Мечта в огне

      Над поместьем семьи Риел, скрытом за изящными ограждениями, сгущаются тучи и гремит жуткий гром. Первые капли дождя устремляются вниз, ударяясь обо всё, что попадётся на пути. Одна из более крупных приземляется на горячую щеку, смешиваясь с горькой слезой, которую тут же стирают тыльной стороной ладони. Катарина, выплакав последнее, что в ней было, устало осматривает мамин сад. В обычные дни он наполнял сердца жизнью и благоуханием цветов, когда заботливые руки их хозяйки занимались ими. Но сегодня, под тяжелыми серыми облаками, словно окруженными горестным обрядом, в саду проступают контуры похорон.       И среди этой ужасно дождливой и хмурой, как смерть, погоды все собрались прощаться с прахом Агаты Риел, — человека, который посвятил себя химической биологии, пытаясь найти решение по спасению как можно больше людей и нежити.       Предпохоронные дни растянулись, словно кто-то нарочно не хочет отыскать виновного в смерти любимицы Пандоры. А оно и неудивительно, если знать кто стоит за убийцей. Вся эта несправедливость погружает в ещё большую тоску лишь до момента, когда опухшие от слёз глаза её младшей дочери не устремляются к ставшим с недавних пор ненавистным гостям, что откуда-то взяли на себя смелость прийти в этот скорбящий для их семьи день.       Первым на кого падает взгляд девочки — Армстронг-старший. На его появление все прибывшие оборачиваются, опуская головы в приветственном поклоне. Этот день принадлежит другому человеку, но всё внимание переключается на лидера, вид которого выглядит куда более опустошенным, чем у дочерей Агаты. Не смотря на то, как хорошо Клаус пытается скрыть свои чувства, тонкий алкогольный шлейф не перекрыть ни одним из его дорогих парфюмов.       Клаус Армстронг — человек, не признающий своих ошибок. И это одна из причин, по которой он время от времени жалел, жалеет и будет жалеть об утрате любви всей своей жизни.       Они с сыном быстро минуют расстояние до Вин Риела, чтобы выразить тому свои соболезнования, без которых и так на душе кошки шкребут. Но на их пути внезапно возникает Фрея, которая знает состояние своего отца и не хочет, чтобы оно обострилось при виде старого друга. Слишком уж сильно эта трагедия ударила по его психическому состоянию. Поэтому ей придётся хорошенько постараться избежать повторения пред прошлого вечера.       Без какого-либо интереса Катарина молча обводит всех присутствующих пустым взглядом, стараясь лишний раз не привлекать к себе ничьё внимание. Продолжает стоять за сестрой, и надеяться, что той выходка по итогу не выйдет обеим боком. Лидеру действительно лучше не приближаться к отцу, ведь все последствия того провокаций лягут именно на хрупкие плечи девочек. И пусть только попробует… в отличии от старшей, Катарина не желает рисковать и слушать их заготовленный текст, поэтому отходит в сторонку.       «Пора, господа» — громко сообщает вышедший из дома мужчина, нервно прижимая к себе библию. Появление Святого Отца завершает ещё не начатую беседу. Несколько быстрых шагов, и он в мгновении ока оказывается у пьедестала с урной усопшей, где тут же приступает к скорой подготовки речи, открывая нужную страницу божьей книги.       Священник, представленный всем сегодня, поднимает свой голос перед молчаливой толпой, окутанной вуалью горя. Он начинает обличать все те чувства ностальгии и тоски родных, которые теперь охватывают скорбью сердца и малознакомых Агате гостей.       «Госпожа Риел была прекрасной женщиной не только для своего мужа, но и для всех присутствующих, чьи души коснулись её великодушного сердца и разумной мудрости. Она была безупречной матерью, которая своим ласковым прикосновением согревала своих дочерей и внушала им веру в светлое женское будущее. А так же незаменимым членом Искателей Мечты, где преданно работала на благо двух народов, спасая сотни тысяч жизней на протяжении многих лет. И сейчас, пока все родные и знакомые собираются вокруг последнего пристанища мученицы, в голову каждого пробирается понимание, что в этом саду, где она находила умиротворение и вдохновение, всем будет не хватать её присутствия.»       Катарина, слушая речь священника вскользь, продолжает сверлить взглядом господина Армстронга. На её лице возникает ухмылка, ведь его усталый и виноватый вид больше походит на мученика, чем сгусток пепла, из-за которого все здесь собрались. Она продолжает изучать лидера, чтобы правильно подобрать план возмездия, но тот слишком умело играет на публику: нервно сжимает спереди руки в замок, опустив голову, и явно продолжает надеяться, что его не пришедшую на похороны жёнушку никто не уличит во лжи, когда всё вскроется и ей придётся оправдываться перед Верховным судом.       Хотя о чём идёт речь? Никто ведь не поверит подростку, которому в панике от нападение Диоффов могло разное почудиться. Даже столь бессмысленное убийство его матери. Поэтому Первая леди Пандоры будет признана не причастной к делу, а у Катарины начнутся проблемы из-за ложного освидетельствования, что повлечёт плачевные последствия.       Боковым зрением, девочка улавливает на себе пристальный взгляд серо-зелёных глаз, отчего тут же переключается с главы ненавистного ей семейства к его сыну. Их немые гляделки затягиваются. Никто из оппонентов не желает уступать, и играет по собственным причинам: Рина из-за ненависти и обиды, а Винсент от того, что ему никогда не исправить чужие ошибки. Его совесть не позволит оставить дочь маминой жертвы без защиты, ведь он собственными глазами видел всю картину необъяснимого безумия, в которое было окутано женское сердце. Поэтому будет рядом, чтобы не допустить подобное и обезопасить будущее своей семьи.       Наконец, слова священника звучат едва слышно посреди дождя, как лёгкий шепот ветра. Он завершает свою речь, обращаясь к сердцам и надежде всех присутствующих господ, что Агата Риел всегда будет жить в их воспоминаниях, в каждом цветке и каждом плоде этого сада, который она создала и который теперь будет продолжать цвести в её честь. Они отдают дань уважения этой благородной женщине, задумчиво слушая последние слова, что звучат на прощание с уст сына божьего, а после похоронят на несколько лет все её научные начинания.       