Больше никогда

Сумерки наступили сразу, как только Сара переступила порог спальни. Конечно, это был не настоящий вечер — просто после жаркого дня крошечная комната в придорожном трактире показалась прохладной и темной. Сара села, почти упала, на низкую кровать, укрытую колючим серым одеялом, осушила одним длинным глотком кружку холодной подкрашенной вином воды и вспомнила главное — сегодня пятница, наступает суббота. Прошла ровно неделя с последнего праздничного вечера в отцовском доме, и вновь наступило время встретить приход Царицы* — под чужим кровом, среди чужаков, разделив ужин с похитителем. Гизборн, кстати, уже перестал шуметь во дворе — раздал ценные указания слугам, устроил на ночлег коней и солдат, а, значит, скоро вспомнит и о пленнице. Обстановка «лучшей комнаты в этой дыре» состояла из двух кроватей, перекошенного стола и низенькой табуретки — впрочем, прошлую ночь путешественники вообще провели в конюшне, зарывшись в солому. Вода, сено и свежая подстилка – больше ничего Гизборну не удалось выбить у чумазых обитателей крошечной деревушки. Нельзя сказать, что Сару это огорчило — после всего пережитого она могла заснуть где угодно, а благородному рыцарю в такой обстановке было не до нежностей — он заботливо укрыл «невесту» своим плащом, но даже не лез с поцелуями. А утром Сару ждал сюрприз — в нескольких дюймах от её головы торчал нож. Короткое лезвие предназначенного для подрезки копыт инструмента было остро заточено и воткнуто в земляной пол так, что обмотанная кожей рукоять едва торчала из соломы. Никто из похитителей не заметил, как находка перекочевала сначала в рукав, а позже, во время утреннего туалета, за корсаж платья — оборки от нижней юбки как раз хватило, чтобы превратить нож в бесформенный сверток, почти незаметный под одеждой. В дороге Сара неоднократно благодарила Всевышнего и человека, ставшего рукой Его помощи. Девушка перестала чувствовать себя безвольной игрушкой в руках врагов — нож был не просто оружием, это был знак. Символ того, что Бог не оставил свой народ, что ни один волос не упадет с головы того, кто соблюдает Завет. То есть с её, Сары, головы — она не одна среди чужаков, она вместе с Тем, по чьей воле светит солнце и движутся звезды, Он видит её — крошечную песчинку среди тысяч других. Прикосновение к твердому свертку успокаивало, мысли переставали скакать перепуганными зайцами, начинали течь плавно, одна за другой, нанизываясь тяжелыми бусинами на основную идею — путь к свободе. Сможет ли слабая девушка убить тренированного мужчину, воина? Как бы силен ни был человек, у него есть уязвимые места. Глаза — цвета холодной родниковой воды в жаркий полдень — что будет, если воткнуть нож прямо в зрачок? Выбрать момент, когда лицо похитителя будет совсем близко — и ударить. Вряд ли он умрет сразу, будет много криков, крови, ударов, боли. Если повезет — дело дойдет до местного шерифа. Интересно, мы уже покинули земли, в которых правит Ноттингемский шериф? Или лучше отъехать подальше?.. Может, последовать примеру Юдифи и забить нож спящему врагу в ухо? Или вот шея — с бледной кожей и пульсирующей синей жилкой. Перерезать жилку не сложно, но этого, наверное, не хватит — надо распороть горло, чтобы умирающий враг не успел поднять тревогу, а потом убегать, пока все спят. Окно достаточно велико для тощей девицы, ставни запираются изнутри, левый скрипит, надо придерживать. (Занозу из пальца надо быстро высосать и сделать вид, что просто подошла вдохнуть свежего воздуха). До земли не меньше трех метров, но внизу трава, а за лугом виднеется лес — есть куда бежать, но что делать потом?.. В любом случае — это всё не сейчас, скоро суббота, и надо не строить планы побега, а славить Творца и радоваться жизни, пока есть такая возможность. «Мне нужны свечи» — голос девушки прозвучал тихо и холодно — именно так она предпочитала обращаться к своим похитителям. Это не был ни приказ, ни просьба — просто