Возвращение

      Я позабыла обо всём и бросилась к нему в объятия. Руки Пита обвили меня так, как никогда раньше. По его сначала оторопелому взгляду, а затем по слегка растерянным и неловким объятиям я поняла, что он не ожидал такой тёплый приём.       Я почувствовала, как его руки уже начали было отпускать меня, поэтому стиснула его в объятиях только сильнее, словно бы держась за него, как за спасательную соломинку, словно бы намереваясь никогда не отпускать. Пит это почувствовал, и я снова ощутила силу его объятий.       Не знаю, как долго мы так стояли. Я потеряла счёт времени, мне совсем не хотелось отпускать его. Только сейчас я начинала действительно понимать и осознавать, как сильно мне не хватало моего мальчика с хлебом, мальчика, дающего надежду даже тогда, когда, казалось бы, надежда исчезла навсегда.       Я не понимала, что плачу, пока не почувствовала, как Пит осторожно положил обе руки на мои щёки и принялся нежно вытирать слёзы. Я тихонько открыла глаза, всё ещё боясь, что это может быть новой хитрой уловкой сознания или очередным кошмаром, которые только и делали, что снились мне в последнее время.       Открывая глаза, я ожидала встретиться лицом к лицу ещё с одним капитолийским переродком из снов, но увидела тёмно-синий взгляд парня, который тут же встретился с моим серо-голубым. Как же сильно я скучала! — Я тоже скучал по тебе, Китнисс, — прошептал Пит и ласково улыбнулся. Неужели я сказала это вслух?       После произнесённых парнем слов я осознала, как неприлично долго я пользуюсь терпеливой вежливостью Пита. Пришлось отпустить его из объятий, но только за тем, чтобы пригласить в дом.       Я начала расспрашивать его о Капитолии, о том, что случилось после моего быстрого и успешного побега. На самом деле мне не было хоть сколько-нибудь интересно, чтобы я слушала внимательно его ответы. Мне просто хотелось слышать голос Пита и понимать, что он действительно рядом, действительно вернулся.       Я налила ему чай и предложила дождаться ужина, когда я разделаюсь с добычей и приготовлю из неё гуляш. Благо Пит поднял птицу с земли, куда я так бесцеремонно бросила её, когда увидела парня. Я бы так и не вспомнила о ней, если бы Пит не спросил меня, куда её положить.       Я велела оставить птицу на тумбе, решив, разобраться с ней позже, и снова принялась задавать тысячу вопросов Питу. После одного из них, Пит лукаво улыбнулся, глядя мне в глаза. — Что? — спросила я, чуть нахмурившись. — Ты же меня не слушаешь, — констатировал факт парень и ухмыльнулся. Я кивнула, даже не чувствуя стыда. Я знала, что он поймёт, а если нет — то спросит. Так он и сделал: — Тогда к чему всё это? — Просто пытаюсь убедиться, что ты настоящий, — честно ответила я.       Вспомнился недавний сон, в котором Пит набросился на меня с ножом, ещё на первых играх. Что ж, хотя бы в этот раз он убьёт меня по-настоящему.       Парень молча смотрел на меня. Я вопросительно подняла брови. — Мы всегда делились своими страхами и кошмарами. Правда или не правда? — Правда. Но в этот раз по-другому. Сейчас ты со мной, и я не думаю, что это плохой сон.       Парень кивнул и больше не заговаривал. Мы просидели несколько минут в молчании, каждый боролся с собственными демонами, а затем одновременно спросили друг друга: — Ты поможешь мне с ужином? — Тебе помочь с ужином?       Мы рассмеялись и расслабились. Встав из-за стола, я убрала кружки со стола и положила перед Питом разделочную доску и нож. На секунду задумавшись, что если это происходит во сне, то я только что дала моему самому страшному кошмару оружие против себя. Отмахнувшись от этих мысли и заперев их в дальний подвал, я принялась ощипывать птицу.       