Goodbye, my Love

– Я лучше пройдусь. – Можно с тобой? – Как тебе угодно. – Я… Не… Я не могу понять. – Не думаю, что смогу быть доктором. Они должны… А я… Я должен был сказать ей, но… – О Гилберт. – Нет, не надо! Не я здесь при смерти. Не я всё теряю, я просто… – Друг, который принёс ужасные вести тем, кого любит. – Я должен был быть сильным ради Мэри. А сделал только хуже. Не смог подобрать слов и всё испортил. – Утешила бы её какая-нибудь сдержанная речь? Надеюсь, больше ты такого не переживешь, но избежать этого вряд ли удастся. К тебе будут приходить люди, Гилберт, приводить своих детей, всех, кого любят, чтобы показать человеку, которому не всё равно. Ты станешь отличным врачом. Сочувствие никогда не будет лишним.

***

Это нечестно, неправильно, что такая прекрасная душа, такая ценная родственная душа должна покинуть эту землю. Энн хотела верить, что доктор Уорд ошибся с диагнозом. Существует столько тяжких болезней с похожими симптомами, но не таким трагичным исходом, она видела в книгах Гилберта. Энн знала об их существовании, но что с того. Бог ведь не может быть таким жестоким, чтобы оставить Дельфину без матери, Баша без дражайшей возлюбленной, и Гилберта… О Гилберт… Он потерял ещё одну частицу сердца, ведь его маленькая семья только-только начала расти, но теперь навсегда разрушилась. У самой Энн сердце разбивалось от его горя, от чувства беспомощности перед лицом его спокойного мучения. От попыток найти подходящие слова, которые сгладили бы этот вечно хмурый взгляд, от осознания, что ей нечего предложить. От пустых разговоров и надежды, что они хоть как-то утешат. Энн не могла найти выход из этой ситуации, но она и не пыталась, девушка просто хотела быть рядом, если понадобится. Может, Гилберт действительно просто хотел побыть наедине со своими мыслями, но она как всегда решила не уходить. Девушка не могла оставить его в страданиях, будто какое-то жалкое создание, мирно оплакивать предстоящую утрату. Он был слишком милостивым, галантным, даже в таком состоянии. Энн не заслуживала того выражения благодарности, которым он её одарил, будто её слова скинули груз с его плеч. Они прибыли к ферме Блайт-Лакруа как раз тогда, когда Марилла и Мэттью собирались домой. Баш зашел в дом подавленный, было видно, в каких мучениях он находился. Гилберт и Энн остановились, их ноги будто размякли и погрузли в земле. Реальность просочилась глубоко внутрь и они оба почувствовали невероятное истощение, что проникло в каждую мышцу. Этот момент перенёс Гилберта обратно в глубокую пропасть. Когда его отец умер, их дом был полон незнакомцев, хоть и с хорошими намерениями, но всё же незнакомцев. Как и тогда, он не мог сделать ни шага. Вместо этого он сбежал, и единственным человеком, наделённым достаточной устойчивостью и упорством, чтобы последовать за ним, была девушка, что стояла сейчас прямиком возле него. В этот раз он не мог бежать, но всё это стало слишком непреодолимым. Потеря Мэри перекрикивалась с потерей матери, которую парень едва знал. Кто ещё мог позволить ему высказываться о своём будущем и о некой упрямой девушке, которая была способна разбивать ему сердце каждый день? Кто мог позволить ему трепаться с таким материным терпением так же, как делала это Мэри, кто мог давать такие же дельные советы? Парень хотел увидеть, как она состарится вместе с Башем, они были бы самыми любящими, самыми заботливыми бабушкой и дедушкой для его собственных детей. Почему? Это нечестно, он потерял слишком много. Весна почти наступила, и новая жизнь вспыхивала во всех направлениях. Гилберт хотел кричать, чтобы она остановилась, чтобы вся жизнь прекратилась хоть на одну мучительную минуту. Но это было чудовищно, он не мог позволить таким мыслям заполонить свой разум. Это было слишком жестоко. Дельфина была совсем малышкой, ей нужна была её мать, она так сильно в ней нуждалась. Гилберт знал, что ему придётся стать для девочки старшим братом. Он не подведёт Мэри, он будет сильным вместо неё. Это нечестно. Это неправильно. Слёзы текли по его щекам, но он не обращал внимания. Безнадёжно было пытаться их сдержать, парень чувствовал себя беспомощным в своём собственном теле, но всё было хорошо. Всё должно было быть хорошо. Агония от всего, что он терял, заставляла тело трястись, дом плавал в его затуманеном зрении, как какая-то безумная призма. Она дразнила его, как стервятник, наблюдающий и ждущий, чтобы дотронуться до его костей. Присутствие Энн казалось единственным, что сдерживало парня. Гилберт почувствовал, как руки Энн обвили его шею и держали так крепко, что он тут же испустил вздох, что застрял в горле. Парень обнял девушку как можно крепче, чувствуя оглушительное биение её сердца и мягкость рыжих волос на своей щеке. Гилберт закрыл глаза, он не хотел когда-либо отпускать девушку, потому что она была всем, чего он желал. Энн отталкивала его столько раз, но всегда имела необъяснимую способность знать, как проложить путь назад к его сердцу. Однажды, очень скоро, у них будет очень серьёзный разговор. Но не сегодня.