Миражи

Теплый апрель радовал своими нежными красками уходящей весны. И хотя в этой части необъятного мира многие люди лишь понаслышке знают о такой причуде матушки природы как снег, почти все привыкли к четырем временам года. Некоторые даже умудрялись находить в окружающей природе определенные признаки, свойственные, например, только осени. Но в этом году число этих мастеров наблюдения значительно пополнилось. Обычно теплый и сухой январь, не смотря на прогнозы синоптиков, был не просто снежным... Казалось, что природа решила отыграться за все те годы, или даже века, проведенные без снега и заморозков. Напуганные люди сметали с прилавков все, что могло хоть как-то согреть их, а особо впечатлительные стали закупаться продовольствием. Кому-то даже приходило в голову, что наступил конец света, но пришел февраль, и лютые морозы отступили. Дети до самого марта игрались в снежки, катались на санках и рассекали на коньках. А взрослые и серьезные дяди, занимающиеся делами политики, на время позволяли себе подурачиться и возвращались в светлое детство. Да, зима в этом году была самая настоящая... Затем красные носы от мороза сменились на красные носы от палящего солнца. Теплые куртки, тяжелые шубы и дурацкие шапки спрятались в шкафах, уступив место привычной для местного народа одежде. Жизнь снова вернулась в свое русло. На небольшом балкончике, скрытом в тени больших деревьев, в мягком кресле сидела женщина. Тонкие руки с материнской нежностью держали потрепанную книгу, а длинный пальчик лишь изредка поддевал пожелтевшую страницу и переворачивал ее. И хотя эта глупая на первый взгляд история про жизнь двух совершенно обычных людей почти заучена наизусть, на лице женщины, как в первый раз, появляется едва заметная улыбка, а в фиалковых глазах слабо теплится счастье. Счастье от того, что хоть на несколько часов она может погрузиться в этот выдуманный мир, где странами правят короли, где благородные рыцари дерутся на дуэлях за прекрасных дам, где на ярмарках веселится простой народ, и где женщины в красивых длинных платьях, ведомые своими кавалерами, кружатся в танце. Всего на несколько часов она может забыть про свою жизнь и стать частью чего-то неимоверно прекрасного и чарующего. Жаль, что не навсегда... У всего есть коварное свойство кончаться. Вот и выдуманному миру из старой, потрепанной книги с пожелтевшими страницами наступил конец. Последняя страница перевернута, прочитана последняя строка. Женщина тяжело вздыхает и впервые, наверно, за этот день устремляет свой взгляд на цветущий сад перед собой. Еще не распустившиеся бутоны белых роз слабо колышутся на ветру, а на черной земле, словно нерастаявший снег, лежат лепестки. Абсолютно все на этой земле рождается лишь для того, чтобы умереть. В фиалковых глазах снова поселилась тоска. Старуха с косой в последнее время зачастила с визитами... Теплый ветер скользнул сквозь одиноко сидящую фигуру, унося с собой неприятные мысли. Длинные темные волосы, на свету отливающие благородной синевой, потянулись вслед за проказником, и женщина поспешила усмирить их — небрежно проведя рукой по ним, она собрала волосы в хвост и перекинула через правое плечо. С недавних времен она стала ненавидеть свои длинные волосы, но были те, кто снова и снова отговаривал ее от стрижки. От этого ненависть становилась только сильней. Кажется, в следующий раз старуха с косой не уйдет с пустыми руками. — Мама! Мама! — из глубин комнат послышался звонкий детский голос. Женщина встрепенулась, положила книгу на небольшой столик, поднялась с кресла, и стоило ей только сделать один шаг в сторону, как на нее повалилось что-то тяжелое, а ноги сковали крепкие цепи. Маленькая девочка всем телом прижималась к любимой маме, не желая отпускать ту ни на секунду. — Что такое, солнышко? — ласково спросила женщина, рукой проводя по темной лохматой макушке. Волосами девочка пошла в мать — такие же густые, мягкие, блестящие и темные, словно ночь. Девочка с неохотой отпустила маму и, отойдя на пару шагов назад, завертелась, как заведенный волчок. Яркая оранжевая юбка надулась и стала похожей на распустившийся цветок колокольчика. — Смотри, какое платье мне подарила тетя Ино! — остановившись, восторженно прокричала девочка, руками сминая край юбки. — Правда, красивое? — Очень, очень красивое, — с улыбкой на губах ответила женщина, мысленно говоря себе, что надо обратиться к непоседливой Ино с одной просьбой — чтобы она перестала покупать вещи оранжевого цвета. Кажется, к списку ненавистного только что добавился еще один пункт. Тишину, царившую в огромном доме, нарушил настойчивый звонок. — Кто бы это мог быть? — глядя в глаза небесного цвета, спросила женщина. Их маленькая обладательница радостно захлопала в ладоши, с криком «Папа!» схватила мать за руку и потащила к входной двери. Девочка обожала сюрпризы. А еще она обожала этот чертовски медленный момент наступающей истины, когда волшебник открывает дверцу таинственного шкафа, где исчезают люди, или когда из черной коробки достается то, что, возможно, полностью перевернет твои мир. Вот и сейчас был такой момент... Дверь, за которой кто-то скрывается, вот-вот откроется, и сюрприз, быть может, увенчается успехом! Женщина два раза повернула ключ в замке и, приложив небольшое усилие, дернула дверь на себя. Умирающая надежда навсегда покинула уставшие фиалковые глаза. Чудес не бывает... — Привет, Хината, — стараясь как можно приветливее, произнес мужчина. Его черные глаза с холодом и отчуждением смотрели на женщину, спутанные волосы цвета вороньего крыла торчали во все стороны, а мраморная кожа во многих местах была поцарапана. Черные штаны и кофта были в безупречном состоянии, чего нельзя было сказать о зеленом жилете, одетом поверх костюма. Если ткань еще можно отстирать, то следы нескончаемых боев нельзя никак убрать с плотной материи, покрывающей твердый защитный каркас жилета. И завершал все это буйство унылых красок огромный темно-синий шарф, обмотанный вокруг шеи. — С корабля сразу на бал? — ехидно прищурившись, спросила Хината так, чтобы ее услышал только мужчина. Тот открыл рот, чтобы что-то ответить, но женщина перебила его: — Только попробуй чихнуть на мою дочь. — Я почти выздоровел, — огрызнулся тот и театрально закатил глаза. Глубоко вздохнув, женщина отошла от двери и повернулась лицом к девочке, которая все это время стояла у нее за спиной. — Смотри, кто к нам пришел, — сказала она и слабо улыбнулась. Девочка, увидев знакомое лицо, запрыгала от радости на месте, а после кинулась в сторону гостя. — Дядя Саске! — завопила она, своими тоненькими ручками цепляясь за теплый шарф и поудобней устраиваясь на сильных мужских руках. Проворные пальчики ухватились за аккуратный прямой нос и потянули на себя. — Ты что, опять заболел? — Н-не опять, а снова, — пробубнил тот, пытаясь освободить свой многострадальный нос. — Оставь больного дядю в покое, — тихонько посмеиваясь, сказала Хината. Ее слова не оказали никакого эффекта — девочка лишь сильней стала дергать за нос, при этом звонко и задорно смеясь. Женщина провела рукой по длинным волосам дочери и чуть более строгим голосом произнесла: — Успокойся, Кушина. Каждый раз, когда Хината зовет свою дочь по имени, она вспоминает о великой и невероятно сильной женщине — Узумаки Кушине. Женщине, которая пожертвовала жизнью, чтобы спасти своего любимого ребенка, которая даже после смерти оберегала его и всегда была рядом. Еще только на первых месяцах беременности счастливые будущие родители твердо решили, что если родится девочка, то назовут ее в честь матери, наверно, одного из сильнейших Хокаге в истории деревни, а если мальчик — в честь его же учителя. Тогда Хината была невероятно счастлива и наивно верила, что это счастье продлится вечно. Но прямо перед родами, когда уже было ясно, что на свет появится девочка, ее муж странным образом захотел дать ребенку другое имя... Сакура. Именно в тот момент и дала огромную трещину семейная жизнь Хинаты. Из водоворота мыслей женщину вырвал громкий детский голос, зовущий ее. Она перевела взгляд на его источник и столкнулась с ясными голубыми глазами, которые слабо блестели. Глаза — единственное, что досталось ребенку от отца. Раньше Хината очень сожалела об этом — ей хотелось, чтобы девочка была как можно сильней похожа на обожаемого ею мужа, но со временем это желание кардинально переменилось в противоположную, негативную сторону. — Мамочка, ты в порядке? — спросила Кушина и потянула к женщине свои маленькие ручки. — Да, милая, — ответила Хината и, почувствовав на себе еще один взгляд, с недовольным выражением лица уставилась на Саске. — Я в порядке. — Ладно, — пожал плечами тот и аккуратно опустил ребенка на пол. После сел на корточки и своей могучей рукой слегка взъерошил темные волосы. Девочка что-то тихо пробурчала, убирая тяжелую руку с головы. Вечно хмурый и серьезный Учиха тихо рассмеялся. — А хорошо ли себя вела маленькая проказница? — Да! Очень-очень хорошо! — ребенок вскинул голову кверху и посмотрел на женщину. — Мама подтвердит! — Ну, если мама подтверждает, то мне придется поверить, — Саске встал на ноги, подошел к входной двери и наклонился, чтобы взять в руки большую коробку, обернутую подарочной упаковкой. Повернувшись лицом к удивленной девочке, он протянул подарок в ее сторону. — А я помню, какой сегодня день. — Что там? Что? Что? Что? — выхватывая коробку из рук мужчины, затараторила Кушина. — Открой и увидишь, — слабо улыбнулся Саске. — Только сделай это у себя в