Передав Питу голую куропатку, я смотрела, как ловко он нарезал её на мелкие кусочки. Я зажгла духовку и решила начать готовить остальное. Всё, что я нашла в провизии — лишь пару луковиц, морковь и несколько картофелин. Я не знала оригинальный рецепт гуляша, поэтому просто нарезала и побросала всё это в глубокую посудину. Я ждала, пока Пит разделается птицей, чтобы бросить туда и мясо, надеясь, что выйдет неплохо.       Оставив шедевр этого кулинарного творения в духовке на слабом огне, я предложила Питу перебраться в гостиную. Он хотел отказаться и откланяться, но передумал. Если бы парень отказался, я бы не стала его удерживать, несмотря на то как сильно я соскучилась по его компании. Но я была безумно рада, что он не ушёл к себе.       Мы сели на диван в нескольких сантиметрах друг от друга. Я вдруг почувствовала, как он заметно напрягся. Положив руку ему на предплечье, я спросила: — Что такое? — Я вспомнил, как ты пришла с прогулки в тот день, когда впервые дали постоянный ток на заборе.       Голос Пита звучал странно и отдалённо. Ему эти воспоминания давались так же тяжело, как и мне. Они уже никому не приносили радость.       Я прекрасно помнила тот день, но решила дать Питу возможность выговориться. Быть может, ему станет легче. Надеюсь, что станет легче. — Я помню, — продолжал парень, — как мы с Хеймитчем играли в шахматы, а ты принялась разыгрывать какую-то дурацкую сцену про козу Прим. Правда или не правда? — Правда, — сглотнув ком в горле, ответила я. — Ты ходила тогда в лес. Правда или не правда? — Правда. — Мы играли влюблённых перед теми миротворцами. Правда или не правда?       Я не знала, что ему ответить.       Вопрос Пита вышиб из меня последнюю силу воли, благодаря которой я ещё сдерживала слёзы при воспоминаниях о Прим, её козе, маме, Гейле, да и обо всех остальных жителях Дистрикта-12, которых здесь уже не было. Их не было не только в самом Дистрикте, но и в живых. Я попыталась собраться с мыслями.       Посмотрев на Пита, я поняла, что он всё ещё ждал моего ответа, поэтому принялась раздумывать над ним.       В тот день я ходила на охоту. Впервые за долгое время вышла за ограду. Кто-то из шпионов Крейга, тогдашнего Главы миротворцев, проследил за мной и, убедившись, что я далеко в лесу, Крейг отдал приказ о подаче тока по всему периметру забора, ограждающего Дистрикт-12. Я задержалась в лесу, потому что встретила там двух мятежниц, бежавших из Дистрикта-8. Бонни и Трикси. Они так и не нашли дорогу в Дистрикт-13. Пришлось добавить ещё пару людей в мою книгу мёртвых, которую я мысленно завела после первого отъезда в Капитолий.       Я возвращалась домой, когда уже начинало темнеть. Погрузившись в мысли о восставших Дистриктах, я чуть было не заметила изменения, но, обнаружив их, ужаснулась. Я боялась за жизни мамы и сестры, которых обязательно забрали бы на допрос, не явись я до комендантского часа. Питу и Хеймитчу тоже бы досталось, но тогда я об этом не думала. А сейчас у меня не осталось никого ближе них, и я только что поклялась защищать их ценой своей жизни.       В тот день, забравшись на высокое дерево, по ветке которого я перелезла через забор, я заработала небольшой ушиб ноги, но с мужеством доковыляла до дома, стараясь не хромать. Миротворцы уже ждали меня. Хотя нет. Они ждали, что я не вернусь. Наверное, Крейг думал, что перехитрил меня, потому что моё появление сильно удивило миротворцев.       