Жизнь и смерть, как непередаваемо сложная дуэль, навсегда переплетены и обязаны сосуществовать. Они становятся неотъемлемой частью нашего бытия, проводницами нашей зрелости и познания самих себя. И только от нас самих зависит, как выжить в этом круговороте событий, чередующегося радостью и печалью. Ведь никогда не предугадаешь кто и на что способен. Особенно, если сейчас этот человек пока что достаточно мал, чтобы сражаться на одном уровне со всей несправедливостью своей судьбы. Осталось совсем немного, и цветок расцветёт, заполняя ядовитым ароматом дыхательные пути всех благородных вредителей.       «Клянусь, — взгляд Катарины проходится по каждому и останавливается на всё также осматривающего её парня, — я сделаю всё возможное, свергнув монархию Пандоры, и лишу их права распоряжаться чужими жизнями, как им вздумается. Ни один Армстронг больше не сдержит меня и никак не повлияет на постепенно очерняющее сердце.»       Пугающие, но столь решительные, слова заполняют собою юный разум, позволяя эмоциям взять над нею контроль. Горькие слёзы вновь настигают покрасневших от холода щёк, которые девочка ловко стирает ладонью. Вокруг царит одно двуличие, что возмущает до безумия. И не выдержав, Катарина сбегает с сдавливающего болью грудную клетку торжества. Её теперь уж не заботит ничьё мнение и даже собственная безопасность, она просто бежит со всех ног. Ей жизненно необходимо уединиться и отдышаться. Ведь её эталон сожжён, а внутри запустилось саморазрушение, которое начинает пугать своей тьмой, окутывающее всё, что когда-то приносило радость.       Некогда насыщенный любовью мир стремительно теряет свои краски.       Сможет ли Катарина вырасти хорошим человеком и не сломаться от собственных ошибок?       Покинув территорию поместья, она продолжает бежать, глупо считая, что никто не уловит след. Минует встречающиеся на пути деревья и взбирается на возвышенность, пачкая руки в грязи из-под мокрой листвы. Громкий ультразвук, подобный писку, заставляет резко прикрыть уши, дабы не дать голове возможность взорваться. Но не удержавшись на ногах, Катарина кубарем падает вниз, где её уже поджидают. Ловушка оказывается поистине удачной, жертве некуда деваться. Твари, вырвавшиеся из тьмы бездны, окружают девочку со всех сторон. Боль от падения уходит на второй план из-за возникшего страха окончить свою жизнь прямо здесь и сейчас. Сознание мутнеет, словно ещё пару мгновений и оно окончательно покинет это хрупкое тельце. Но этот исход неудивителен из-за безрассудства, на уловки которого она пошла.       Упирается руками об одну из тварей сквозь крик полного отчаяния, пытаясь оттолкнуть ту от себя. Но всё тщетно. С каждым соприкосновением кожи с их слизистой оболочкой идёт жгучая боль. В какой-то момент Катарине даже почудилось, что её потная от переживания ладонь оказалась под химическим воздействием и окислилась, окрашиваясь в чёрный. Но с каждой царапиной, её тело запускает процесс восстановления кожного покрова, что чудом не даёт инфекции проникнуть в организм и распространится заражению.       Как бы не старалась, Катарине будучи ещё подростком не под силу побороть эту мощь. Тело физически не выдерживает вес нескольких тварей, отчего ей приходится прекратить всяческие попытки сбросить с себя эту тяжесть и дать волю последним слезам выйти наружу. Одежда всё больше пачкается в густой консистенции, очередная боль на этот раз сильнее сковывает движения, почти превратив Риел в тряпичную куклу, у которой нет шанса выбраться из этого липкого капкана. И поэтому жертва продолжает в нём тонуть.       Диоффы нападают, впиваясь в кожу, чтобы осушить хрупкую бабочку, попавшую в паутину.       Катарина глупо считает, что одна в этом мире, и никто даже не вспомнит о ней, когда найдут изувеченный Диоффами труп. Все лишь подумают о глупой малышке, не справившейся с горичью утраты. И будут правы. Ведь она бежала не «от», а «навстречу» опасности, чтобы заглушить внутри боль.       Бессердечные соболезнования, лживая поддержка и соучастники, скрывающие инцидент двух властных женщин — уж увольте, Катарина и минуты более не продержалась бы там. Некогда райский сад заполонили жуки, которых никак не вытравить, разве что только изжить.       «Никто, — изнутри внезапно пробуждается сила, дарующая уверенность в завтрашнем дне, — и никогда более не посмеет причинить мне боль, — сквозь зубы, шипит от злости за собственную слабость, которую придётся хорошенько проработать, — ведь я особенная. Мама всегда так говорила!»       Катарина с нечеловеческой силой отталкивает от себя впившегося в кожу Диоффа. Следом за ним отбрасывает в сторону и других таких же тварей, в кругу которых она про себя беспомощно молила о спасении. Тяжело дыша, она осматривает свои руки, словно видит их впервые. Её вены, капилляры и сосуды на теле почернели, просвечиваясь через нежную кожу. Подобное подростка раньше не пугало, так как она уже не раз видела, как после этого на её теле не оставалось никакого следа ни от царапин, ни от каких-либо травм. Но сейчас, в моменте страха обрывающейся юной нити жизни, когда она уже перестала надеяться на чудо, судьба открывает скрывающуюся в ней тайну к регенерации: её кровь — ключ. А от чего — вопрос довольно любопытный.       Укусы на девочке стремительно начинают заживать, словно не она только что стала целью для полдника безликих, а кто-то совершенно другой. И это не могло её не радовать. Катарина теперь знает, что неуязвима даже от укусов Диофференнов, но только не от пламени Армстронгов, который забрал у неё маму и навсегда оставил после себя травму. Оливкового оттенка глаза чернеют, позволяя ей взять контроль над извивающихся в болезненном спазме чудищ.       Малышка Риел всегда презирала отрицательных персонажей, но это было до этих трагичных событий. И если теперь её судьба состоит из возмездия, то невинная принцесса переродиться бессердечной королевой со стервозным взглядом злодейки, которой предстоит впереди нелёгкий путь к мечте.       