***
Этот горе-напарник — иначе Барнаби его и не мог окрестить — вызывал только одну головную боль. Мистер Маверик пытался успокоить своего протеже: зато он опытный, да и публике они нравятся! Однако Барнаби был уверен в другом: Дикого Тигра из обанкротившейся компании подобрали чисто из жалости. Прямо как выкинутого на улицу бродячего кота, ни на что более не способного, кроме как драть обои и гадить по углам. — Мистер Маверик, сегодня я снова встретил Тигра, когда возвращался сюда по кое-каким делам, — неуверенно заговорил Барнаби, отпивая крепкий чай с небольшой долей сахара. — С ним был человек. Высокий, с длинными светлыми волосами, собранными в хвост. Вы его знаете? — Высокий, с длинными волосами?.. — задумчиво пробормотал пожилой мужчина, отложив бумаги в сторону. — А, да, знаю. Это Юрий Петров. Вы с ним еще познакомитесь. Умный и толковый человек. С ним приятно работать. Один из судей, на днях буквально приняли в Министерство юстиций. Тебя что-то удивляет? — Есть немного, — выдавил неловкую улыбку Барнаби, хотя улыбаться совершенно не хотелось. — Если мистер Петров такой, как вы описываете, то я удивлен, что... они, кажется, дружат. Он и Тигр. — Понимаю, — закивал Маверик. — Я тоже удивлялся в свое время. А потом мистер Кабураги в свое время обмолвился, что они с детства дружат. Тогда все встало на свои места. Юрий, кстати, и предложил идею с геройским дуэтом. Был готов лично поручиться за Тигра. — Видимо, он не такой умный и толковый, как вы сказали, — с туманным холодком пробормотал Барнаби. — Какой успех с этим Тигром? Сплошное расстройство. Дилетантство и раздутое самомнение, не более. — И все же, — мягко возразил ему Маверик, вставая из кресла и поворачиваясь лицом к огромному окну, за которым ночной Штернбилд был как на ладони, — я верю Юрию. Он ни разу не подводил. К тому же, ни у тебя, ни у Тигра нет выбора, кроме как вместе срабатываться, — он немного помолчал и чуть тише добавил. — Помни, ради чего все это делается. — Да, сэр, — еще тише ответил Барнаби, повесив голову. — Я помню. Ночью гулять самое то, особенно если знать места. Настроения общаться с фанатками и папарацци не было. Барнаби хмуро уставился на браслет. Время близилось к десятому часу. Хотелось посидеть в тишине и прохладе, благо что сейчас лето и можно гулять хоть круглыми сутками, было бы желание. Барнаби забрел на пустующий неосвещенный стадион в глуши парка. Смотря под ноги, чтобы не споткнуться об какую-нибудь незаметную в темноте ступеньку или выпирающую ножку сидений, Барнаби прошел немного вперед. Тут же он почувствовал огорчение: здесь уже кто-то был и отдыхал от мирской суеты. Впрочем, какое ему может быть дело до людей? Он тоже имеет право отдохнуть здесь. Ничего плохого не случится. Приблизившись к размазанному в темноте силуэту, Барнаби узнал в нем того самого человека, с которым видел Тигра. И этот человек его тут же заметил и едва заметно кивнул головой, не то приветствуя, не то приглашая сесть рядом с ним. Барнаби на всякий случай кивнул в ответ, но мужчина, чье имя, как назло, вылетело из головы, уже не смотрел в его сторону, продолжая гипнотизировать заросшее футбольное поле. Отчего-то робея и нервничая, Барнаби подошел поближе и сел рядом. Тишина. Знакомый незнакомец первое время не реагировал. Даже не было слышно его дыхания. — С одной стороны, я рад, что этот стадион не собираются реконструировать, — негромко признался мужчина, все так же не смотря в сторону Барнаби. — Здесь всегда пусто. Никто не запрещает приходить и уходить в любое время. — А с другой? — вежливо поинтересовался Барнаби, продолжая его мысль. На самом деле ему было абсолютно плевать на стадион и его судьбу. Ему просто хотелось отдохнуть. — А с другой было бы выгоднее все же привести его в порядок, а не строить новый. Чем дольше про него не помнят, тем больше денег на его оживление потребуется. Через год-два будет справедлива мысль, что какие-либо действия с ним будут экономически невыгодны. Впрочем, не я мэр этого города, так что и судить не мне. — Хотя вы судья, — хмыкнул Барнаби. Мужчина повернулся к нему и очень внимательно посмотрел. Вообще непонятно, о чем он думает. А еще от него пахло медом и чем-то холодным, очень недружелюбным и могильным. Барнаби даже не мог понять, хочет ли ему как-то доверять или нет. — Да, верно. По работе судья и куратор, но сейчас я просто отдыхающий от суматохи и шума человек, — он протянул руку. — Юрий Петров. Рад знакомству. — Барнаби Брукс. Взаимно. Рука у Петрова оказалась неожиданно горячей. От этого по всему телу Барнаби пробежали очень неприятные