Они проследовали за мной в гостиную, где мы с Питом играли влюблённых жениха и невесту, как делали всегда при сторонних людях, не посвящённых во всю историю наших отношений.       Стоило вернуться к вопросу Пита.       Играли ли мы?       Да, определённо.       Были ли мы уже тогда влюблённые друг в друга?       Пит — определённо, я — не знаю.       Я задумалась.       В тот день, я впервые за долгое время, с самого тура победителей попросила его остаться со мной. Впервые после отъезда с Игр снова почувствовала к нему тепло, согревающее сердце. И если бы тогда я позволила себе думать о влюблённости, о мальчиках, то… Что?       Ответ сам пришёл ко мне. — Не правда, — с уверенностью ответила я, стараясь избегать тёмно-синий взгляд парня. — Мы играли влюблённых жениха и невесту. Но мы не играли влюблённых. Мне кажется, мы были влюблены, — я опустила голову, несколько смущаясь своих слов, хотя это и было странно.       Перед нами не было камер, не было капитолийской публики, на глазах у которой мы делали и говорили много вещей, но там это было не по-настоящему. Там это было из-за желания выжить. Здесь же — я хочу объяснить Питу, что любила его даже тогда, когда сама этого не понимала.       Я снова смутилась, но затем всё же бросила быстрый взгляд на парня, пытаясь понять, какой эффект на него оказали эти слова.       Он улыбался. Я выпрямилась и уже собиралась спросить, что его насмешило, но он вдруг сказал: — Кто бы мог подумать — девушка, которая разожгла огонь революции, боится разжечь огонь в своём сердце. — Огня мне, пожалуй, достаточно, — я хмыкнула, жестом указав на оставшиеся после взрыва шрамы на коже левой руки. Всё моё тело было покрыто ими. Пит с тоской посмотрел на шрам от пореза Джоанны и закрыл глаза. Я услышала, как он еле слышно шепчет: — Меня зовут Пит Мелларк. Мне 18 лет. Я из Дистрикта-12. Я нахожусь в Дистрикте-12. Меня зовут Пит Мелларк. Мне…       Я встала.       Мне не хотелось мешать ему. Скорее всего мой шрам напомнил ему о Джоанне. А воспоминание о ней автоматически принесло воспоминание о пытках в Капитолии.       Мне жаль, что я являюсь для него основным источником неприятных воспоминаний. В конце концов, он бы не оказался в руках Сноу, если бы не я. Если бы не моя к Питу любовь, о которой, почему-то, Сноу стало известно гораздо раньше, чем мне.       Я проверила духовку. Обед ещё не был готов, но я решила постоять на кухне несколько минут, чтобы дать Питу время прийти в себя в одиночестве.       Когда я вернулась, он уже улыбался, но я заметила, что улыбка не коснулась его глаз. Они были всё так же встревожены. Я села рядом. На этот раз гораздо ближе, чем прежде. И ласково — по крайней мере, я надеюсь, что это было достаточно ласково, — взяла его за руку и искренне улыбнулась.       Вот почему я и любила его — с ним мне никогда не приходилось притворно улыбаться. Ему всегда удавалось развеселить меня или подбодрить. И я хотела научиться подбадривать его. Я уверена, что этот мальчик вернётся ко мне, потому что на этот раз я буду очень сильно ждать.       Я положила голову на плечо Пита и прикрыла глаза. Усталость, накопившаяся за все эти годы, словно лавина снежным комом навалилась на меня с троекратной силой, и я не заметила, как уснула в таком положении.       Проснулась я от того, что кто-то провёл тарелкой с гуляшом у меня перед носом. Запах витал по всей комнате. Я открыла глаза. Я резко села на диване. Пит, пристроившись на полу возле меня, во всю ухмылялся. — Так и знал, что запах еды тебя разбудит. — А почему ты раньше меня не толкнул? — спросила я, все ещё пытаясь прийти в себя. Кошмар мне не снился, но чувство тревоги никуда не делось. Мне казалось, что-то вот-вот должно произойти. — Да не было необходимости, — парень пожал плечами. — Ужин я и без тебя доделал. Кстати, ты можешь пообещать мне кое-что?       