Медленно поднимается на ноги с мокрой после дождя земли и отряхивает платье от прилипших к чёрной слизи опавших листьев. Заплаканное лицо Катарины выражает противоречивые эмоции — шок и радость, сопровождающиеся сумасшедшей улыбкой, после которой с уст срывается истерический смех.       До неё, наконец, дошло, кто она и на что способна. Осталось это лишь проверить, чтобы окончательно убедиться в своей правоте. Вытягивает правую руку в направлении к одному из тварей и делает ладонью взмах, чтобы тот встал. Никаких слов. Немой приказ исполняется в ту же секунду. Подзывающий жест, и Диофф оказывается рядом, ожидая дальнейших поручений. Сейчас впервые за свои четырнадцать лет она спокойно может рассмотреть хоть одного из них, да ещё и столь близко. Мама рассказывала ей об их обличиях, и сейчас Катарина понимает, что перед ней уже новая форма, которая по непонятным пока ей причинам вновь эволюционировала, словно готовясь к какой-то катастрофе.       Пока Катарина осматривает чёрный силуэт чудовища, её вновь окружают ему подобные, что тихо, словно чего-то боясь, приближаются сзади. Испачканная полностью, она оглядывается по сторонам, желая поскорее закончить это пугающее открытие и, в конце-концов, добраться до озера «Пролитых слёз». В ушах до сих пор стоит звенящая тишина, после истошного крика Диоффов, а тоненькие дорожки крови, что медленно стекают по шее, — уже успели подсохнуть. Лесной шум так и не возвращается, а птицы включили бесшумный режим, пролетая над блондинистой макушкой. И всё ради того, чтобы её внимание как можно лучше сфокусировалось на мутирующих тварях и крови, способной взять их под свой контроль.       И ведь никто не мог предвидеть, что кровь дочери главы проекта «Дио» содержит в себе нечто особенное. Так необходимые в будущем ниточки сопротивления, потянув за которые открывается способность к противостоянию этому заразному тлу. Искусно манипулируя каждой кровинкой, Катарина подавляет остаток разума тварей, а дальше остаётся лишь малость — покорение их тел.       Внутри хрупкой оболочки подростка сокрыта такая мощная способность. И как она не поняла всего этого раньше? Почему мама была против её культивирования при жизни? А разве можно перестать бояться, если в тебе и твоём ребёнке заключена сила, превосходящая черную чуму?       Девичья ладонь не спеша поднимается параллельно руке Диоффа, что с точностью отражает действия своей хозяйки, становясь её зеркалом. Дыхание учащается, а у виска уже образуется капелька пота. Она делает, он — дублирует. Она думает о… А он уже галантно склоняется в приветствии, словно всё ещё человек.       Сегодня Катарина понимает, что не умрёт, но ведь никто не гарантирует ей полную безопасность в будущем. Уже прошло достаточно времени с её побега, и пора бы бросить эту кучку подопытных и вернуться в поместье, в котором ей явно стоит ожидать отцовского выговора. Но внутри что-то сжимается, заставляя всё также стоять неподвижно и недоверчиво осматривать, как несколько пытающиеся ранее убить её чудовищ согнулись в поклоне.       Катарина делает шаг. Диофференны повторяют за ней. Продолжает идти — они следом.       Настороженно сглотнув, девочка тут же срывается на бег. Ей сейчас не важно, что умирает первым или последним — вера или надежда, — главное, чтобы это была не она. Да, эти твари выглядят прирученными, но так ли это на самом деле? Может быть это игра, в которой у неё вновь нет шанса на спасение, а может и партия, чтобы разыграть свой ход с максимальной пользой для будущей себя. Ей всегда хотелось быть центром всего: стать героиней, способной сотворять невозможное, чтобы быть именно той, от которой многое зависит. Она просто хотела быть такой же сильной и умной, как её мама, что была для малышки Риел примером для подражания.       — Оставьте меня! — Катарина срывается в крике, всё также продолжая бежать.       Каждая встречающаяся ей голая ветка, приветствует ударами по коже. Но девочке абсолютно плевать на эту боль, ведь ничто не сравнится с той, что уже на протяжении недели душит её изнутри. Сегодняшний день должен быть совсем другим, но по итогу серый, словно ползунок яркости убавили, и грязный от пролитых слёз дочерей, утративших горячо любимую мать, потеря которой в них вызывает огромную пустоту и отчаяние. Теперь в жизни всё будет иначе: непредсказуемость и сложности на каждом отрезке пути, как испытания, которые обязательно необходимо пройти. Но как же важно для себя понять, что все переживают потери по разному, и не существует универсального рецепта или временной рамки для преодоления горя.       Нужно просто поверить в свою силу и иногда дать волю слезам, проявляя временами печаль. Жизнь всегда продолжается, и вскоре в ней обязательно появится способность находить радость и смысл вокруг, словно затянутое тучами небо, наконец, озаряет лучик солнечного света, который наполнит тебя необходимым сердцу теплом.       Перед глазами Катарины простирается всё тот же осенний лес, усыпанный мокрыми листьями нежных оттенков — от золотистого и оранжевого до красного и коричневого. Воздух пропитан свежестью и ароматом влажной почвы, создавая волшебную атмосферу загадочности, но не в тот момент, когда подростка преследует толпа чудовищ, сбежавших чуть ли не из самой Преисподней.       Впереди виднеется уже знакомая ей местность — озеро «Пролитых слёз», в котором она хотела оставить несколько капель собственно грусти. Его тёмная вода, словно отражает проблески дождинок на деревьях, создавая мистическое впечатление. Водная гладь настолько спокойная, что кажется будто и она задержала дыхание, внимая природе.       Тяжело дыша и не сбавляя темп, Катарина минует берег и без каких-либо раздумий прыгает в воду. Она прибыла к «Пролитым слезам», отчаянно пытаясь убежать от преследующих её Диофференнов, и никак не могла ожидать, что опасность поджидает её и в самом озере. Вдыхая свежесть и ощущая, как влага обволакивает всё тело, девочка радуется, что контроль над этими скользкими тварями куда-то исчез. Она теперь может спокойно вздохнуть полной грудью, наблюдая, как те вдруг разбегаются по разным сторонам. И сначала ей даже показалось, что она, наконец, в безопасности, но неожиданно что-то снизу хватает её за щиколотку и одним рывком погружает в глубь любимого некогда ею места.       