Бывшие

Джек впервые в жизни почувствовал себя полным дураком. Он сидел на полу с отшибленной ногой и носом, думая о том, что впредь стоило быть аккуратнее. Собственно, он считал, что Эльза волновала его не больше, чем обшарпанная стенка напротив, но все же душу противно колола совесть. Он пытался хоть на секунду отвлечься от девушки, но даже неосознанно он думал только о ней и еще раз о ней. Казалось, она манила его своим поступком, давала ему какую-то странную эмоцию, но самое странное было другое: девушка, холодная девушка, вдруг разрыдалась, как пятилетний ребенок. Даже за закрытой дверью были слышны ее многочисленные всхлипы и вздохи. "Хах, словно она там с кем-то любовью занимается" — непристойно подумал Джек, мысленно ругая себя за такие пошлые мысли. Но его фантазия опять уплывала куда-то во мрак комнаты, когда он стал ее первым мужчиной.

Это было совсем недавно. Черный мрак ночи окутывал их с ног до головы. Девушка слегка выпила и вела себя не самым лучшим образом. Конечно, Эльза обычно никогда не пила, но этот раз был особенным. Ее мама разозлилась, и сильно обидела девушку. Она, вся в слезах, с истерекой сбежала из дома и завернула в какой-то клуб. Разумеется, она позвонила "любящему" ее парню и попросила его присоединиться к ней. Джек, понимая, что это его шанс, за что себя потом опять ненавидел, присоединился к ней. Хрупкая, боязливая девушка была в его руках. Она дала ему нож, которым он мог защитить или ранить ее. Она лишь надеялась на любовь...

Но он выбрал ранить. Оставить глубокий след на всем ее сердце. Чтобы она всю свою жизнь мучалась. Страдала от ножа.

Вдруг у него зазвонил телефон. Это была она — его новая девушка из универа. Джек был озлоблен, сам не зная почему. Его грубый голос резко прервал гудки, но она не сдалась. "Дерзкая штучка. Совсем как Эльза". — пронеслось в его голове. Он вновь поймал себя на мысли, что думает и думает об Эльзе, не желая отпустить его разум. Как наваждение он сравнивал ее со всем и вся, анализируя их отношения. — Джеки, что с тобой? — рассмеялась девушка на том конце провода. — Ты свободен? Он взял ее за талию и ритмично повел в танце. Шаг за шагом. Он смотрел в ее глаза, как они постепенно наполнялись уверенностью. Он чувствовал, как с каждой секундой она все сильнее вжимается в его торс. Он помнил, как чувствовал ее набухшию соски. "Она не одела лифчик что-ли?" — покраснел Джек, сам удивляясь своей реакции. — Что? — удивилась Эльза. — Все отлично. Ты просто очень... красивая! — Джек, эй? Ты на линии еще? — Извини, я отвлекся. Что ты хотела? — несвязно проговорил парень, осуждая свою бестактность. "Бестолочь, если она увидит твою рассеяность, не залезешь ей под юбку!" — Так ты свободен? — В каком смысле? Хах, ты меня удивляешь. — В самом что ни на есть прямом, Джек. Эй, ты меня удивляешь! Или стой, — она сделала медленную паузу. — Это случаем не пошлое предложение на ночь? "Да! Отлично! Давай Джек, скажи ей!" — пронеслось в его голове, прежде чем он сказал: — Нет. Он не думал о телефонном разговоре. Он думал об Эльзе. Тогда он сказал ей "да". Он сказал, что любит ее, готов сделать счастливой в эту и последующие ночи. Но лучше бы он сказал нет! Нет, черт возьми! — Что значит нет, Джек? — взвизгнула девушка. Она была в полном недоумении. Джек был явно похож на того парня, кто использует девушек как кукол, а потом выкидывает. Она такого и искала, чтобы удовлетворить свои пошлые фантазии. — Да ты трус! — Знаешь, я не буду больше тебе ничего говорить. Делай как знаешь, да? — Джек, да ты рехнулся! Ты ж похож на бабника! — А ты тогда похожа на, — он осекся. — Не хочу материться, но ты похожа на ту юбку, которая будет под каждым мужиком. Поняла намек? Не хочу иметь с такими дела. — Да, зато с невинными глупышками тебе интересно! — Она не глупышка! — взорвался Джек. — Как ты можешь говорить такое о ней? Что она сделала? Легла под меня? Разве не я в этом виноват, а? Разве это не я соблазнил ее? Я! Она не глупышка! Поняла? Только скажи о ней такое, я тебе дам глупышку! — Да ты влюбился, да? О ком хоть речь-то? — Я? Влюбился? Да это у тебя проблемы какие-то! — он заорал. — Чтобы больше мне не звонила, поняла!? Эльза сидела в своей комнате, вжимаясь в спинку кровати, прижав к себе колени. По ее лицу текли теплые слезы. Она пыталась проглотить этот жуткий и душащий ком. С каждым вдохом, ее всхлипы становились еще сильнее, отчего ей стало почти не слышно разговор Джека и его девушки. Но внезапный крик хлестанул ее по всей сущности. Он никогда, никогда не кричал! А сейчас он пытался оправдать какую-то девушку. Эльза притихла. Но этого можно было бы не делать: он вдруг выкрикнул ее имя на весь дом, будто бы не боялся, что она его услышит. Девушка задрожала. К горлу все сильнее накатывала новая волна отчаяния. Что происходит? Она ничего не понимает! И при чем тут вообще она? Как это связано? Ну да, он соблазнил ее, но неужели она не виновата? В голове Эльзы сновали вопросы, и поэтому она разрыдалась еще сильнее. Но уже не от боли, что тоже была в ее сердце, а скорее от непонимания.

