Кресты

Четыре часа утра. "А где-то во Владивостоке сейчас солнце", - думала проснувшаяся Татьяна. Трудно сказать, что она вообще засыпала. Скорее женщина проваливалась в полудрему. Не от желания спать, а от жизненной необходимости. Сейчас Татьяна в уме пыталась умножить двадцать пять на триста шестьдесят пять, дабы узнать, сколько же дней ей предусмотрели обрекать саму себя. Числа путались в голове, не получалось. "Бессмыслица какая-то, - думала Таня. - С детства не любила цифры". Женщина приподнялась на кровати и посмотрела на окно. - А мне сегодня цветной сон приснился, - заговорила вслух Татьяна. - Впервые за неделю, проведенную здесь. Там жираф был. Большой, красивый. Это был мой жираф. Мы с ним лежали на облаке и ели конфеты. Он спросил меня: "Ты счастливая, потому что ешь шоколад?" Я подумала-подумала и ответила: "Я ем шоколад, потому что счастливая". А потом жираф совершенно случайно упал с облака и разбился. Вот так бывает. Все это время Татьяна не отрывала взгляда от окна. Ей ужасно хотелось заглянуть в него, хотя бы краешком глаза посмотреть, что за ним. Посмотреть на кусочек земли, по которому могут передвигаться люди, свобода которых не ограничена. "Они не ценят свободу, - молча говорила женщина. - Они начнут ценить ее тогда, когда потеряют, либо не начнут вовсе". Таня неслышно встала с кровати, подошла к столу и, стараясь издавать как можно меньше звуков, придвинула его ближе к окну. Женщина встала на скамейку, а затем на столешницу, усердно удерживая равновесие. Схватившись длинными белыми пальцами за прутья решетки, Татьяна выглянула в окошко, морщась от света фонаря. - Облом, - вполголоса произнесла женщина и слезла с установленной ею конструкции. - Вот он, мифический жираф. Там не было воли. Окошко смотрело во двор тюрьмы, по которому заключенных каждый день выгуливали и пересчитывали. С каким-то безнадежным отчаянием Татьяна снова рухнула на койку. Рано. Никто не увидит и не услышит, никто ничего не потребует. "Еще пару месяцев назад счастьем для меня было завести семью, - думала Таня. - А сейчас я буду счастлива, если мне приснится жираф. Целый и невредимый. Единственное светлое и доброе существо в этом чертовом... псевдомире". И женщина уснула. Безумное желание не видеть этих голых стен перебороло тоску. Но жирафа она больше не увидела. Она никогда не увидит его. Закон подлости, наверное. Разбудил Татьяну голос надзирательницы. - Подъем, подъем, хватит дрыхнуть, - гаркнула она хриплым пропитым голосом. - Ага, - тихонько ответила Таня, подходя к двери. - Ну что, сударыня, как дела у тебя здесь? - Ни к черту, - огрызнулась Татьяна. - А что? - С почином хотела поздравить. - Нашли с чем поздравлять. - Так, все. Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, - и надзирательница просунула тарелку с непонятной жидкостью в окошко железной двери. - Бон аппетит! Скептически глянув на плошку, Татьяна перенесла ее на стол. - Жесть, - произнесла женщина и села на скамейку. - Непонятная чертовщина на завтрак, обед и ужин. Всматриваясь в травки, плавающие в тарелке, Таня все о чем-то думала. Наверное, о свободе. А, может быть, о жирафе. Об облаках. О воздушных шариках. Или о том, что здесь внезапно пропадают краски. Это проклятое богом место.