слова, которые можно услышать. Почти сразу Сара поняла, что ошиблась — ей нужна всего одна свеча. Две зажигает хозяйка дома или замужняя женщина, исполняя обет за себя и своего мужчину, а вся семья принимает шаббат вместе с ней. Девушка же зажигает одну свечу — она одинока, рядом с ней нет защитника. Но было поздно менять решение — Гизборн уже вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой тяжелую дверь. Ужин оказался гораздо лучше, чем можно было ожидать. Рыцарь сам принес с кухни корзинку с продуктами и посудой, а также расставил всё на столе. Сара сидела на краю кровати, смотрела в окно и делала вид, что её не интересует ничего, кроме розовеющих облаков над лесом. Как ни странно, Гизборн неплохо справился с задачей — две восковые свечи в оловянных кружках вместо подсвечников стояли в центре стола, ещё пара кружек готовилась исполнить роль праздничных бокалов. Скатерти, конечно, не было, но была плошка с медом, целая гора поджаристых лепешек, кувшин молока и бутылка вина — сладкого красного вина из Южной Франции, если, конечно, печать на горлышке не была поддельной. Рыцарь даже обжег длинные фитили новых свечей над углями маленькой жаровни, что слегка царапнуло Сару — обычно такая помощь входит в обязанности мужа. Хотя, конечно, это было просто совпадением. Ждать наступления темноты Сара не стала — кто же откажется от возможности добавить от будничного дня к праздничному и начать субботний ужин пораньше? После зажигания огней и произнесения обетов шаббата наступило самое важное. Все знают, что именно в это время Творец особенно внимательно слушает молитву женщины. Всего неделю назад Сара просила Его о том, чтобы скорее покинуть отцовский дом — ведь она была уже сосватана и ходила в невестах второй месяц, хотя мечтала поскорее переехать в дом Аарона и зажить веселой жизнью хозяйки дома первого богача Англии, а не следить за воспитанием младшего брата и сестры. Молилась она и о любви. Что с того, что Аарон старше её почти на двадцать лет? Он добрый и мудрый человек, а, значит, достоин любви молодой супруги и ответит ей взаимностью. А образ рыцаря из ноттингемского замка возник тогда в мыслях Сары совершенно случайно. Сейчас же этот наглец сидел с ней за одним столом и пристально её разглядывал, разграбленный отцовский дом остался далеко позади, а о судьбе своей семьи девушка ничего не знала. Нет, не такой представлялась Саре взрослая жизнь. Что ж, в этот раз придется думать более старательно, не отвлекаясь на пустяки. Больше всего сейчас ей хотелось вернуться к своим. И чтобы отец оказался жив. Если нельзя устроить Саре случайную встречу с Аароном, то пусть получится хотя бы передать весточку. Как только её жених и отец узнают, где она, они наверняка придумают способ её вернуть. В крайнем случае можно обратиться к королю… А кстати, где она? И куда её везут? Этот вопрос Сара задала своему похитителю не сразу. Сначала стопка лепешек уменьшилась вполовину, а бутыль опустела. Девушка разбавляла вино водой, пытаясь сохранить трезвый рассудок, и радовалась, что рыцарь поглощает дорогой напиток полными кружками. Впрочем, он не хмелел — похоже, для опьянения этому гиганту нужен был целый бочонок. Сара старалась быть любезной — в меру, конечно. Кокетничать она не умела, но могла хотя бы не говорить гадостей. Этого хватило. Гизборн оживился и рассказал о том, как ему осточертели Ноттингем с Шервудом и его разбойниками, о своих планах поступить на службу к графу Честеру, который имеет почти безграничную власть в своих беспокойных землях на границе и, наверняка, оценит верного воина выше, чем пучеглазый шериф. — А тебя я отвезу в монастырь. Не бойся, не навсегда. Просто тебе надо сначала креститься, а кто объяснит еврейке все наши правила и законы лучше, чем монахини? Через пару дней мы приедем в Уилтонское аббатство, там живут добрые и праведные люди — во всяком случае, они терпят ежегодные визиты моей матушки. Значит, и тебя смогут