***

В дверь постучали. Девушка не могла ожидать такого "исхода". Она в недоумении глядела на дверь, не в силах сползти с кровати. Это было для нее чем-то невозможным, потому что руки тряслись, а ноги стали словно ватными и подгибались в коленях. Она лишь беспомощно смотрела на дверь, понимая, что язык прилип к нёбу. Стук настойчиво повторился. — Эй, Эльза! — она услышала свое имя до боли любимым голосом. Он был странным, словно ему вдруг стало больно говорить. Девушке даже показалось, что его слова были не искренними. Да и сам он был таким, о чем она прекрасно знала. Джек сам по себе был скользким типом. Типичный бабник с нетипичными уловками и поступками. Возможно, он вел себя так только с ней, возможно — со всеми. Странно, конечно, если вдруг тебе бежит извиняться парень, но что поделаешь? И главное — было не понятно какие у него намерения: сделать больно, пошутить или же поговорить и извиниться. Эльза знала, что Джек иногда бывает самим собой, человеком, имеющим сострадание. Но как часто это происходило и как это все влияло на него, она не знала. — Слушай, мы можем поговорить? Или ты предпочтешь через закрытую дверь. Эльза хотела сказать "да", но ей было и страшно, да и звук вышел таким тихим, что вряд ли дверь не заглушила его. — Ладно, как хочешь. Мне напомнило это фильм "Холодное Сердце", где сестры общались через стену. Смотрела? Эльза хотела была опять сказать "да", и даже сказать ему, что это один из ее любимых фильмов, после тех, что они посещали на свиданиях, но у нее не получалось! Она буквально стала немой! Звуки вылетали из горла, но они не доходили не до него, ни до двери. — Ладно, хорошо. Я скажу сразу зачем я пришел, если ты не хочешь со мной разговаривать. Так даже проще — не вижу твоих осуждающих взглядов. Они, если быть честным, очень сильно задевают меня. Но я тут не за этим, да. Как бы тебе сказать? Наверное, это все прозвучит тупо, и все мои поступки, все это тупо как пробка. И наша жизнь, что нас опять свела вместе, тоже тупа, но я скажу. Я скажу, что ты отличаешься от всех их. Да, только с тобой я... Только с тобой я чувствую тот полет души, фантазии, чувств. Только ты возносишь меня так высоко в небо. Я думал, что однажды я уже полюбил так сильно, как никогда мне еще не удавалось, но ты доказала, что я был слеп! Я был дураком, самым настоящим! Лишь с тобой я вижу как распускаются цветы сирени, слышу, как поют птицы. Лишь время, проведенное с тобой, делают мой мир ярче! Лишь ты... и лишь тебя я навсегда оставлю в своем сердце. Я люблю тебя, Эль. ... Да, только с тобой я понял, как я виноват! Я не буду плести тебе всех тех очаровывающих фраз, как то признание в любви, и скажу прямо! Я жестко виноват, что сделал это с тобой. Ты не должна была все это терпеть, ты не заслуживаешь всего того, что я сделал. Я идиот, что наговорил тебе всех тех слов, пытался окунуть в сказку. И если тебе и было хорошо, то это несовместимо с той болью, что я в итоге тебе нанес. Извини. Еще раз извини. "Болван" — опять стал ругать себя Джек. — "Ну не похоже это, не похоже на обычное