комнате. Потом придешь и покажешь нам, хорошо? — Ты просто чудо! — воскликнула радостная девочка и смертоносным вихрем умчалась прочь. Улыбка с лица мужчины медленно исчезла, как только он перевел взгляд на молчаливую Хинату. Ему впервые за несколько лет захотелось поскорее убраться из дома и держаться подальше от этой угрюмой женщины. Странно видеть ее такой, когда всего несколько часов назад на улице она радушно улыбалась тебе и приглашала на чай. — Разувайся и проходи на кухню, — наконец заговорила Хината, даже не удостоив мужчину взглядом. Отойдя от него на небольшое расстояние, она остановилась и с легкой насмешкой в голосе добавила: — Чудо... — Нет, спасибо, у меня дел по горло, — стал отнекиваться Учиха. Бывшая Хьюга повернулась лицом к собеседнику и одарила его своей доброй и светлой улыбкой. Вот только от этой улыбки легче никак не становилось. Саске почувствовал, как его сердце больно сжимается от обиды на старого друга... — У нас осталось три огромных куска торта. А еще я приготовила ужин... — женщина подошла к небольшой полочке, что висела возле входной двери, и взяла оттуда маленький пузырек. — Ты с этими бесконечными миссиями совсем себя забросил. И питаешься, наверно, на скорую руку. — Ты же прекрасно знаешь, что времени на готовку у меня совсем нет, — пробурчал Саске. Он никогда не любил, когда обсуждали его личную жизнь, и всегда старался сменить тему. Но тут увильнуть никак не получилось. Только он собрался заговорить о чем-нибудь отвлеченном, как вдруг его левую щеку обдало таким жаром, что он едва ли смог сдержать вскрик. — На лечение времени тоже нет? — поучительным тоном произнесла Хината, небольшим кусочком белоснежной ваты с нанесенным на ней специальным раствором протирая свежую ссадину. — Жену бы тебе найти хорошую... Ледяная рука накрыла тыльную сторону теплой ладони и больно сжала. Женщина слабо вздрогнула, но руку не одернула. За эти долгие годы она научилась без страха смотреть в черные бездонные глаза, которые при удобном случае могли с легкостью пошатнуть психику нормального человека. — Не начинай, — сквозь стиснутые зубы процедил Учиха, все сильней сжимая женскую руку. — Неужели ты до сих пор мучаешься от этих глупых страхов? Саске ничего не ответил. Только ослабил хватку и отвел взгляд в сторону. Хината сокрушенно покачала головой. Мучается. До сих пор. Боясь снова потерять семью, он старательно избегает общения с особями противоположного пола и запрещает неугомонной Хинате даже заикаться на эту тему. А та, не смотря на протесты вредного Саске, снова и снова пытается его вразумить. Ведь страхи его беспочвенны. Да, в детстве он пережил такое горе, но сейчас все иначе... И никто не допустит повторения печальной истории. Но сколько бы раз Хината не говорила это, Учиха старательно пропускает мимо ушей ее слова, запирается в своей квартире и чахнет там, словно цветок, лишенный солнечного света. Очень редки те моменты, когда из угрюмого и ворчливого старика он превращается в веселого и беззаботного мальчишку. И, как правило, эти моменты связаны исключительно с маленькой дочкой Хинаты. Бывшая Хьюга этому несказанно рада, но ей очень хотелось бы, чтобы таких моментов было как можно больше. С появлением дочери они с Саске очень сблизились, и Хината стала относиться к нему, как к старшему брату... Так она старается заполнить пустоту, возникшую после смерти Неджи. До сих пор, каждый раз приходя к нему на могилу, она не может сдержать слез. Даже Ли и Тен-Тен со временем смирились, и теперь крайне редко можно было их увидеть на кладбище. А Хината ходит. Приносит цветы, подолгу сидит там, рассказывая о жизни деревни, и уходит глубокой ночью. Постепенно вместе с ней стала ходить и маленькая Кушина. И хотя девочка никогда не видела своего дядю, из рассказов мамы она знает, что Хьюга Неджи был великим человеком, гением и просто замечательным братом. Она преданно верит этим словам и невероятно гордится, что у ее мамы был такой кузен. — А что это вы тут делаете? — спросила Кушина, увидев, как Саске держит за руку Хинату, а та даже не пытается отстраниться. — Лечу твоего непутевого дядю, — с легкой улыбкой ответила мать девочки и отошла от мужчины на безопасное расстояние. Учиха никак на это не отреагировал, так как его взгляд был устремлен на маленькое зеленое существо. — Смотрите, я — дракон! — радостно воскликнула девочка и принялась размахивать руками одетыми в большие когтистые варежки зеленого цвета, при этом зло рыча. — Дракон? — переспросила Хината и, удивленно вскинув брови кверху, взглянула на Саске. — Она сама попросила, — как ребенок, желающий спихнуть всю вину на другого, пальцем показал на девочку Учиха. Женщина вздохнула, посмотрела на мужчину, как на идиота, и подошла к дочери. Поправила длинный зеленый хвост, одернула скомканный край кофточки, расправила капюшон, сделанный в виде головы животного. — Главное, чтобы этого маленького дракончика никто не научил дышать огнем, — подметила Хината и искоса посмотрела на Саске. Тот, заметив взгляд, закатил глаза и скрестил руки на груди. — А то он нам весь дом спалит. — Я же не спалил, — не смог воздержаться от комментария Учиха. Девочки переглянулись между собой и ехидно захихикали, а недовольный Саске стал что-то бурчать себе под нос. Веселье тут же прекратилось, когда маленькая Кушина подошла к входной двери. Посмотрев на нее несколько секунд, ребенок обернулся, и печальный взгляд стал медленно блуждать от одного взрослого к другому. — А папа не придет? — дрожащим голоском спросила девочка. Она, почему-то, знала ответ заранее, вот и не могла никак сдержать предательских слез. Хината лишь обреченно вздохнула и отвернулась от ребенка, едва ли сдерживая в себе слабые всхлипы и рыдания. Саске подошел к девочке, сел на корточки и в своих ладонях сжал маленькие теплые ручки. — Понимаешь, милая, папа очень занят, — изо всех сил старался он успокоить ребенка. — Он спасает мир... Но он просил меня передать тебе кое-что. Небесные глаза заблестели, но не от слез, а от предвкушения чего-то хорошего. Девочка заулыбалась и с замиранием сердца принялась ждать, пока ее любимый дядя покажет то, что он имел в виду. Покопавшись в бездонных карманах, мужчина достал маленькую коробочку с большим ярким бантом красного цвета. Протянул его девочке. Та долго не решалась принять подарок. Аккуратно взяла его в руки и принялась вертеть, будто от этого она скорее узнает, что находится внутри. — Открывай, не стесняйся, — подбодрил девочку Саске, на что получил восторженный взгляд и счастливую улыбку. Трудно представить, что могло бы поместиться в такую крохотную коробочку. Но как только крышка открылась, по лицу ребенка промчался целый спектр эмоций, начиная со страха и заканчивая безграничной радостью. Этот подарок, определенно, был лучше всех тех, что она получала ранее... Девочка достала вещь и поднесла к своему маленькому личику, чтобы получше ее рассмотреть. На тонкой цепочке медленно раскачивался в стороны небольшой кулон, усыпанный сверкающими камнями. Четырехлистный клевер — символ удачи и везения. Теперь коварная Фортуна будет всегда благоволить маленькой Кушине. — Нравится? — поинтересовался Учиха, словно этот подарок был от него самого. — Очень... — завороженно пролепетала девочка и незамедлительно поспешила надеть подарок на себя. — Я буду всегда носить его. — Вот и славно, — мужчина положил свою руку на голову ребенку и в очередной раз слегка взъерошил волосы. — Если хочешь, мы могли бы сейчас пойти погулять... — Хочу на карусель! — требовательным тоном произнесла Кушина и вцепилась своими маленькими ручками в темно-синий шарф, обмотанный вокруг шеи Саске. Получив одобрительный кивок от дяди, она заулыбалась еще сильней и своими сияющими от счастья глазами уставилась на Хинату, которая все это время молча наблюдала за происходящим со стороны. — А мамочка пойдет с нами? — Кушина, мамочка устала... — Но сегодня же мой день, — печально пробубнила девочка. Своей резкой сменой настроений она напоминала Хинате об одном таком же неугомонном мальчишке, в которого она когда-то была влюблена... Постепенно чувства куда-то делись, да и мальчишка исчез, оставив вместо себя лишь тень, бесцельно бродящую по земле. — Хорошо, мой маленький дракончик, — сменила гнев на милость женщина. Вновь повеселевшая девочка отпустила дядю и кинулась в объятья любимой матери. — Я пойду с вами. — Тогда я быстренько положу коробочку и вернусь. Без меня не уходите! — Не забудь про лекарство! — прокричала вслед убежавшей девочке Хината. Саске встал на ноги и принялся отряхать испачканные в пыли колени. После снял шарф и протянул его женщине. Та молча забрала его, аккуратно сложила и кинула на полку. Это было в порядке вещей — Саске часто что-нибудь оставлял в доме Хинаты. Потом либо благополучно забывал об этом и шел в магазин за новым, либо добродушная мать Кушины сама приходила в дом Учиха и приносила целые сумки абсолютно разных вещей. — Что говорят врачи? — наконец задал вопрос Саске, который терзал его на протяжении последних месяцев. — Вылечить это невозможно. Пока лекарства справляются с недугом, бить тревогу смысла нет. Если бы Хината знала, что у ее ребенка будет неизлечимая болезнь, она ни за что не согласилась бы рожать или вообще заводить детей. Первый год был для нее сущим адом. Девочка еще не умела разговаривать и не могла объяснить, почему она постоянно плачет. После неприятной череды обследований врачи сообщили ужасную новость... Ребенок теряет зрение. Она медленно и неумолимо