Коннор и Линдси. Согласие

      Тем временем у девушек разговоры проходили по похожему сценарию. Дэйна и Николь уже ушли в отведённую им двоим комнату, вроде как спать, а на самом деле поболтать о мальчиках там, где не будут прислушиваться старшие. И если против компании Линдси обе девочки не возражали, то наличие за спиной матери одной и потенциальной мачехи другой отравляло всё удовольствие от разговоров. Поэтому они решили поболтать наедине, тем самым дав старшим больше возможностей для откровенности.       И сейчас Кэтрин Хендрикс старалась убедить Клэр, что мужчины очень странные создания, но отношение Метта видно невооружённым взглядом. И если уж очень хочется расставить все точки над всеми буквами, то нужно говорить прямо самой и не искать второй смысл в словах мужчины. Клэр вяло отшучивалась, что ей хочется спокойствия и определённости, а с Меттом спокойствие ей не светит. А Линдси просто сидела на подлокотнике кресла и старательно боролась со сном. Поэтому, когда так и не пришедшие к общему мнению Клэр и Кэтрин собрались выйти подышать воздухом, она сослалась на усталость и ушла к себе.       Но когда Линдси вошла в комнату и переоделась, то поняла, что совершенно не хочет спать. Весь день ей хотелось позвонить Коннору, но находились другие дела и заботы, на которые можно было отвлечься. А сейчас… Она уже минут двадцать сидела на кровати и вертела в руках телефон, уговаривая себя, что уже поздно, он спит, и не нужно мешать отдыхать. Уговаривалось плохо. Хотелось прижаться и обнять, или хотя бы услышать голос. Телесная память сработала раньше совести, и она вызвала из памяти телефона номер любимого.       Коннор ответил, когда ещё не успел завершиться первый гудок.       — Линдси… — судя по голосу, он улыбался.       — Я тебя разбудила? — виновато спросила девушка.       — Нет. Я не спал.       — Ты прости, я… глупо, наверное… Я просто хотела услышать твой голос. — Никогда ещё Линдси не чувствовала себя настолько не в своей тарелке. Надо было придумать какую-то другую причину. Но не хотелось.       — Я тоже хотел тебе позвонить. Только думал, что ты спишь… Я скучал…       От неожиданности Линдси чуть не выронила трубку. Это было так не похоже на всегда сдержанного, контролирующего себя Коннора. Хотя он здорово изменился, но всё равно предпочитал не говорить о чувствах. Она улыбнулась:       — Я тоже. Мне тебя не хватало сегодня.       — Мне тоже.       Коннор помолчал и неуверенно продолжил:       — Я чувствую себя так глупо. Мы вроде взрослые люди, а мне хочется говорить какие-то глупости, как подростку.       Линдси нежно улыбнулась, прижимая телефон обеими руками. Такое признание дорогого стоило.       — Знаешь, когда-то мы с Кэтрин говорили о любви, и она высказывала очень интересные мысли. И только сейчас я, кажется, начинаю их понимать.       Девушка задумалась, возвращаясь к событиям прошлого.       — И что же она говорила?       Коннору нравилось слушать рассказы Линдси о её подруге. Судя по всему, это была интересная личность. Жаль, что им не пришлось познакомиться.       — Она говорила, что в вопросах любви не надо смотреть на то, сколько лет человеку. А на то, сколько лет ситуации.       — Как это?       — Понимаешь, у каждого человека есть свой запас чувств. Которые тоже должны получить определенный опыт и повзрослеть. И если человек влюбился в семнадцать и стал совершать романтические поступки без оглядки на мнение окружающих, это воспринимается совершенно обычно. Мол, человек влюбился, он молод, всё нормально. А когда человек в более старшем возрасте теряет голову, все считают, что это неправильно, что сильные чувства — прерогатива юности. Кэтрин говорила, что это чушь. Настоящая влюблённость и любовь могут прийти в любом возрасте. Тогда и появится желание романтики. И это не зависит от того, сколько лет человеку. Вот они с мужем, — Лин тихо хихикнула, — гуляли под дождём и обнимались на улице, уже имея маленькую дочь. Но Кэтти никогда не заботило мнение окружающих. Только особо значимых лично для неё людей.       Линдси грустно вздохнула — думать о подруге всё ещё было тяжело.       Коннор тоже молчал. Он думал. Идея выглядела новой и любопытной. Он беззвучно хмыкнул — и правильной. По крайней мере, в отношении него самого. Да, раньше у него случались романы разной степени увлечённости и длительности. Он не был ни ханжой, ни монахом. Он был блестящим офицером. А военные вниманием женщин не обделены. Да и потом… Но его чувства тут участия не принимали. Всё сводилось к развлечениям и физиологии. До недавнего времени он даже пребывал в убеждении, что вот такой он моральный урод — не способен испытывать глубокие чувства и эмоции и проявлять их. Как оказалось, невозможно проявить то, чего нет. Теперь он это понимал. С Линдси ему хотелось… совершать безумства? Например, целоваться в кино на последнем ряду? Подарить миллион цветов? Или проболтать ни о чём всю ночь перед свадьбой? Да, кстати, о цветах.       — Линдси, ты помнишь, что я завтра сам привезу тебе букет?       Лин с радостью приняла изменение темы разговора. Если она сейчас не отвлечётся от своих мыслей, то обязательно расплачется. А значит завтра, в один из самых главных дней в своей жизни, будет щеголять красным носом и опухшими глазами. Ну уж нет!       — Помню. Я уже гадаю, какой он будет, — отозвалась с улыбкой девушка.       Коннор улыбнулся в темноту выделенной ему Антоном комнаты. Ему нравилось удивлять Линдси. А все девушки любят цветы. И его… хм, будущая жена не исключение!       Проболтав ещё пару часов, Коннор всё же отправил Линдси спать. Он с удовольствием говорил бы с ней до утра, но ей нужно было отдохнуть. Сам он засыпать в одиночестве боялся. В этом он уже давно признался сам себе. Странная закономерность — если он засыпал, держа в объятиях любимую, то его не терзали кошмары. Стоило же нарушить столь приятную традицию — и тут же всплывали воспоминания о времени, проведённом в исследовательском центре. Лекарство же (кроме Линдси) было только одно — загрузить себя работой так, чтобы сны не могли пробить броню переутомления. Либо не ложиться спать вообще. Сегодня это было лучшим выходом — он мог подолгу обходиться без сна, поэтому пока просто посидит и подумает, а уже завтра они будут вместе. И больше не расстанутся. Уж он был точно уверен, что никуда не отпустит свою жену!       От осознания этой мысли Коннор снова счастливо улыбнулся. Через несколько часов Линдси станет его женой. Как же раньше его пугала мысль о женитьбе… А сейчас он стремился к этому даже сильнее любимой. Ему просто нужна эта уверенность. В том, что она будет его, что он всегда будет иметь право на прикосновение, поцелуй, на её нежность и любовь. Он выжил благодаря ей. И не согласен отпустить её.       Завершив разговор по настоятельному требованию Коннора, Линдси вытянулась на кровати. В руках она сжимала телефонную трубку, как будто хотела через неё передать любимому своё тепло. Девушка счастливо рассмеялась. Завтра она станет его женой. И больше не позволит ему мучиться сомнениями, достоин ли он её. Да и сама перестанет мучиться.       Повернувшись на бок и неосознанно поглаживая пальцами тёплый телефонный аппарат, девушка вернулась в мыслях к завтрашнему цветочному сюрпризу. Интересно, каким будет её свадебный букет? И подойдет ли он к её наряду? Хотя в этом Линдси практически не сомневалась. У Коннора, оказывается, проявилась потрясающая интуиция на подарки. Или это срабатывало только с ней? Он дарил ей совершенно восхитительные цветы. И очень индивидуальные. На её День рождения — крошечные красные розочки на неправильных, гнутых стеблях. Ни упаковки, ни бумаги, только небольшой бант из красной ленты в тон бутонам. Букет был настолько оригинален своей простотой, что просто покорил её. В другой раз это роскошный букет из алых роз, с первой буквой её имени, составленной из роз белых. Вычурно, конечно, но Коннор хотел этим букетом показать, что на всё имеет своё мнение (дело было после одной из крайне немногочисленных ссор). Нежный букет осенних хризантем радовал её своей жизненной силой и напоминал о любимом даже тогда, когда он однажды уехал в командировку без неё. Но самый оригинальный цветочный подарок он преподнёс ей этой весной. На очередной уик-энд, подгадав его так, чтобы уйти на выходные вместе, они сняли крошечный домик в уединённом месте. Небольшой лесок, озеро, в котором было можно искупаться, луг с полевыми цветами и никаких людей! Им обоим нравилась их работа, общение с разными людьми, но всё же иногда хотелось видеть только друг друга, и никого больше. Эти редкие моменты ещё сильнее сближали и заставляли заново переживать прелесть новизны отношений. На работе приходилось оставаться коллегами, соблюдать субординацию, вести себя безукоризненно. Хотя все вокруг знали об их отношениях, ни Коннор, ни Линдси иначе поступать не могли. Поэтому выходные наедине были ценным временем. Они ощущали себя подростками, впервые вырвавшимися из-под опеки взрослых. Это чудесная разрядка.       В тот уик-энд они приехали на место довольно рано и решили устроить небольшой пикник на лугу. Расстелили плед, перекусили, поболтали. Наконец Линдси, не завершив фразы, уснула прямо на пледе, уютно свернувшись в клубочек. Коннор не стал будить уставшую девушку, зато сам потратил время на то, что уже давно придумал и жаждал попробовать. Проснувшись через пару часов, Лин увидела возле себя маленький букетик полевых цветов, где каждое растение органично перекликалось с другими. Приподнявшись, чтобы взять в руки этот очередной шедевр, Линдси почувствовала, что у неё что-то лежит на волосах. Это был… венок. Из одуванчиков. Она замерла, разглядывая творение рук любимого. Коннор же, наблюдая за реакцией девушки, забрал венок, опустил его снова на её волосы и протянул маленькое зеркальце. Она выглядела очаровательно с этим незамысловатым украшением. На вопрос: «Откуда ты узнал?», заданный дрожащим голосом, пришлось ответить, что провёл исследование. Это даже почти не было шуткой. Он действительно в свободное время перед выходными изучил традиции славян, к которым относилась Кэтрин Джейн. Ему очень понравилась идея плести венки, и он решил сделать это для Линдси. Когда-то она рассказывала, что её подруга плела венки для своей маленькой дочери и украшала малышку.       Линдси тоскливо вздохнула. Нет, сегодня она не будет думать о грустном. Кэтрин была бы счастлива узнать, какой предстоит день. Вот и нечего грустить. Надо хоть немного поспать, как просил её Коннор. Линдси перекатилась на другую половину кровати, зарылась лицом в подушку, хранящую запах любимого, и мгновенно уснула.