Страх пронзает малышку Риел, когда осознание того, что она может сейчас быть утопленной, охватывает её. Начинает панически пытаться выбраться, но водные глубины сопротивляются её попыткам, словно хотят затащить хрупкое девичье тело в свои жуткие объятия. Катарина начинает терять надежду, что каким-то чудом её кто-нибудь спасёт, но всё также продолжает барахтаться в воде, когда та внезапно начинает заполнять её лёгкие. Эта тяжесть душит, заполняя голову лишь одной мыслью, — выбраться. Нежная кожа покрывается мурашками, чувствуя, как вода озера становится всё холоднее. Веки тяжелеют, и собственный голос в голове начинает затихать.       Стоит лишь Катарине прикрыть глаза и сдастся, как спасение приходит в самый последний момент. Чья-то рука перехватывает её и вытаскивает на поверхность. Мокрая одежда и светлые пряди прилипают к ней, подчёркивая худощавость, словно она не человек, а фарфоровая кукла, которую с одного прикосновения легко сломать.       С жутким хрипом девочка пытается откашляться, чувствуя, как её грудь сжимается, чтобы избавиться от воды. И пусть в горле сухо, она всё равно продолжает попытки полностью очистить дыхательные пути. Постепенно, дыхание становится стабильным. Воздух наполняет её лёгкие, и это приносит облегчение, из-за чего глаза сами собой прикрываются, давая телу сигнал расслабиться. Теперь она точно в безопасности. Лёжа на берегу озера, Катарина всё ещё слегка подрагивает от пережитого ранее, но все это стремительно отходит на второй план, оставляя ей почву для размышлений о смысле бытия и прочей философии жизни.       Она спасена, и своего спасителя нужно отблагодарить хоть простым «спасибо». Риел поворачивает голову, встречаясь с кошачьим взглядом серых глаз, словно они пыльные облака перед грозой, что притягивают взгляд и отражают бездонную печаль. В них скрывается много самых глубоких и загадочных тайн, которые так и манят, чтобы познакомиться поближе с их обладательницей.       Но обе молчат.       Синхронно возвращают голову в прежнее положение и устремляют безжизненный взгляд в небо, скрывая внутри каждая свою боль. С уст срывается усталый вздох. Лицо Катарины искажается в мимолётной ухмылке. Она морально измотана, и общаться с кем-то сейчас не особо-то и хотела, какой бы не одолевал интерес. Ей действительно хочется тишины и спокойствия, которого так не хватало на протяжении всего дня.       — Я не пыталась утопиться, — внезапно для самой себя произносит Катарина.       — Видела, — коротко отвечает незнакомка, продолжая наблюдать за низким полётом птиц, — но расспрашивать не стану. По тебе было видно, что ты и сама до конца не разобралась в случившемся. И признаться честно, — искажает лицо в гримасе полного отвращения, — со стороны это выглядело жутко. В эпицентре, наверно, было не лучше.       — Ты это верно подметила… — затихает, надеясь услышать имя своей собеседницы. — Наами, — коротко и лаконично, — означает «волна», так что будь осторожна: могу и прокатить, и утопить, — на последнем делает пугающий акцент, поднимаясь с земли.       Кристальный взгляд чернеет, а после возвращает привычный серый оттенок радужки. Такая мелочь выдаёт то, что представитель магов прибег к своей способности. И так есть на самом деле. Подобно рыбьей чешуе, кожа Наами переливается под бликами солнца от зелёного к фиолетовому, и тут же рассеивается, оставляя нездоровый бледный окрас. Её тело обратно мутирует, возвращая человеческий облик подростка с азиатской внешностью. Ни рыбьих жабр, ни перепонок, — Наами выглядит обычно. Если бы не волосы: чем дольше она находится на суше, давая возможность тёмным волосам просохнуть, тем больше они становились светлее. Полностью сухие пряди становятся пепельного цвета. И Катарина всегда поражалась красотой удачного скрещения двух представителей разных сверхсил, что могли породить потомство идеально как внешне, так и на генетическом уровне.       Переодевшись, Ванг, — такова её фамилия, вальяжно подходит к новой знакомой и бросает на ту пустой взгляд сверху. Неловкая пауза видимо ставит в эту самую неловкость только одну из них, и этой является Риел, которая неожиданно вздрагивает и поднимается с места, когда из-под неё грубо вытащили кофту. Наами молча встряхивает вещь, осматривая Катарину, а после с ухмылкой указывает глазами обратить той внимание куда-то в сторону.       Пока Катарина со смесью удивления и недовольства всматривается в того, кто стремительно сокращал к ним расстояние, Наами успевает ретироваться, оставляя двоих наедине.       Для неё подобные встречи всегда вызывают тошноту, потому как часто становилась свидетелем типичного клише «от ненависти до любви» и обратно. За свои пятнадцать Ванг насмотрелась на разные судьбы влюблённых, из-за особенностей мутации своей ДНК, и уже может наперёд предсказать каков пару ожидает итог. Но данная ситуация стала для неё реальной загадкой: девушка способная к созиданию и парень с разрушающей энергией могут в будущем действовать как сообща, так и раздельно. Путая друг другу все карты.       Есть в этом всём что-то ещё, и дело совершенно не в разнице в возрасте, которая вскоре не будет уже иметь какое-то значение. Судьба никогда и ничего не делает просто так. Она изначально имеет какую-то цель, которой придерживается, чтобы не случилось.       И сейчас двое, словно Инь и Ян, стоят в лесной тишине и сами не знают почему она выбрала для них такой путь. Всё ведь было так хорошо. Но всё хорошее действительно когда-нибудь кончается, сменяя белую полосу на чёрную.       Винсент молчит, поравнявшись с Катариной, и скучно осматривает туманный пейзаж, пока внутри разгорается пожар из переживаний и жалости к ней. Его внешний холод противоречит горячему темпераменту, который тот недавно обуздал с помощью древней практики своего рода. Потому держит себя в руках, чтобы не выдать пару колких фраз из-за влажного той вида.       