слепнет. И все это сопровождалось сильными головными болями. Причина такой патологии крылась в генах матери. Ее улучшенный геном — Бьякуган — практически не совместим с чужеродной кровью. Но кто об этом знал, когда Хината еще только вынашивала столь желанного и всеми любимого ребенка? Люди были уверены, что смешение крови двух древнейших кланов даст нечто невероятно сильное. Все только и говорили о том, что ребенок у нового Хокаге, находясь еще в младенческом возрасте, сравняется по силе с отцом, а по мере взросления, того и гляди, вообще переплюнет. Но это были лишь домыслы, на самом деле все вышло с точностью до наоборот. Девочка родилась слабенькой, часто болела и мучилась от проблем с глазами. Что только не делали врачи, чтобы спасти ребенку зрение, какие препараты они ей не кололи, какими таблетками не кормили — ничего не менялось. И только под конец второго года жизни группа врачей из ныне процветающей страны Волн привезли лекарство, способное вернуть зрение. Болезнь была остановлена, но какой ценой... Об использовании Бьякугана и речи не может идти. Девочка постоянно пьет лекарства и проходит обследования у врачей. Хината с ужасом ждет дня, когда организм начнет привыкать к компонентам препарата, и зрение ребенка снова станет ухудшаться. — У меня такое чувство, что мы живем на вулкане, — хриплым голосом проговорила Хината. — Сидишь и ждешь, когда же он проснется... — Не думаю, что эта болезнь будет с ней всю жизнь. Дети растут, а вместе с ними развиваются их недуги. Но пока есть лекарства, способные блокировать это развитие, беспокоиться не о чем. — Надеюсь, ты прав, — женщина едва заметно покачала головой в знак согласия. Она готова была хоть на время забыть обо всех заботах и немного отдохнуть, но у Саске было другое мнение. Неприятные разговоры продолжаются. — Хината, — тихо позвал он, словно боялся спугнуть зверя. В какой-то степени, Хьюга являлась им. Дикая, свободолюбивая и... загнанная в клетку. Скромная и милая раньше. Теперь гордая, смелая и знающая себе цену. Повзрослевшая. Даже Учиха, которому было все равно на нее, заметил резкие и внезапные перемены в девичьем характере. Быть может, этому послужило тяжелое правление многочисленным кланом, а, быть может, не очень-то счастливая семейная жизнь. — Что? — откликнулась женщина и вопрошающе уставилась на Саске. В глубине души, кажется, она знала, о чем будет разговор. — Наруто... он... — Не надо, — в тихом голосе так и чувствовалось разочарование с примесью боли — она угадала. Сейчас Учиха снова будет оправдываться и выгораживать своего безалаберного друга. Но если в прошлые разы Хината с трудом проглатывала ложь, то в этот все зашло слишком далеко. Она подошла к растерянному мужчине и, пристально всматриваясь в бездонные глаза, сквозь стиснутые зубы ядовито прошипела: — Если Кушина не заметила этого, то, неужели, ты думаешь, что я не замечу? Подарок... Его покупал ты, верно? Казалось, что в голове Саске сейчас происходит ожесточенная борьба между двумя сторонами его личности. Он был готов снова соврать, желая спасти и без того почти разрушенный брак, но... Ложь... Он считал ее ниже собственного достоинства. Да, ему приходилось врать, но раньше его об это просил Наруто, а сейчас... «Ты знаешь, какое завтра число? » Хината готова была в любую секунду спасовать, сдаться, сбежать прочь от ненавистной реальности, но что-то внутри нее отчаянно сопротивлялось. Желание получить правду, которую после она с удовольствием швырнет в лицо тому, кого раньше безумно любила. Да, именно это сейчас держало женщину на месте и придавало ей сил продолжать с вызовом смотреть в жерло того самого вулкана, на котором она жила... Вулкана, который вот-вот начнет извергаться и уничтожит все, что так пыталась сохранить она — в прошлом Хьюга, а теперь... Узумаки Хината. «Семнадцатое, а что?» Саске вспомнил вчерашний разговор с другом и почувствовал, как внутри него что-то оборвалось. Лживая сторона проиграла сражение. Он и сам прекрасно понимал, что дальше так продолжаться уже не может. — Саске, ты не можешь отказаться от завтрашней миссии! Ты мне нужен! — кричал Наруто, неистово размахивая руками и расхаживая от одной стены кабинета до другой. — Когда ты в последний раз был дома? — совершенно спокойно спросил Саске, глядя на друга. Тот резко остановился, медленно повернул голову и с непониманием, застывшим в ясных голубых глазах, уставился на мужчину. — Дня три назад, а к чему вопрос? — Неделя. Ты там не появлялся ровно неделю. Между прочим, твоя дочь все время спрашивает у меня, когда же вернется ее любимый папочка. — Папочка занят улаживанием отношений с капризным Туманом, — развел руками Узумаки, после чего засунул их в карманы длинного светлого плаща и принялся снова расхаживать по комнате. — Их не устраивают те условия, которые мы предложили... Как будто меня устраивает тот бред, что они написали, даттебайо! — Может, успокоишься, а то у меня от тебя уже голова начинает кружиться, — с претензией в голосе произнес Учиха. Наруто недовольно зыркнул на него, пару раз фыркнул, но послушно сел в свое кресло. Победно ухмыльнувшись, Саске взял шапку Хокаге, которая лежала на краю стола, и принялся вертеть ее в руках. — Я бы на твоем месте просто взял и перебил этих зажравшихся тварей. Они только и умеют, что права качать... — Вот именно поэтому тебя и не выбрали на пост Хокаге, — усмехнулся Наруто и выхватит из рук шапку. — И перестань тут лапать все подряд. Хината уже замучилась ее стирать. — Ты что, дома появляешься только для того, чтобы скинуть грязные вещи? — все никак не унимался Саске. — Ты по жене совсем не скучаешь? — Нет, — не задумываясь ляпнул Наруто и спустя секунду с ужасом понял, что только что сказал. — То есть да! Конечно, скучаю! И вообще, хватит забивать мне голову всякой ерундой. — Хината для тебя является ерундой? — не веря своим ушам, спросил брюнет, в надежде, что сейчас его друг-идиот своей извиняющейся улыбкой и каким-нибудь нелепым комментарием исправит положение. — Да, что ты заладил «Хината... Хината», — возмутился Узумаки и вскочил на ноги, чтобы дойти до двери и захлопнуть ее, дабы избавить себя от лишних ушей, которые потом по всей деревне разболтают, что в семье Хокаге все не так уж и радужно. Но тут на него словно снизошло озарение. Он уперся кулаками в стол и наклонился вперед. Голубые глаза помрачнели и сузились, брови почти сошлись на переносице. Загробным голосом он тихо спросил: — Ты что, клинья к моей жене подбиваешь? — Ты совсем рехнулся?! — Дружба дружбой, но учти Саске... — все тем же голосом продолжил Узумаки, проигнорировав захлебнувшегося в возмущении мужчину. — Я тебя в порошок сотру, если узнаю, что ты оказывал Хинате какие-либо знаки внимания. Не забывай, она моя жена. А мне не составит никакого труда раздавить еще одну мерзкую букашку, которая решила, что сможет отобрать ее у меня. — Ах, вот как мы заговорили! Саске откинулся на спинку стула и звонко расхохотался. Как ни крути, а Наруто выглядел крайне глупо, когда строил из себя крутого или пытался кому-либо угрожать. А угрожать человеку, которого раньше весь мир боялся... — Если ты уверен, что Хината является твоей женой, то боюсь тебя огорчить, — Учиха встал со своего места и наклонился навстречу Узумаки. Состроив такое же выражение лица, как и у того, он таким же низким и тихим голосом медленно почти по слогам произнес: — Она в этом уже не уверена. Гневное выражение лица блондина всего за несколько секунд изменилось в удивленное, а затем — в растерянное. — К чему ты клонишь? — непонимающе захлопал глазами Наруто и медленно опустился на кресло. Саске тем временем закрыл дверь в кабинет. — Наруто, ты пойми, — начал он, возвращаясь на свое место, — жить прошлым глупо. Мне тоже не хватает ее, но чтобы так зацикливаться... — О чем ты, даттебайо?! — все еще не въехал блондин. — О Сакуре! — не выдержал Учиха. — У тебя такая прекрасная семья... Они страдают от того, что ты так сильно отдалился. — Ты ничего не понимаешь, — с горечью в голосе ответил Наруто и, поднявшись с кресла, подошел к окну. Прошло уже почти пятнадцать лет, а он все еще по ночам видит эти прекрасные розовые волосы, перепачканные в крови, и погасшие зеленые глаза. Ценой собственной жизни она выиграла несколько секунд, которые дали преимущество объединенной армии шиноби. Этой самой ценой она спасла Наруто, которому первоначально предназначался тот смертоносный удар. И только тогда Узумаки понял, что чувствовал Обито, держа на руках мертвую Рин. Он до сих пор терзается от того, что так и не услышал ее последних слов, хотя она отчаянно пыталась ему что-то сказать. Снова и снова прокручивая в голове ужасные воспоминания, он пытается найти в них ответы на вопросы... А что за вопросы? Он и сам не знает. Просто боится, что если перестанет вспоминать, то забудет. Забудет ее милую улыбку, забудет звонкий голос и задорный смех, забудет тепло, исходящее от ее руки, приложенной к его щеке. Забудет слезы, застывшие в уголках прекрасных глаз, забудет тихие всхлипы и хрип, забудет обжигающий холод ее руки, сжатой в его ладонях. Забудет то, как сильно он любил ее... Наруто кажется, что людям стало наплевать на Сакуру, которая спасла всех. Порой он начинает ненавидеть друзей, знакомых... Даже жену. Порой он жалеет, что решился на отношения с Хинатой. Он давно понял, что она знает обо всем. И о том, что он не любил ее, что взял ее в жены лишь потому, что жутко боялся одиночества. А она всегда была рядом, всегда помогала и утешала. И никогда