Семейная традиция

— Гермиона, будь добра, утихомирь этих проказников! Второй час спорят о каком-то «заклинании для ума», все уши уже прожужжали. Именно такие слова от супруга услышала министр Грейнджер-Уизли, стоило ей переступить порог дома. — Я тебя поняла, Рон, можешь идти. Я разберусь. Гермиона ловким движением палочки отправила пальто в полет до нужной вешалки в тот самый момент, когда на нее буквально налетели Роуз и Хьюго, чересчур взбудораженные и раскрасневшиеся от спора. — Мама, скажи ей! — требовал шестилетний Хью. — Заклинание для ума существует! — Глупости, Хью, единственное «заклинание для ума» — это книги. Больше читай и станешь умным и образованным. — Но зачем тогда мама прикладывала палочку к моей голове и что-то шептала? Две пары глаз с нетерпением уставились на Гермиону. От разговора действительно было не отвертеться. — Так, идемте присядем. Рон уже поднялся в свою комнату, следовательно, никто не мешал им расположиться в гостиной. Гермиона опустилась на софу, а дети — рядом, одна справа, второй слева. — Конечно, Роуз права, — не спеша начала Гермиона, — самое лучшее заклинание для ума это действительно книги. Но, — заметив, как надувает губы Хью, она повернулась к сыну, — то заклинание тоже имело смысл — это была моя мамина защита. — И как она работает? — принялась допытываться Роуз. — Видите ли, когда мама очень любит своих деток, ее любовь незримо оберегает их. Уизли-младшая задумалась. Материнская любовь, которая защищает. Кажется, о чем-то подобном говорил дядя Гарри, но говорил слишком туманно, и восьмилетняя Роуз не поняла его. Зато поверила. Наверное, мне потом подробно объяснят в Хогвартсе, решила она. — Но почему, мама, я тогда не помню твоей защиты? Гермиона нервно вздохнула, стараясь скрыть напряжение, а потом наклонилась и поцеловала Роуз в лоб. — Прости меня, дочка. Затем достала палочку, дотронулась до ее волос, что-то прошептала. Рыже-каштановые локоны Роуз тронул легкий ветерок, а затем среди прядей появился алый цветок. — Теперь моя защита всегда будет с вами. С вами обоими. Уже став старше, поступив в Хогвартс и прочитав немало учебников, справочников и энциклопедий, Роуз пришла к выводу, что скорее всего мама лукавила. Ей пришлось даже спросить профессора Флитвика о «маминой защите», и тот ответил, что не знает такого заклинания. Справочники также не выдавали нужной информации, зато не раз она натыкалась на описание «эффекта плацебо». Ох, мама, какая же ты придумщица! — рассуждала Роуз. — Скорее всего, Хью просто как-то раз прибежал к тебе испуганный, ты использовала самое простое заклинание — водоотталкивающие чары, например — но сказала, что это твоя защита. А Хьюго перепутал и почему-то решил, что это заклинание для ума. Не мудрено, ведь брату тогда было шесть. Однако эта своеобразная традиция плотно закрепилась в их семье. Всякий раз, встречая и провожая детей, Гермиона усаживала их возле себя, касалась по очереди каждого палочкой, что-то шептала, затем у Роуз появлялся в волосах цветок, а в рыжих волосах Хью — ничего. Тот, впрочем, даже не думал жаловаться. — Парни не ходят с цветами в волосах! — гордо заявлял он. Роуз затруднялась сказать, верит ли брат до сих пор в «защиту» или нет; сама она, разумеется, не верила, но и против традиции не возражала. В конце концов, во многих семьях волшебников существуют свои маленькие традиции. У Поттеров, к примеру, принято вставать в круг, браться за руки и произносить простенькую семейную считалочку, каждый по одному слову; по крайней мере, было принято, пока дядя Гарри и тетя Джинни не развелись. Мамин цветок в волосах Роуз носила с гордостью несколько дней, пока