приютить на месяц-другой, пока я улажу свои дела. На этом месте Сара потеряла нить беседы. Во-первых, она узнала всё, что хотела. Во-вторых, упоминание Гизборном матери увело мысли девушки в сторону. Как-то раньше она не задумывалась о том, что у этого чудовища есть мать и отец. И вообще семья. Интересно, что скажут его родители, узнав, что могут породниться с евреями? Может быть, они решительно воспротивятся свадьбе, и проблема Сары разрешится сама собой? Хотя… не похоже, чтобы этому упертому чурбану кто-то мог что-то просто запретить. Разве что король, но он не слишком жалует евреев… Нет, все же бежать из монастыря надежнее. После ужина Гизборн завалился на кровать и сразу заснул. Быстро и спокойно, как человек, совесть которого абсолютно чиста. Сара же долго ворочалась на своём жестком ложе. Донимали комары и блохи, скрипел на ветру ставень, раздражало сопение похитителя. Сара впервые оказалась ночью наедине с мужчиной. Против воли в голову лезли странные мысли — сваха уже просветила её, невесту, об обязанностях жены, о том, что именно супруги делают в спальне. Дома Саре нравилось думать об Аароне, представлять, как их тела сольются воедино… но сейчас на место законного жениха в этих фантазиях нагло лез желтоволосый чужак. Прикосновение к ножу, спрятанному под подушкой, помогало сбросить наваждение, но стоило задремать — Гизборн опять оказывался в её сне и проделывал там такое, от чего в животе становилось горячо, а между ногами влажно. Если бы не суббота, Сара, наверное, решилась бы повторить подвиг Юдифи — розовое ухо торчало так беззащитно, что дотронуться до него хотелось почти невыносимо — поправить пряди взлохмаченных волос, провести пальцем по завиткам, пощекотать мочку… Или убить — сразу, без лишних раздумий. Но не сегодня. Вообще планировать хладнокровное убийство спящего оказалось не просто — гораздо легче было бы ударить ножом насильника… Сара проснулась поздно — солнце уже встало, и на потолке плясали солнечные зайчики. Слышался плеск воды и фырканье — Гизборн умывался. Забавно, чужак тоже совершает утреннее омовение рук. Может, он также благодарит Всевышнего за возвращение души в тело после ночного сна? Может, он ещё и обрезан?.. Фантазия заботливо подкинула девушке несколько картинок, от чего она окончательно проснулась. С утра англичане подкрепились холодной свининой и сыром, а для Сары Гизборн приказал принести жареного цыпленка. Любопытно, это на службе в Ноттингеме рыцарь приобрел столь обширные знания о евреях, или интерес к ней, Саре де Тальмон, заставил его изучить правила содержания еврейских девушек в неволе? Перед внутренним взором тут же предстал образ Гизборна, сосредоточенно изучающего трактат с таким названием. Сара улыбнулась. Кроме правил по кормлению и содержанию там наверняка были инструкции по приручению, но похититель до них не дочитал. После завтрака Гизборн уехал по делам, а охранять пленницу оставил одного из своих солдат — того, что постарше, с прической, похожей на одуванчик. Имени его Сара не запомнила, это было не важно. Важно было передать весточку своим, но способ для этого пока не придумывался. Из драгоценностей у девушки осталось кольцо, но подкупить им тюремщика не стоило и пытаться — ведь даже лесного разбойника оно не впечатлило. А вот служанку или даже трактирщицу можно попробовать соблазнить таким подарком, пообещав, что Аарон из Линкольна щедро вознаградит гонца, который сообщит ему местоположение попавшей в беду невесты. Но обед Саре принес пожилой одуванчик, а не местная прислуга. Похоже, Гизборн тоже умеет думать. И даже писать. Вечером в комнату подали не только ужин, но и чернильницу с пером. Рыцарь долго пачкал пергамент, выводя строчку за строчкой крупных, но ровных латинских букв. Останавливался, скреб лист ножом, снова писал. Сара хотела дождаться темноты и украсть кусочек пергамента, чтобы потом написать записку, но заснула раньше, чем Гизборн закончил свою