На улице ноябрь месяц, а она безрассудно сиганула в опасное озеро, поражая своей живучестью.       Его уставший вздох не остаётся незамеченным. Катарина поворачивает в направлении сына лидера Пандоры голову, словно видя его впервые. Внимание заостряется на внешности, подмечая для себя взъерошенные тёмные волосы и расстёгнутую рубашку с подкрученными рукавами. Такой сдержанный и оттучждённый, но при этом отдающий теплом понимающий взгляд, что располагает к себе. Ему не стоит доверять, — его позиция изначально ясна.       И это означает лишь одно: чтобы он не сказал, для Риел любая фраза будет расцениваться как попытка замять произошедшее, лишь бы уберечь честь своей семьи.       — Холодно? — внезапно для двоих он нарушает тишину.       — Холодно, — Катарина коротко отвечает и уводит взгляд, — теперь всегда будет холодно…       Винсент, умелый всегда подбирать нужные слова, впервые не знает, как подобрать те самые, чтобы поддержать кого-то в горестные минуты. Он понимает всю тяжесть горя, выпавшего на хрупкие плечи, и не представляет, как они обе с сестрой так храбро держаться, чтобы не показать миру, как их краски теряют свою насыщенность в столь юном возрасте.       — Пора домой, солнышко… — запинается, поднимая взгляд к небу, чтобы избежать непонимающий девичий взгляд, — почти село. Не хорошо будет, если тебя что-то или кто-то убьёт.       — Угрожаете? — Катарина подозрительно сужает глаза, пытаясь высмотреть в нём подвох.       — Предостерегаю, — так же коротко отвечает, — из-за хороших побуждений. Не более.       Этот день — конец, с которым он хотел бы уже поскорее покончить. Всё произошедшее тогда до сих пор у него в голове: бессмысленная перепалка двух матерей, позабывших о своих детях, и её крик, который ему пришлось заглушить собственной ладонью. И вопрос: какой только чёрт повёл сегодня его за этой девчонкой следом, — остаётся без ответа. В этом ведь нет никакой выгоды. И есть ли вообще смысл не устранять угрозу лишь потому, что она ещё мала?       Треск сухих веток привлекает внимание, и Винсент оборачивается, замечая из-за дерева пепельную копну волос, что вмиг испаряется, словно никто ни за кем и вовсе не подсматривал.       Хмыкнув про себя, он возвращает взгляд к Катарине и протягивает ладонь, на которую уставилась пара её удивлённых глаз.       — Дай руку, — произносит с неким приказным тоном.       Катарина молча касается ладони Винсента, чувствуя его человеческое тепло. Внезапно радужки его глаз начинают отдавать золотым свечением, а по телу расползаться такого же цвета паутинки, что перебираются и на неё. Пару секунд хватает, чтобы девочку окутало жаром, который в мгновение сушит покрытую от холода мурашками кожу, а также испорченную одежду. По окончанию своей помощи Винсент достаёт конфетку с яблочным вкусом, которую успел достать из кармана, и протягивает её Катарине. Как бы утешая ту.       Невероятно, как столь прекрасная сверхспособность может быть ужасающим душу оружием в прогнивших руках и одновременно лучом света вселяющий надежду на лучшее будущее.       Винсент Армстронг — следующий лидер, а значит должен понимать свой народ и не допускать ошибок, как его отец, покрывающий преступника. Он должен быть на стороне людей, зная, как много дерьма внесла его мать в их общество своими необдуманными поступками. Но лишь молча закрывает глаза и пытается втереться в доверие к глупой девчонке, наивно полагая, что та поведётся на фальшивую заботу и будто понимающую её ситуацию слова.       Туман забвения развеивается, сменяя осознанием. Эта семья и все её члены проглотят всех кроме себя, ведь их девиз всегда был и остаётся одним: «семья моя — мой орден».       Катарина отдёргивает руку, обжигаясь от понимания своей легкомысленности, с которой безраздумно соприкоснулась. Его рука может как согреть её, так и запросто сжечь. Ведь ничто не мешает ему этого сделать прямо сейчас. Свидетелей глупо оставлять в живых, всегда есть страх разоблачения. И никто не хочет, чтобы кто-то вмиг разрушил хорошо отточенный с годами образ. Поэтому она тут же берёт себя в руки, убирая подальше испуг.       В голове вспышкой возникают всё ещё яркие воспоминания, в которых он сдерживал её от, пусть и малейшего, шанса остановить трагедию, в которой погибла не просто её мать, но и человек, способный закончить весь кошмар эпидемии «Диоф». Что царит уже не первое десятилетие.       И кто теперь разгадает загадку ещё не выведенной до конца вакцины?       Уж точно не этот «герой». Он — Армстронг, и тот, от кого стоит держаться как можно подальше.       — Солнце действительно село, — не поднимая взгляда, Катарина разворачивается и начинает идти, — мне нужно вернуться, — и уже более тихо добавляет. — Хотя отец в любом случае сделает выговор…       — Об этом следовало думать прежде, чем сломя голову бежать в объятия опасности, в которой чудом уцелела.       Не подавая виду своей удивлённости в его абсолютном слухе, Катарина продолжает идти в сторону предполагаемого расположения родительского поместья. Винсент молча следует за ней. Изредка посматривая по сторонам, чтобы убедиться в их безопасном возвращении. Но каждый раз взгляд возвращается к светлой макушке, что торопливо пытается от него оторваться. На что он закатывает глаза, ухмыляясь её наивности.       Если эта девчонка будет на далёком расстоянии и вдруг случится непредвиденная опасность, то он может попросту не успеть прийти ей на помощь. Но женская гордость всегда впереди разума, поэтому Винсенту остается лишь ускориться, чтобы нагнать эту шуструю мелочь.       И раз уж ей так не терпится поскорее быть наказанной, то пусть переходит на бег.       Солнце ведь уже давно скрылось за горизонтом, оставляя после себя лишь бледные отблески на небе. Но насладиться столь прекрасным видом умирающего дня не получается, так как десятки деревьев перекрывают своими сухими ветвями весь обзор. Поэтому весь оставшийся отрезок пути Катарина и Винсент всё так же молчат, и только слабое шуршание их шагов на листьях нарушает тишину окружающей природы.       