тот не вял. *** Роуз Уизли, шестикурсница и староста Гриффиндора, с палочкой наготове тихо передвигалась по коридору, чувствуя себя при этом, как минимум, персонажем крутого детективного романа. Сегодня все злоумышленники точно получат по заслугам! Все началось с «Всевозможных Волшебных Вредилок» и их нового товара — зелья (прозванного в Хогвартсе «волшебной водицей»), созданного с применением легендарного заклинания «Гибель воров», которое, попав на объект, буквально «смывало» любые чары, возвращая предмету или человеку его истинный облик. Этому снадобью, по мнению Роуз, можно было найти тысячу полезных способов применения, но кто-то (чьи личности пока не были установлены) не придумал ничего лучше, чем исподтишка плескать им в лица девушек. Что, конечно, становилось причиной для многочисленных жалоб, истерик и насмешек, ведь бо́льшая часть волшебниц использовали маленькие бытовые заклинания для коррекции внешнего вида: придавали волосам дополнительный объем и шелковистость, маскировали прыщики или высветляли кожу, подражая популярным певицам и моделям. По Хогвартсу ходили слухи, что у одной старшекурсницы даже грудь уменьшилась на два размера, после того как ее облили «водицей». И Роуз, как староста, приняла твердое решение поймать этих хулиганов. Осложнялась ситуация тем, что вместе с ней на поиски навязались вездесущие Фред, Роксана и Лили. — Ничего ты не понимаешь, сеструха, — гордо вещал Фред. — Это ж золотое зелье! — Ты так говоришь, потому что ты парень, — надула губки Лили. — А представляешь, каково нам, девушкам?! — Ну, я тоже девушка, и что? — хмыкнула Рокси, которая создала себе имидж «пацанки» и теперь свято его оберегала. — Мне вот скрывать нечего, и «водицы» я не боюсь. А эти модницы тупые сами виноваты. — Почему сразу тупые? — возмутилась Лили, тщательно следившая за своим внешним видом, и поспешила вставить «шпильку» в адрес Рокси. — Не всем, знаешь ли, нравится, когда их волосы выглядят так, словно рядом с ними только что взорвался котел. В доказательство Поттер-младшая изящно встряхнула идеально уложенными огненно-рыжими локонами. — Роуз! — раздалось из коридора. — Роуз, меня подожди. В их сторону бежал Хьюго. — Фух, только что закончил. — Что, братуха, всех злодеев перебил по дороге? — принялся подшучивать Фред. — Я был в библиотеке вообще-то. Читал справочник по боевым заклятиям. — А по-моему, это пустая трата времени, — вмешалась Лили. — Я уже говорила тебе, Хью: если очень хочешь в авроры, я поговорю с отцом, он тебя примет без экзаменов. — Ну да, — ответил Хьюго и закатил глаза. — А когда мне придется сражаться, например, с инферналами, я сразу их предупрежу, что заклинаний не знаю, меня просто Гарри Поттер принял в Аврорат по блату, и они будут атаковать меня щадяще. — Все, тихо! — цыкнула Роуз, уставшая от препирательств. — Надо проверить ту незапертую аудиторию. У нее появился шанс поймать нарушителей с поличным. Роуз крепче сжала палочку и начала осторожно приоткрывать дверь. — Сразу смотри на галстуки, сеструха! Если зеленые — снимай по пятьдесят баллов с каждого! Это неуместное «напутствие» от Фреда отвлекло ее в самый неподходящий момент. — Получай, Уизли! Кажется, ей брызнули чем-то в лицо. Но Роуз не успела даже сориентироваться и установить защитные чары, как кто-то оттолкнул ее. Хьюго. У него всегда были быстрые реакции. А еще странная привычка (сформировавшаяся, видимо, из-за желания стать аврором) первым бросаться в бой, прикрывая остальных. Хью метнул два Ступефая, и вот злоумышленники уже лежали на полу — хаффлпаффец и, как ни странно, гриффиндорец. — Хью, спасибо, ты мне очень помо... Роуз так и не