у Себастьяна слегка отвисла челюсть.       — Я Триш Кусланд. Сестра Брендана — и Дюка тоже.       Себастьян встал.       — Себастьян Ваэль. Я видел вас вчера на поминках. Я… мне очень жаль, что с Дюком случилось такое несчастье.       — Его убили, мистер Ваэль. Я могу сказать вам, кто это сделал и почему. Но вы должны помочь мне. Если они узнают о моем разговоре с вами, то убьют и меня.       — Это Александра Хоук, мисс Кусланд. Она помощница окружного…       — Я отлично знаю, кто она, — отрывисто, сквозь зубы произнесла Триш. — Пусть она уйдет.       Триш была моложе Хоук, но с более резкими чертами лица и преждевременными морщинками на бледной коже. Высокая и худощавая женщина, немного сутулая, с покрасневшими от слез глазами.       — Алекс проводит это расследование вместе со мной. И всё, что вы скажете мне, я перескажу ей.       — Она посадила Брендана. Я не хочу её видеть.       — Мы с ней одна команда, Триш. Если вы думаете, что можете чем-то помочь нам в деле Дюка, позвоните мне ещё раз, и мы встретимся снова, но так же троём.       — Она не из наших. Она не поймет меня.       Хоук поначалу даже не поняла, о чём говорит Триш. Быть может о происхождении?       — Пойдем, Хоук. Нам пора.       Александра уже почти выбралась из кабинки, когда Триш жестом велела ей сесть обратно и сама уселась рядом, прижав Хоук боком с подлокотнику.       — Вам здесь удобно? Мы можем пойти куда-нибудь ещё, — галантно предложил Себастьян.       — Когда я была девчонкой, это место называлось «Наш Паб», — сказала Триш. — Теперь здесь всё переменилось. И никто уже меня не узнает.       — Но кого вы боитесь, Триш? Мне нужно понять это, иначе я не смогу действовать.       Вопрос Себастьяна вызвал у неё слабое подобие улыбки.       — Для начала — моих кровных родичей. Ну, кроме Брендана, у меня есть ещё два брата. И каждый из них убьет меня за то, что я говорила с вами.       — А кого ещё? — спросил Себастьян.       — Я так понимаю, о «гномах» вы кое-что знаете? Никто из них не хочет, чтобы чужаки совали нос в их дела. Они надеются, что я позволю им самостоятельно выяснить, кто убил Дюка.       — Это потому, что человек, убивший Дюка, — один из них?       — Ну конечно.       — А двое новеньких ребят? — спросила Хоук.       — Я не о них пришла говорить, мисс Хоукр. Они, скорее всего, просто подвернулись убийце под руку.       — Всё это как-то связано с делом Брендана?       Триш помолчала — подошел владелец бара, спросил, не желает ли она чего-нибудь выпить.       — Стаканчик виски. Чистого, — сказала она ему, а затем ответила мне: — Я пока ничего не могу доказать, но готова поспорить — связано.       — Ну что же, расскажите нам о вашей теории, — сказал Себастьян, когда владелец принес Триш виски.       По тону его Хоук поняла, что он сомневается в том, что Триш может хоть как-то помочь в расследовании. Пока его коллеги занимаются реальными уликами, Себастьян просто не мог позволить себе гоняться за химерами, рожденными воображением этой женщины.       Но она посмотрела ему прямо в глаза:       — Вам знакомо такое имя — Хоу?       — По-моему, в четверг я видел у входа в туннель некоего Боба Хоу.       Да, он был одним из рабочих, отказавшихся выполнить просьбу Джо Голда и проводить их в туннель. Впрочем, выполнить её отказались и другие, а их было человек десять.       Глаза Триш расширились.       — Что он там делал? Пытался помешать расследованию убийства моего брата?       — Нет-нет-нет. Чем он вам так досадил? — поинтересовался Себастьян.       — Он подонок. Как и все Хоу. — Щеки Триш вспыхнули. — Вчера на поминках, после того как вы ушли, я устроила скандал. Этой троице хватило наглости прийти туда с остальными, точно они порядочные люди. И я сказала Бобби, что мы знаем, это они убили моего брата.       — Триш, а у вас есть какие-нибудь доказательства? — спросил Себастьян.       — Я же не детектив. Искать доказательства — ваше дело. И вы должны сделать что-нибудь, пока они не убили других моих братьев, оставшихся в живых.       — Расскажите нам о своей семье, Триш, — попросил Себастьян.       Она пожала плечами:       — Пять поколений туннельных рабочих. Мой прапрадед приехал из Лотеринга, чтобы строить железнодорожный туннель. А все остальные пошли, как бараны, по его стопам.       — А ваши братья?       — Дюк был старшим. Отец дал ему имя Джон Уэйн Кусланд, в честь своего любимого героя. Ему было, да упокоится он с миром, тридцать семь лет.       — Жена у него была? Дети?       — Он женился на одной из этих. — Триш повела головой в сторону темнокожей Игнасии и мужчин у стойки. — Нашей жизни она не понимала. Ушла от Дюка четыре года назад. Детей у них не было. Может быть, из-за его здоровья. Когда ему было двадцать, у него обнаружили рак. Я думать спокойно не могу о том, что он одолел рак только для того, чтобы его прикончили эти ублюдки.       — А сколько лет вам? — спросил Себастьян.       — Двадцать восемь.       «Интересно, — подумала Хоук, вглядываясь в её лицо, — она так подурнела только от горя или на то имелись и другие причины?»       — И живете вы?..       — С мамой. Единственное, чем хорош Альцгеймер: о смерти Дюка она ничего не знает. Я сказала ей об этом вчера, когда она спросила, почему я плачу, но через пять минут она уже поинтересовалась, не видела ли я его утром.       — Вы работаете?       — Раньше работала, в офисе нашего прихода. Но в последние три года маму уже нельзя было оставлять одну. Дюк помогал нам деньгами.       Себастьян подозвал хозяина бара, попросил принести Триш ещё виски.       — А другие ваши братья?       — Ричи тридцать три, Марку тридцать.       — Расскажите о Брендане, — попросила Хоук.       Триш впервые за всё это время взглянула прямо на Александру:       — Если вы надеетесь услышать о нём что-то дурное, вас ожидает большое разочарование.       Себастьян снова взял нить разговора в свои руки:       — Я здорово оплошал, Триш. Арестовал вашего брата, ничего не зная о вашем существовании. Как это могло получиться?       Триш напряженно выпрямилась:       — Брендан ушел из семьи, мистер Ваэль. Он — единственный из нас, кто захотел сбежать от жизни, которую Кусланды выбрали для себя, обосновавшись в Киркволле.       — Вы называете это именно так? Сбежать?       — Мама была глубоко верующей женщиной. Очень набожной. И верила, что Брендану Господь уготовил особый путь.       — А ваш отец?       — Отец винил во всем маму. Говорил, что это её фантазии, а Бог тут ни при чем. Он винил её даже в том несчастном случае.       — В каком? — спросил Себастьян.       Триш нахмурилась:       — Вы ведь знаете, что Брендан видит только одним глазом. Другой он потерял, когда ему было пять лет, меня ещё и на свете не было. Мама взяла его с собой на побережье, его и Дюка. А там пускали фейерверки — был День независимости. Папа обвинял мать в том, что она не уследила за ребенком. При взрыве петард во все стороны полетели камни, и один попал Брендану в глаз. Если бы Дюк не оттащил его, могло быть и хуже.       — И он ослеп?       — На правый глаз. Мама ужасно баловала его после этого. Решила добиться, чтобы он жил лучше, чем мы. Заставляла Брендана учиться, устроила в хорошую школу, чтобы его не донимало наше местное хулиганье.       — А ваш отец не пытался сделать из него «гнома»?       — Разумеется, пытался. Брал его с собой вниз при всякой возможности, но Брендану там было не по себе. — Триш поставила свой опустевший стаканчик вверх дном. — Папа раздобыл ему на лето работу в профсоюзе, надеялся привязать сына к своему делу, пока он ещё не поступил в университет. Однако Брендан ушел с работы на второй день. Отец обозвал его слабаком, думаю, даже избил бы, если бы не вмешался Дюк.       — Похоже, Дюк очень заботился о нем, — негромко сказал Себастьян.       — Он, как и мама, знал, что Брендан может пойти очень далеко.       — А вам известно, почему он бросил работу?       — Конечно. Все дело было во взрывах. Там использовали динамит, а Брендан при каждом взрыве вспоминал о фейерверке, из-за которого лишился глаза.       — А потом он уехал учиться в другую страну, — вспомнил Себастьян.       — Когда Брендан уезжал, я ревела так, что мне казалось — ещё немного и я умру. А отец даже не вышел из своей комнаты, чтобы попрощаться с ним.       — Но ведь Брендан жил после этого дома, не так ли?       — В первый год. Во время каникул. Потом у него завелись шикарные друзья, и он стал гостить у них. А потом Аниса — вся его жизнь вертелась только вокруг неё. Её семья вроде как усыновила его.       — Вы, я полагаю, знали её, хотя бы немного, — сказал Себастьян.       — Я видела её всего один раз. — Триш тяжело вздохнула. — И поняла, что Брендан стыдится нас.       — Вы познакомились с ней на свадьбе? — спросила Хоук.       — Нет, вскоре после их помолвки. Он позвонил маме и пригласил её — и меня тоже — на ланч, хотел познакомить нас с Анисой и миссис Катц. Мне тогда было пятнадцать, и я страшно разволновалась. Мы должны были встретиться в Центральном парке — знаете, там есть такой ресторан у пруда, «Эллинг» называется. За два дня до этой встречи Брендан прислал нам по почте посылку. Никогда не забуду, как мама вскрывала её. Под оберткой оказались две плоские ярко-красные коробки, перетянутые белой атласной лентой. Дорогой вязаный костюм для мамы и чудесное желтое платье для меня. Отец, увидев их, просто взорвался. Он заявил маме, что и та одежда, какая висит у неё в шкафу, достаточно хороша для миссис Катц.       — То есть ланч не состоялся, — сказал Себастьян.       — Мама на него не пошла. Отец не пустил. — Триш уставилась на свой пустой стакан. — А я, как только он ушел на работу, надела желтое платье и улизнула из дому, чтобы встретиться с подругой. Мы прогуляли занятия в школе, поехали поездом до Центрального парка, и я дала Бекс — моей подруге Ребекке — пару долларов, чтобы она взяла лодку и посмотрела, как я встречусь с новой семьей Брендана.       — И каковы же были ваши впечатления? — поинтересовался Себастьян.       — Брендан так нервничал, что я думала, его удар хватит. Я вела себя очень чинно, миссис Катц была со мной крайне мила. Ну а Анису волновал только Брендан, а он, увидев в лодке Бекс, пришел в ужас — решил, наверное, что мы с ней устроим какую-нибудь дурацкую сцену. Однако всё прошло хорошо.       — А свадьба? — спросила Хоук.       — Свадьба состоялась годом позже. Отец умер за месяц до неё. Он слишком долго дышал черной пылью. Мама из уважения к нему идти на свадьбу отказалась и братьев моих не пустила. А мы с Бекс сидели на скамейке напротив церкви и видели, как он и Аниса, разодетые, стояли на ступеньках и фотографировались. Я его не виню. Он действительно вышел в люди, мой старший брат. Пока кто-то не убил Анису и не подставил его.       — Ну хорошо, о Кусландах мы теперь кое-что знаем, — сказал Себастьян. — Но я пока не понимаю, почему вы считаете, что это Хоу убили Дюка…       — Мой отец — вы представляете себе, скольким людям он перешел дорогу?       — Судя по вашему рассказу, он был человеком очень строгих правил.       — Его боялись и ненавидели. В юности я часто слышала разговоры об этом. Когда началась прокладка Водовода номер три, старшего Хоу — отца нынешних — раздавила до смерти какая-то машина. Я всегда считала, что это был несчастный случай, однако с тех пор Кусланды и Хоу никогда под землю вместе не спускались. В тот день отец был бригадиром смены, и Дюк тоже работал в ней.       — Но ведь с тех пор прошло много лет, Триш, — сказал Себастьян. — Почему вы думаете, что…       Она достала из кармана конверт.       — Я думаю, что терпение — добродетель, присущая далеко не одному человеку, — сказала она и протянула конверт Себастьяну. — Видите штемпель? Письмо было отправлено на следующий день после того, как вы арестовали Брендана.       — Адресовано Дюку. — Себастьян вынул из конверта листок бумаги и разгладил его на столе, чтобы мы оба могли прочесть написанное. — Где вы его нашли?       — Вчера утром я прибиралась в квартире Дюка. Конверт лежал в верхнем ящике его стола, под часами, которые оставил Дюку отец.       Хоук перечитала записку и почувствовала себя так, словно снова летит в бездонную пропасть.       «Дюк. Одноглазому вундеркинду крышка. Держи руки подальше от двери. Возможно увечье».       — Триш, — сказал Себастьян, — ниоткуда не следует, что это прислано человеком по фамилии Хоу.       — «Одноглазый вундеркинд» — это прозвище, которое Хоу дали Брендану, так они дразнили его.       Она убрала записку в конверт и сказала:       — Мне пора идти. Хотите верьте, хотите нет, но смерть Дюка — не последняя смерть. А дальше делайте, что хотите.       Себастьян взял конверт из её рук.       — Мы отдадим это в лабораторию. Я ничего не обещаю, но, возможно, что-нибудь там выяснят. Когда вы вчера видели Брендана, вы рассказали ему об этой записке?       — Вы заметили, что бумага надорвана? Он пытался отобрать её у меня. Я спросила у него, не следует ли мне поговорить с вами. Он разозлился, назвал меня дурой и сказал, что нечего бередить старые раны. Но какого черта? Брендану я ничего не должна. Только Дюку.       Себастьян достал из кармана куртки блокнот.       — Сколько их всего, этих Хоу? И где они живут?       — Их трое, — ответила Триш и перечислила имена. — А живут они все в Куинсе. В Дугластоне.       — Хороший район, — сказала Хоук.       — Теперь не прежние времена. «Гномам» нормально платят. Мои младшие братья — вполне обеспеченные люди.       — А они трое тоже были в туннеле, когда погиб их отец? — спросил Себастьян.       — Нет-нет. Они тогда еще подростками были. Но после наслушались небылиц. И верят в них.       — Кто еще был там, кроме вашего отца и Дюка?       Она ненадолго задумалась.       — Из наших друзей — никого.       — Триш, я собираюсь искать не друзей или врагов Дюка. Мне нужен свидетель, который расскажет, как все произошло на самом деле.       Она назвала имена двух уже ушедших на пенсию стариков. Вспомнила прозвища ещё нескольких человек, которых Ваэль мог попытаться найти через профсоюз. И без особой охоты добавила:       — Может быть, Финн — Финнеас Бейлор — согласится поговорить с вами. Тот несчастный случай и его сделал калекой. И все говорили, что Дюк спас Финну жизнь. Он жил с дочерью где-то неподалеку от моста Трогс-Нек. Она, Бекс и я — мы были ближайшими подругами.       — Адреса не помните? — спросил Себастьян. — Где-то неподалеку от церкви Святой Андрасте. Номера дома я не знаю. Как жаль, что нет больше Бекс. Ей удавалось держать этих дураков в узде. — Триш выскользнула из кабинки. — Всё, мне пора.       — Бекс? — удивилась Хоук. — Какое отношение имеет она ко всему этому?       — Так она же была из Хоу. Ребекка Хоут, их старшая сестра. А мы с ней были как сестры.       — А когда она умерла? — спросила Хоук.       — Нам тогда было по шестнадцать лет, — ответила, застегивая плащ, Триш. — Это случилось примерно через полгода после гибели её отца. Она словно с цепи сорвалась. Шлялась по улицам, связалась с шайкой, которая обосновалась в парке.       — В каком именно? — спросил Себастьян.       — Пелам-Бэй. Кое-кто из хулиганья практически жил там. Вот с ними она и спуталась. После свадьбы Брендана я её больше не видела.       — Так что с ней случилось? Как она умерла? — настаивала Хоук.       — Насколько я знаю, какой-то скот попытался изнасиловать её. Помню, как мы с ней поругались в поезде, когда ехали домой: она спросила, почему Брендан предал нас всех из-за богачки. Бекс хотела, чтобы и я тоже ушла из дома. Думаю, что домой она в тот день так и не вернулась. И потом целую неделю не появлялась дома и не звонила. В ту ночь, когда её убили, она звонила мне, но я уже спала. Наверное, её что-то здорово напугало, иначе бы она звонить не стала. А наутро копы нашли тело — на поле для гольфа. Те ублюдки задушили её и бросили там. Ради чего? Наверняка изнасиловать хотели. И задушили — вот так Бекс и умерла. К нам приходили детективы, спрашивали, когда мы видели её в последний раз — и все такое. Они называли это «тихим убийством». Хотя что в нем было тихого, я так и не поняла.       — Тихое убийство. Звучит нелепо, — сказал Ваэль. — Человека втихую не задушишь. — И он отбросил со лба темные волосы. — Может, я и спятил, но, по-моему, тут возможна связь с убийством Анисы Кусланд.       — В случае Анисы попытки изнасилования не было, — возразила Хоук.       — Ну, надо будет просмотреть материалы следствия по убийству Бекс. А пока не хочешь поискать Финнеаса?       — Думаешь, дело того стоит?       — Я думаю, что Триш хватается за соломинку, — ответил Себастьян, набирая номер на своем сотовом. — Однако у нас впереди целый июньский вечер, надо же его провести с пользой.

***

      Открывая дверцу машины, Хоук слышала, как Себастьян говорит в телефон:       — Кто это?.. А, Спайро — это Ваэль. Окажи мне услугу. Найди дело двенадцатилетней давности — девушка, Ребекка Хоу. Задушена в парке Пелам-Бэй. Там наверняка все на бумаге, постарайся заполучить дело побыстрее. А как получишь, позвони мне.       Себастьян сел за руль, включил двигатель. До места назначения они доехали за двадцать минут. И увидели поблескивающие на солнце витражные окна церкви Святой Андрасте. На крыльце примыкающего к церкви дома сидели две молодые женщины. Себастьян остановил рядом с ними машину, они крайне придирчиво её оглядели. — Давай я с ними поговорю, — сказала Хоук Себастьяну.

***

      Она вышла из машины и спросила, не знают ли они, где живет Финнеас Бейлор.       — Я его дочь, Джанет, — сказала одна из них, светловолосая, и, встав с крыльца, шагнула мне навстречу. — Что-нибудь случилось?       — Нет, нам нужно побеседовать с вашим отцом.       — А на какую тему? Я не хочу, чтобы его беспокоили попусту. Я же понимаю, что вы не с визитом вежливости прибыли. Такую машину, как ваша, в наших местах увидишь не часто, — сказала Джанет, оттесняя меня с тротуара на проезжую часть.       За спиной Хоук хлопнула дверца машины.       — Я Себастьян Ваэль. Из Полицейского управления Киркволла, — сказал он, держа руки в карманах. — Вам не о чем беспокоиться. Так, значит, вас зовут…       — Джанет Бейлор. — Девушка вгляделась в его лицо, перевела взгляд на Хоук, потом снова на Себастьяна и спросила: — У папы какие-то неприятности?       Он взял её за руку, улыбнулся:       — Джанет, нам сказали, что ваш отец знает кое-что о прошлых временах, а это может помочь нам разобраться в одном деле.       Она покачала головой:       — Значит, опять Кусланды. В газетах только о них и пишут. Но ведь отец ничего об этой истории не знает.       — Разумеется. Мы просто пытаемся выяснить, с чего все началось. — Себастьян снова улыбнулся. — И ничего больше, клянусь.       — Отец пошел прогуляться по берегу, — сказала Джанет. — К форту. Сидит там где-нибудь на бастионе. Седые волосы, черная футболка и поношенные брюки. Узнаете его по трости.       — Позвольте спросить, вы знакомы с Патришией Кусланд? — спросила Хоук.       — Все школьные годы с ней проучилась, — ответила девушка. — Но после школы ни разу не виделась. Пути разошлись.       — А Брендана Кусланда вы хорошо знали? — спросил Себастьян.       Она нахмурилась:       — Совсем не знала. Не моего полета птица. И в наших краях я его тоже ни разу не видела.       — Но Дюка-то вы знали?       — Мать мне строго-настрого наказала держаться от него подальше, — покачала она головой. — Мерзкий он был мальчишка.       — Почему вы так говорите, Джанет? — спросил Себастьян.       — Ну, не знаю. Он делал ужасные вещи. По крайней мере так мне рассказывали. — Она глубоко вздохнула. — Только имейте в виду, это только слухи.       — Все равно расскажите. Он мертв и никому больше вреда причинить не сможет.       — Дюк как-то подрался с одним пареньком, — сказала Джанет. — Он жил здесь неподалеку. Дюк привязал одну его руку к забору, вытащил из кармана плоскогубцы и повырывал ему ногти с другой руки, просто чтобы его проучить. А была ещё девушка, которая выставила Дюка дураком перед друзьями. Так он облил ей волосы каким-то маслом и поджег их.       — Неужели его ни разу не посадили за такие дела?       — Да ладно вам, детектив. Копам о них никто даже заикаться не стал. Мы улаживаем наши разногласия своими способами.

***

      Вся близлежащая улица была застроена весьма эклектично, одноквартирные домики располагались рядом с высокими оштукатуренными зданиями, из окон которых был виден пролив. Зато воздух здесь был свеж и пах морской солью.       — А ты, похоже, хорошо знаешь эти места, — сказала Хоук Себастьяну.       — Форт Шуйлер. Построен в 1833-м. Его и форт Тоттен, что по ту сторону пролива, в Куинсе, возвели, чтобы ни один вражеский корабль не смог подобраться к Киркволлу.       Ваэль вышел из машины, огляделся. Внушительный напарник форта Шуйлер выставлял в пролив свой гранитный бастион, похожий на нос старинного парусника. Хоук завороженно вглядывалась в этот грозный и непривычный силуэт города.       Они вошли во внутренний дворик огромного пятиугольного форта, поднялись по каменным ступеням на самый верх бастиона. Там, в полном одиночестве, сидел на скамейке пожилой мужчина, чья внешность отвечала полученному нами описанию Финна Бейлора — бутылка пива в руке, недельная щетина на щеках, шлепанцы на ногах и деревянная трость, прислоненная к скамье рядом с вытянутой ногой.       — Мистер Бейлор? — спросил Себастьян и показал свой значок. — Я Себастьян Ваэль. Полицейское управление Киркволла. А это Александра Хоук из Управления окружного прокурора.       — Что, дочь объявила меня пропавшим без вести? — спросил он и рассмеялся, оторвав взгляд от маленьких парусных яхт и моторных лодок, разрезавших водную гладь под огромным мостом.       — Да нет, по-моему, она считает, что к ужину вы все же вернетесь. Могу я называть вас Финнеасом? — Лучше просто Финном. Вы кого-то разыскиваете?       — Всего лишь пытаемся выудить кое-что. Главным образом, информацию. Я участвую в расследовании трагического случая в туннеле. Погиб Дюк Кусланд — вы знаете, что завтра его похороны?       Финн повел бутылкой в сторону опускающегося в воду солнца:       — Как говорится, род проходит и род приходит. Я видел вас по телевизору. Вы обвинитель на процессе его брата, верно?       — Да, верно.       — Брендан Кусланд. Не стоило ему забираться так высоко. Странный был паренёк. И, похоже, больше Дюк за него в драку не полезет, — проговорил Фин. — А если он попадет туда, куда вы хотите его упечь, защитник ему не помешает.       — Вы хорошо знали Брендана? — спросила Хоук.       — Не-а. Как отец его ни лупцевал, спуститься под землю ему всё равно духу не хватило. Отец даже попытался сделать из него карандашную крысу.       — А кто это? — Ну, инженеры, подрядчики — ребята, которые карандаша из рук не выпускают, — пояснил с ноткой презрения в голосе Финн. — Скажите-ка, Ваэль, Дюк ведь не от несчастного случая помер?       