Всюду звучат еле слышные звуки — пение птиц, шепот ветра и шорохи неподалеку обитающих зверьков. В конце-концов, двое слышат собственное сердцебиение, затерявшееся в этой гармонии окружающей их дикой флоры, мир которой говорит на языке эмоций и восхищения. Внутри спутываются эмоциональные нити клубка судьбы, что усердно пытаются стянуть их жизни друг с другом. Но всё получится только тогда, когда кто-то из них проявит интерес.       Всё так же исходящий из-под земли аромат свежести, после дождя, ударяет в нос с каждым шагом, отчего двое вздыхают полной грудью в унисон. Всего в нескольких метрах от них выход из лесных просторов, где перед глазами предстаёт знакомое обоим поместье. И не сбавляя темпа, Катарина следует вперёд. Ей абсолютно плевать идёт ли за ней Армстронг-младший или нет. Она просто хочет поскорее добраться домой и упасть на мягкую постель, чтобы как следует разрыдаться в подушку. Поэтому делает решительные шаги, желая сменить локацию.       Но тут подростка настигает рука, сжимая хрупкое плечо. Съёжившись от её хватки, Катарина оборачивается, чтобы сбросить с себя эту боль и гневно окинуть взглядом виновника.       — Послушай меня, не усложняй себе и своим близким жизнь. Не пытайся что-либо предпринять в будущем, чтобы вновь поднять это дело. Этим ты ничего не добьёшься, только пострадаешь.       Неужели он действительно хочет до неё достучаться? Разве это возможно?       — Вы не тот человек, которого я бы стала в будущем слушать, — стоит им только встретиться взглядом, внутри обоих что-то начинает закипать. — Будь вы монархом Пандоры или же самим Господом Богом, я склонила бы голову лишь при наших с вами равных условиях. Но это невозможно, поэтому у вас всегда будет два выбора: молча закрывать глаза на всё, что со мной связанно или же попросту убить.       В глазах Катарины такая недетская злость, что Винсента просто распирает от встречных чувств и от того, как она в некоторых моментах умна. Но с обузданной при возвышении сверхсилой, он научился контролю эмоций, который сейчас применяет в общении с мелкой занозой Риел. Ей повезло, что он воспитан не причинять боль слабому полу. Хотя в подобные моменты, был бы рад разрешению. И ведь может это лишь на словах и в приступе гнева, но выпустить свой пар на ней ему хотелось бы сейчас как никогда.       — Более я в твои спасатели не нанимался, — напрягает жевалки, пытаясь сдержаться. — И если в будущем твои выходки будут создавать ненужные проблемы, то поверь, я определённо выберу второе из предложенного тобой.       Чуть грубо оттолкнув Катарину в сторону, Винсент быстрым шагом направляется к машине, что ожидает его у главных ворот при въезде в поместье Риел. Будь она хоть чуточку умнее, то приняла бы его благородство, а так лишь нажила себе врага, что в будущем одним указом сможет превратить её жизнь в куда больший кошмар.       — Вот ваша истинная Армстронговая натура и проявилась, — кричит ему вслед. — Тоже мне герой, блин. Беги к своей мамочке и дальше с папочкой покрывайте все свои грехи.       Винсент останавливается, отчего Катарина в испуге дёргается. Резко оборачивается, протянув в её сторону руку. После медленно сжимает ладонь в кулак, демонстрируя то, насколько ему хочется эту мелочь придушить. Но лишь машет указательным пальцем, в предупреждающем жесте, а после возобновляет свой путь до машины. Если уж она сама не соображает, что играет с огнём, то жизнь определённо преподаст ей этот урок.       Резко дёрнув за ручку, открывается чёрная дверь, в которую Винсент молча садится.       Свои ошибки нужно исправлять, а иначе этот капкан будет из раза в раз тебя подлавливать. И свою ошибку он пока решил оставить в живых, чтобы посмотреть насколько её угрозы соответствуют действительности. Эта мелочь довольно дерзка на язык. Плещется на него своим пубертатным ядом, и лишь потому, что: а, — он сын той, что лишила жизни её мать; и б, — он не дал этой дурёхе попасть под горячую руку и отправиться вслед за своей горячо любимой.       Девчонка не соображает, что ей не выиграть в этой схватке. Её рвение к справедливости похвально, но совершенно бесполезно. А что касается ненависти, — так это отличный стимул попытаться прыгнуть выше своей головы и сделать то, на что её матери не хватило ума.       Спустя некоторое время автомобиль минует центральные ворота, въезжая на территорию владения семьи Армстронг. После останавливается перед древним особняком, что окружен высокими деревьями и интересными статуями. Винсент выходит из машины и осматривается, поражаясь переменчивости погоды. Уже успело стемнеть, и вечер на удивление кажется спокойным, из-за пропавшего ветра. Но тёмные тучи по прежнему скрывают небо и его яркие огни, на которые он любит засматриваться ночами.       Вин уже привык скрывать в себе недовольство, злость и рвение изменить этот мир.       В свои восемнадцать он должен беспокоиться о экзаменах, а не о проблемах взрослых, которые спустя года не могут прийти к общему решению. Совершая ошибки и идя по головам, они не замечают самого главного — последствия для их детей, которые не заставят себя ждать.       Усталое лицо и лёгкое раздражение встречает, кажется, не замечающих его прислуг, что шепчут друг другу очередные сплетни. Каждый день, возвращаясь домой, Винсент знает, что в этом месте ожидать стоит лишь очередную порцию скандалов. Его мать всегда подкинет угольков. Поэтому сделав успокаивающий вдох-выдох, он натягивает доброжелательную улыбку, чтобы никто не задавал ненужных вопросов. Его цель — его спальня. А значит, нужно быстро миновать лестничный проём и скрыться за любимыми четырьмя стенами.       Наследник движется бесшумно. Довольно быстро, но весьма аккуратно, минует закрученную кверху лестницу и застывает у двери, когда сзади послышались чьи-то шаги. Кажется, Винсенту сегодня с лёгкостью удаётся оставаться незамеченным. Потому как даже собственный отец не обращает на него внимание, направляясь к покоям своей супруги.       Клаус всё ещё озадачен состоянием «слегка» тронувшейся её головы.       Оттого и идёт уверенными шагами, не видя никаких препятствий на своём пути.       