договорила, застыв на полуслове с открытым ртом. — Ха-а! — изумленно выпучила глаза Рокси. — Вот тебе новость! Никогда бы не подумала, что ты красишь волосы... — О Мерлин, Хью, ты сейчас похож на Джеймса после драки с кем-то со Слизерина, — Лили потянулась к нему с платком, чтобы стереть остатки воды с его лица. — Никак не пойму, ребят, о чем вы? Лили тут же достала карманное зеркальце. В отражении на Хьюго Уизли смотрел паренек с темными как смоль волосами. — Не, это какая-то ошибка! Я никогда не красил волосы, честно! — Ври меньше, братуха. Если хочешь знать, «водица» куплена во «Всевозможных Волшебных Вредилках», а мой отец никогда не ошибается в составе своих товаров. — Значит, на этот раз все же ошибся, — вмешалась наконец Роуз, причем сама не понимая, зачем. А еще она явственно чувствовала, как отчего-то пылают ее щеки. — Или этот флакончик — подделка. — Да я скорее поверю, что Хью родился брюнетом, чем в то, что наш отец ошибся в зелье! — бушевала Роксана, которая, как и брат, за товары «ВВВ» и честь своего отца стояла горой. — А с чего бы ему быть брюнетом? — растерянно спросила Лили. — Он же Уизли! — Слушай, Хью, — хихикнула вдруг Рокси. — А ты точно Уизли? — Отстаньте от него, — жестче, чем планировала, вмешалась Роуз. — Вы с Фредом тоже Уизли, но не рыжие, и что? — Мы Уизли по отцу, но мама у нас другой расы. Вот уж не думал, что наша супер-умная староста этого не понимает... Разумеется, Роуз понимала. Но как же ей хотелось прекратить сейчас этот спор! — Мне это надоело! — Хьюго, весь пунцовый то ли от злости, то ли от смущения, попытался перекричать спорщиков. — Я не знаю, что именно случилось с моими волосами, но какая, к дементору, разница? Кто вообще сказал, что Уизли могут быть только рыжими? Вик блондинка, Люси шатенка, вы оба брюнеты, но все мы Уизли, черт возьми! — А может... — у Фреда на лице вмиг появилось то самое выражение, возникающее всякий раз, когда он готов был выдать очередную хохму. — А вдруг ты какой-нибудь Гойл? Или вообще маггл. Роуз, пользуясь тем, что остальные четверо были заняты слишком буйным обсуждением (причем на повышенных тонах), чуть отошла в сторону, достала палочку и тихо прошептала: — Конфундус. — Опа, а что мы здесь забыли? — Фред растерянно оглядывался по сторонам. — Хью, братуха, что с твоими волосами? — Мы с братом выслеживали хулиганов, нападавших на девушек с «волшебной водицей», — тут же вмешалась Роуз. — Его волосы — это маскировка. Сейчас верну, как было. Незаметно прошептав заклинание, Уизли вернула волосам брата привычный рыжий цвет. — Воу, кузены решили поиграть в шпионов, — рассеянно произнесла Рокси. — Круто. — А по-моему это скучно, — зевнула Лили. — Пойду-ка я назад в гостиную. Компания разошлась, оставив Роуз и Хью с обездвиженными студентами. — Что-то не припомню, что я делал последние полчаса, — пожаловался Хьюго сестре. — Ты переутомился, пока изучал боевые заклинания, — ответила она. — Иди отдохни, я тут управлюсь одна. — Роуз, все в порядке? Твой голос... он так взволнован и дрожит. Хью всегда умел чувствовать ее настроение. Но сейчас это было некстати. — Я тоже утомилась. Дождусь деканов, сдам им пойманных нарушителей и пойду спать. *** Разумеется, сна не было и в помине. Роуз сидела в кресле, закрыв глаза, кусала губы и думала-думала-думала, пытаясь сопоставить факты. Фред прав, за почти двадцать лет существования «ВВВ» не поступило ни одной жалобы на некачественный или бракованный товар. Значит, «водица» сработала так как надо. Выходит, настоящий цвет волос Хьюго — именно черный. Но ведь Роуз помнила брата еще совсем карапузом, когда тот едва учился ходить. И уже тогда (когда он