Тридцать разных дней

      В открытую дверь маленького канми в верхних кварталах Кугане задувал приятный тёплый ветерок, несущий с собой запах моря. Он раскачивал подвешенные на одну бечёвку разноцветные бумажные фонарики, играл нежно звенящими дверными колокольчиками и ворошил волосы двух посетителей, что на этот вечер выбрали это канми для своих посиделок.       Дженомис сен Лексенталь, драматург и уроженец Империи Гарлемалд, одно время блистающий на сцене имперской столицы, но изгнанный из родной страны за неповиновение воле императора, отсалютовал своему собеседнику небольшой чашечкой рисового вина.       — Слушай, Гарлонд, я даже вспомнить не могу, когда мы с тобой последний раз так заседали вдвоём. В Академии ведь?       Сид проглотил своё вино, потянулся за кувшином, чтобы налить ещё.       — Ну да, почти перед выпуском. А потом ты окончательно убился в свои спектакли, я — в свои изобретения, и стало совсем не до того.       — Тем не менее, я рад, что всё так сложилось, — отозвался Лексенталь. — Всё хотел тебя спросить, как ты жил после того, как я покинул Гарлемалд?       Сид устроился поудобнее. С непривычки сидеть на полу на согнутых коленях ему было тяжко.       — Ну, я не надолго отстал. Бежал из Империи в Эорзею несколькими годами позже тебя, осел в Мор Доне, основал там компанию «Гарлонд Айронворкс» и в конце концов собрал неплохую команду инженеров и техников. Правда, после того, как произошла битва при Картено, я был контужен и потерял память, после чего пять лет провёл в западном Таналане, в местной церквушке. Пока за мной не пришла Виринея.       Его голос заметно смягчился.       — Она вытащила меня из монашеского балахона, вернула мне имя и корабль, а затем и память. Я встретил Биггса и Веджа, которые с грехом пополам держали на плаву компанию, пока меня не было, и всё вернулось на круги своя. Ну, кроме того, что в то время Баэлзар как раз откопал Ультима Веапон, и война стала набирать обороты по второму кругу... Да, что там говорить. Многое было.       — Я смотрю, у вас двоих богатое прошлое.       — Есть такое, — вздохнул Гарлонд. — Я обязан ей жизнью и не только. Мой личный долг перед Воином Света достигает ужасающих размеров.       Он усмехнулся, снова глотнул вина. Круглая порционная чашечка казалась совсем крошечной в его большой ладони.       — Ну а ты? — глянул он на собеседника. — Как ты жил до того, как аурацит помутил твой разум?       Лексенталь поморщился, выпил свою порцию, кинул в рот порцию закуски из осьминога. Прожевал.       — Невесело, вот что я скажу. Ты же помнишь, как я был помешан на истории Зодиака. После смерти Тиа моё маниакальное увлечение этой историей достигло, как ты говоришь, ужасающих размеров.       — Это я уже понял, — хмыкнул Сид в ответ на шутку, но тут же посерьёзнел:       — Тиа — это твоя жена?       Дженомис заметно погрустнел. Стал смотреть в открытую наполовину дверь канми, за которой царил полумрак.       — Да, — тише, чем раньше, сказал он. — Она дала жизнь моим детям, она была прекрасной актрисой, верной женой... её сгубила грудная болезнь.       — Прими мои...       — Не надо. Я смирился... наверное. Хотя так и не смог заставить себя её забыть, связаться с другой, найти ей замену... я бы тогда детям в глаза не смог смотреть. Понимаешь?       — Отчасти.       Лексенталь долил себе остатки вина из кувшинчика, поморщился и махнул прислуживавшей за столиками девушке, чтобы принесла ещё.       — А, верно, ты же холостяк. Слушай, ну неужто за тридцать с лишком лет никого себе не нашёл?       — Не то чтобы, — Гарлонд хитро ушёл от прямого ответа. — Долгая история.       — Мы куда-то торопимся?       Мягко ступая белыми носочками по устилающим пол циновкам, к ним подошла молодая прислужница. С поклоном опустила перед ними кувшинчик вина.       — Уважаемые господа, наш скромный канми изволила посетить леди Кагуя, известная в Кугане и за её пределами танцовщица, — кротко сообщила она. — Она покажет танец с веерами. Советую посмотреть, это очень красиво.       — Спасибо, — откликнулся Лексенталь, заинтересованно развернулся к импровизированной сцене — всего-то лишь свободное место между столиками, которые сдвинули к стенам.       Почтительно сопровождаемая хозяином заведения, на это место встала красивая хьюра с молочно-белым лицом, чёрными бровями вразлёт и алыми, как ягода, губами. В её руках было два раскрытых веера. Хьюра изогнулась, прикрыла ими лицо. Её помощница поднесла к губам флейту.       Лексенталь заинтересованно наблюдал за тем, как она двигается. Не к таким танцам он привык в Гарлемалде, не такое впечатление они оставляли. Танцовщица мягко рассекала веерами воздух, плавно и мелко переступая ногами и умудряясь не наступить на подол своего кремового кимоно с узором из пионов, подвязанного розовым поясом. Вычурная заколка в аккуратно собранных чёрных волосах нежно звякала при каждом движении металлическими подвесками.       Сид подумал, как красиво подобная заколка будет смотреться в волосах его дорогой девочки, и сделал зарубку в памяти — пока он в Кугане, купить такую для Виринеи.       Ещё бы она вернулась...       После того, как она перешагнула грань двух миров, он не слышал о ней ничего. Татару и Крайл разводили руками. Эфир в том месте у подножия Кристальной Башни, где Арьянен нашла маяк для перемещения в иное измерение, вот уже несколько месяцев был спокоен и невозмутим.       Гарлонд заставил себя не думать об этом. Она вернётся. Обязательно вернётся. Она всегда возвращается.       ...вот только почему так тревожно на душе?       Сид спрятал руки под стол, сжал пальцами правой руки левое запястье. Толстая перчатка и рукав куртки надёжно укрывали его татуировку от чужих взглядов, а сам он и так знал, что сейчас его рука покрыта цветным узором из запутавшейся в шестернях лозы.       — Эта чашечка явно слишком мала, — Лексенталь обернулся очень невовремя: Сид не успел натянуть на лицо безразличную маску. — Гарлонд, ты чего?       — Ничего, — как можно более нейтрально ответил тот. — Слишком острый кусочек осьминога попался.       Танцовщица закончила своё представление, прозвучали жидкие аплодисменты. Дженомис даже не обратил на это внимания, пытливо вглядываясь в лицо Сида.       — Так ты всё-таки расскажешь свою «долгую историю»?       — Вряд ли. Слишком уж она долгая. Годами тянется... и никак не закончится. Давай выпьем за то, чтобы не закончилась ещё очень и очень долго.       Брови Лексенталя взметнулись вверх, а губы изогнулись в ухмылке. Он плеснул вино в обе чашки, протянул одну Сиду и отсалютовал ему второй.       — Давай. За тебя, мой друг. И за твою женщину.