Трава утраченного дома

They painted masterworks and set them all alight The scars of persecution always harden into spite

3157 год ОВЧ

      — И девять апостолов первыми стали Хранителями света Его. И молвили они: «Не смей действовать вопреки воле Его. Уважь Его, во всех Его проявлениях. Стань щитом Его. Стань стражем Его. Помни, ты — спаситель Его. Посему беспрекословно отдай жизнь во славу Его»…       Где-то позади зазвучали шаги. Мужчина прервался и, не оборачиваясь, захлопнул книгу. На её антрацитово-чёрной обложке, ровно по центру, читалось тиснение, выкрашенное в белый цвет:

Ad gloriam Humanitas, Nos stare ad custodiendum Deus Perspectum enim Mirabile Futurum

      Надпись источала слабый, люминесцентный свет в полумраке навигационного отсека. Слуха мужчины с книгой коснулся молодой голос, раздавшийся откуда-то из-за спины:       — Интересно, люди древности предвидели, к чему это всё приведет?       — Вы о нашем священном писании, посол? — обернувшись, вопросом на вопрос ответил мужчина.       — И о нём тоже, — уточнила собеседница.       — Мне кажется, что всё-таки нет, — пальцы, скрытые черной синтетикой перчатки, прошлись по обложке, и книга, наконец, заняла законное место в специальном кармане не менее черного тренча. — Я, впрочем, считаю, что в создании подобных текстов нет ничего плохого. Вера порой нужна даже тем, кто полностью осознает цель своей жизни. Она помогает не сбиться с пути.       — А сами вы верите, м, Хранитель? — с лукавым взглядом спросила посол, после чего подошла к одному из иллюминаторов и устремила взгляд в непроглядную черноту космоса и к сияющим звёздам.       — Верю, — искренне ответил мужчина. — Но не в написанный здесь вымысел, — он хлопнул по карману с писанием и скупо улыбнулся. — Я абсолютно уверен, что не говорил и двух третей из того, что мне тут приписывают.       Посол сдержанно хихикнула, провела ладонью по прозрачной композитной поверхности и поделилась:       — Мне казалось, что грамотная мистификация, гиперболизация и искажение фактов — азы в написании религиозных трактатов.       — Так и есть, — Хранитель кивнул и встал рядом с послом, на его губах играла тень саркастической улыбки. — Но читать подобное, когда ты являешься одним из действующих лиц, скорее… забавно. К тому же, вопреки моим словам ранее, не всё в этой книжке так хорошо.       — М? — посол скосила взгляд и заинтересованно поднял бровь.       Мужчина поспешил разъяснить:       — Часть писания в умах слишком рьяных ревнителей нашей веры трактуется, как бы сказать, чересчур прямолинейно, — он неуловимым движением вновь извлек книгу и столь же быстро раскрыл её на нужной странице. — Вот, например, здесь. Отрывок из «Меча Человечества» — «Песнь воина»…       Он чуть опустил книгу и, невероятным образом совместив издевательский тон и религиозную возвышенность, нараспев произнёс:       …И чувства все должны отсечь мы       В жестокой битве, в суете мирской       Молю, убереги себя от тьмы бездумья, и помни       Эмоции терзают разум твой…       Хранитель с хлопком закрыл книгу и повернулся к послу:       — Ну не глупость ли, леди Анита? — он вновь спрятал книгу и продолжил. — Интересно, автор этих строк сам-то понял, что писал их в презираемом им эмоциональном порыве?       Анита Гойл чуть сгорбилась и, приложив кулак ко рту, сдавленно хрюкнула, пытаясь подавить смешок, в её изумрудных глазах плясали искринки. Мужчина же продолжал:       — Эмоции — один из величайших нам даров, а изначальный смысл той фразы всего лишь предписывал держать чувства под контролем в, скажем так, специфических ситуациях. Однако, кто-то посчитал иначе. А самое ужасное — сейчас ему слепо верят.       Гойл, продолжая смотреть на звёзды, тихо пробормотала в ответ:       — Именно поэтому, Хранитель Флегий, люди уже давно считают религию и истинную веру понятиями слабо совместимыми.       — Истинно так, посол. Истинно так. Впрочем, оставим лирику — вы ведь пришли ко мне с какой-то целью?       — Так и есть, — собеседница оторвалась от созерцания космоса и скупо кивнула. — Я хотела уведомить вас о том, что помимо ожидаемого нами командора Грей с миссией на Цитадель решил отправиться ещё один человек.       Флегий нахмурился:       — САЧ не поставил меня в известность…       — Они не поставили никого, — Анита махнула рукой и разъяснила. — Наш гость связался со мной лично.       Хранитель спросил. Требовательно и, вместе с тем, уважительно:       — И кто же он?       — Пусть это будет сюрпризом, ждать в любом случае осталось недолго, — Гойл позволила себе ехидную усмешку, щуря глаза. — Но, чтобы рассеять ваши сомнения, скажу лишь, что гость прямиком из Совета.       Флегий выпрямился и кивнул в подтверждение, словно этой информации ему хватило с лихвой. Впрочем, так всё и было. Он вернулся туда, где, читая, стоял изначально и замер в ожидании, размышляя над словами писания.       Посол же заняла место в одном из пустующих кресел, предпочтя дождаться оставшихся членов миссии вместе с Хранителем.       Впрочем, ожидание не продлилось столь долго. Уже через полчаса взгляд Флегия уловил пять юрких теней, промчавшихся за иллюминатором. Спустя ещё три минуты дверь в навигационный отсек растворилась и внутрь, чеканя шаг, вошли пятеро. Две девушки в черных изящных платьях, выполненных в готическом стиле и украшенных серебряной вышивкой. Один молодой мужчина и один юноша во фраках схожего с платьями девушек дизайна. Все четверо имели снежно белые волосы и мягкие, округлые черты лица. А глаза их скрывали темные повязки, на первый взгляд выполненные из самой обычной ткани.       Флегий ещё не отослал запрос на идентификацию номеров этих юнитов, однако уже «на взгляд» мог определить их модели — A, H, G и S. Атакующая, Целитель, Стрелок и Сканер. Вполне достаточно для обеспечения безопасности посла.       Завершала процессию статная женщина в облегающем платье снежно-белого цвета. Её лицо, в отличие от четверки, не было скрыто повязкой, а потому из-под тонких бровей на Флегия взирали пленяющие светло-серые глаза. Командор Грей.       Четверо сделали ещё семь выверенных шагов вглубь отсека и синхронно, словно отражения друг друга, отступили в стороны, дав командору путь. Дверь за их спинами сомкнулась, а женщина плавно двинулась через образовавшийся коридор и остановилась через два шага от линии, образованной моделями A и H. Она приложила ладонь левой руки к груди, а из её уст донеслось:       — Ad gloriam Humanitas.       — Ad custodiendum Deus, — ответил на приветствие Хранитель, отразив жест.       — Ad gloriam Humanitas, — спустя мгновение, вторили им оставшиеся модели.       Тогда же пришел ответ на запрос мужчины. 32A, 14H, 51G и 69S — таковыми были номера юнитов из свиты командора.       Грей расслабила плечи и перевела взгляд с Флегия на Гойл, что с деланным безразличием наблюдала за происходящим.       — Хранитель, леди?       — Командор Грей! — посол медленно поднялась с кресла и улыбнулась. — Рада знакомству и встрече. Если мне не изменяет память, лично мы встречаемся впервые?       — Так и есть, миссис Гойл, — она чуть приподняла кончики губ. — Рада знакомству. Итак, есть ли что-то требующее моего внимания, помимо предоставленной САЧ информации, или же мы можем приступать к выполнению поставленной Советом миссии?       — На самом деле есть… командер, — оказывая на себя усилие, чтобы не назвать собеседницу по имени, ответил Хранитель, и, кажется, его запинка не ускользнула от внимания посла. — Тридцать минут назад леди Анита донесла до моего сведения, что к нашей миссии должен присоединиться ещё один участник, но не указала его личность…       Женщина в негодовании свела брови и обратилась к послу:       — Миссис Гойл, при всём уважении, но от Совета не поступало…       Не позволив командору договорить, Флегий закончил фразу:       — Однако посол отметила, что участник — член САЧ.       