был еще физически не способен красить волосы) Хью был рыжеволосым. Значит, это делал кто-то другой. Ответ пришел после того, как Роуз вспомнила «заклинание для ума» (над которым долго потешалась, считая Хью слишком наивным, поверившим маминой шутке), а также их семейную традицию — мамину защиту. Но зачем маме менять цвет волос Хью? Роуз привыкла, что мама всегда поступает правильно. Даже заподозрить министра Грейнджер-Уизли в чем-то неправомерном было бы крамольной мыслью. Но сейчас эти самые крамольные мысли вовсю кружились в голове, не давая ей покоя. Как назло, всплывали в памяти и реплики друзей (которые те, должно быть, из-за Конфундуса забыли сами, а вот Роуз отлично помнила). «Слушай, Хью, а ты точно Уизли?» Роуз надавила пальцами на виски, словно это могло избавить ее от дурных подозрений. Конечно он Уизли, кто еще? «Ты сейчас похож на Джеймса после драки с кем-то со Слизерина...» Она могла бы сколько угодно твердить себе, что это не так, что Лили ляпнула, не подумав. Но отрицать было глупо — темноволосый Хью был больше всех похож на Джеймса Поттера; а тот, как известно, внешне был почти копией своего отца. Нет, нет, только не это! Она не должна так думать. Дядя Гарри — лучший друг их семьи. Просто друг. Просто друг ведь? Осознав, что не успокоится, пока не узнает правду, она достала зачарованный листок — их личный способ связи, более быстрый, чем совиная почта. «Привет, мам, мы можем поговорить?» Ответ появился быстро, так как время близилось к полуночи, а это значило, что Гермиона уже вернулась домой из Министерства, но, скорее всего, еще не легла спать. «Что-то случилось, Роуз?» «Нет. Это касается Хью. Личный разговор.» «Это может подождать до завтра?» «Пожалуйста, мама! Удели мне пару минут. Через камин в гостиной, о чарах я позабочусь.» Едва Роуз успела наложить чары, чтобы никто случайно не услышал их разговор, как дрова в камине затрещали, а затем там появилось усталое лицо Гермионы. — Что за срочность, Роуз? Я хотела сегодня лечь пораньше... Она говорила без раздражения в голосе, но с сильно заметным утомлением. Роуз даже стало неловко — может, разговор действительно надо было отложить? Но раз мама уже здесь, значит, отступать поздно. — Ты помнишь зелье с чарами «Гибель воров», которое продается в «ВВВ»? — Допустим. — Сегодня один такой флакончик выплеснули на Хьюго. И его волосы поменяли цвет на угольно-черный. — И ты хочешь об этом поговорить? Роуз вдруг отчего-то стало неловко. — Ну... да. — Кто еще был свидетелем этого... инцидента? — ответно спросила Гермиона, проигнорировав вопрос. — Шестеро: я, Лили, Фред, Рокси и еще двое, которые использовали то зелье. Я тайком наложила Конфундус на всех, включая Хью. — Это сложное заклинание, к тому же запрещенное в стенах Хогвартса, — как будто разговаривая сама с собой, проговорила Гермиона. — Ты меня осуждаешь? — Нет, Роуз. Ты поступила правильно. — Но тогда я хочу знать правду, мама. Ответь, Хью — он Уизли? — Он твой брат, Роуз. И мой сын. — Уходишь от ответа, мам. Тогда спрошу прямо: кто его отец? В гостиной воцарилось гробовое молчание. Кажется, Уизли-младшая слышала, как где-то за окном пели ночные птицы и поскрипывали ветви Гремучей ивы. Ей уже показалось, что мама так и не ответит; но вдруг тишину нарушил ее тихий голос: — Гарри Поттер. Роуз закрыла глаза, медленно считая до десяти, чтобы успокоиться. Семьи Уизли и Поттер привыкли жить под прицелами колдокамер и навязчивым вниманием прессы. Слухи о якобы «романе» действующего министра магии и главы Аврората появлялись в «желтых» изданиях с завидной регулярностью. У них с Хью и Лили даже была «традиция»: всякий раз, когда очередная