Не вижу ничего дурного

      У меня перехватило дыхание. Сейчас я узнаю то, что сильнее всего интересовало меня. То, о чём Рафаэль так долго не мог найти в себе силы рассказать. Возможно, я даже буду первой, кто услышит это.       Перед тем как начать рассказ, Рафаэль выпустил меня из объятий и осторожно взял мои руки. Сперва я слегка удивилась, не понимая этого порыва. Но затем он медленно потянул их к повязке. Я сглотнула.       — Ну же, смелее.       Я неуверенно взялась за концы и дрожащими пальцами развязала аккуратный узелок. Мне столько раз хотелось сделать это, особенно когда мы только познакомились… Однако, сейчас это словно перестало иметь значение. Хоть я и по-прежнему испытывала любопытство, но уже давно приняла мысль, что мне всё равно, как выглядят его глаза. И всё же…       Шёлковая повязка мягко скользнула мне в руки. Я посмотрела в его лицо и впервые столкнулась с его взглядом, к своему стыду, едва не вздрогнув.       Слепой. Абсолютно точно слепой.       Я знала об этом, но в полной мере смогла прочувствовать только сейчас, а по телу прошлись мурашки. Его взгляд хоть и был направлен на меня, но смотрел сквозь. Серебристо-белые, как жемчуг, полуприкрытые глаза не двигались, навеки остановившись в беспросветном мраке. Они выглядели жутко и всё же были по-своему…красивы. Как может взгляд, который видит только тьму, быть таким ласковым и добрым?       Я осторожно коснулась лица Рафаэля, большим пальцем поглаживая тонкую гладкую кожу возле глаз. Его лицо такое нежное и прекрасное…       (— Больно?       Белизна его глаз не смущала меня, но сердце снова сжалось от этой картины. Что если это заставляет страдать не только душевно, но и физически?       — Нет, любовь моя. Это давно не больно.)       (— Они прекрасны.       Потянувшись, я невесомо поцеловала его в тонкие веки, обхватив лицо руками. Рафаэль довольно улыбнулся и поднял на меня полный благоговения взгляд.       — Я счастлив, что понравился тебе.)       (— Это выглядит не так жутко, как можно было подумать.       Рафаэль смутился и закрыл глаза, низко опустив голову. Улыбнулся.       — Правда? Это обнадёживает. Сам я себя оценить не могу, ты же понимаешь…       — Я думаю, ты вполне можешь ходить без повязки.       — Хочешь забрать её себе, моя милая похитительница? Я отдам тебе всё. Тем не менее я привык, когда глаза завязаны.)

