От тебя схожу с ума с другими, С болью в горле, в голове, в глазах… Я твоё на коже режу имя, С кровью на обломанных ногтях… А. Скерццо
- Ты сравниваешь меня с простолюдинкой, Мерлин? - Ни в коем разе, миледи. Он стоит у колодца и долго, внимательно смотрит, как одна из девушек занимается пряжей и напевает колыбельную, знакомую ему еще с детства. Улыбается, когда песня заканчивается, осторожно подходит к ней, что-то тихо спрашивает, протягивает неумелый букет, где-то помятый, выдранный чуть ли не с корнями и смущенно улыбается, когда девушка целует его в пыльную щеку. Но он встревожено, на мгновение, оглядывается и смотрит в окна Камелота, и вздыхает, увидев, как за углом исчезает до боли знакомая фигура. Извинившись, несется следом, пока незнакомые люди бегут мимо, исчезают так же быстро, как холеные города. Колючий, неприятный воздух рыбного рынка впивается в легкие, пока он мечется из стороны в сторону, и ищет глазами, сам не зная что. Отчаяние становится сильнее, врастая в сосуды, и Мерлину кажется, что на каком-то повороте он потерял собственное сердце. - Что вы ответили тому принцу? - Чтобы он забыл дорогу к Камелоту. Все расплывалось перед его глазами: комната, танцующее в закопченных лампах пламя, люди, танцующие парами, и кружка с хмелем падающая на пол, разливая жидкость по полу. Кто-то кричит что-то прямо в ухо, а он слышит лишь ее смех на другом конце зала. Она танцует в объятиях принца, приехавшего просить ее руки, смеется и, подчиняясь ритму музыки, двигается как кошка, завораживая, как видение, пока ее белое платье мелькает перед его глазами. Какая-то часть души, гордая, обреченная на вечное скитание, сжимается в комок, пока в сердце просыпается вулкан из гнева и ревности, а кости трескаются под тяжестью неожиданной злобы ко всему миру и чувства предательства собственных надежд. Кто-то начинает трясти его за плечо, и зал вновь становится четким, пары, одинокие короли, слуги смешиваются в одну густую серую массу и Мерлин уходит вслед за Артуром. Они сидят друг напротив друга, словно инь-янь. Спокойствие в гневном разрушении, и разрушение в гармонии силы. Вздыхают в унисон, и поворачиваются в сторону хлопающего от дикого ветра окна, пока время, поступью кошки, лениво ходит вокруг них: то ласково трется о ноги, то впивается острыми когтями в кожу. Моргана устало вздыхает, скрещивает руки на груди, продолжая смотреть куда-то в стену, пока Мерлин задыхается от собственной беспомощности, понимая, что в мире королей не просто связан по рукам и ногам, а полностью парализован. Что-то щелкает в груди, и он неожиданно протягивает ей грязную, пыльную из-за работы, руку и Моргана удивленно смотрит на нее с секунду, а затем сжимает его ладонь со всей силы, боясь, что этого окажется лишь видением и исчезнет в любую секунду. И что Мерлин исчезнет именно в этот момент, скроется как луна за тучами или солнце за горизонтом. Кто-то кричит за окном, извещая о том, что принц сбежал в леса вместе с простолюдинкой, пока принцесса ищет успокоение в руках слуги.Я молюсь ему каждую ночь, пока ты сжимаешь чужую ладонь. Не моё, ни твоё – в обществе грязи едва горит наш огонь. Больно? Больно. Потуши мою боль.