бульварная газетенка публиковала этот бред, они демонстративно поджигали выпуск на глазах у однокурсников, чтобы те понимали сразу, как семьи Поттеров и Уизли относятся к подобного рода сплетням. А если кто-то осмеливался шутить на эту тему, первым желанием Роуз (довольно миролюбивой по своей природе) было шутнику хорошенько врезать. А Хью вовсе не сдерживался — нападал и бил, за что терял баллы, а однажды даже попал в Больничное крыло. И это был тот из немногих случаев, когда Роуз вовсе не осуждала его поведение. И вот теперь мама не просто призналась в интимной связи с Гарри Поттером, но и сообщила, что родила от того ребенка, и что брат, которого Роуз четырнадцать лет считала родным, вовсе не родной ей, а сводный. И как все это в голове уложить? — Вижу, ты ждешь от меня подробного рассказа? — заговорила Гермиона повторно, в ответ на ее затяжное молчание. — Я... Роуз уже не знала, чего именно она ждет. — Что ж, я все равно давно мечтала хоть кому-то выговориться, — сказав это, Гермиона вышла из камина в гостиную. — Ты присаживайся. Роуз не стала спорить и покорно опустилась рядом. — Ты осуждаешь меня, Роуз? — та молчала, и Гермиона продолжила сама. — Понимаю, имеешь право. Но сначала выслушай мой рассказ. Ты, наверное, видела изображения горного тролля в учебниках? А я встретила такого вживую, когда мне было одиннадцать. Жуткое зрелище. Даже сейчас я порой вспоминаю тот ужас, что постиг меня, когда я вышла из кабинки туалета, и это чудовище уставилось на меня сверху вниз. Я словно застыла, не в силах сделать ни единого движения. На мгновение мне показалось, что мое хогвартское обучение, равно как и моя жизнь, здесь же и закончатся, едва начавшись. Но тут кто-то пришел мне на помощь — не аврор и даже не профессор, как можно было бы подумать; такой же, как и я, одиннадцатилетка, тогда еще даже не друг. В то время как мои руки оцепенели от страха и я не могла достать палочку, он храбро ринулся в бой, с тем же рвением, с каким Хью сейчас готов защищать тебя, кузенов, кузин и своих друзей от любой опасности. — Гермиона грустно улыбнулась. — Иногда мне кажется, что в нем от Гарри гораздо больше, чем в Джеймсе, Альбусе и Лили. Тогда, в мои одиннадцать, Гарри Поттер представлялся мне настоящим героем. Этого было достаточно, чтобы влюбиться. Первая любовь тогда еще никому не известной магглорожденной волшебницы Гермионы Грейнджер. — Но я всегда думала, что твоей первой любовью был Виктор Крам. — Так написано в биографиях. Я же хочу рассказать тебе правду, ту, которую никогда не напишут в учебниках. Внимание Виктора, который уже тогда был признанным мастером спорта и гениальным ловцом, мне льстило. Но тем не менее после того как он пригласил меня на бал, ему пришлось ждать три дня — я сказала, что мне надо подумать. На самом деле я ждала, что меня пригласит кое-кто другой... — Гарри Поттер, — закончила за нее Роуз. — Верно. Но он так и не пригласил. Потом была война, отгремела победа, и я получила предложение руки и сердца. И снова не от Гарри. На сей раз я ждала уже не три дня, а три года. Роуз вспомнила вдруг, что отец рассказывал, как ждал согласия Гермионы три года после сделанного предложения. Говорил, что всякий раз она откладывала, тянула с ответом; а потом очень гордился тем, что сумел дождаться. — Гарри оказался невероятным тугодумом. Пятнадцать лет со дня нашего знакомства понадобилось ему, чтобы увидеть во мне не только друга, но и женщину, — Гермиона устало вздохнула. — Но к тому времени мы оба обзавелись семьями. И оба были одинаково несчастливы. Мне, наверное, повезло больше — пока Рон был преуспевающим бизнесменом, а я рядовым министерским