Я напряжённо посмотрела на него и нахмурилась. — Пожалуйста, никогда больше не готовь гуляш. Он был ужасен, — Пит шутливо толкнул меня локтём в бок, пытаясь развеселить. А когда я наконец ухмыльнулась и кивком пообещала ему это не делать, он протянул мне вилку с гуляшом. — На этот раз я всё, разумеется, исправил, но в следующий — могу не успеть.       Я закатила глаз на его ремарку, но ничего не ответила, потому всё ещё пережёвывала гуляш. Надо признать, действительно получилось неплохо. Но я не могла позволить ему выйти из этой перепалки победителем, поэтому сказала: — Здесь много соли, на мой взгляд. — Влюбился, наверное, — Пит пожал плечами, продолжая уплетать свою порцию ужина. А я так и застыла, как громом поражённая.       Если Пит так шутил, то это было не смешно, учитывая мои предыдущие слова на эту тему. А если не шутил, то почему такие слова для него вполне естественны? Почему ему не требовалось прикладывать над собой усилия, чтобы сказать их? Или это я настолько чёрствая?..       Так и не узнав ответы на свои вопросы, я поспешила на кухню за порцией ужина. Вернувшись, я предложила Питу разжечь камин, потому что ночью в доме было ужасно холодно. Он согласился, а когда дело было сделано, пристроился подле меня и то и дело в шутку пытался отнять мою еду. То быстрее меня откусит мясо с вилки, то заберёт картофель из тарелки. Не выдержав, я сдалась, и отдала ему всю порцию целиком. Я всё равно не чувствовала сильного голода. — Прости, — извинялся парень, принявшись за ужин снова. — Просто в больнице была специальная диета, и нельзя было просить добавки. Я постоянно хотел есть. — Всё в порядке, — я кивнула в сторону кухни. — Можешь брать сколько угодно добавки. — Знаю, — Пит кивнул, но голос у него был грустный, — просто я подумал, что где-то здесь люди голодают, а я буду наедаться досыта. — Поверь мне, здесь никто не голодает. Сальная Сэй, я уж и не знаю, где она находит еду, но она кормит меня, Хеймитча и всех остальных вернувшихся жителей. Не удивлюсь, если в скором времени она откроет первое кафе в Дистрикте-12 за всю историю его существования.       Пит улыбнулся. Ему явно полегчало от моих слов. Я только сейчас осознала, что он вернулся сегодня и ещё так мало знал о том, как всё был устроено в новом Дистрикте-12. И, разумеется, по доброте душевной решила помочь ему. Именно поэтому — исключительно поэтому, — я предложила ему быть моим соседом. Он непонимающе уставился на меня, видимо, решив, что ослышался. Тогда я повторила. — Предлагаешь нам жить вместе? — он игриво подмигнул и рассмеялся. — Я серьёзно, — я сглотнула предательски застрявший в горле ком и продолжила, стараясь не звучать слишком жалобно. Знал бы он, как сильно я нуждалась в его соседстве, в его нахождении рядом. — В Деревне победителей осталось не так много свободных домов, а уж если мне придётся выбирать кого-то соседом, то я предпочитаю тебя Хеймитчу. Это простое этическое соображение. — Ты только поэтому просишь? — спросил Пит. Он знал, что не только это побудило меня говорить всё это сейчас. Он ждал, что я скажу что-то личное. Пытался добиться признания. Но я не готова. — Да, только поэтому. Ну и ещё мне, безусловно, нравятся твои сырные булочки. По ним я соскучилась больше всего. — Хорошо, — Пит кивнул, поставив тарелку на журнальный столик, и встал, направляясь к двери. — Я скоро вернусь.       