мурашки. Есть приятный жар, как от костра, камина или горячего чая. А этот жар был каким-то неприятным, похожим на лихорадку. Однако, судя по всему, Петров чувствовал себя замечательно и на самочувствие не жаловался. После рукопожатия Барнаби долгое время сжимал одну руку другой, будто обжегся. Этот человек странный. Он не мог понять, почему так считает, но какое-то стойкое, неприятное, липкое ощущение было. — Это... это правда, что вас приняли в Министерство юстиций? — вновь попытался завязать диалог Барнаби, чтобы до конца понять, что его так напрягло. Петров дернулся и что-то пробормотал на другом языке. Скорее всего, на русском. И, судя по интонации, весьма нерадостное. Наверное, с этим вопросом до него не докопался только мертвец. Наконец, Петров вскинул голову и даже как-то смягчился в лице. Но Барнаби был уверен: все это вежливость и формальность. Он тоже умеет притворяться. — Да, это так. — Вы... вы удивительно молоды для такой позиции, — очень осторожно заметил Барнаби, почти что со всей искренностью. Взгляд Петрова дернулся куда-то вверх, а в зрачках промелькнуло что-то очень нехорошее. Но, возможно, это был всего лишь далекий отблеск лампы. — Да, — и в голосе блеснула холодная сталь, — мне тридцать один. Возраст не скрываю. Барнаби не сдержался и охнул. Тридцать один! Его очевидно стоит уважать хотя бы за невероятный труд, который он проделал, и здоровье, которое уж точно пожертвовало собой. Этого человека надо бояться. Кто знает, сколько конкурентов он подмял, проглотил живьем и выплюнул? — Скажите, мистер Брукс. Почему вы стали героем? Огонь. Нет, точно не из-за огня. Барнаби замялся. Надо выдать что-то стандартное, что-то, что с удовольствием услышал бы куратор Героя-ТВ. — Чтобы... помогать людям. Спасать их. Побеждать зло. Это то, что необходимо Штернбилду. Петров хмыкнул. Барнаби был готов поклясться, что это было самое холодное, презрительное, надменное и невыносимо-циничное хмыканье, которое он когда-либо слышал за всю свою жизнь. Вот уж чего-чего, а не такое ожидал он получить в ответ на свою, как ему казалось, верибельную ложь. — Понятно. Ничего нового. Золотые сердца, платиновые души, — Петров встал, уже желая закончить этот разговор. — Тогда желаю вам поладить с напарником, раз уж у вас одинаковая мотивация. Следуйте своему кодексу справедливости. Доброй ночи. — ...доброй, — запоздало пробормотал Барнаби, решив остаться здесь еще ненадолго. Странный и страшный. И как этот тюфяк-Тигр с ним дружит? Уже спустя несколько минут общения с ним Барнаби чувствовал себя истощенным, уязвленным, раненым и каким-то беззащитным. Лучше просто держаться от этого человека подальше, дабы в лишний раз нервы не портить. Если он и правда так дружит с Тигром, то последний точно нажаловался на отвратный рабочий день и на самого Барнаби. Может, поэтому Петров так холоден с ним? Барнаби тут же отбросил эту мысль в сторону. Петров не показался человеком, склонным к поспешным решениям на основе чужого предвзятого мнения. Он не понравился сам по себе Петрову по какой-то другой причине.***
Этот юноша мог бы врать и поубедительнее, решил про себя Юрий, направляясь домой. Особенно в ответе на вопрос про мотивацию становления героем. Ну блин, ну не ради людей ты стал героем — так и сказал бы! Юрий же не стал бы его бить по голове за такое! В целом, мнение о Бруксе сложилось неоднозначное. Ну, человек вроде неплохой сам со себе, а в душе — сплошные потемки. Ай, черт с ним, пусть Котецу разбирается. Вот уж кому точно удачи следует пожелать. В кармане пиджака завибрировал телефон. Недовольно цокнув, Юрий посмотрел на экран. Вот же ж... — Да, пап? — Почему ты ничего не сказал! — возмущался отец. Знать бы еще на что... Юрий перебрал в голове все грехи, которые совершил за тридцать один год жизни. Вроде за все успел ответить и перед папой, и перед мамой. Так, придется вытягивать ответ щипцами. — Папа, конкретнее, я после работы и ни черта не соображаю. — Почему мне Джейк звонит и говорит, что Котецу ему сказал, что ты ему сказал, что ты получил должность в Министерстве? — продолжал громко восклицать папа. На фоне слышался голос мамы. Ее слов не разобрать. — Потому что... — так, чего бы ляпнуть, чтобы папа отстал? — потому что я не успел сообщить? Я еще домой не пришел. — Для таких вестей необязательно приходить домой! — самым боевым тоном назидательно вещал отец. Был бы рядом — еще бы с размаху хлопнул по плечу. Кажется, мама вздохнула. Наверно, еще и приложила ладонь к лицу. Ее излюбленный жест. — Пап, я устал и хочу домой. Поговорим завтра. — Юра, стой! — закричал папа так