ничего не требовала взамен. А еще Наруто понял, что своими действиями заставляет Хинату страдать. Он уже и не помнит, когда в последний раз видел ее смеющейся, видел улыбку, от которой на душе становилось тепло и спокойно. Наруто с ужасом понимает, что медленно, но неумолимо теряет ее. Она словно песок, золотой водой текущий из рук, словно солнце, уходящее за горизонт... Его персональное солнце. Он знает, что если не попытается ничего исправить, то она уйдет. Навсегда. Но даже не пытается что-то менять. В те редкие моменты, когда Наруто появляется дома, Хината ищет способа поговорить с ним. Он думает, что разговор будет о разводе, о том, что она устала от такой жизни и хочет свободы. Но мальчик никогда и ни при каких обстоятельствах не откроет клетку, в которой томится несчастная птица. Наруто не отпустит Хинату. Он боится, что она бросит его, как это сделала Сакура. Знает, что поступает, как чертов эгоист, но боится. Поэтому старается как можно реже появляться дома. С рождением Кушины все только усложнилось. Теперь в клетке заперты две птицы. Страхи стали усиливаться, когда около своего дома Наруто носом к носу несколько раз сталкивался с Кибой. Они шутили и смеялись, как в молодости, но во взгляде Узумаки видел слабый отблеск лжи. Голос в голове снова и снова повторял слова, которые впоследствии тоже преследуют его по ночам. «Я заберу ее» Наруто хватило всего одного взгляда, чтобы заставить проклятого собачника забыть дорогу в его дом. Упрямая Хината теперь ходит в гости к нему. Вместе с дочкой. Кушине нравится Киба. Она говорит, что от него пахнет собачьим шампунем и у него теплые руки. Нет, не так... Она говорит Саске, а тот докладывает Наруто. Гонимый мнимыми страхами, Узумаки раньше заставлял Саске сидеть с его новорожденной дочкой и присматривать за женой. Все равно Учиха живет один. У него нет семьи, и заботиться ему не о ком. Как позже выяснилось, заботы у Саске хоть отбавляй. Да, он все так же вредничает и ворчит, но никогда в дом Наруто не приходит с пустыми руками. В комнате Кушины ступить некуда из-за огромного количества мягких игрушек. Хината долго и упорно не хотела идти на контакт с бывшим мстителем. Но их объединял ребенок, а когда есть что-то общее, люди не могут не сблизиться. Прохладные отношения между ними стали теплыми. Если миссии были долгими, Хината всегда готовила что-нибудь вкусное в дорогу. Раньше набор был один, теперь их стало два. Саске нравится то, что готовит жена Наруто. Старается не показывать вида, но проницательности у блондина больше, чем у всех жителей деревни вместе взятых. У себя дома Учиха почти не бывает — то на миссиях пропадает, то зализывает раны в окружении двух заботливых дам. Хината даже приобрела еще один спальный комплект, на случай, если маленькая Кушина раскапризничается и не захочет отпускать любимого дядю дальше, чем на десять метров. Саске спит на диване в гостиной, а когда за окном разыгрывается гроза, перебирается в детскую. Он с беспечным видом все это рассказывает Наруто. Тот давится от ревности, кусает губы, до боли сжимает кулаки, но молчит. Каждый раз, слушая подобный рассказ, Узумаки клянется, что если Саске переступит черту, если посягнет на то, что принадлежит только ему — Наруто, то в живых его не оставит. Вот так он и живет. Ни Сакуру, ни Хинату не может отпустить... Нет, с Хинатой все хуже — он не хочет ее отпускать. И мучается, мучается вместе с ними от страха... Твердо уверен, что если отпустит одну из них, то не сможет удержать другую и сгинет в цепких лапах одиночества. — Не понимаю? — возмущенный голос вернул Узумаки в реальность. Он обернулся и увидел, как Саске тянется рукой к небольшой рамке с фотографией, стоящей на другом конце стола. Берет ее, а Наруто кажется, будто зверски хватает, своими пальцами продавливая стекло и ломая рамку в щепки. — А как ты мне это объяснишь? Ты что, до самой смерти будешь ее оплакивать? Неужели думаешь, что Хината выдержит эту пытку? — Откуда ты знаешь, что творится у меня в семье? — защищаясь напал Наруто. — Когда ругаетесь, двери хотя бы закрывайте, чтобы не беспокоить маленького ребенка. Блондин потупил взгляд, не понимая, о чем говорит Саске. Но прокрутив в голове его слова, все понял. И обалдел от шока и ужаса. — Кушина... — еле слышно прошептал он, медленно оседая на пол. — Своими ссорами вы разбиваете ей сердце, — почти выплюнул в лицо другу Учиха, тем самым окончательно его добив. В комнате воцарилось тревожное молчание. Наруто, обхватив голову руками, сидел на полу. Стеклянный взгляд голубых глаз был устремлен на обшарпанный пол. Саске поставил фотографию, на которой была изображена смеющаяся девушка с короткими розовыми волосами и выразительными зелеными глазами. Потом немного подумал и пальцем толкнул верхнюю сторону рамки. Та опрокинулась на стол фотографией вниз. Учиха брезгливо одернул руку и слегка сморщился. Даже после смерти от Сакуры были одни проблемы. Порой он скучал по ней, но то, что она сделала с его другом, перекрывало все. Хотя в какой-то степени в этом виноват и сам Наруто. Саске презирал Узумаки за то, что тот так легко сломался и сдался. А еще за то, что он тянет с собой на дно бедную жену и дочь. За дочь Учиха переживал сильней. — Ты знаешь, какое завтра число? — спросил он, сверху вниз глядя на Наруто. Тот опустил руки, вскинул голову кверху и с вопросом, застывшим в глазах, уставился на Саске. — Семнадцатое, а что? — неуверенно ответил он. Учиха сокрушенно покачал головой и обреченно вздохнул. Во взгляде скользнули ненависть и презрение. Он небрежно расстегнул жилет и достал оттуда сложенный вдвое листок. Расправил, швырнул на стол и ушел, так ничего и не сказав. Растерянный Наруто неумело встал на ноги, подошел к столу и взял помятый лист. Взглядом пробежался по аккуратно вырисованным буквам. Голубые глаза в ужасе расширились, а побледневшие губы раскрылись. — Семнадцатое, — повторил он и рухнул в свое кресло. — Завтра семнадцатое... Как я мог забыть? Положив руки на стол, он наклонился вперед и лбом уткнулся в шершавую поверхность. До крови кусал губы и мысленно сыпал себя проклятьями. Теперь Хината не просто перестанет с ним разговаривать — она его на порог не пустит. У всего есть мерзкое свойство кончаться. Самый большой страх Наруто вот-вот исчезнет. Но он не растворится в теплом и светлом счастье, нет... Он воплотится в жизнь. Как бы сильно Узумаки ни пытался избежать того самого разговора, как бы ни старался отгородить жену от навязчивых поклонников, как бы ни страшился — все его старания пошли прахом. Настал тот момент, когда он может с твердостью сказать, что... Он навсегда потерял Хинату. На столе лежал белоснежный лист бумаги. Слегка помятый и со следами от того, что его сворачивали. На нем черными чернилами аккуратно и ровно были вырисованы совершенно обычные слова. Но когда ты соединяешь их вместе, формируя предложения, появляется смысл. Смысл, который Наруто заметил слишком поздно. «Прошу освободить меня от миссии, которая состоится завтра, 17 апреля. Причина: не могу пропустить День Рождения дочери Хокаге» — Я, — сознался Саске. Он больше не видел смысла в том, чтобы врать и выгораживать Наруто. Все эти долгие двенадцать лет он обманывал Хинату, Кушину и самого себя, успокаивая, что рано или поздно Узумаки одумается и вернется в семью, что он поговорит с женой и у них все наладится. Но даже он не выдержал, глядя на то, как семья, словно огромный корабль, разбивается о скалы лжи, обиды и недоверия, как он медленно идет ко дну, оставляя после себя лишь щепки, которые постепенно унесет прочь бескрайний океан. — Если бы тогда, будучи еще наивной дурочкой, я знала, что моя мечта будет такой... — женщина резко замолчала и закусила нижнюю губу, стараясь сдержать слезы. Она поклялась, что больше никогда не будет плакать из-за Наруто. И она была намерена сдержать эту клятву. — А самое ужасное то, что за мои грехи и за мою глупость теперь расплачивается дочь. Учиха ненавидел моменты откровения. Стоять как дурак и выслушивать этот словесный поток жалостливого дерьма. Потому что ничего другого человек из принципа не может сказать. Такова его натура. А еще Саске ненавидел, когда этот самый разоткровенничавшийся, косо поглядывая на него, начинает, быть может и неосознанно, поливать себя этим самым жалостливым дерьмом, надеясь, что начнут доказывать его неправоту, сочувствовать или говорить самые омерзительные слова, которые только можно было вынуть из огромного океана в своей голове. От судьбы не уйдешь. Большей чуши Саске в жизни не слышал. От судьбы еще как уйдешь... Потом придешь и хорошенько наваляешь, тем самым ломая себе же, чертовому идиоту, жизнь. Судя по тому, какая жизнь была у последнего члена великого клана Учиха, Саске систематически и постоянно избивал свою несчастную судьбу, даже не давая ей возможности оклематься или хотя бы подняться на давно сломанных ногах. Зато он может позволить себе насмехаться над мнимыми страдальцами, которые из-за поломанного телевизора разводят часовые монологи о том, какая коварная мерзавка-судьба и как плохо она поступила, заставив перегореть вон ту штучку, без которой дурацкий ящик не работает. Нет, он не поливает потоком ответного дерьма людей. Лишь на секунду взглянув в эти бездонные черные глаза, человек резко бледнеет, замолкает и быстро распрощавшись бредет обратно в дом, к своему поломанному телевизору. А спустя короткий промежуток времени на многолюдной улице Учиха слышит о том, что тот самый страдалец купил себе новый