Закат

Жестокая ирония: день, который должен стать для неё последним, выдался на редкость солнечным. Ослепительно голубое небо, солнце одинаково ласковое и к приговоренной к смерти, и к её палачу, и к толпе народа, собравшейся посмотреть на редкое зрелище. Как-никак на территории Сенана вот уже почти пять лет никого не казнили публично. Накабу со связанными руками ведут пятеро стражников («Свита», – усмехается про себя девушка) через живой коридор зрителей: еще одно унижение – будто мало их ей пришлось пережить за свою жизнь. Подзуженная стражниками толпа неспокойна: чьи-то руки тянутся к её обкорнанным рыжим волосам, в лицо летят ругательства, а порой и плевки – возбуждение вокруг растет: кажется, люди готовы разорвать пленницу голыми руками. Её охранники плотнее смыкаются вокруг, защищая, но Накаба никак не реагирует ни на них, ни на бушующую толпу: какая разница – умереть сейчас или несколькими минутами позже. Она и без того уже мертва. Оставленная мужем, преданная соратниками, лишенная единственного верного её друга. Локи они убили тихо: ослабили какой-то отравой, подсыпанной в питье, и закололи, как опасное животное. Возможно, король Сенана посчитал, что нелюдь вроде него не достоин публичной казни, но, вероятнее всего, просто торопился как можно быстрее избавиться от опасного сторонника мятежной принцессы. Помост для казни прямо под окнами замка. Накаба поднимает голову и безошибочно находит на одном из балконов знакомый силуэт: она знает, кто сейчас наблюдает за ней, полускрытый широкой колонной. «Прости, Адель, если сможешь. Так было нужно». Принц Сенана наблюдает за казнью издалека. На сердце гнетущая тяжесть – кажется, что оно кровоточит: что-то подсказывает, со смертью этой рыжеволосой рана хоть и заживет, но не исчезнет, только зарубцуется, превратившись в уродливый шрам. Шрам в сердце – и шрам у сердца: уродливая отметина на груди. Оба оставлены на память так и не покорившейся ему супругой: второй острым кривым кинжалом, небрежно вонзенным рыжеволосой. Должно быть, принца спасло чудо: стража быстро сбежалась на крики, принцессу оттащили от истекающего кровью Аделя, и юноша на протяжении нескольких недель боролся за свою жизнь под присмотром лекарей. Накабу, как он узнал позже, все это время держали в тюрьме. Тоже под присмотром – обученных самым изощренным пыткам палачей. Глядя на несчастную, от которой теперь осталась только бледная тень былой рыжеволосой мятежной принцессы, Адель видит, что палачи постарались на славу. Тонкая белая ряса почти не скрывает её измученного тела, и Адель видит, что хрупкая бледная кожа беспорядочно покрыта синяками, волдырями, гнойниками и уродливыми следами ожогов. Ей не обрили волосы, но от былой роскоши медных локонов не осталось и следа: грязные волосы висят колтунами, а местами и вовсе вырваны целыми клоками. Ноги бывшей принцессы босы, и даже со своего места Адель видит, что нежная кожа ступней изранена настолько, что из неё безостановочно сочится кровь. И все же шаг Накабы упруг и тверд, а спина сохраняет царственную осанку – словно она не идет к своей смерти, а шествует по залам дворца. «Принцесса до последнего вздоха, да?» – горько усмехается юноша. Мутные глаза Накабы пусты: она не осматривается по сторонам – скорее всего, она и вовсе ничего уже не видит. Впрочем, Адель понимает, что ошибается, когда девушка поднимает голову и с пугающей безошибочностью смотрит в его сторону. «Может, она и в самом деле ведьма?» – вздрагивает он, слегка отодвигаясь назад, в тень колонны. «На что надеялась эта девчонка, пытаясь устроить дворцовый переворот?!» - в очередной раз задаётся вопросом принц – и не находит ответа. Её силой втаскивают на помост и срезают толстые путы с запястий: с приговоренной нечего церемонится, и нож, кромсающий веревки, несколько раз ощутимо царапает кожу. Кто-то зачитывает приговор, а глаза девушки тем временем затуманиваются красной дымкой. Она в последний раз заглядывает в будущее: в то, в котором народ, разъяренный казнью полюбившейся принцессы поднимает бунт. Да, сегодня они пришли посмотреть на её смерть, но когда толпа утолит жажду крови и зрелища, они все, наконец, вспомнят, что казненная была их любимой принцессой. Её смерть дорого обойдется Сенану и её королю: пытаясь усмирить взбунтовавшийся народ, он не успеет вовремя заметить угрозу, исходящую от давнего врага – войска Белкута с легкостью захватят ослабленное внутренними распрями королевство. Две страны, наконец, станут едиными и на троне будет никто иной, как её возлюбленный. Цезарь. Из всех вариантов будущего это был единственным допустимым, единственным, в котором она не видела возлюбленного истекающего кровью. Жаль, Накаба не смогла разглядеть в нем смерти Локи: если бы не это, она могла бы умереть спокойно. Она очнулась оттого, что её грубо подхватили под локти и поставили на колени перед плахой. Накаба покорно опустили голову, прикрывая глаза, чувствуя тепло нагретой древесины и неприятный запах, немного отдающий медью – запах впитавшейся крови? Оставалось только дождаться, когда все закончится. Взмах топора, свист лезвия, опускающегося вниз – толпа затаила дыхание – и негромкий стук, оглушительный в наступившей тишине. Палач демонстрирует отрезанную голову, высоко поднимая её – ответом ему служит восторженный рев. Медные волосы колыхаются на ветру, прикрывая обезображенное смертью лицо, а крупные капли крови срываются и часто-часто падают вниз. Другая, не такая как все. Принцесса с диковинными рыжими волосами. А стекающая кровь такая же красная, как у любого человека.