*основная ветка*

      — Как же это случилось?       Рафаэль коснулся моей руки, и, поцеловав, медленно увёл от лица.       — Внемли же истории, что привела к этому недугу, подтолкнувшему меня на самые безумные решения. И никогда, никогда не повторяй моей глупости. Алессио Джовальони был на 12 лет моложе меня. Он был одним из самых любимых моих учеников, моим близким другом. Я встретил его во Флоренции, заметив яркий талант и отметив сильную технику. Скромный юноша из бедной семьи, потратившей все сбережения, чтобы пристроить единственного сына к старому, больному мастеру, сперва не поверил своей удаче. И с того дня ходил за мной как хвостик. В его возрасте лучше было бы обжиться во Флоренции — не мал этот город, но он захотел поехать со мной в Рим. Впрочем, немудрено! Его таланту было там самое место, а для меня Алессио стал незаменимым. Я очень любил его как человека и как художника. Он помогал мне даже с последней работой, когда я… Когда я свалился от лихорадки с ног. Я буквально чувствовал, как жизнь уходила из меня, подобно утекающей из трещины в сосуде воде, а свет стал меркнуть.       — Тогда…ты ослеп? После лихорадки?       — Да. Я ослеп из-за этой болезни. Лекарь сказал, что от лихорадки началась глазная болезнь. Вот незадача! Они вылечили меня от одной напасти, и я, считай, получил шанс на вторую жизнь. Никто ведь не верил, что я выживу. Я и сам не верил. Вот только… Ни один врач не мог вылечить мне глаза. А я тогда был всего лишь полуслеп. Ах, милая Элоиза, если бы я мог ценить то, что у меня тогда было! Я видел всполохи, я видел мутные цветные образы, которые иногда можно было даже угадать. Да, они темнели, но даже с таким зрением можно было жить. Тогда бы я мог ориентироваться по цветовым пятнам, а не оказался в полной тьме. Но я не мог больше заниматься живописью. Это было невозможным с тем зрением, что у меня было. И вот однажды, когда ночь вступила в свои права, а луна сияла подобно небесному свету, ко мне пришёл ещё один мой ученик.       Его звали Люцио. Он был невысоким и очень красивым юношей, с чёрными волосами, обрамляющими болезненно белое лицо. Я встретил его в Риме ночью в одной из таверн, где он подошёл ко мне, восхищённо нарекая своим кумиром и умоляя посмотреть его работы. Я согласился. Он был талантлив. Как же безупречно писал он ткани и цветы! Я, недолго думая, взял Люцио под своё крыло и не придавал значения, что он предпочитал работать только по ночам. Он предупредил меня, что тяжело, но не заразно болен, и поэтому редко посещал мастерскую, компенсируя это невероятной работоспособностью. Мало ли у кого какие странности, думал я. Мне и самому нравилось работать, когда сгущались сумерки. Это было чудесно.       — Люцио был вампиром?       — Да, любовь моя. Он был вампиром. Тогда я, да и мои современники почти ничего не знали об этих созданиях ночи. Я удивился, как ему удалось проникнуть в дом незаметно, но он признался, что якобы подкупил слуг, чтобы встретиться. И в ту злосчастную ночь он предложил мне исцеление. Панацею, что вернёт мне зрение и сделает здоровее, чем когда-либо.       — Вампиризм?       — Именно.       — Но почему ты вообще поверил ему? Разве это не показалось тебе опасным или странным…безбожным?       — Я видел в нём доброго, нежного юношу, что прикармливал бездомных кошек, с любовью выписывал прекрасные цветы, которых, казалось, можно коснуться рукой, ощутив их мягкость и сладкий аромат. Мог ли злой человек создавать такую красоту? Болезненный, ужасно застенчивый, но любезный, прекрасный и совершенно очаровательный. Кто бы мог подумать, что это дитя — монстр, питающийся кровью, отмеченный печатью Дьявола? Я и предположить не смел. Моё тщеславие, любовь к искусству, благочестивый образ Люцио — всё это сыграло роль в том, какое я принял решение. Он ничего от меня не утаил, Элоиза. Я знал, что солнечный свет станет смертельным. И что не смогу жить без чужой крови. А также стану бессмертным. Но не мог знать, что он ошибётся и превращение только усугубит проблему со зрением, и я полностью ослепну. Возможно, причиной послужила его неопытность. А, может, он всё же был прав, утверждая, что болезнь просто успела прогрессировать к окончанию трансформации. Неважно. Я стал слепым, жадным до крови чудовищем. И потерял свою жизнь окончательно.       — Какой ужас… А что… Что с Люцио? Он не пытался как-то это исправить?       — А что он мог сделать? Подозреваю, что ритуал забрал все его силы. Что же до возможности всё исправить… Не существует способа обратить трансформацию. Как и вернуть мне зрение. Иначе бы я уже давно им воспользовался. Сам же Люцио искренне раскаивался и предложил мне свою помощь. Впрочем, он и впрямь во многом мне помог вместе с Алессио. Так уж получилось, что тот узнал о моей новой сущности, и я был вынужден всё рассказать.       — Как он вообще это узнал?       — Не знаю, что ему понадобилось той ночью в мастерской, но он там был. Я тогда напал на Маргариту. Возможно, она или Алессио ударили меня по голове, и я ненадолго потерял сознание. Очнулся я уже связанным, и он потребовал у меня объяснений. И я рассказал. Так, во всём Риме о моей новой сущности знали всего трое: Люцио, Алессио и Маргарита. Что с Люцио… Вместе с Алессио они подстроили мою смерть и помогли сбежать. Люцио обещал мне помочь адаптироваться, но сразу после липовых похорон пропал. Я пытался найти его, но в нынешнем состоянии это было невероятно трудно, и поиски не увенчались успехом. Возможно, он просто умер, ведь едва ли отказался бы мне помогать, когда так сильно хотел, чтобы мы были вместе.       — А что случилось с Алессио и Маргаритой?       — Как я и говорил, после своих похорон покинул Рим и больше не видел его. Мы даже не попрощались. Маргарита же после того случая ушла в монастырь.       — И она провела там всю свою жизнь? Не пыталась тебя найти?       — Я не знаю. Судьба больше не сталкивала нас вместе. А я бы не рискнул направиться в святую обитель и дальше терзать её душу. Она ведь уже всё сказала мне той ночью. Ты сама слышала.       (— Расскажи подробнее, как отреагировал Алессио на то, что ты стал вампиром.       — Честно говоря, он впервые избил меня. Очень сильно избил. Я бы, наверное, целый месяц от этого отходил, если бы не ускоренная регенерация. Он был невероятно зол. Мне и в голову не приходило, что в нём скрывалось столько обиды и ярости. А после он заплакал. Помог мне улечься, умыл кровь, обработал раны, и я слушал его беззвучные рыдания почти всю ночь, и сам не мог сдержать слёз. Может, стоило мне негодовать или обидеться, но его грубость и кулаки пошли только на пользу. Хоть я и был голоден, но стал так слаб от физической и душевной боли, что не мог ни на кого напасть. Да что там — мне и руку было непросто поднять. А потом, спустя несколько дней, я просто бежал под покровом ночи, скрываясь ото всех. И так началось моё долгое-долгое скитание по тьме.       — Рафаэль, почему ты не рассказал об этом Аарону? Судя по тем твоим словам, ты не ожидал, что Алессио может быть настолько злобен и силён.       — Я сказал ему самое важное. Сейчас эта информация ничего бы не дала, кроме домыслов о моей причастности, которые, впрочем, уже были озвучены. Пускай, обижен и зол — и что дальше? Сути это не изменило. Да и сколько лет уже прошло.)       (— Возможно ли, что Алессио и сейчас пришёл вместе с Люцио?       — Очень сомневаюсь. Даже когда я был новообращённым, то чувствовал энергию Люцио. Я тогда подумал, что это будет работать со всеми моими сородичами, но ошибался. Просто он был довольно слаб и, скорее всего, молод. Но это не единственная причина моих сомнений. Алессио не любил Люцио, даже когда не знал, что тот вампир. Возможно, чувствовал в нём что-то тёмное. Но, стоит отметить, он хорошо скрывал свою неприязнь к нему. Люцио всегда улыбался ему, как хорошему другу и во всём доверял.       — Может ли быть, что Алессио хорошо скрывал свою неприязнь и к тебе?       Рафаэль нахмурился, поджав губы.       — Очень надеюсь, что нет.)       (— Ты обижен на Маргариту за то, что она не приняла тебя?       Рафаэль какое-то время молчал, понурив голову.       — Нет, не обижен.       — Но почему? Разве не больно, когда человек, которого ты… Которого ты любишь, отворачивается от тебя?       — Я бы и сам отвернулся от себя тогда. Тебе будет непросто это принять, но не стоит сравнивать нынешнее просвещённое общество с моим веком. Тогда люди были очень богобоязненные. Нет ничего удивительного, что она испугалась, хотя я рассчитывал… на иной приём. Ожидал, что она примет меня. Ведь поэтому и пришёл — надеялся на тепло и ласку.       — А по итогу ощутил жажду крови.       — Всё так. Если бы меня тогда не остановили, возможно, я убил бы это добрейшее создание. Не знаю, как бы смог после этого жить.       Моё сердце болезненно сжалось. И была причиной этому не только грусть за Рафаэля, но и ревность к этой прекрасной женщине, которую он когда-то любил. Которая давным-давно мертва. Дура ты, Элоиза.