ящик, да еще и гораздо лучше старого и вообще хорошо, что тот сломался. Вот так легко и просто он позабыл о своем нытье и бреде, который он так старательно пытался впихнуть в молчаливого Саске. Если бы только все то, что ломалось в жизни бывшего мстителя, можно было так легко и просто заменить... Хотя бы убрать ту боль, что прячется в кромешной тьме, что при каждом столкновении с человеком кусает, подобно ядовитой змее. Люди стараются не смотреть в глаза, имеющие такую силу, что от одной только мысли жутко становится. Они боятся. Боятся, что воочию увидят эту силу... Но на самом деле они боятся увидеть там ту самую боль. Конечно, имелись те, кто был лишен этого страха. Их очень мало. Хватит пальцев на одной руке, чтобы пересчитать их. Даже останется. Одним из таких был Наруто. Совершенно неудивительно и предсказуемо, ведь именно он и пытался избавить Саске от этой самой боли, хорошенько спрятанной за ненавистью. Второй была маленькая Кушина. И тут снова нечему удивляться, потому что с каждым годом она все больше и больше становится похожей на отца. Эта маленькая проказница даже стала воровать у него повадки и некоторые фразочки. С каждым годом похожесть на отца вытравливает из нее похожесть на мать. Этот факт не ускользнул от жителей огромной деревни. Хината скромно улыбается, когда люди говорят ей прямо в лицо, что дочь почти не похожа на нее, и стыдливо прячет глаза. Глаза, в которых таится боль. Хината и есть третий, последний человек, которая не боится случайно столкнуться с самой тьмой. Она не горела желанием спасти Саске, не гонялась за ним годами и не читала ему лекций о том, что прекрасно понимает его. Просто так получилось... Ее судьба отчасти была схожа с покалеченной судьбой Саске. Сначала презрение со стороны отца, затем ненависть к самой себе, ненависть брата, его же неожиданная смерть и, наконец, сбывшиеся мечты, которые вскоре разбились о суровую реальность. В ее фиалковых глазах было столько боли, что порой сам Учиха не знал, куда себя деть от этого мерзкого чувства, будто ты из последних сил барахтаешься в ледяной воде. Порой он не выдерживал и отводил взгляд в сторону. Вот и сейчас он, столкнувшись с пропитанными насквозь мерзкой болью глазами едва ли удерживается, чтобы не отвернуться. А Хината продолжает пристально всматриваться в его черные глаза, словно пытается там найти хоть крупицу истины, которая ей так сейчас нужна. Но обнаружив там только пустоту, разочарованно вздыхает и опускает голову. Впервые, наверно, за всю жизнь Саске хочется сказать хоть что-нибудь, чтобы подбодрить женщину, но его бледные губы остаются неподвижными вплоть до появления шумного ребенка. — Идемте? — радостно спрашивает она и тянет свои маленькие ручки к ним обоим. Учиха пристально смотрит на Хинату. Ему интересно, что же она сейчас будет делать. Скорее всего, уйдет к себе в комнату, сославшись на внезапно возникшую головную боль. Но нет... Она добро улыбается дочери и уверенно берет ее за руку. — Пришло время веселиться! — восклицает она и задорно смеется. А у Саске от этого смеха мурашки по коже. Ведь всего несколько секунд назад она смотрела на него такими несчастными глазами... А теперь смеется и радуется, словно это ее ведут в парк кататься на каруселях. Он сглатывает вставший поперек горла ком и вздрагивает, когда тепло, исходящее от детских пальчиков, касается его холодной руки. Растерянно смотрит на Кушину и с трудом выдавливает из себя жалкую улыбку. А затем неуверенно шагает вслед за девочками, выходит на улицу и закрывает за собой дверь. *** Ясное лазурное небо с ослепительным солнцем к вечеру лишилось своего верного спутника и окрасилось в более спокойные, пастельные тона. Остывший воздух был легок и свеж, а земля под ногами все еще сохраняла тепло, накопленное знойным днем. Легкие порывы ветра играли с ветками деревьев и высокой травой. Из уютных домов доносились голоса и детский смех. А кое-где даже чувствовался слабый аромат тушеного мяса с зеленью и аппетитных булочек с вишней... Человек, неспешно шагающий вдоль улицы, приложил руку к животу, тем самым стараясь успокоить разгневанного зверя. — Как же хочется есть, — простонал он и тяжко вздохнул. Но тут же грустное выражение лица сменилось на счастливое — на горизонте замаячила до боли знакомая крыша. Мужчина ускорился, почти перейдя на бег. Сердце принялось усиленно качать кровь, и было не совсем понятно, от чего именно. Каждый последующий шаг давался труднее предыдущего. Чувство вины закралось в светловолосую голову и принялось там хозяйничать. К моменту, когда человек почти стоял у главного входа в особняк, ноги его едва ли двигались. Мужчина тоскливым взглядом окинул окрестности и отметил про себя, что просто до ужаса соскучился по дому, который когда-то он категорически не хотел покупать. Жена, которая практически влюбилась в здешние красоты, всеми правдами и неправдами уговаривала его, чуть ли не со слезами на глазах. Без особого желания он согласился, а теперь несказанно благодарен ей. Лучшего места, чем это, во всем белом свете не сыщешь! И все здесь было таким родным и близким, словно он жил здесь с рождения. Вот только... Кое-что было не так. Человек полез в карман своего длинного плаща и принялся усиленно копаться в нем, а, так и не обнаружив искомое, помрачнел, нахмурился и, кажется, побледнел. Отделавшись парой больших шагов, он оказался непосредственно перед входной дверью в дом, ухватился за ручку и дернул на себя. Та благополучно проигнорировала нежданного гостя. — Куда они делись? — растерянно хлопал глазами несчастный, озираясь по сторонам, словно ища того, кто ответит на этот вопрос. — Наруто-кун! — окликнули позади. Мужчина обернулся, и на его лице появилась лучезарная улыбка. — Ли! — радостно воскликнул он, подлетая к старому другу. Время идет, а Рок Ли вообще не меняется. Все та же прическа, все те же густые брови, и все тот же зеленый костюм. Вот только с тренировками произошли небольшие перемены — их пришлось уменьшить, а то на подопечных времени вообще нет. Да, Рок Ли обзавелся своими учениками. Команда № 3 одна из сильнейших. И хотя нынешняя молодежь при удачном моменте начинает сопли на кулак наматывать, все ребята очень способные. Ли любит своих учеников. Даже слишком. Порой Наруто начинает сомневаться в его адекватности, но, вспомнив про Гая-сенсея, тут же успокаивается. Многие говорят, что Ли поздновато спохватился — некоторые и десять лет назад уже имели своих учеников, но тот не унывает. Пока сила юности горит в сердце, беспокоится не о чем! Его часто можно увидеть гуляющим по улице вместе со своим учителем, который, кстати, тоже ни капельки не изменился. Странно, что в этот раз он один... — Как поживаешь, Наруто-кун? — почти протараторил он, да так, что Узумаки с трудом смог разобрать слова. — Весь в работе, — рассмеялся блондин и машинально запустил руку в копну пшеничных волос. Вспомнив о конфузе, случившимся накануне, успокоился и придал своему лицу озадаченный вид. — Хинату не видел? — Твоя прелестная жена вместе с дочуркой шла в сторону центрального парка, — закивал головой Ли и, немного помедлив, добавил: — Их сопровождал Саске-кун. Ревность больно хлестнула по лицу. Наруто скривился, будто съел лимон целиком, и, буркнув «Большое спасибо», помчался в указанном направлении. Какого черта Учиха делает возле его жены? Неужели вчерашнее предупреждение никак на него не повлияло? И он решил воспользоваться тем, что Наруто почти весь день будет занят, хорошенько поездить по ушам Хинаты, попутно показывая, какой он хороший и правильный... Весь из себя такой заботливый, повел доченьку в парк. Конечно, на фоне Узумаки, который неделями не показывается дома, он неплохо-таки выигрывает. — Я бы на твоем месте смирился. Услышав хриплый голос, Наруто резко остановился и оглянулся. Но позади улица была пуста. По сторонам тоже никого не было, а впереди людьми даже не пахло. Затем, поразмыслив немного, он понял, кто произнес эти слова. — И почему же я должен смириться? — спросил Узумаки и возобновил движение. Лис тихо рассмеялся, сладко зевнул и положил свою огромную морду на сложенные лапы. — Не задавай мне вопросов, ответы на которые ты и сам знаешь, — пробурчал он и блаженно прикрыл глаза. Никакой реакции от Наруто не последовало. Пролежав несколько минут в мертвой тишине, Курама не выдержал и открыл правый глаз. — С тобой она несчастна, а Учиха, быть может, даст ей то, в чем нуждается каждая женщина... Любовь, забота, внимание — именно это нужно ей, и именно это не можешь дать ты. От услышанного Наруто помрачнел и насупился. — Ты сам захотел узнать мое мнение, — тут же отреагировал Лис. — Так что терпи, потому что я намерен полностью высказаться тебе, — существо медленно перевело себя из лежачего положения в сидячее. Огромные рыжие лапы скрестились на груди, как у человека. — Знаю, что эти слова из моих уст прозвучат крайне глупо, но... Наруто, у тебя замечательная жена. За эти долгие годы, что вы живете вместе, я понял — она, действительно, всем сердцем любит тебя. И мне совсем не нравится то, как ты к ней относишься. — Я нормально... — Это ты называешь нормально?! — зарычал Курама. — Знаешь, даже такое мерзкое и ужасное создание, как я, не может назвать нормальным твое отношение к женщине, которая полностью, без остатка посвятила себя тебе и только тебе. А твоя вечная скорбь? Я скоро выть начну от этой гнетущей обстановки, которая окружает меня! Наруто, так дело не пойдет... Ты не сможешь удержать их обеих. Рано или поздно