Полиция и патологоанатомы об отрезанном пальце пока помалкивали, решив, что эту важную информацию следует попридержать до окончания следствия.       — Вы об этом что-нибудь слышали? — отозвался Себастьян.       — Я научился не совать нос в чужие дела. О том, что я ещё жив, знают очень немногие из его друзей. Я ведь провел под землей не один год — перед тем как меня покалечило, а это было двенадцать лет назад.       — Я как раз и надеялся, что вы сможете рассказать нам об этом. Мы слышали, что, когда погиб старый Хоу, вы тоже были в туннеле.       — Это кто же вам наболтал? — поинтересовался Финн.       Себастьян не ответил.       — Должно быть, кто-то из мальчишек Кусландов. Скажите им, чтобы не волновались, детектив. Я смотрю на море и небо и до сих пор не понимаю, как мне удалось протянуть под землей так долго.       Похоже, принятый «гномами» кодекс молчания был крепче, чем стены крепости, в которой они сейчас находились.       — А правда ли, что между Кусландами и Хоу лучше было не встревать? — спросил Себастьян.       В лице Финна не дрогнула ни одна жилка.       — И верны ли слухи о том, что Дюк Кусланд спас вам жизнь?       Финн поднял взгляд к небу:       — Ага, так с вами разговаривала их чокнутая сестричка, правильно, Ваэль? Эта девчонка вечно всеё путает.       Себастьян взглянул на Хоук, а она лишь пожала плечами.       Финн Бейлор улыбнулся:       — Ладно, об этом я вам расскажу. — Ваэль понравился ему, и что-то из сказанного Себастьяном помогло сдвинуть старика с мертвой точки. — Я работал на прокладке первого участка нового туннеля. Нас там было шестеро — я, Хоу, Дюк Кусланд, его отец, он приглядывал за тем, как сверлили дыры, и ещё двое ребят, но, правда, они под конец смены ушли.       — Чем вы занимались?       — Реберную клетку строили. Знаете, что это такое? Бетонный крепеж, который удерживает стены, пока идет прокладка туннеля. — Финн достал из кармана темные очки, надел их. — Вам известно, что такое смеситель?       Хоук взглянула на Себастьяна, и он ответил:       — Огромная бетономешалка?       — Ну да. Мы с Хоу находились внизу крутого ската, а наверху стояли три вагонетки, переоборудованные под смесители. — Финн стукнул тростью по камням. — Одна из них вдруг оторвалась от других и полетела вниз — двадцать тонн стали, да еще и наполненных цементом. Хоу даже помолиться не успел. Она прихлопнула его как муху.       — А вы?       — Я стоял с мастерком на приставной лестнице. Успел услышать только скрежет, с которым эта штука летела вниз. Податься мне было некуда. — Финн наклонился вперед, прижал ладони к вискам.       — То есть вас она тоже зацепила? — осторожно спросил Себастьян.       — Как она меня ударила, я не помню. Я увидел, как эта чертова дрянь набирает скорость, визжа, как паровоз. Но это и все, что я запомнил, и слава богу. Вагонетка, судя по всему, врезалась в мою лестницу и придавила меня к стене. — Финн умолк и промолчал целую минуту. — А после этого я слышал только собственные вопли.       — Кто-нибудь помог вам?       Финн отвел взгляд в сторону:       — Дюк Кусланд. Он первый подошел ко мне. Сдвинуть с места вагонетку он в одиночку не смог. А отец его поехал наверх, за помощью, так он мне сказал.       — И как же вы?..       Финн, рассказывая свою историю, потирал левую ногу.       — Там было темным-темно. Ближайшую лампочку раздавило телом Хоу. Моя нога, которую прижимала к стене вагонетка, была сломана посередке, кость торчала наружу. Крови я в темноте не видел, но она била как из фонтана, заливая меня.       — И что же сделал Дюк? — допытывался Себастьян.       — Ну, пожалуй, я мог бы сказать, что он спас мне жизнь, если вы именно это хотите услышать. Дюк сделал то, о чем я его попросил. Сначала мы ждали помощи, медиков, но у меня начала кружиться голова и мысль осталась только одна: что я так и сдохну в этой кротовой норе.       — И что же?.. — спросила Хоук.       — Я попросил Дюка принести мне фонарь, бутылку пива и нож. Потом глотнул побольше пива, осветил фонарем ногу, зажал зубами горлышко бутылки и велел Дюку отрезать зажатую вагонеткой часть ноги.       Ни Хоук, ни Ваэль не смогли произнести ни слова.       — Он отпилил ножом застрявшую ступню. — Финн приподнял штанину на левой ноге, и мы увидели протез. — В качестве обезболивающего, молодой человек, пиво я вам не рекомендую. Горлышко бутылки я перекусил. И уж поверьте, я лишился не только ступни, но и некоторой части рассудка. Однако Дюк вытащил меня наверх живым, а это было всё, о чем я просил. Ну а в больнице мне отчикали ещё кусок ноги.       — Получается, что Хоу насчет Дюка не правы, так? — спросил Себастьян. — И обвиняют его в смерти отца напрасно?       — Вы задаете сразу два вопроса, Ваэль, — ответил Финн. — Вы хотели узнать, правда ли, что Дюк спас мне жизнь, однако неплохо бы ещё выяснить, по какой причине та вагонетка оторвалась от остальных.       — То есть вы думаете, что её спихнул вниз сам Дюк?       — Встревать между Кусландом и Хоу, особенно когда у одного из них в руках оружие весом в двадцать тонн, — идея не самая лучшая.       Хоук не могла понять, почему Финн говорит об этом так спокойно.       — Однако вы не рассказали полиции о ваших подозрениях насчет Дюка?       Он недоуменно взглянул на неё, словно не понимая, зачем она задала ему этот вопрос.       — Я сказал копам, что ничего в темноте не разглядел. Доказательств, что кто-то поковырялся в сцеплении вагонеток, у меня не было. А кроме того, Дюк даже не знал, что я находился в туннеле. Просто Хоу, на мою беду, попросил меня остаться после работы и подсобить ему.       — Странно все же, что Дюк протянул так долго, работая бок о бок с Хоу, — сказал Себастьян.       — Хоу долгое время рассчитывали на помощь свыше, так сказать. Примерно через месяц после случившегося Дюк здорово заболел. Рак. Дюк от него едва не умер. Никто из нас уже не надеялся, что он поправится. Но в одном я всегда был уверен — до старости Дюк Кусланд не дотянет.       Старик встал, заковылял к зубчатой стене бастиона, постоял там немного, глядя на воду. Себастьян подошел к нему.       — Финн, как вы думаете, почему Дюк так поступил?       Финн вытащил из кармана сигарету, закурил.       — Он был поганым ублюдком, детектив. Какая вам разница, почему он так поступил? Танцевать я с тех пор уже не могу. Но, может быть, он дал мне лишних двадцать лет жизни.       Однако Себастьян не хотел отступаться:       — А за что он ненавидел старого Хоу?       — Может быть, все сводилось к тому, как Хоу изводил Дюка и его отца из-за Брендана. Он то и дело напоминал им, каким тот оказался слабаком, как боялся туннеля. А Кусланды и без того бесились, потому что Брендан отверг работу, которой все они жили. Две эти семьи на протяжении нескольких поколений были на ножах. Самая настоящая кровная вражда — вот что это было.       — Но из-за чего они ссорились?       — Да из-за всего, Ваэль. Может быть, причиной были деньги, может быть, девушка, вокруг которой когда-то увивались старые Хоу и Кусланд, а может быть, просто-напросто то, что Дюку нравилось мучить людей. Под улицами этого города лежат мили и мили раздоров. — Финн затянулся сигаретой. — Всё, больше мне вам сказать нечего. Дальше копайте сами.       На это Себастьян был готов.       — Хотите, мы подвезем вас до дома?       — Нет, спасибо. И, когда увидите чокнутую девчонку Кусландов, мистер Ваэль, скажите ей, что она проживет гораздо дольше, если будет держать рот на замке. Вы оба ребята симпатичные, но пусть она сама откапывает кости, которые зарыты на заднем дворе её дома.