Он вышел, оставив меня в раздумьях. Он понял, что я имела в виду? Или он вовсе не ждал от меня сентиментальных признаний? А быть может, не стоило так сильно давить? Быть может, он вообще хотел пожить один?       Нет. Последнее точно было не правдой. По себе знаю, никто из нас сейчас не хотел быть один. Даже Хеймитч. Именно поэтому он ушёл в запой, потому что, как мне кажется, по пьяни он видел тех, кого уже давно не было в живых и по кому он сильно тосковал. Иначе зачем столько пить?       Я уже сама подумывала отправиться на этом поезде в страну алкогольных грёз и нетрезвых сновидений, но Пит вовремя вернулся. Ещё несколько дней, и моим соседом по дому стал бы самогон из личного хранилища Хеймитча.       Пит вернулся только через час или полтора. Я точно не знала. Я уже вымыла посуду и около сорока минут пыталась придумать нам занятие, чтобы скоротать вечер. Но что бы я не придумала, этому всё равно не суждено было воплотиться.       Он вошёл в дом с несколькими чемоданами и сразу же поднялся наверх в гостевую комнату. Я проследовала за ним, искренне не понимая причины столь резкой смены настроения. Я осторожно ступила в спальню, соседствующую с моей. Он сел на кровать, закрыв лицо руками. И тут я поняла.       Я сразу же бросилась обнимать и утешать его. Он обнял меня в ответ. И теперь уже я стала его спасительной соломинкой.       Как я могла не предложить ему пойти вместе с ним? В конце концов, не только моя сестра погибла, все родственники Пита умерли при бомбёжке. Разумеется, в том доме было много воспоминаний. Ну какая же я глупая, поверить не могла.       В этом доме его не будут преследовать призраки прошлого. Его родители никогда не заходили к нам с мамой и Прим. Я продолжала нашёптывать успокаивающие слова, снова и снова перебарывая ком в горле, но всё же не выдержала и тоже расплакалась.       Мы держали друг друга в объятиях, боясь отпустить и пошевелиться, пока за окном опускалась ночь.       Я не знала, сколько прошло времени, когда мы перестали горевать. Я была рада, что мы оба выплакались. И очень сильно надеялась, что мы оба сможем отпустить всю боль или хотя бы постараемся не вспоминать о ней слишком часто.       Пит пришёл в себя первым. Он встал, но, наверное, ему тоже не хотелось отпускать меня, поэтому он взял меня за руку и повёл в соседнюю комнату.       Я снова смутилась, но отогнала от себя все непрошенные мысли.       Не говоря ни слова, мы по очереди переоделись в пижамы и легли на кровать, удобно устроившись под одеялом.       Я положила голову ему на грудь, а он приобнял меня за плечи. — Ты останешься со мной? — впервые этот вопрос задала не я. Голос Пита звучал странно, словно бы смесь облегчения и досады, надежды и безнадёги. Я не знала этому объяснения, но с готовностью ответила: — Всегда.       Я потянулась, чтобы поцеловать Пита, но что-то остановило меня. — Всё в порядке. Ты можешь целовать меня, — с иронией в голосе сказал Пит. Его слова напомнили мне о наших первых Голодных Играх и о том, что он говорил мне нечто подобное. — А ты меня, — с улыбкой ответила я, хотя мои щёки буквально пылали от смущения.       Пит ухмыльнулся и чмокнул меня в лоб. Вскоре я услышала его тихое посапывание. Сама же я заснула только через несколько часов. Было очень страшно, что этот сладкий сон мог закончиться, как только я закрою глаза. Я боялась, что это действительно было всего лишь сном и что Пит так и не вернулся в Дистрикт-12, а я просто окончательно выжила из ума.       Утром Пита в моей постели не оказалось. Солнце уже ярко светило в окна, но благодаря тёмным шторам лучи не сильно освещали комнату. Я позвала Пита, но никто не ответил.       