*вариант диалога, если спросить Рафаэля, любит ли он Маргариту

      Он же сказал, что она давно в прошлом.)

*основная ветка*

      Рафаэль неторопливо повязал глаза. И вот душераздирающая история, которая вызвала больше всего интереса, была окончена. А чего я ожидала? Разве становление вампиром и слепота могли сопровождаться чем-то иным?       И всё же как горько! Кто бы мог подумать, что за улыбкой и шутками кроется настолько истерзанная душа? На внезапной слепоте закончилась его карьера, дело всей его жизни, а на обращении в вампира — и сама жизнь.       Я в красках представляла, как он прячется в тёмных, безлюдных закоулках Флоренции. Выйди из них — и попадёшь на широкую мощёную улицу, которую проходил каждый день вместе с любимыми учениками, любуясь сказочными дворцами. Но теперь он мёртв для них, и все, кто увидел бы его, сочли за оживший труп или демона, отправив на костёр. И Папа, который щедро одаривал придворного живописца и архитектора всеми милостями, с религиозным трепетом смотрел бы на казнь с высоты своей лоджии, уверенный, что пламя пожирает заживо не облюбованного гения, а исчадие ада.       Я зажмурилась, отгоняя страшные образы. Гром снова оглушительно прошёлся по помещению, а дождь забарабанил с новой силой. Но ведь он бы потушил этот костёр?..       И только я хотела утереть появившиеся слёзы, как это сделал Рафаэль, после чего прижал к себе.       — Прости, любимый… Это не мне следует плакать.       — А кому, мне? Так я уже наплакался об этом за сотни лет. Куда уж больше.       — Рафаэль, скажи, что ждёт нас дальше?       — Хотел бы я знать ответ на этот вопрос. Но, что бы ни случилось, ты будешь в безопасности. Обещаю.       — Я хочу для тебя того же самого.       — Знаю. Извини. Мне до сих пор немного не по себе и разговор даётся непросто. Может, расскажешь что-нибудь? Ты, кажется, находила мамин дневник. Уже успела его прочитать?