работником, мы жили спокойно. Проблемы начались, когда я начала превосходить его в положении и популярности. Ты же помнишь эти приступы зависти с его стороны, скандалы, его побеги в Нору на неделю и больше, потом возвращения, извинения и попытки начать все с начала. И я начинала; я сохранила семью, но только лишь потому, что мне казалось, что так правильно, что я, как герой войны и одна из первых работников Министерства, должна показывать положительный пример во всем, в том числе и в семейных вопросах. Но в конце концов я просто устала. Гарри с Джинни было еще сложнее: ей изначально слишком многое не нравилось в нем, от характера и привычек до манер и даже внешнего вида. Она пыталась переделать Гарри, создать из него того героя, которого сама придумала и отчаянно хотела видеть подле себя. А он этого не хотел. Поняв, что брак трещит по швам, Джинни попыталась удержать его рождением детей, но все равно не удержала. Гарри оказался не столь зацикленным на вопросах статуса и репутации — когда ситуация достигла точки кипения, он просто ушел. Роуз молча покусывала губы, стараясь как-то переварить полученную информацию. Впрочем, что дядя Гарри и тетя Джинни без конца конфликтовали еще до развода, она знала. Также была свидетелем и многих скандалов между родителями (которые, разумеется, тщательно скрывались от прессы). Однако ни разу ранее мама не заводила с ней настолько откровенных разговоров, не обсуждала ни чету Поттеров, ни личные взаимоотношения с Роном, не высказывалась по поводу чьих-либо семейных размолвок, не занимала ничью сторону (или, по крайней мере, не говорила этого вслух). — Мы с Гарри... находили утешение друг в друге, — Гермиона резко замолчала, словно думая, стоит ли продолжать. — А потом я поняла, что жду ребенка. Это было моей ошибкой. Гарри даже предлагал мне тайно прервать беременность, обставив все как выкидыш, но я не смогла. Еще не родив, я уже любила его, моего Хью, моего сына. Я знала, что мне придется лгать всю оставшуюся жизнь. Благо, внешнее сходство Хьюго и Гарри было не столь значительным, чтобы дать повод для подозрений; разве только волосы, но это было несложно исправить заклинанием. Но мне все равно порою становится страшно, когда я представляю, что случится, если правда однажды вскроется... Зная Рона, уверена, он предпримет какую-то глупость. Например, попробует напасть на Гарри и вызвать его на поединок. Бизнесмен, который последние десять лет ничего кроме бытовых заклинаний не практиковал, против старшего аврора Великобритании, которого уже сейчас негласно называют одним из сильнейших боевых магов. Думаю, ты понимаешь, чем это закончится. Гермиона напряженно вздохнула и сжала руки дочери в своих руках. — Роуз, возможно, ты подумала, что мне безразлична судьба твоего отца... Нет, это не так. Пусть мое сердце отдано другому, и пусть мы с Гарри не смогли вовремя остановиться и перешли ту грань, которую переходить не следовало, но Рон дорог мне, он часть моей семьи. Я боюсь потерять его так же, как боюсь потерять тебя или Хью. Или Гарри. — Я не выдам твою тайну, — тихо, но четко произнесла Роуз. — Спасибо, милая, — Гермиона наклонилась и поцеловала дочку в лоб. — Я так рада, что ты меня понимаешь. — Нет, не понимаю, мама, — Роуз подняла взгляд и посмотрела ей прямо в глаза. — Ты, которая всегда мне говорила о верности — своей семье, друзьям, родине; и дядя Гарри, который со слезами на глазах повторяет о том же самом каждую годовщину победы... Но не мне вас судить. Я не прошла того, что прошли вы, и близко не видела тех испытаний, которые выпали на вашу долю. Поэтому я просто буду молчать. Их поколение учили равняться