извинение! Мне кажется, или я совсем разучился быть честным с людьми, быть искренним со своими чувствами? Что я только что ей сказал? Что? Разве в это можно поверить? Идиот! Болван! Придурок!". И тишина, исходящая из комнаты, полностью подтверждала это. Точнее не тишина, а еле-слышное: "Ты честен, или это ловушка? Как обычно?". — Сегодня я признаюсь: я честен. Если слушала мой телефонный разговор, то поверишь. Хотя, ты можешь и не верить, я недостоин доверия. Ни твоего, ни чьего либо еще. — Я не хочу тебе верить. — тихо сказала она. — Нет, это похоже на правду, но я не знаю тебя! Я лишь знаю на что ты способен, ради получения девушки. У тебя есть лишь одно оправдание — я твоя бывшая. — Надеюсь, этого хватит, но знаю, что нет. Я разучился быть честным с людьми. Я жалею об этом. Но я ничего не могу сделать с собой. Уже не могу. — Но я помню момент, когда ты был собой. — Этого не могло быть, Эль, — он осекся. Он хотел сказать "Эльза", как что-то непреступное, но с губ сорвалось просто Эль. Он не говорил ей этого после расставания. — Я, я, я не мог быть собой. И прости за это имя, оно само! Ох, я дурак, я знаю. В двери щелкнул замок. Он увидел ее заплаканное лицо, и какую-то печальную улыбку. Вся в красных пятнах, как он ее еще никогда не видел, она стояла вся растрепанная и улыбалась. Ему показалось, что сейчас она была особенно красивой. Ее голубые глаза были ясны, как чистое летнее небо. Они были похожи на глубокое, синее-синее море. "Господи, выкинь! Выкинь ее из головы!" — опять заорал на себя Джек. — "Вот тряпка, а!" — Джек. — она не смотрела на него. — Ты странный. Но сейчас ты искренний. И я не знаю, нравится мне это или нет. Я лишь знаю, что тот Джек, который очаровал меня — тупая маска. И от этого мне еще больнее. Я влюбилась, нет, я люблю никого. Пустое место. Значит, я не люблю. Я не люблю тебя! И тебя никто не любит. Даже, даже я. Ошеломленный ее словами, он косо глянул на нее. Она все так же смотрела на неровный пол, помятый от сковороды. Все было похоже на что-то непонятное, даже эмоции решили, что им не место в этом бардаке. Ну да, пусть разбираются сами. — Я знаю, Эль, то есть Эльза. Я все знаю. Но я вжился в тот образ! Тот образ уже и есть я! — Ты уговариваешь меня полюбить и принять тебя? Джек, не неси ерунды. Ты. — она замолчала. Джек подошел и наклонился к ее лицу. По взгляду было ясно, что он хотел поцеловать ее. — Нет. Нет-нет-нет, Джек. Не надо! Прошу, не стоит! — Я не хочу считаться с твоим мнением. Я бы ударил тебя за твои слова, потому что ты мелкая, грязная девка! Но я не буду делать тебе больно, потому что, — он прижал ее к стене. — Потому что я так хочу. И я не буду оправдываться перед тобой. — Джек, да чтоб тебя! — Чтоб тебя, Эльза. И он зачем-то поцеловал ее, чувствуя ее неровное, буквально истеричное дыхание. На ее губах были слюни и сопли, но что он там не видел, как говориться. Это было даже приятно: пытаться успокоить девушку нежным поцелуем. Таким, чтобы она обмякла в его руках, и заплакала прямо в его объятиях. "Что ты делаешь, что ты делаешь, Фрост!?".