придется сделать выбор. И лучше сделать его рано, потому что поздно его сделают за тебя. Узумаки снова ничего не ответил. Все его внимание было направлено на женщину, вокруг которой суетились люди. Она выглядела немного взволнованной и потерянной в этой толпе. Ее тонкие руки были прижаты к груди. Наруто слабо усмехнулся — она всегда их так держит, когда начинает нервничать. Интересно, что же так сильно встревожило ее? И куда подевались?.. — Эта карусель... Девять кругов ада и то приятней проходить! — возмущенно бурчал Саске, подходя к Хинате. Кажется, его руки и ноги зажили своей жизнью — он вообще их не контролировал. Когда потерявшееся в пространстве тело занесло во второй раз, заботливые руки бережно удержали несчастного от тесного знакомства с асфальтом. — Кто бы мог подумать, что у великого и ужасного Саске-куна слабый вестибулярный аппарат, — не скрывая насмешки в голосе, ответила Хината. Посчитав, что теперь мужчина сможет сам удержаться на ногах и не свалиться в ближайший цветник, она убрала руки с его широкой спины. Взгляд фиалковых глаз привлекла торчащая во все стороны черная челка. Саске смотрелся с ней настолько забавно, что женщина тихо рассмеялась и приложила ладошку к губам, тем самым стараясь скрыть смех. Черные глаза недобро заблестели. — Смейся, смейся, — ворчал Учиха, взглядом стреляя молнии в Хинату. — Я бы с удовольствием посмотрел на то, как ты там вертишься. — Знаешь, тебе не хватает практики, — стараясь сделать серьезный вид, говорила та, но все попытки с треском проваливались. В надежде, что хоть это успокоит ее, женщина вытянула руку и принялась ею расправлять кавардак, царивший на темноволосой голове. — Лично я привыкла к этой карусели после пятого раза. — Самоубийца, — словно боясь спугнуть Хинату, которая заботливо и бережно расправляла его спутанные волосы, Саске застыл на месте и стал говорить как можно тише. Он не любил, когда кто-либо начинал проявлять заботу о нем. Считая это привилегией слабаков и называя телячьими нежностями, он старательно уворачивался он назойливых рук и держался на расстоянии. Со временем люди, а в большей степени девушки, перестали донимать его. И только одна маленькая липучка упорно продолжала наклеивать цветные пластыри на царапины и синяки, расчесывать свалявшийся ежик на затылке или ночью укрывать теплым одеялом. Делалось это из рук вон плохо, и порой после такой заботы Саске чувствовал себя еще хуже, но он не жаловался... Потому что смысла в этом не видел. Ведь на следующий день маленькая Кушина снова обклеит любимого дядю пластырями, потом выдерет половину волос и в дикую жару укроет его самым теплым одеялом, которое только найдет. А потом, увидев, как маленький ребенок в порыве нежной заботы издевается над мужчиной, Хината решила, что без ее помощи тут никак не обойтись. Все на том же многострадальном Саске она показывала дочери, как правильно пользоваться теми или иными медикаментами, как правильно расчесывать волосы, чтобы потом человек не чувствовал себя ощипанной курицей, и положила на видное место подходящее одеяло. После стала обучать ее мастерству кулинарии и ведению домашнего хозяйства. Первое время у девочки почти ничего не получалось, и Хинате приходилось все доделывать за нее. Один раз дело дошло до того, что Учиха часа два просидел, пока Кушина разбиралась в бинтах, пытаясь понять, как именно нужно наматывать их. Но девочка старалась, и эти старания были вознаграждены — с каждым разом у нее все лучше и лучше получалось то или иное дело. И с каждым разом все меньше и меньше в процессе участвовала Хината. Саске даже себе боялся признаться, что немного сожалел об этом. Хотя... Нет. Не немного. И не сожалел. Скучал. По таким теплым и заботливым рукам, что мимолетно касались его мраморной кожи, по длинным пальцам, медленно перебирающим черные пряди волос, по доброму взгляду, направленному только на него, и по ласковой улыбке, что вынуждала улыбаться в ответ. Чем реже Хината обращала на Саске внимания, тем сильней врезались в память эти мимолетные моменты. Нет, он не был влюблен в жену своего лучшего друга, просто... В глубине души ему было приятно осознавать, что на этом свете он не одинок и есть тот, кто может о нем позаботиться. Только с возрастом понимаешь, каким же идиотом ты был тогда, десять с лишним лет назад. Хината не раз говорила Саске, что еще есть время все начать, но он твердо уверен, что поздно. Поздно начинать какие-то отношения, поздно влюбляться... поздно любить. Дом кажется ему одиночной камерой. Сидя на кухне в гордом одиночестве он все чаще задумывается о том, что поступил очень глупо в молодости, напрочь забыв о том, что стоило бы найти девушку, жениться на ней и завести семью. Возможно, немаловажную роль в этом сыграла Сакура, которая, не смотря на ужасы, которые вытворял Учиха, продолжала безумно любить его, а потом так внезапно ушла из жизни, что даже Саске потерялся во времени и пространстве на долгие полгода. С годами ты становишься мудрее. Все та же Хината, порядком выпив, не раз говорила, что Сакура была бы отличной женой для Саске. Сидя все на той же кухне, Учиха все чаще задумывается о том, что бывшая Хьюга права. И, возможно, с Харуно он был бы счастлив, и не сидел бы сейчас один в пустой квартире, уставившись на голую стену перед собой. Все это возможно было, если бы... Если бы он тогда поторопился. Хоть на секунду раньше начал бы движение — она была бы жива. Одна секунда промедления стоила ему простого человеческого счастья. — Смотрите, что мне дали! — неожиданно воскликнула подбежавшая Кушина, для большего привлечения внимания ухватилась за край защитного жилета Саске и потянула на себя, тем самым выводя мужчину из океана размышлений и воспоминаний. Две пары удивленных глаз уставились на счастливого ребенка. Постепенно удивление сменило непонимание. — Сюда смотрите, — пробурчала девочка и пальчиком постучала по голове. Она немного расстроилась из-за того, что взрослые сами не смогли заметить такой красоты. На темноволосой голове красовался ободок с маленькими белоснежными кошачьими ушками. Хината, увидев их, от умиления едва ли не потеряла сознание и не рухнула в тот самый цветник, который недавно приметил Учиха. Тот же лишь фыркнул, скрестил руки на груди и закатил глаза. Он помнит, как в детстве девочки за ним толпами бегали, стоило им только увидеть очаровашку-Саске с этими самыми ушками. — Я и для вас парочку прихватила, — из-за пазухи достала ободки маленькая Кушина и ехидно захихикала, увидев реакцию взрослых. — Что за детский сад? — возмутился Саске, удивленно глядя на девочку. Та насупилась, опустила голову и исподлобья впилась в мужчину взглядом. — Сегодня мой день рождения. Поэтому закрой рот и наклонись, — тихо, но четко и ясно пробубнила она. Бедный Учиха от такой наглости почти захлебнулся накатившим возмущением. Бросил непонимающий взгляд на Хинату, будто спрашивая, откуда девочка таких фразочек понабралась. Та вскинула брови кверху и развела руками, мол «сам виноват». Недовольно цокнув языком, мужчина все же послушался и наклонился в сторону девочки. Та не растерялась и моментально водрузила на темноволосую голову детские ушки. — А к старости наш Саске-кун не растерял детского очарования, — похлопывая по мужскому плечу, произнесла Хината и тут же звонко расхохоталась. Как же нелепо выглядел сердитый Учиха с ушками на макушке. — Детского очарования? Ты в детстве даже не смотрела на меня, — ответил тот и скрестил руки на груди. — Ничего подобного! — возразила женщина и снова залилась смехом. Саске, глядя на то, как в открытую над ним глумятся, лишь обреченно вздохнул и поджал тонкие губы, стараясь удержат в себе язвительные словечки. Немного придя в себя, Хината положила руку на плечо мужчины, заставляя того вздрогнуть и напрячься. Как-то слишком часто она стала к нему вот так, невзначай прикасаться. — Я любила иногда понаблюдать за вечным соперником Наруто-куна. — Хината перевела взгляд на свою дочурку, наклонилась к ней и полушепотом произнесла: — Он так мило сердился... Надует щеки, как у мыльного пузыря, и идет по улице такой весь из себя важный. Девочка приложила ладошку к губам и тихонько захихикала. Этот жест она переняла у мамы. Раньше Хината постоянно смеялась, смущенно отводила глаза и просто улыбалась. Сейчас она делает это крайне редко, и маленькая частичка Саске была рада, что он смог хоть немного развеселить вечно угрюмую Узумаки. — Хоть бы одним глазком это увидеть, — мечтающе пролепетала девочка, мысленно представляя описанное мамой. — А ты присмотрись, Кушина. Он и сейчас так делает! Девочки залились дружным хохотом, а Учиха с втоптанной в теплый асфальт самооценкой взглядом метал молнии в этих проказниц. Но вдруг в руках маленькой Кушины он заметил точно такой же ободок, как и тот, что красовался на его голове. Недолго думая, выхватил его и надел на Хинату. Та моментально успокоилась и удивленно уставилась на мужчину, который с видом победителя скрестил руки на груди и довольно заулыбался. — Щеки у меня всегда были нормальными, — как бы невзначай заметил он и после, немного помедлив, добавил: — Не толще, чем у тебя... Теперь настал черед Хинаты давиться от возмущения. — Намекаешь на то, что я толстая? — угрожающе сузив глаза, спросила она и слегка наклонилась в сторону Саске. Тот с еще более широкой улыбкой блаженно прикрыл глаза. Как ни крути, а месть — потрясающая штука. — Я этого не говорил, — протянул он, приоткрыв один глаз и взглянув на женщину. — Но ты об этом подумал, — женский