работу. Утром пергамента уже не было, как и Гизборна. Рыцарь шумел во дворе, собирая свой маленький отряд, а на столе стояла чернильница с пером. Что ж, пришлось пожертвовать второй оборкой нижней юбки. Благо, ткань так пропиталась конским потом и дорожной пылью, что буквы почти не расплывались. Письмо было кратким: «Я Сара де Тальмон, невеста Авраама из Линкольна. Меня похитил Гизборн, бывший помощник Ноттингемского шерифа, везет меня в Уилтон, чтобы насильно окрестить и жениться». Но даже в свернутом виде свиток ткани получался толщиной с кулак. Именно его вид подал девушке идею. Когда Гизборн пришел за ней, Сара сидела на кровати с очень смущенным видом. Краснея и запинаясь, она объяснила, что не может ехать прямо сейчас — у неё очень болит живот. Нет, лекарь не нужен, это обычное женское недомогание. Просто она нечиста сейчас, и ей нужна помощь женщины… Сработало! Похитители оставили пленницу наедине с трактирщицей. Колечко и письмо перекочевали в руки вдовы Анны, доброй и сообразительной женщины, которая пообещала лично съездить в Лондон, разыскать там еврея Аарона и узнать, действительно ли он так щедр, как уверяла его невеста. Теперь оставалось только ждать и молиться о здоровье всех, от кого зависело спасение. Скорее всего, Аарон выкупит кольцо у Анны, и оно вернётся к законной владелице — это ведь не просто украшение, а символ статуса. Сара вспомнила, как жених надел ей на палец этот тоненький ободок — при свидетелях подтвердил, что она теперь посвящена ему и не может принадлежать никакому другому мужчине. *** Ответ пришел уже через три недели, в Уилтонское аббатство его принесла та же Анна, сменившая откровенный наряд трактирщицы на добротную одежду для путешествий. Письмо было написано совсем не так, как раньше, когда записки жениха радовали невесту ласковыми словами и шутками. Теперь тон послания был сухим и деловым. В подробном письме Аарон сообщал, что его дорогой кузен, Иешуа де Тальмон, вместе с младшими детьми благополучно прибыл в Лондон, где подал жалобу королю на незаконные действия Роберта де Рено, шерифа Ноттингемского. Однако в успехе дела Аарон не уверен, поэтому настоятельно советует Саре де Тальмон бежать из Англии. Он уже оплатил своей бывшей невесте (да, он ужасно огорчен, что свадьба расстроилась) место на корабле, которым отплывает рабби Исаак Черниговский**. Именно под его опеку Иешуа де Тальмон отдает свою дочь, которую скоро заберут из монастыря. План побега разрабатывали Анна и Сара, мужчин в обитель не пускали, поэтому слуги Аарона, а также телега с парой резвых лошадок ожидали за монастырскими стенами. Переодетую в крестьянское платье девушку не узнал даже Гизборн — рыцарь проехал в полуметре от неё, но не остановился, а поскакал дальше, в сторону аббатства. В суете сборов Сара даже не успела оплакать свою несложившуюся семейную жизнь. Зато по дороге в Дувр она смогла и погрустить, и подумать о будущем. Оказывается, Исаак держал путь в Богемию. В монастыре была большая карта Мира, центром которого был Иерусалим, родина евреев. Англия же казалась удивительно маленькой, но вокруг располагалось множество земель, отделенных от неё только полоской моря: Германия, Силезия, Польша, Русь — и везде жили евреи. Куда ни приедет Сара — она везде найдет своих, и выберет нового жениха, и родит много детей. И будет счастлива, и никогда больше не вспомнит Гизборна. Впрочем, ноттингемский рыцарь напомнил о себе ещё раз — именно его силуэт Сара разглядела на фоне неба, когда на рассвете судно покидало Дувр. Фигура в синем плаще была крошечной, но девушка узнала его с первого взгляда. Высокий скалистый берег не позволял всаднику быстро спуститься, а полоса воды между кораблем и причалом становилась всё шире. Когда Сара прочла Шма и отвела руку от лица — Гизборна уже не было. --- * Каббалисты называют Субботу Царицей и Невестой. ** Реальный исторический персонаж, упоминаемый в английских источниках конца XII века.