*вариант диалога, если пойти к Этану и оскорбить его*

      — Конечно! Там оказались не личные записи, а медицинские расчёты. Несколько странные, честно говоря. Но я сходила к Этану, чтобы он помог их расшифровать!       Рафаэль удивлённо вскинул брови.       — К Этану? Ты меня удивляешь. Не думал, что ты рискнёшь пойти с ним на контакт. И как всё прошло? Он не нагрубил тебе?       — А ты как думаешь? Это же Этан. Но я пошла ва-банк, нагрубив в ответ. И не прогадала!       Рафаэль покачал головой.       — Знай, что я не одобряю таких методов. И что дальше? Он помог?       — Да, он пригласил меня подождать у себя в комнате, пока не закончит читать дневник. И потом…       Мой рассказ прервал тяжёлый вздох вампира.       — Элоиза, ангел мой, ты не должна так легковерно посещать комнаты мужчин. И не думай, что я не доверяю тебе или нашим друзьям, но это довольно… Нет, это просто слишком интимно и не приличествует скромной девушке.       Я потупила взгляд. На самом деле, я уже успела побывать во всех комнатах, кроме покоев Владимира. У Велиата я была перед вечеринкой, у Аарона — когда заносила ему какую-то оставленную в холле сумку, и мы немного поболтали. И никто не воспринимал это как что-то особенное. А у Ивана я и вовсе повадилась слушать музыку и играть в карты. Нечасто, но… Хорошо, что Рафаэль этого не знает.       — На удивление он просто поставил мне табуретку, где я и ждала результатов. И, Рафаэль, ты не поверишь! Этан сказал, что в маминых расчётах есть данные о вампирах! Она сравнивала их жизненные показатели и характеристики с человеческими!       — Что? Ты не шутишь? Впрочем, знаю, что нет. И Этан вряд ли ошибся, ведь обычно он предельно серьёзен, когда дело касается медицины или науки. Любопытно, откуда же твоя мама могла располагать такими сведениями?       (— Возможно, она знала вампиров лично? Как я вас.       — Не исключено, однако… Ты всё-таки чаша и уже не вполне являешься обычным человеком: мир ночи ближе к тебе, чем мир солнца. Вампиры, как правило, не ведут дела с людьми, и не доверяют тем своих тайн. Это слишком рискованно и не представляет для нас никакой выгоды. Мы не пьём кровь одного человека многократно.       — Но ведь могут быть исключения? Неужели вампир и человек не могут быть друзьями, или, к примеру, любить друг друга?       — Всякое, наверное, бывает. Но в большинстве своём мои сородичи сталкиваются с людьми только во время охоты. Чем дольше ты живёшь, тем меньше понимаешь постоянно изменчивый мир смертных. К тому же человеческая жизнь слишком скоротечна, и раз за разом переживать боль утраты… В конце концов, ты понимаешь, что можешь иметь дело только с себе подобными. Сближение же с людьми для нас никогда не заканчивалось ничем хорошим. Но есть и другая сторона медали. Наше могущество и почти вечная жизнь всегда вызывали зависть и ненависть в человеческих сердцах. Случалось, люди связывались с охотниками за вампирами, чтобы выведать информацию о существах ночи.       — Рафаэль, так ты считаешь, что моя мама была связана с охотниками на вампиров?       — Или была одной из них? Я не знаю, Элоиза. Это всего лишь предположение. Но, безусловно, ты нашла важную информацию — обязательно держи её в голове. Я тоже буду. Неизвестно, в какое русло пойдёт течение реки. Быть может, это окажется для нас полезным.)       (— А вдруг мои родители были… охотниками на вампиров? Такие ведь существуют?       — Это было первым, что я предположил. Охотники на вампиров действительно существуют. Чрезвычайно много их было в рядах инквизиторов, и их костры и пытки погубили немало существ ночи. Также к охотникам принадлежали некоторые учёные и медики. Ты можешь немного точнее рассказать о содержимом дневника? Какие именно данные там были, и в чём заключалась суть?       — Да. Там были примеры людей разных возрастов. Сравнивались их основные физические показатели, размеры органов, пульс, а также скорость восстановления повреждённых тканей. Сама я не заметила, да и прочесть не смогла, но, логично предположить, что там было и про скорость заживление ран вампиров. Регенерация, выносливость, скорость…       — Мне всё это очень и очень не нравится. Было ли ещё что-нибудь странное?       — Часть записей в самом конце вырвана. Как раз там, где описывался новый объект исследования.       — Выглядит подозрительно, но здесь возможны толкования. Ничего нельзя сказать наверняка, но рассказанное тобой, безусловно, важная информация — обязательно держи её в голове. Я тоже буду. Неизвестно, в какое русло пойдёт течение реки. Быть может, это окажется для нас полезным.)       (— Я думаю, она случайно получила эти данные. Или, возможно, через кого-то, кто был знаком с миром ночи.       — То есть, получила информацию от охотников? Я не могу говорить за всех, но слышал, что они хранят секреты о потустороннем мире едва ли не рьянее, чем сами вампиры. И не делятся информацией с кем попало.       — Но разве это не глупо? Ведь чем больше людей знает о вампирах, тем проще на них охотиться и уничтожать. Какой смысл это скрывать?       — Некоторые древние вампиры занимают высокие должности среди людей. Иные были даже королями. В их распоряжении армии, огромная власть и влияние. И, что самое важное, всегда находились те люди, которые разделяли их политические интересы. Многим было бы просто невыгодно раскрывать сущность своего правителя, да и сами вампиры весьма хорошо скрывали свою тёмную сторону и не брезговали гипнозом. Их редко раскрывали. Та же инквизиция, истребляя вампиров, прикрывалась охотой на ведьм, хотя тех, по факту, было не так много, и они лишь отчасти связаны с миром тьмы. Поверхностно, я бы сказал.       — Но тогда и ты мог бы воспользоваться гипнозом и продолжить жить? Разве у тебя не было богатства и влияния?       — Ты мне льстишь. Я был новообращённым, ослепшим и не умел пользоваться гипнозом. Кроме того, я не хотел, да и не смог бы обманывать окружающих меня людей. Может, у меня и было некоторое влияние, но едва ли его хватило бы, чтобы, будучи вампиром, по-прежнему крутиться перед носом у кардиналов и Его Святейшества. Я попросту слишком труслив для такой авантюры.       — Вот как. Значит, ты думаешь, что мама не могла получить данные о вампирах случайно?       — Разве что нашла их где-нибудь в богом забытом архиве по чистой случайности. Скажем, какой-нибудь глупый и очень небрежный охотник их там забыл. Но мне в это не верится. Вероятнее всего, она была связана с охотниками более тесно. Опять же, чего в жизни не бывает? Я могу ошибаться.)