голос стал низким с легкой хрипотцой. Хината еще ближе подошла к наглецу. Между ними было не больше десяти сантиметров. От фиалковых глаз, обрамленных густыми черными ресницами, потянулись тонкие венки, которые до этого были совсем незаметны. Учиха, получив такую реакцию, насмешливо хмыкнул. Опустил руки, всем телом повернулся к женщине, и наклонился к ней, тем самым до запретного сокращая расстояние между их лицами. В глазах полыхнул Шаринган. — Даже если и так, что ты мне сделаешь? — вкрадчиво спросил он и игриво изогнул бровь. — Очуметь! Ребята, смотрите, сейчас Хьюга надерет задницу Учиха! — донесся восторженный голос мальчишки из детской площадки, словно он только что увидел Десятихвостого. В принципе, явление Десятихвостого было равносильным по важности с битвой членов двух древнейших кланов, специализировавшихся на силе глаз. Стоило только Хинате оказаться рядом с Саске, как друзья или обычные прохожие подтрунивали ее тем, что уж больно интересно поглазеть на их сражение. Не обязательно при этом убивать друг друга... Достаточно было бы обычного спарринга. Даже Наруто пару раз так говорил, уверяя при этом, что напыщенный Учиха с позором проиграет сильной, умной и очаровательной Хинате. Те чувствовали себя собаками на случке. Старались игнорировать подобные предложения, отмалчиваться или менять тему. Но в глубине души каждый был уверен, что победит именно он. — Милые бранятся — только тешатся, — подметила миловидная блондиночка, тем самым заставив Хинату и Саске испуганно отпрянуть друг от друга. Брюнетка перевела взгляд на источник голоса и слабо улыбнулась. Болтушка-Ино, кажется, не знает о такой страшной вещи, как старение. Люди, которые лично с ней не знакомы, считают, что ей не больше двадцати, хотя, на самом деле, двадцать ей стукнуло чуть больше десяти лет назад. Она все так же не стеснялась показывать плоды своих вечных диет, выставляя на всеобщее обозрение длинные стройные ножки, подтянутый животик и упругую грудь. Роскошные белокурые волосы, как в молодости, были стянуты резинкой на затылке. Вот только длинная челка больше не прикрывала правый глаз — теперь ее сдерживала маленькая черная заколка. Она все так же много смеялась, шутила, тормошила ленивого Шикамару и возмущалась, когда Чоджи съедал больше, чем следовало. Старательно избегала разговоров о детях, утверждая, что беременность может испортить ее безупречную фигуру. Хотя то, как она заботилась и баловала дочку шестого Хокаге, давало понять, что из нее вышла бы замечательная мать. Но ей всего тридцать с хвостиком, впереди целая жизнь, и, быть может, чуть позже она изменит свое решение. — Хината, вот, за кого тебе нужно было выходить замуж, — хихикала Ино, искоса поглядывая на недовольного Саске. Бедная женщина, прямо как в детстве, до кончиков ушей залилась краской. — Ино, а ты все так же продолжаешь нести чушь, — съязвил Учиха, за маской недовольства пряча...смущение? Когда Кушина была маленькая, между Хинатой и Саске частенько возникали стычки. По поводу и без повода они спорили, действительно, как молодожены. Но никакого результата они не получали — каждый оставался при своем мнении. А тут из-за какой-то шуточной перепалки оба смущаются, словно их застукали за каким-то непристойным занятием. Саске взглядом скользнул по лицу Хинаты и вспомнил слова Узумаки, брошенные им в порыве гнева. «Ты что, клинья к моей жене подбиваешь? » А если и так, что с того? Учиха уверен, что если бы не его страх снова в одно мгновение лишиться семьи, он был бы достойным мужем. Уж получше, чем безалаберный и забывчивый Узумаки, которому, откровенно говоря, наплевать на жену и дочь. Ему больше нравится жить в вечном сожалении, снова и снова напоминать себе о том, что произошло на той проклятой войне, хотя вместо этого мог бы найти успокоение в окружении заботливой Хинаты и милой Кушины. Если бы у Саске была такая жена, как Хьюга, он точно позабыл бы о своих страхах. Если бы только была... Мужчина тяжко вздохнул вслед своим мыслям, потом в одно мгновение осознал, о чем только что думал, и потряс головой, отгоняя это странное наваждение. Не хватало, чтобы он начал втайне сохнуть по жене лучшего друга! Чушь какая-то... Уж на кого — на кого, а на отброс общества, в лице единственного выжившего из клана Учиха, Хьюга обратила бы внимание в самую последнюю очередь. Где она — величественная, смела и отважная, в столь раннем возрасте ставшая главой клана, и где он — потерянный, разбитый на мелкие кусочки и собранный неумелыми руками, без семьи, без уважения, и с всепоглощающей тьмой в сердце. Вроде живут в одном мире, а кажется, что с абсолютно разных планет. Нет... Даже если ему и досталось бы такое сокровище, как Хината, то его непременно и моментально отобрали бы, не забыв при этом оторвать огромный кусок израненной души и бросив несчастного бедолагу медленно и мучительно умирать. Саске знает, каково это — жить с разорванной в клочья душой, с ранами, которые никогда не затянутся, и сходить с ума от одиночества. Знает и снова все это пережить не хочет. Боится, что не переживет. — От тебя так и несет доброжелательностью, — пухлые губы с немного излишним количеством яркой красной помады искривились в ухмылке, а в глазах цвета моря появился недобрый блеск. Не смотря на скверный характер Саске, Ино все равно любила его. Она любила абсолютно всех. И всегда в ответ получала не меньше любви. Ну... не считая Учиха. Яманака перевела взгляд на Хинату и слегка качнула головой в сторону. — Пара голубых глаз пристально следит за вами. Троица моментально отреагировала на это заявление и повернулась в указанном направлении. На фоне смеющихся детей, взрослых с добрыми улыбками, летающих в воздухе мыльных пузырей и ярких воздушных шаров, Наруто выглядел совсем не к месту. Потерянный, печальный и одновременно напуганный. Он стоял в центре оживленной площади и смотрел на то, как рушится его жизнь. Каждая улыбка Хинаты, направленная не на него, была словно удар ножом в спину. Каждый взгляд, прикосновение, смех — все это она дарила не ему. Его милая, добрая и кроткая Хината, которая ни на шаг не отходила от своего любимого, ждала его возвращения до поздней ночи, и все свое время посвящала только ему, теперь, кажется, почувствовав вкус свободы, расправила крылья и осмелела. — Ты опоздал, — не понятно к чему именно сказал это Курама. Хотя где-то на задворках сознания Наруто знал, что имел в виду Лис, говоря эти слова. Он опоздал — выбор сделали за него. Как только Хината встретилась глазами с Наруто, по ее телу пробежался неприятный холодок. Она не виделась с ним чуть больше недели, а создавалось впечатление, будто несколько лет. Каждое утро она встречала без него с мыслью о том, что сегодня, именно сегодня она дождется его, поговорит и поставит жирную точку в этом жутком любовном треугольнике Хината-Наруто-Сакура. Она устала чувствовать себя ненужной, устала страдать от любви, устала получать взамен лишь боль и сожаление. Тешила себя мыслью, что Кушина уже не маленькая и сможет пережить это нелегкое время, постепенно привыкнет, а после поймет мать. Думала, что сложнее всего будет объясниться перед жителям деревни, которые до сих пор считают, что в семье Узумаки царит неувядающая любовь. Но ошибалась. Сильно ошибалась. В глазах Наруто было столько боли, что Хината почти физически почувствовала, как тонкие холодные нити опутывают ее и сжимаются, впиваются в кожу, душат и медленно убивают. Он смотрел так, будто знал, о чем каждое утро она думала, о чем говорила с Саске, о чем со слезами на глазах рассказывала отцу. Знал и просил у нее прощения за все эти долгие годы, что она провела в одиночестве. А еще в этом взгляде, как искры потухшего костра, слабо теплилась надежда в то, что она, не смотря на всю эту боль, не оставит его, не бросит страдать от одиночества и тоски. Хинате даже показалось, что его побледневшие губы раскрылись и зашевелились, по буквам вырисовывая жалостливое «не уходи». — Папа? — не веря своим глазам, спросила Кушина, высовываясь из-за спины Саске. Стоило только звонкому голоску добраться до ушей блондина, как он перевел взгляд на ребенка и расплылся в счастливой улыбке. Присел на корточки и вытянул руки перед собой. Девочка сделала пару неуверенных шагов в сторону мужчины, а потом, наконец признав в нем обожаемого отца, со всех ног побежала к нему. В шуме, накрывшем площадь, можно было различить радостный детский голос. — Папа! Папочка вернулся! Девочка бросилась в такие родные объятья и едва ли смогла сдержать нахлынувших слез. Обхватив шею тоненькими ручками, она прижалась к мужчине всем своим тельцем, словно боялась, что он уйдет, и старалась удержать рядом с собой. Широкая ладонь мягко провела по шелковистым волосам и спустилась к спине, другая — легла на бедра. Наруто вскочил на ноги и закружился вместе со своей дочуркой. На седьмом обороте пустой желудок дал о себе знать, и любимая карусель ребенка остановилась. Счастливая девочка с трудом удержалась на ногах, когда ее поставили на землю. Не менее счастливый Наруто опустился на одно колено, чтобы быть на одном уровне с ребенком. — Прости, солнышко, что не смог прийти раньше, — глядя в ясные голубые глаза, произнес он и виновато улыбнулся. В ответ девочка махнула рукой. — Сейчас ты здесь, и это главное. Прекрасную сцену семейного воссоединения нарушили Саске и Хината. Учиха недовольным взглядом сверлил дыру в светловолосой голове, и Наруто, конечно, не смог оставит это без внимания. — Вижу, ты время зря не