Не давая себе погрузиться в беспочвенные страхи и переживания, я решила пойти умыться. Затем, спустившись вниз, я учуяла доносившийся из кухни запах чего-то вкусного.       Пит стоял ко мне спиной и я тут же бросилась обнимать его. — Доброе утро, Китнисс, — он улыбнулся. — Это ты так рада, что я готовлю твои любимые булочки? — Нет, это я так рада, что ты мне не приснился, — снова честно ответила я. По взгляду парня стало понятно, что он ждал подробностей, но я лишь покачала головой. — Не сегодня. Тебе нужна помощь?       Но Пит велел мне не мешаться, и я отправилась в лес.       Сегодня мы устроим очень вкусный ужин в честь возвращения Пита не только в Дистрикт-12, но и ко мне. Быть может, даже Хеймитч придёт. Надо бы поговорить с ним, но когда я проходила мимо его дома, то услышала громкую ругань на кого-то. Решив вернуться вечером, я поспешила поскорее убраться подальше от его окон, пока Хеймитч не запустил в них пустой бутылкой. Такое уже случалось.       В лесу я подстрелила пару кроликов и дикую индейку. На обратном пути у меня начало урчать в животе при мысли об ожидавшем меня завтраке. Я ускорила шаг, надеясь подоспеть к уже готовым булочкам. У Деревни победителей я увидела, как на улицу высыпал весь немногочисленный люд, который вернулся в наш край.       Подойдя к своему дому, я поняла, почему они все столпились на улице. Пит решил угостить всех соседей булочками.       Я улыбнулась мысли о его доброте. Поздоровавшись с знакомыми, я прошмыгнула в дом, надеясь перекусить чем-нибудь вдали от множества глаз.       На кухне я нашла парочку ещё тёплых сырных булочек и съела половину своей, пока наливала себе воды с лимоном. Льда у меня не было, поэтому пришлось пить тёплую.       Пит вошёл в дом вскоре после меня. Между нами повисло неловкое молчание. Я нарушила его первой: — Ты молодец. Поэтому люди и любят тебя, ты очень добрый. — Прости. Я и позабыл, как сильно ты не любишь толпы людей, — Пит сел на соседний стул и виновато поглядывал в мою сторону. Сначала я думала, что он смотрит так на меня, но он смотрел на булочку. — На счёт людей не переживай. До тех пор, пока я могу спрятаться от них в доме и мне не придётся с ними много разговаривать, я готова потерпеть их рядом с нами. А вот если ты не перестанешь смотреть на мой завтрак, я сломаю тебе нос, — я попыталась пошутить, но вышло не очень, судя по поникшему виду Пита. Я поспешила исправиться. — Я имею ввиду, ты можешь взять другую, не стоит забирать ту, что в моих руках.       Пит кивнул и потянулся к последней булочке в тарелке. И тут я задумалась. — Ты что тоже не завтракал?       Он отрицательно помотал головой, на что я тут же щёлкнула его по лбу. — Надо было поесть. Я бы не стала упрекать тебя за подобное.       Лицо парня снова стало виноватым. Я не решилась спросить его, откуда взялась такая боязнь съесть лишнего. Я направилась ощипывать индюшка и кроликов, чтобы сделать из первого какое-нибудь жаркое, а из последних — суп или рагу. Именно в этот момент я пообещала себе, что Пит никогда больше не будет голодать.       Пит заговорил только тогда, когда я принялась за последнего кролика. — Тебе помочь чем-нибудь? — Конечно, — кивнула я, стараясь отвлечь парня от грустных мыслей. — Придумай, как нам с тобой вкусно приготовить индюшку в духовке, раз ты в этом доме — лучший повар. Я мельком взглянула на Пита. Он улыбался. Что ж, надеюсь, он расскажет как-нибудь о своей новопоявившейся фобии. В конце концов, я тоже расскажу ему о своём страхе, который преследовал меня почти каждую ночь во сне.