broken ones

В восьмом часу холодного ноябрьского утра окрестности Хогвартса покрываются сиреневым покрывалом теней, а небо заволакивает лишь минуту назад начавшийся алый рассвет. Солнце, горящее оранжево-огненными цветами словно раскаленная лава, постепенно выходит из-за холмов и верхушек деревьев. Ветер неспешно перебирает выпавший ночью снег, еле заметно поднимая маленькие вихри снежинок, и кажется, что природа вокруг замка чутко дремлет в ожидании нового светлого дня. Однако Римус не спит. Прячась за крепким стволом Гремучей ивы, он тяжело дышит, словно переводя дух после долгого бега. Раз за разом его дыхание замедляется, и мальчик замирает, будто боясь нарушить тишину. Словно еще один звук, который он может издать, сам того не контролируя, выдаст всему миру его истинную сущность. Сущность, которую приходится скрывать уже долгие годы, каждый раз прячась, точно прокаженный. Римус знает, что его однокурсники, спящие доселе в своих уютных кроватях в замке, уже просыпаются. Знает, что им тепло и совсем не одиноко в окружении своих друзей; что совсем скоро они, сонно потирая глаза, спустятся в гостиную, и начнется новый учебный день. Он же присоединится позже, улыбаясь как ни в чем не бывало и здороваясь со знакомыми людьми. Однако утро Люпина определенно нельзя назвать теплым и спокойным. Снежинки, падающие с ветвей ивы, касаются растрепанных светлых волос Римуса, ложатся белыми точками на его горящие щеки и нос, длинные ресницы и ниже, в ложбинку между ключицами. Разодранные брюки висят на выступающих костях бедер мальчика, так и норовя упасть или улететь с порывом ветра. Оперевшись спиной на ствол дерева, Люпин устало закидывает руки на стоящих рядом Сириуса и Джеймса. Его верные ночные спутники, не первый раз проводящие с ним ночь полнолуния в своих анимагических формах, тихо составляют ему немую компанию, и Римусу кажется, что они — все, что так по-человечески нужно в этот момент. Воспоминания о прошедшей ночи — смазанные, обрывочные — сменяются странными эмоциями в сознании Люпина. В памяти всплывают картинки его комнаты, зашторенных окон и небрежно откинутого одеяла на постели, которая так и манит вернуться. Пронизывающий же насквозь ноябрьский мороз кажется пыткой, тяжелым испытанием, которое он в сотый раз прошел. Однако ощущение живого тепла Сириуса, сидящего рядом в образе черного пса с ярко-желтыми глазами, и горячего дыхания оленя-Джеймса рядом через мгновение заставляют Люпина забыть о грусти и тоске. Такая мелочь кажется оборотню спасительной соломинкой, за которую стоит схватиться. Рассветный полумрак рассеивается все стремительнее. Редкие облака, разбросанные по небу, покрываются всеми оттенками пламени, смешанными с оставшимися розово-фиолетовыми красками ночи. На тело Люпина падают золотистые отблески этого торжества света и цвета, четко обрисовывая контуры тела. Тень Гремучей ивы постепенно становится все тоньше и меркнет прямо на глазах — укрытие оборотня исчезает. И Римус понимает, что им троим пора возвращаться в замок.