Грей поперхнулась воздухом и перевела гневный взгляд на Хранителя.       — Т… Вы не могли сказать об этом раньше, Хранитель?       — Мог, но это не позволило бы мне увидеть вашу реакцию. Впрочем, — он подавил улыбку — было в этом беспечном подтрунивании нечто… привлекательное, — отчего вы так реагируете, командор? Вы же знаете — эмоции запрещены.       Стоящий позади всех 69S едва заметно дернулся, его губы дрогнули — происходящее явно его веселило.       Женщина шумно выдохнула:       — Просто молчи.       «Молчи. Не молчите» — Хранитель кивнул самому себе. Грей даже спустя полвека оставалась сама собой.       Анита открыла было рот, однако словам не было суждено слететь с её уст — женщину отвлек звук двери, внезапно открывшейся за её спиной. Впрочем, наиболее внезапным событие выглядело в глазах Флегия — системы корабля не уведомили его о чьем-то приближении, что было возможно только при двух причинах: Либо — при маловероятной неисправности… Либо — при получении системой прямого приказа от пользователя, что обладал большими полномочиями, нежели сам Хранитель.       И второй вариант оказался верен. Стоило только Флегию идентифицировать стоящего в дверях человека, как все вопросы отпали сами собой.       Командор Грей, посол и оставшиеся юниты так же устремили взгляды на дверной проем и замерли, со священным трепетом уставившись на невысокого юношу, что неспешным шагом двинулся им навстречу. Несведущему обывателю он бы показался обычным человеческим мальчиком, аристократично изнеженным — в тон его классической одежде, и даже субтильным. Однако, несведущие, среди собравшихся в навигационном отсеке, отсутствовали. Для Гойл вошедший являлся одним из самых старейших и уважаемых членов Совета, человеком, которого люди некогда назвали спасителем. Для Грей и четверки её солдат — живым святым, сошедшим с иконы. В глазах Флегия же юноша был близким другом и одним из тех, кто даровал ему смысл существования.       Поэтому…       — Приветствую всех.       …стоило только по-детски звонкому, но размеренному и спокойному голосу разнестись по помещению, как четверка юнитов согнулась в глубоком поклоне, командор Грей выпрямилась, приложив руку к груди, и с благоговением прошептала:       — Ad gloriam Humanitas.       Анита молча и с уважением склонила голову.       А Хранитель опустился на колено и, протянув юноше правую руку, с нежной улыбкой ответил:       — Здравствуйте, господин Эмиль. Добро пожаловать на борт «Неизведанности».       Мальчик тут же разделил радость встречи и энергично затряс руку мужчины, вцепившись в неё своими крошечными ладошками. Спустя пару секунд он, наконец, прервался, обернулся, осмотрев ошарашенных его появлением членов миссии, и заговорил вновь:       — Друзья, прошу, перестаньте, — он обвел командора и юнитов смущенным взглядом и добавил, чуть напустив в голос строгости. — Я ещё не забыл оказанную вашим родом помощь.       Грей на мгновение заглянула в лицо Флегия и, найдя одобрение в его глазах, приказала:       — Вольно, бойцы.       Четверка андроидов неуверенно переглянулась и, всё же, выпрямилась, позволив себе немного расслабиться.       — Вот и славно, — невзначай проронил юноша, отпустив руку Хранителя, поправляя миниатюрную галстук-бабочку и обезоруживающе улыбаясь.       Установилось молчание.       Неловкую паузу оборвала камандор Грей, обратившись к Аните:       — Итак, госпожа посол, господин Эмиль — и есть ожидаемый нами последний член дипломатической миссии?       Женщина молча кивнула.       — В таком случае… Хранитель, — командор нехотя обернулась к Флегию, — полагаю, мы можем отправляться?       — Полагаете верно, — небрежно хмыкнув, подтвердил мужчина. — Господа. Дамы…       Он плавно обвел собравшихся взглядом.       — …мы отправляется на Цитадель.