Словно робот, которому дали задачу без возможности её отложить. В планах лидера разговорить Минерву для понимания того, как следовать дальше, чтобы правда окончательно не вышла наружу. Сегодня в особняке подозрительно тихо, что вызывает беспокойство. Ведь это означает лишь то, что состояние Первой леди всё ещё нестабильно.       Покои госпожи Армстронг излучают атмосферу хаоса, словно торнадо прошёлся по уголкам этих стен. Даже окно не осталось в стороне. За его шторами, подобно змее, извивается тюль от вновь поднявшегося ветра. Дополняет картину и выбитые лампы, держа в напряжении из-за воцарившегося сумрака. Весь погром окутал холод, создавая за эту неделю впечатление умершего всего вокруг. И только тёплый свет от приоткрытой двери ванной говорит, что здесь всё ещё кто-то есть.       Сдерживаясь от очередного всплеска злости, Клаус всё так же минует препятствия на своём пути, не заботясь если что-то хрустнет или испачкается под его ногами. Уже прошло достаточно времени, чтобы Минерва начала с ним говорить, но она по прежнему продолжает играть жертву, словно убить человека или потерять члена семьи — одно и тоже.       Его взгляд притягивает женский образ в центре комнаты, что лежит в ванне из драгоценного мрамора, наполненной ароматическими маслами и пены из шампанского. Вокруг неё царят ароматы роскоши и противоречивый спальне уют. Стены украшены стильной плиткой, на которую прикрепили дорогие свечи, что излучают тепло своего света, создавая блаженство пребывания здесь. Минерва часто балует себя подобным изяществом, и сегодня не хватает лишь излюбленного бокала красного вина.       Не произнеся ни слова, Клаус медленно приближается к ванне, пока Минерва играется с каплями воды и пеной, что стекают по её рукам. Очевидно, находя в этом что-то весьма увлекательное. Лёгкий смех с трудом исходит из-за её рта, а искусанные губы искажаются в ухмылке. Она осознаёт, что сотворила, но отказывается верить в то, что это действительно произошло.       Всё, чего она желала и о чём так мечтала, — достигнуто.       Но какова этого всего цена? И какие следуют последствия?       Клаус упирается руками о края ванной, наклоняясь к её лицу. Всматривается в родные, но в столь чужие черты, пытаясь найти в мутных глазах хоть какой-то просвет. Эта сбежавшая актриса не желает возвращаться в свой погорелый театр, намертво вцепившись в его долгосрочный контракт. И раз уж она выбрала эту пьесу, то пусть не забывает отведённые ей в сценарии реплики.       — Что за черти из раза в раз овладевают тобой? — голос лидера дрожит от нервозности, но он стоит твердо перед ней, требуя ответа. — Миневра, — заставляет посмотреть на него, хватая за подбородок, когда та уводит взгляд в сторону, — смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Не официально, но тебе придётся отвечать за содеянное. Есть свидетели, которые этого так просто не оставят. Правда может в любой момент вскрыться и наш статус пошатнётся в глазах магов, что доверяют нам свои и своих семей жизни.       — Свидетели? — Минерва приближается к его лицу, и сонно осматривает. — Мне кажется, что магия крови вряд ли способна воскресить человека из пепла. Иначе этой стерве не устраивали бы прощальный день, — проводит мокрыми пальцами по его щеке, после чего рука устало падает обратно в воду. — Каково это, быть на похоронной церемонии той, кто бросила тебя за предательство?       — Не провоцируй меня, Нерва, — Клаус понижает голос, демонстрируя грань, до которой его жена часто доводит необдуманными, как ему кажется, словами. — «Моя семья — мой орден», и я никому не позволю пачкать его своими самовольностями. Мне осточертело каждый раз напоминать, что могу сделать с тобой за несоблюдения оговорённых изначально правил.       — Не посмеешь, — Минерва осматривает супруга уставшим от бессоницы взглядом, оценивая его готовность исполнить угрозы. — Избавившись от меня, лишь посеешь сомнения в умы граждан о доверии своего будущего — монархии Армстронг. Мы ведь оба не хотим в Пандоре хаоса, верно? — с тяжким вздохом откидывает голову на бортик ванны, осматривая потолок. — Так что упоминая моих чертей, не забывай о собственных. Ты прекрасно осознавал, зачем я тогда подошла и что сделала, — возвращает их зрительный контакт, сразу подмечая его внезапную задумчивость. — Признайся, Клаус, ты сам желал её смерти.       Сейчас её супруг выглядит куда более опасней, чем обычно. И непонятно, чего от него ожидать. Но Минерве на это совершенно безразлично из-за психотропных препаратов, притупляющих нервную систему. Всё чего ей так хочется, так это тишины и одиночества, в которых она привыкла оставаться. Каждый раз, когда ошибки настигали, госпожа Армстронг уходила в себя, ожидая ужасных последствий. Сначала от отца, потом и от других встречающихся ей мужчин.       В патриархальном мире, чтобы чувствовать безопасность, женщине приходиться прятать свою слабость. Выживать в не укладывающихся в голове от омерзения ситуациях, не теряя надежду на лучший исход, и идти на отчаянные действия. Так Минерва прошлась в своё время по головам подобных ей, выхватывая возможность ни в чём не нуждаться сегодня, завтра и всегда.       Клаус молча уходит от ответа, отстраняясь от ванны. Этот разговор ни к чему не приводит, только усугубляет и так сложные их с Минервой отношения. Сколько не пытался объяснить, до неё так и не дошло, что в его семье сложно кого-либо любить, когда голова забита государственными делами. Они вытесняют собой всё, что отвлекает, и не дают расслабиться, когда угроза в любой момент может настигнуть и встать в неожиданном ракурсе.       Минерва неохотно провожает взглядом его спину, в очередной раз убеждаясь в своей правоте. Лёгкая насмешка внезапно срывается с уст, нарушая неловкость тишины. Застыв в дверном проёме, Клаус поворачивает голову и вбрасывает следующее:       — Я и твоей хочу.       Вся туманность сознания испаряется в миг. Минерва подрывается с места, расплескав остывшую воду, и хватается рукой головы. Височная боль, как ниточка, притягивает к осознанию окружающей её реальности, в которой нельзя быть в бреду. Если раньше Клаус мог лишь припугивать, чтобы она знала своё место, то в этот раз он дал понять, что его терпение доходит до черты невозврата, в которой пострадает лишь её сторона.       