на героев войны, на Гарри Поттера, на Гермиону Грейнджер-Уизли. Если общественность узнает об их грязных тайнах, об изменах, о незаконнорожденном ребенке, доверие магов Британии к ним будет окончательно подорвано. У молодого поколения не останется героев, идеалов и примеров для подражания. Роуз не хочет этого. Гермиона достала палочку. — А теперь время для маминой защиты. С мягкой улыбкой она обняла дочь, как в старые-добрые времена. На секунду Уизли-младшей показалось, будто все, что она только что услышала, приснилось ей. — Но зачем? — устало спросила Роуз. — Ведь не было никакой «защиты». Ты просто периодически обновляла заклинание, которое поддерживало рыжий цвет волос Хью. А мне, чтобы я не обижалась и не чувствовала себя обделенной, наколдовывала цветок в волосах. — Ты права, — улыбнулась Гермиона. — Но раз уж это стало семейной традицией, зачем нарушать ее сейчас? Возможно, в маминых словах есть смысл. Сегодня Роуз узнала о своей матери слишком много нового, увидела ее с другой, доселе не известной ей стороны. Она пока не могла определить, как ей теперь относиться к матери и дяде Гарри (которого она всегда уважала как аврора-профессионала и героя-победителя). Может, столь привычный с детства цветок в волосах как-нибудь поможет упорядочить противоречивые мысли, что не дают ей покоя? И Роуз, как в детстве, положила голову ей на плечо. Гермиона провела рукой, а затем концом палочки по ее рыже-каштановым волосам. — Прости меня, дочка. — Не извиняйся, мам. Уж точно не передо мной. Гермиона тяжело вздохнула, крепче прижимая ее к себе. — Прости за то, что боюсь теперь доверять людям. Даже тебе. Роуз не поняла последние мамины слова. — Мам, о чем ты? — Обливиэйт. *** Два дня спустя шумная компания Уизли и Поттеров спорила до хрипоты на тему нового постановления министра магии Гермионы Грейнджер-Уизли о запрете производства, а также использования в местах скопления народа (в том числе в Хогвартсе и его окрестностях) определенного набора зелий, в частности той самой «волшебной водицы», ставшей причиной немалого количества скандалов на территории школы за последние два месяца. Фред, Джеймс и Рокси, известные любители пошалить, захлебывались от возмущений, Лили и Роуз, напротив, были согласны с новыми требованиями. Лили, разумеется, из-за страха, что однажды что-то подобное могли бы использовать против нее. А Роуз... Роуз Уизли не знала причины маминого решения, но сочла его весьма разумным и своевременным. Ей, как старосте, проблем меньше; меньше рыдающих девиц, чьи прыщи стали видны всему Хогвартсу, и меньше негодников, которых нужно найти, поймать и призвать к ответственности. Устав слушать споры, она решила отправиться в гостиную, но сначала неплохо бы найти брата. — А где Хью? Никто его не видел? — Сеструха, выглянь в окно, сразу увидишь его рыжую макушку, — ответил Фред. — Все со своими рейвенкловскими приятелями тренируется, — поддакнула Лили. — Им пора клуб юных авроров открывать. Странные все-таки пристрастия у ее брата, подумала Роуз. Сама она рассчитывала после Хогвартса получить хорошее место в Министерстве, например, в Департаменте магического правопорядка. Хьюго мог бы пойти тем же путем или податься в бизнес, как отец, но нет; его интересовала лишь профессия аврора — элитная, конечно, но чертовски опасная. Разумеется, дядя Гарри ему поможет — как не помочь родному племяннику... Только вот зачем Хью это? И в кого такие стремления? Решив слишком долго не думать о его предпочтениях, Роуз вышла из Большого зала, на ходу поправляя свежий цветок в волосах, оставшийся после последнего визита мамы. Хорошая, все-таки, у них семейная традиция.