*вариант диалога, если сходить к Владимиру*

      — Конечно! Там оказались не личные записи, а медицинские расчёты. Несколько странные, честно говоря. К сожалению, это всё, что мне удалось узнать. Я пошла спросить у Владимира, нет ли в библиотеке ещё чего-нибудь связанного с моей семьёй. Но к сожалению, он не смог мне помочь.       — По-твоему, это странно?       Я задумалась.       (— Пожалуй, что да.       — Почему ты вообще о таком спрашиваешь? Обычно ведь у всех людей в домах есть фотоальбомы или личные документы.       — Разумеется. Но не обязательно ведь они должны быть в библиотеке?       — Точно! Надо было спросить не конкретно про библиотеку, а в целом. Возможно, личные вещи есть в какой-нибудь кладовке или на чердаке.       — Не исключено. Впрочем, я давно заметил, что с Владимиром нужно быть предельно точным в формулировках. Иначе он либо поймёт тебя самым странным образом, — я тут же вспомнила свою неудачную попытку пошутить, — либо даст ответ парадоксальный, но логичный, исходя из заданного вопроса. И невозможно понять, является ли это проявлением его специфического чувства юмора или особенностью восприятия. Но в твоём случае Владимир просто бы ответил, что фотоальбом был, скажем, в подвале, а не в библиотеке. Если бы знал, разумеется. Все вопросы, касающиеся семейных уз, он принимает близко к сердцу. Так что, думаю, он просто не перерывал весь дом, вот и всё.       — Не перерывал? За 18 лет обитания здесь?       Рафаэль улыбнулся, разведя в сторону руки.       — Ты считаешь, Владимир стал бы копаться где-нибудь в пыльной кладовке, из любопытства разбирая имущество бывших владельцев? Едва ли. Сад — единственная, если так можно сказать, «грязная работа», которую он принимает. Но, с другой стороны, чужая душа — потёмки. Возможно, я просто слишком мало о нём знаю.)       (— Не слишком.       — Мы с Владимиром говорили об этом. Возможно, все личные вещи родителей просто раздали кому-нибудь. Или они не любили фотографироваться, вот и не обзавелись фотоальбомом.       — Фотоальбом — это же книга с фотографиями, правильно? Я слышал, что на них можно запечатлеть окружающий мир буквально за несколько секунд. Это просто поразительно!       — Да, теперь каждый человек может сохранить себя прошлого на снимках. Конечно, это ни в какое сравнение не идёт с творчеством художников, но зато доступно всем. Даже меня фотографировали. Правда, уже не печатали фото, поскольку это стало невыгодно и вышло из моды.       — Я правильно понимаю, что у вас больше нет фотоальбомов?       — Ну, у кого-то есть. Но уже редко. Когда я была маленькая, фотографии ещё печатали и выдавали нам в подарок на память. Всего их у меня две. Первая — это маленькая я, когда пошла в школу, а вторая — групповая фотография, на которой меня нет.       — С каким огромным удовольствием я бы их посмотрел! Уверен, ты была ангельски прелестным ребёнком. Но почему же тебя не было на второй фотографии?       — Да так. Мелани толкнули, и у неё был большой синяк на лице, и она стеснялась фотографироваться, хотя очень хотела. Я тогда тоже не пошла, потому что она была единственным моим другом. А не все те, кто остался на снимке.       — Ты поддержала близкого человека в тяжёлый для него момент. Это достойный поступок.       Я улыбнулась, но грустно. Жаль, что та же Мелани уже стала для меня чужой, а те, кто смеялся над ней, теперь её друзья. Всё меняется.)

*вариант диалога, если пойти работать в сад*

      — Конечно! Там оказались не личные записи, а медицинские расчёты. Несколько странные, честно говоря. К сожалению, это всё, о чём у меня получилось узнать. Поэтому я просто оставила дневник в библиотеке. Всё равно в этом расследовании не было никакого смысла.       — Ты уверена? Иногда в жизни всё получается не с первого раза и нужно стоять на своём. Даже быть жёстким, если того потребует ситуация.       — Да. Наверное. Может быть, когда-нибудь я вернусь к этому, но сейчас у нас есть куда более серьёзные проблемы. А мои родители… Чем бы там они ни занимались, какими бы ни были, они всегда будут для меня семьёй.       — В этом ты права. Ты всегда будешь их дочерью. Впрочем, у тебя в распоряжении огромный дом со своей историей и загадками и почти целая вечность впереди. Уверен, дневник твоей мамы — не единственная его тайна.       — Точно! И дом, и расчудесный сад. Я, кстати, тогда предпочла поработать в саду.       Рафаэль весело улыбнулся.       — Вот как! Решила порадовать старика Владимира?       Я довольно улыбнулась тому, что Рафаэль буквально озвучил мои мысли. Уф! Настоящая миндальная связь! Я внутренне хихикнула от глупой шутки.       — Именно. И, знаешь, я в саду встретила Велиата. Он даже помог мне, сказав, что любит там работать.       — Велиат и правда любит время от времени поработать в саду. И если бы последний не принадлежал Владимиру, делал бы это гораздо чаще.       (— Какие у вас отношения с Велиатом? Порой, мне кажется, что он чем-то тебе не нравится.       — Я чувствую симпатию к Велиату. Он отзывчивый, деликатный и весёлый. Вообще, у него много положительных черт, просто у нас с ним мало точек соприкосновения. Однако, мне не очень импонирует его внимание в твою сторону.       — Почему? Он, конечно, делает комплементы, но уже без былого запала. И я не интересую его, как женщина.       — Даже если он станет уверять тебя в этом, будет не до конца честным. Дело в его природе. Он наполовину инкуб. Поэтому, пожалуйста, будь с ним аккуратнее и не стань жертвой его чар.       Мои брови поползли вверх. Я тут же вспомнила, какие чувства меня охватывали при взгляде на Велиата. Он всегда казался завораживающим, красивым и соблазнительным. А, оказывается, всё это обусловлено мистикой. Также я вспомнила, какие многозначительные взгляды кидал Иван на него и Аарона.       — А Аарон?       — Тоже полукровка. Но оборотень.       — Ну вы даёте! И почему никто не рассказал мне об этом?       Рафаэль игриво склонил голову улыбнувшись.       — Ты и не спрашивала.       Ах, ну конечно!)       (— Они с Владимиром такие большие враги?       Рафаэль рассмеялся.       — Скажешь тоже! Это двое ведут себя скорее как пожилые сварливые супруги, нежели недруги.       Я засмеялась в ответ. Какое точное описание!       — Тогда об их отношениях можно не беспокоиться? Наверное, как и любые супруги, где-то в глубине души они по-прежнему любят друг друга.       — Именно. В случае беды они забывают о разногласиях и действуют сплочённо. Просто эти двое слишком разные, чтоб общаться хорошо.       — Кажется, они сдерживают и дополняют друг друга. Велиат не пускается во все тяжкие, а Владимир получает эмоциональную разрядку.       — И смерть нервных клеток.       — Ну, поскольку он до сих пор его не выгнал, значит, всё в порядке.       — И не выгонит. Поверь.)