И сколько терпение её мужа ещё так продержится?       И каков по итогу способ расправы взбредёт в его голову?       Со щелчком пальцев гаснут свечи, оставляя Минерву во мраке с параноидальными мыслями об угрозе из тыла и страхом за собственную жизнь. От этого её накрывает адреналиновой волной, учащая дыхание, которое она берёт под контроль. Тон его голоса прозвучал убедительно. Даже слишком, чтобы ослушаться. Поэтому ей придётся вновь войти в роль, что не составит труда.       Убрав мокрые пряди, что неприятно касаются щёк, взгляд Первой леди устремляется в сторону окна. Она подмечает чистоту вечернего неба и отсутствие туч, что не гарантирует ясной ночи, так же как и отсутствие препятствий не всегда сулит безмятежное существование. Каждая звезда, даже в своей самодостаточной красоте, может затмиться. И сравнивая себя с ними, Минерва вспоминает трудность сохранения внутреннего света, когда вокруг неё годами царит невидимая зависть, неуверенность и страх.       Как и звезда, госпожа Армстронг проходит свои испытания, и является из немногих женщин Пандоры способных сиять даже в самые темные времена. Ведь звездный пейзаж всегда напоминает ей, что за каждым затмением скрывается возможность вновь засиять. И если следовать этим словам, то и у Катарины есть все шансы осветить мир своим светом. Но чем ближе девочка подходит к собственному дому, тем темнее становится атмосфера вокруг.       Напрочь перечёркивая ожидание хорошего будущего.       Огромные стены особняка, поглощённые лунным светом и тенью от голых веток, кажутся настоящими монстрами, угрожающими своей гнетущей тишиной. От чего девичье сердце вздрагивает от страха и боли одиночества, заставляя её пересилить себя и продолжить путь.       — Па-а-ап, — каждый шаг эхом отзывается в пустых коридорах, а отдалённые жуткие вскрики сулят нечто ужасное. — Фрея, — девочка нервно бродит по залам, ищя хоть одну знакомую фигуру, надеясь поймать её силуэт в одном из углов. Но пустота продолжает сопровождать.       Сознание Рины до последнего отказывается замечать звуки, что отбрасывают в недалёкие воспоминания сошедшего с ума отца. Девичий крик. Глухой удар. Крик. И разбитая… Нет, не ваза, а детская психика. От очередного приступа отцовского гнева, который он вновь выплёскивает на старшую из своих дочерей.       Катарина, замирая на мгновение, всё же прислоняется к стене. Её сердце стучит так сильно, что кажется, что оно вот-вот вырвется из груди. На миг в голове закрутилась одна единственная мысль: «Нельзя стучать в дверь». Девочка знает, что за ней голос сестры, нуждающейся в помощи, но никак не может решиться на открытие этого ада. Однако крики становятся только громче, и Катарина понимает, что время уходит. Собрав всю внутреннюю храбрость, она делает шаг вперёд. Отбрасывая в сторону мысли об ужасах, которые предстанут перед ней. Ведь понимает, что в этом беспокойном мире, где некому их с сестрой защитить, Катарина должна сейчас войти.       И дверь открывается.       От увиденного его ручка сжимается до побелевших костяшек, а весь страх вмиг перерастает в гнев. Перед глазами встаёт картина, как отец душит старшую дочь. Так что неизбежное, как должное, приходится принять. Судорожное дыхание Фреи замирает, замечая сестру. Если до её прихода она давала слабину, то сейчас понимает, что младшей тоже сейчас достанется.       — Вернулась, — Вин Риел медленно ослабевает хватку, скрипя зубами, и отталкивает от себя старшую дочь. — Я уж было подумал, что тебя сегодня не ждать, — словно дикий зверь, учуявший более вкусную добычу, оборачивается в сторону Катарины. — Одна убегает, другая болтает с Армстронгами, — поправляет пиджак и взъерошенные седоватые волосы, не обращая, как в ногах от боли Фрея безмолвно потирает шею. — Вам кажется всё дозволенным из-за матери, позволившей так считать. Но теперь вашим воспитанием займусь я.       — Ты вымещаешь на нас злобу, которую испытываешь к другим. — голос Катарины звучит твердо. — Мы самое дорогое, что осталось друг у друга, и ты сам отталкиваешь нас от себя, — старшая бросает на неё болезненный взгляд, отрицательно качая головой. — Неужели ты не видишь, что Фрее нужна кровь, чтобы исцелиться? Или хочешь, чтобы о твоей тирании узнали?       Катарина чувствует, как волнение сокрушает её изнутри, но она не может позволить ему воцариться. Магия крови — дар и проклятие, дающие ей возможность выживать в самых критических ситуациях. Поэтому не может допустить, чтобы Фрея стала жертвой безумия их отца. Ведь она единственная, кто не даёт Катарине свихнуться из-за господ, которым плевать на ментальное состояние своих преемников.       — Кровь, исцеление, — отец, дыша с лёгким трудом, постепенно успокаивается. Хотя в душе всё ещё бушует ураган. — У этой магии есть обратная сторона, Рина, — воспоминание о покойной жене вновь настигают его, напоминая о её способности погружать хорошее во тьму. — Каждый шаг, каждая манипуляция с этой силой могут привести к непоправимым последствиям, — прошипел он, словно сдерживая собственного демона.       — А каковы будут последствия, доложив я Верховному суду твою причастность к тому фейерверку? — отцовский гнев с новой силой обрушивается на неё, когда мужская рука внезапно хватает за горло, сжимая с такой силой, что прилив крови звенит в ушах.       — Отец, прошу, — тихий голос Фреи трескается от шока, умоляя отца остановится. Но в его взгляде сквозит безумие, а вместо любви остаётся лишь тень. — Она не понимает, что говорит.       Девушка встаёт на ноги и пытается ухватиться за отцовскую руку, но та ловко уворачивается, делая в воздухе крюк. Эта попытка выходит Фрее боком, отчего кости начинает сводить от очередной боли, а тонкое запястье, словно хрупкая ветвь, искривляется под мужской хваткой.       Катрина чувствует, как ноги становятся ватными, а веки прикрывают устало глаза.       Теперь обе бабочки в ловушке паука. И его паутина будет только разрастаться.