громко, что Юрий поморщился и дернул головой подальше от телефона. К сорока годам оглохнет на одно ухо, а еще через десять и второе пострадает. Н-да, в молодости Легенда очень зычно и эффектно читал речи, даром что от природы громкий голос. А сейчас-то зачем так орать? Пап, ты на пенсии, угомонись... — Я прямо сейчас перехожу дорогу. Мне остановиться и дождаться, когда меня собьет машина? Папа пропустил утомленную колкость мимо ушей. Привыкли, знаем, и вообще это у него от мамы, та в юности тоже той еще язвой была. — Завтра у тебя же выходной, да? — Да, — вздохнул Юрий. Он уже догадывается, к чему идет дело. — Загляни, а? Отметим твое повышение! И Котецу затащи! Посидим все вместе, по-домашнему. — Не отвечаю за жизнеспособность Котецу, но так и быть, зайду. — Только пораньше зайди! А не как обычно! — Пап, я когда приду домой, то покормлю кошку и сразу спать лягу. И буду спать до обеда, потому что с моей работой высыпаться невозможно. А уж с новыми обязанностями тем более следует забыть о “пораньше". Когда приду — тогда приду. Мама, кажется, поддержала намерение сына отоспаться. Еще смутно послышалось что-то про Котецу. Наверно, она напомнила папе, что Юрий, в отличие от Котецу, всегда был той еще совой и было бы глупо ждать от него ранних подъемов. Папа что-то добродушно проворчал в ответ, но согласился с ней. — Ладно, Юра, до завтра. Спокойной ночи! — Спокойной. Папа иногда тот еще клоун. И все равно Юрий его любит. Домой он дошел с усталой улыбкой. У ног радостно защебетало и замяукало пушистое серо-кремовое тело с самыми честными, добрыми, красивыми глазками. — Привет, Вафелька, — все, его черствое ледяное сердце опять растаяло. — Скучала? Вафелька замурлыкала небольшую трель. Не дав ей договорить, Юрий ловко и легко подхватил ее и прижал к себе, продолжая почесывать за ушком. Так, надо не расчувствоваться и не забыть проверить ее миску. Неожиданно корм в ней оказался почти нетронутым. — Ты не ела? — Вафелька терлась об его руку мягкими щечками, невольно не позволяя лишние почесушки. — А чего так? Конечно, Вафелька ему не ответила. Вафелька никогда не отвечала на его вопросы. Впрочем, Юрий и не настаивал. Его королева имела право делать и не делать что угодно. Продолжая держать кошку на руках, Юрий сел на диван и одной рукой расслабил галстук. Так, главное прямо здесь не отключиться. Казалось бы, всего ничего надо сейчас сделать: принять душ, переодеться, шмякнуться спать. Но последовательность действий казалась невыносимо большой. Хотелось сразу перейти к последнему пункту. Еще и Вафелька так умиротворяюще мурчит под боком, нализывая лапку... Так, точно, надо же еще Котецу промониторить. Котецу, ты поговорил с Каэде? Ответ не заставил себя долго ждать. Юрий честно полагал, что Котецу уже спит и должен был ответить только завтра. Ну, не спит и не спит, чего бубнить-то... Да. Она обиделась Вау. Удивительно. Ладно, он не будет лишний раз ерничать, Котецу определенно нужно это в последнюю очередь. Ясно. Ты завтра будешь свободен? Понимаю, вопрос с подвохом, но я завтра к родителям иду. Тебя тоже звали. И вроде как должны же понимать, какой нестабильно-плотный график у героев... Может, взывают к силе его непопулярности? Это же всяких крутышек зовут на интервью и прочую цирковую хрень. А где Котецу и где интервью? Да, верно... Кажется, отец умнее, чем Юрий иногда полагает. Юрия-то тоже многие считают умным. А это они просто не видели, что они с Котецу и Антонио творили в студенчестве... Ээээ... не знаю!!! Но надеюсь буду!!! А во сколько??????? Да хрен знает. Так, ладно, Юрий сейчас попытается подсчитать время. Подсчитать не получилось. Он гуманитарий. Причем потомственный. После обеда где-то. Зависит от того, когда я проснусь. Нет, ну правда, во сколько Юрий может проснуться? Ну, наверное, в одиннадцать... А там пока позавтракает, пока себя в порядок приведет, пока налюбуется Вафелькой, пока то да се... Еще часа три может пройти. Минимум. Два с половиной из них будет занимать восхищение Вафелькой. Хмммм.... Ну надеюсь буду свободен!! А ты еще не спишь??? Котецу, ну ты же умный, ну пораскинь мозгами... Пока нет. Котецу, ты же не собираешься еще что-то спрашивать? Юрий честно хотел сообщить, что может в любой момент отрубиться прямо здесь, с телефоном, но почему-то передумал. Ты офигел!!! Иди спи!! А, понятно. Вопросов нет. В такие моменты Котецу лучше слушаться, даже если он за несколько километров от него. Осознание ошпарило его кипятком. Завтра не выходной. Завтра работа. А выходной послезавтра. Если бы у Юрия оставались силы, он бы заорал. К а к ж е о н у с т а л.