*вариант диалога, если не попасть к Этану в комнату*

      — Конечно! Там оказались не личные записи, а медицинские расчёты. Несколько странные, честно говоря. К сожалению, это всё, о чём у меня получилось узнать. Я хотела попросить Этана помочь расшифровать этот корявый врачебный почерк, но он просто нахамил и выставил меня за дверь! Если позволишь, я не хочу углубляться в подробности.       — Что же… Ничего удивительного. Я попробую поговорить с ним позднее и может даже надавить. В конце концов, эти записи могут оказаться слишком важными, чтобы отказаться помочь раскрыть их тайну просто из-за скверного характера.

*основная ветка*

      — Не расстраивайся. Я уверен, ты сможешь ещё что-нибудь узнать о своей семье. Только, пожалуйста, помни, что порой лучше оставаться в неведении. Возможно, некоторым тайнам должно остаться нераскрытыми.       — Может быть, ты и прав. Но я бы всё равно хотела, чтобы между нами секретов было как можно меньше.       — Ах, с каждым днём их и так у нас всё меньше и меньше. Однако, я не против.       — Я тоже. Так, и какие секреты ещё у тебя остались? О, знаешь, может, сыграем в факты? Я что-нибудь рассказываю о себе, затем — ты мне? Или в другую игру: две лжи — одна правда. Игрок говорит о себе правду, и две выдумки, а второй должен верно отгадать. Как тебе?       — Звучит очень занимательно, и я бы с радостью, но, если позволишь, попробуем в другой раз. Боюсь, сейчас нахожусь немного не в том настроении и не смогу достойно себя представить. Разреши проводить тебя в комнату и хоть как-то загладить вину за сегодня?       Что же, неудивительно. Это всё-таки так по-детски. Я кивнула, но, честно говоря, мне совершенно не хотелось снова оставаться одной. (— Рафаэль… Пожалуйста, давай побудем вместе ещё? Не гони меня.) (— Рафаэль, я… Не хочу оставаться одна.) (— Рафаэль, может, побудем вместе ещё пару минут?)       Вампир кивнул будто бы не мне, а каким-то своим мыслям.       — Конечно.       Повисло молчание.       Я тщательно изучала библиотеку, периодически переводя взгляд на вампира. Он стоял неподвижно, словно бездушная восковая кукла, и отчего-то мне стало жутко. Однако, мой пристальный взгляд заставил его поднять голову и даже улыбнуться мне.       Может, стоит спросить что-нибудь?       — Ты бы хотел погулять под дождём?       Он удивился.       — Сейчас?       — А почему бы и нет?       — Признаться, этот вопрос поставил меня в тупик. Я никогда особо не любил дожди, да и после них ужасно скользко. И я частенько падаю в такую погоду.       — Не беда. Ведь теперь есть я, которая не даст тебе поскользнуться.       Рафаэль искренне улыбнулся, и мне сразу же стало намного легче на душе.       — Ах, ты так любезна! Но ведь ты замёрзнешь. Не стоит.       — А разве ты меня не согреешь?       Вампир подошёл ко мне ближе, и сердце снова быстро забилось. Он почти невесомо коснулся моей щеки.       — Согрею. Только попроси.       — Тогда… Прошу.       Его губы осторожно накрыли мои. В ответ я потянулась к нему, обнимая за шею. Закрыв глаза, я полностью отдалась ощущениям. Я так сильно жаждала близости с ним, что даже его собственные чувства уходили на второй план. Впрочем, может оно и к лучшему. Каждый раз, когда Рафаэль пытался отстраниться, я притягивала его вновь, и он послушно отвечал, постепенно забываясь всё больше и больше. Он слегка прокусил мою губу клыками, и я всецело ощутила его неистовый голод.       Где-то на задворках сознания из-за пережитого кошмара у меня проскользнула мысль, что он набросится на меня, попытается съесть заживо. Но его руки по-прежнему ласково, хоть и нетерпеливо скользили по моему телу, сжимая, а язык медленно скользил по ранке.       Укус пришёлся высоко, почти под ухом, но я не ощутила дискомфорта. Чувства накрыли меня с головой, и я предавалась долгожданному блаженству, пока по моему телу, точно введённая смертельная сыворотка, не прошлась волна боли. Тревога заставила меня распахнуть глаза, и я с ужасом осознала, что очертания библиотеки стали меркнуть, и со всей силы вцепилась в плечи Рафаэля. Мои пальцы стремительно ослабевали, и я с трудом держалась на ногах. Я захотела закричать, но не смогла. Неужели…я могу умереть? От… Рафаэля? Ноги вновь подкосились, и я поняла, что больше не смогу на них держаться. Стоило мне обмякнуть в руках вампира, как он тут же обеспокоенно отстранился от меня, удерживая на весу.       — Элоиза! Боже, ты в порядке? Что я натворил, ведь не хотел же сегодня… Я не должен был!       Мне понадобились все силы, чтобы встать на ноги. Я покачнулась вперёд, касаясь плеч Рафаэля. Голова ужасно кружилась, а сердце бешено билось от страха. Вампир подвёл меня к креслу, и я расслабленно опустилась в него. Произошедшее постепенно перестало казаться мне таким значительным, а паника отступила. Он просто немного…переборщил. Но ведь ничего плохого не случилось? Я тяжело выдохнула, боясь, что голос снова может меня подвести.       — Элоиза, всё в порядке?       — Всё хорошо, просто голова закружилась. Сейчас пройдёт.       — Может быть, ты хочешь пить? Давай, я сделаю тебе тёплого чая? Это хоть и немного, но предаст тебе сил. А после я всё же провожу тебя до комнаты.       Я задумалась, пытаясь представить аромат и вкус цветочного чая, согревающее тепло чашки и щекочущий нос горячий пар. Пожалуй, я бы не отказалась. И постеснялась спросить, как Рафаэль, ничего не видя, собирается заваривать чай. Но, раз предлагает, значит, наверное, как-то может.       — Да, спасибо.       — Хорошо, я скоро буду.       Вампир вышел, а я тяжело откинула голову назад. Думаю, он чувствует себя виноватым, но зато снова полон сил. Мои тоже скоро вернутся. Нужно лишь немного отдохнуть…       Я слышала шаги моего вампира на кухне, как открываются двери и бренчит посуда. Надеюсь, я ничего не убрала куда не надо, и Рафаэль всё найдёт. Впрочем, ещё пару минут и я сама дойду до кухни.

/чёрный фон/

      Я прикрыла глаза. Ещё немного… И встану…

/библиотека/

*шум*

      Я резко подскочила в кресле от шума. Сперва подумала, что это как-то связано с Рафаэлем, но звук был явно с другой стороны и не имел ничего общего с упавшим стулом или, скажем, разбитой посудой.

*шум*

      Входная дверь! Драка!       Иван бы, наверное, сказал «файтинг». Увы, шутить в такой ситуации не слишком хотелось, само вырвалось. Интересно, сколько я проспала? Боже! Надеюсь, что Рафаэль в порядке!

/вестибюль/

      С трудом поднявшись, я спешно вышла из библиотеки, и тут же наткнулась на моего вампира. С кухни шёл приятный аромат свежезаваренного чая. Пахнет…земляникой? Нет, не о том думаешь!       — Элоиза! Ты цела? Держись за мной. Все остальные тоже рядом.       Я серьёзно кивнула, и, крепко сжав руку Рафаэля, последовала за ним, остановившись под арочным проёмом в вестибюле.       В двери стоял промокший и злой, словно чёрт, Аарон. За шкирку, как нашкодившего щенка, он держал такого же насквозь мокрого долговязого мужчину. Алессио! Внутри меня всё похолодело, а сердце ухнуло вниз. Я невольно вцепилась в локоть Рафаэля, и он положил свою руку на мою, успокаивающе сжав. Его лицо было похоже на мраморную маску.       Когда по лестнице спешно спустился Владимир, Аарон со всей силы бросил Алессио буквально ему под ноги. Вампир со звоном приложился головой о паркет, но, казалось, даже не заметил этого. Он поднял лицо, озираясь, пока его взгляд не остановился на нас с Рафаэлем. В тот же момент Аарон со всей силы придавил голову Алессио к полу. Учитывая, какой внушительной комплекции наш друг и грузность его ботинок, это наверняка было больно. Кроме того, Алессио уже выглядел изрядно избитым.       — Отличная работа, Аарон.       — Мне не похвала нужна. Позволь избавиться от этого ублюдка!       Владимир хмыкнул.       — Мы оба знаем, что если бы ты намеревался его убить, уже сделал это, не спрашивая никакого разрешения. Так в чём же дело?       Аарон усмехнулся, после чего скривил губы в гримасе отвращения.       — Ты прав. Он вопил, что ему нужно поговорить с Рафаэлем, увидеть его. Ошивался вокруг поместья, наплевав на нашу границу, и почти не сопротивлялся, когда я его схватил.       Вампир ещё сильнее прижал ногой голову Алессио, и тот застонал, сжав пальцы в кулаки до побелевших костяшек. На мгновение мне стало его жаль. Пока я не вспомнила, что, возможно, именно он убил несчастных девушек.       — В таком случае, может, дашь ему возможность поговорить со мной? Вероятно, ради этого он проделал огромный путь, устланный кровью и трупами. Разве мы не должны быть справедливы?       На лице Аарона читалось сомнение, но стоило прийти на шум Этану с Велиатом, как Владимир одобрительно кивнул. Вампир убрал ногу, и Алессио тут же рывком кинулся под ноги к Рафаэлю. Все остальные встрепенулись, готовые броситься на защиту в любой момент, но он остановил их жестом.       Рафаэль слегка отодвинул меня, закрывая своей спиной, но я всё равно встала боком так, чтобы видеть Алессио. Тот поднял на нас бледное, измазанное в крови лицо, и его взгляд поразил меня до глубины души. Он не был острым, точно перочинный нож, как в нашу первую встречу, но и не весёлым и мягким, как в воспоминаниях Рафаэля. Нет. Это был взгляд человека, который находился на грани отчаяния, но совершенно счастливого и восторженного. Так мог смотреть только безумец. Он точно сошёл с ума!       — Raffaello! Mio amato maestro! Che gioia rivederti! Sono venuto da te con una preghiera. Per favore ascolta la mia ultima richiesta…       — Рад видеть? Не могу сказать того же.       Этан презрительно сплюнул.       — Эй! Вы там секретничать собрались?! Говори внятно, ублюдок! Или ты, Раф, переводи своего дружка.       Мне показалось, Рафаэль неодобрительно покосился на Этана, чего я, конечно же, видеть не могла.       — Hai sentito, Alessio?       Мужчина, с мольбой глядевший на Рафаэля всё это время, посмотрел на меня и медленно кивнул, продолжая смотреть в упор. Почему он вообще на меня уставился?! Мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы не спрятаться за спину вампира, как испуганная мышь. Чёрт, Этан был прав.       — Я слышал. Но это наш разговор, Рафаэлло, и моя просьба не для чужих ушей.       — Для меня здесь есть только один чужак, Алессио. И это ты.       Он болезненно усмехнулся, но всё же опустил взгляд в пол.       — Как горько это слышать.       Неожиданно для всех вперёд вышел Велиат, остановившись буквально рядом с лежащим на полу мужчиной и немного склонился над ним, задумчиво потерев подбородок.       — Леди и джентльмены, пока мы не перешли к раскрытию всех карт, я бы хотел кое-что отметить. Вам ничего не кажется странным?       — То, что ты заметил что-то, кроме девиц — безусловно, странно. Но я понял, о чём ты говоришь.       — И что же ты понял, мой дорогой Владимир? Неужели то, что может пошатнуть твой господский авторитет?       Не успел раздражённый Владимир что-либо ответить, как его перебил Рафаэль:       — Алессио буквально у меня перед ногами, но я едва ли ощущаю его присутствие.       — Да. Я тоже. И всё же он вампир. Я видел его клыки, когда пытался сюда затащить.       Велиат разогнулся, неопределённо махнув рукой.       — Интересно. Впрочем, неудивительно, что мы оба раза его не заметили! Не знаю, что за способности у этого парня, но он может хоть на коленях у нас продолжать убивать девушек, а мы и знать не будем! И мне это очень не нравится.       Поникший было вторженец вдруг приподнялся, и глаза его расширились.       — Продолжать убивать? Вы думаете, это я убил девушек?! Это ложь! Всё в корне не так!       — Ложь?! Ты держишь нас за идиотов? Тебя видели на каждом из мест преступлений и поймали, когда ты крутился на нашей территории, будто это твой собственный дом! И ещё смеешь открывать свой рот?!       Мне казалось, взбешённый Владимир вот-вот ударит Алессио своей тростью, но этого не произошло.       — Так, по вашей логике я пришёл сюда снова поохотиться. И на кого же?       — Здесь есть девушка, которую ты способен выпить и убить.       Голос Рафаэля был холодным как лёд. Алессио снова поднял на меня изумлённый взгляд, словно уже успел забыть о моём присутствии.       (Спрятаться за спину Рафаэля.       Он по-прежнему пугал меня. Его взгляд, хоть и не выражал сейчас злобы или других негативных чувств, не внушал мне доверия. Алессио — безумец, призрак из прошлого моего возлюбленного.       Крепче сжав руку Рафаэля, я тихонько зашла ему за спину, стараясь не выглядеть напуганной трусихой. От того же Этана потом насмешек не оберёшься. Но я больше не могла выносить взгляд предполагаемого убийцы.)       (Выйти.       Я сделала шажок в сторону, немного выходя из-за спины Рафаэля и встречая взгляд Алессио. Мой вампир обернулся, но ничего не сказал. Хотя что ему было говорить? Я в безопасности. И даже если на меня решатся напасть, мне хватит прыти отскочить в сторону, а полный сил Рафаэль тут же схватит его.)

*основная ветка*

      Лицо Алессио выразило отчаяние и грусть. Он сжал губы, словно его несправедливо обвинили и сильно задели за живое.       — Святая дева, как я могу? Ведь она всего лишь невинная девушка!       Этан хмыкнул, скрестив руки.       — Невинная? Так ты убиваешь только тех девиц, кто целку не сохранил?       — Ты совсем безумец говорить такое?! Я не убивал девушек!       Владимир хотел что-то ответить ему, но тяжело выдохнул, устало потерев переносицу. Возможно, подбирал слова. Затем кивнул моему вампиру.       — Рафаэль?       Мой вампир глубоко вздохнул, опустив голову.       — Он говорит правду.

Конец 6 главы.