теряешь, — сквозь стиснутые зубы процедил он, поднимаясь с колен и одаривая мужчину наисквернейшим взглядом. Тот в долгу не остался — Хината заметила, как бледные руки медленно сжались в кулаки. — Саске, — тихо позвала она, желая избежать так неуместной сейчас драки. Напряжение между двумя глупыми самцами, делящими территорию, немного спало. Учиха нехотя, конечно, но все же перевел взгляд на встревоженную женщину. — Прогуляйся немного с Кушиной, ладно? Тот едва заметно кивнул головой и протянул руку в сторону девочки. Маленькая Кушина никак не хотела уходить от отца. Задрав голову кверху, она посмотрела на него расстроенными глазами. — Вы опять будете ругаться? Кажется, от такого вопроса, все трое взрослых впали в легкое недоумение и шок. Хината и Наруто переглянулись, словно оба пытались мысленно спихнуть обязанность отвечать на другого. Обреченно вздохнув, Узумаки отпустил маленькую ручку и в успокаивающем жесте провел ладонью по темным длинным волосам. — Нет, солнышко, мы никогда не ругались, — нагло и фальшиво соврал он. Немного подумав, добавил: — Просто... просто мы громко обсуждаем некоторые вещи. Как ни странно, ребенок поверил словам отца и снова заулыбался. Одобрительно кивнув головой, маленькая Кушина сначала посмотрела на маму, затем на Саске и взяла его за руку. Контраст с теплом, исходящим от нежных прикосновений отца, был колоссальный, но девочка лишь сильней сжала холодную ладонь и торопливо зашагала прочь от родителей. Наруто еще долго провожал ребенка взглядом, желая как можно сильней оттянуть неприятный момент начала не менее неприятного разговора. — Я все понимаю, но забыть про День Ро... — Хината, я так соскучился, — перебил гневную речь женщины Узумаки и для большего эффекта стиснул ее в своих объятьях. Зарывшись лицом в густых темных волосах, он носом втянул такой знакомый и любимый аромат. Растерянная Хината захлопала глазами и только спустя несколько секунд поняла, что произошло. С трудом высвободив правую руку, кончиками пальцев она провела по лохматой белокурой шевелюре. В ответ почувствовала легкое прикосновение горячих губ к своей тонкой шее и, кажется, растаяла от этой внезапной нежности. Последний раз, когда Наруто обнимал Хинату, был чуть ли не год назад. Страшно представить, но они вообще в последнее время почти не касались друг друга. Неудивительно, что сейчас Хината от такого странного поведения мужа забыла, о чем хотела с ним поговорить. Странно, как она еще имя свое не забыла. Женщине показалось, что люди на этой огромной площади все, абсолютно все сейчас смотрели только на них. Немного смутившись, она свободной рукой уперлась в широкую мужскую грудь и попыталась отстраниться. Но, кажется, ее любимому мужу было сейчас абсолютно наплевать на глазеющих зевак — он лишь сильнее сжал руки, тем самым практически вжимая хрупкую фигуру в себя. — Ах, Нару... — Я так боюсь остаться один, — снова перебил жену Узумаки. Хриплый и низкий голос заставил Хинату напрячься. Обеспокоенная странным поведением мужа она снова попыталась отстраниться, и на этот раз ей удалось это сделать. Обхватив голову Наруто руками, она заглянула в голубые глаза, ставшими такими родными и близкими. Любимыми. Как бы Хината ни старалась возненавидеть, что бы ни говорила и ни думала — она все равно до безумия любит Наруто. Этого наивного дурака, который все так же рвется напролом, иногда говорит какую-нибудь ерунду и все время смеется. Так ни капельки и не поумневшего. Так и оставшегося большим ребенком. — Ты никогда не будешь одинок, — тихо произнесла Хината, успокаивающе водя большими пальцами по тонким полоскам на щеках Узумаки. — У тебя есть прекрасная дочь, которая всем сердцем любит своего папу. От услышанных слов легче не стало — даже наоборот. Наруто показалось, будто внутри него оборвалось что-то тонкое, хрупкое, драгоценное и разбилось с оглушительным звоном. Он молча опустил голову и несколько секунд рассматривал грязный асфальт под ногами. Тепло, исходящее от рук жены, исчезло, и Наруто почувствовал неприятный холод, медленно ползущий, словно змеи, по ногам вверх. — А ты? — наконец решился спросить он, так и не удосужившись поднять глаз. Страшно было настолько, что Наруто с трудом удерживал себя на месте и всячески пресекал возникающие в голове мысли о побеге. Проклятое время, как назло, замедлило ход... Или просто Хината тянет с ответом. — Этот вопрос должна была задать я, — с несвойственным холодом в голосе наконец ответила женщина. Узумаки поднял голову и ошарашенным взглядом уставился на нее. Ледяные змеи уже сковали ноги и принялись за руки, безвольно повисшие как у тряпичной куклы. — Ты любишь меня? Или я до сих пор являюсь для тебя лишь жалкой заменой? Наруто испуганно отшатнулся и обязательно повалился бы на землю, если бы спиной не наткнулся на обычного прохожего. Безразличие, застывшее в фиалковых глазах, кажется, могло вот-вот свести его с ума. — Ты никогда не была для меня заменой, — растерянно бормотал он, стыдливо пряча взгляд и совершенно не понимая, куда деть, так внезапно ставшие лишними, руки. — А кем же я для тебя была? — Хината развела руками и сделала шаг в сторону потерянного мужа. Так внезапно заледеневшие ладони своим холодом обожгли щеки, отчего мужчина скривился и уставился на ту, которая всего в одно мгновение стала для него чужой. В небесной голубизне смешались боль и мольба. — Наруто, я никогда не задавала подобных вопросов, в надежде, что когда-нибудь все у нас наладится, но... Наруто, как маленький ребенок, замотал головой, зажмурился и прижал руки к ушам. Он не хотел слушать то, что сейчас говорила обиженная женщина. Он уверял себя, что в ней говорит лишь злость на безалаберного мужа, и на самом деле она так не думает. Хината горько усмехнулась. Ее слова звучали, как прощание. Возможно, так оно и было... Взаимная любовь, крепкая семья, доверие, уважение и счастье — все это оказалось лишь миражом, за которым Хината долгие годы гналась. И теперь, когда она почти добралась до желаемого, он растаял, как утренний туман. Оставшись ни с чем, она сжимала в руках осколки своего разбитого сердца и в одиночестве брела по бескрайней пустыне, даже не понимая, куда ей нужно идти. Но лучше так, чем снова и снова бежать за миражом. Лучше осязаемая свобода, чем призрачное счастье. Женщина вздохнула, опустила руки и закусила нижнюю губу, в голове подбирая правильные слова. — Единственное, о чем я всегда мечтала, — это быть рядом с тобой, — тихий женский голос мягко обволакивал и согревал мнимой теплотой. Наруто медленно открыл глаза и убрал руки от ушей. Нежная ладонь слегка сжала его заледеневшие пальцы. Хината смотрела ему в глаза и улыбалась. — Стоять рядом и держать за руку. И вот теперь, когда я здесь, с тобой, и наши пальцы переплетены, я чувствую, что... Моей мечте не суждено сбыться никогда. Потому что... — голос задрожал и начал скакать. По щеке скатилась слеза, оставив блестящий след, который неприятно холодил кожу, — умерев она забрала тебя с собой. — Н-нет... Не правда! — Правда, Наруто, правда, — создавалось впечатление, что Хината разговаривает с психически больным человеком. Размеренные движения рук, медленный успокаивающий голос и натянутая улыбка на губах совсем не к месту. — Ты не любишь меня. Ты нуждаешься в человеке, который сможет заполнить образовавшуюся в тебе пустоту. С каждым словом брюнетки Наруто все сильнее и сильнее вертел головой, стараясь сказать, что она совершенно не права. Но перебивать не стал — пусть выговорится, пусть скажет все, что копилось внутри все эти долгие годы. — Мне жаль, что я поняла это слишком поздно, будучи уже замужем и имея от тебя дочь. Никто на этой земле не сможет заполнить эту пустоту, — Хината ткнула пальцем в грудь Наруто, туда, где находится сердце. — Ни я, ни Саске, ни Кушина, ни кто-либо другой... Только Сакура. Только она сможет это сделать. — Я тоже так думал, — наконец заговорил Наруто. Разжал пальцы на руке Хинаты и уже полностью ее ладонь прижал к своей груди. — Честно признаюсь, я был в этом уверен. До сегодняшнего дня. А знаешь, что заставило меня изменить это мнение? — В глазах аквамаринового цвета зажегся огонь, доселе неведомый Хинате. Блондин положил руки на хрупкие плечи и притянул женщину к себе. Голос стал низким и немного хриплым, но от этого ни капельки не утратил живых нот. — Я видел, как ты стояла там и улыбалась Саске. И мне вдруг стало страшно... Страшно, что я из-за своей глупости так просто и легко отдал тебя ему. — Ты ревнуешь? — ошарашенно спросила Хината. Узумаки открыл рот, чтобы что-то ответить, но осекся и поджал губы. Нахмурился, опустил голову и принялся носком сандали пинать маленькие камушки под ногами. — Если бы ревновал, то без разговоров набил бы ему морду, — тихо и не особо внятно пробубнил он. — Ты и так готов был в любую секунду наброситься на него, — рассмеялась женщина, растроганная услышанными словами. Она провела рукой по взъерошенным пшеничным волосам, спустилась до подбородка и большим пальцем легонько провела по нижней губе. В ответ из-под густых светлых ресниц по ней скользнул игривый взгляд голубых глаз. Наруто помнит, как еще в начале их отношений Хината любила частенько так делать. Она всегда старалась хоть слегка, едва заметно и мимолетно коснуться своего возлюбленного. И Наруто в долгу не оставался — не отпускал девушку от себя ни на шаг, тем самым заставляя ее все время смущаться и даже падать в обмороки. Ох, уж эти вечные обмороки... Первое время они были страшным испытанием. Наруто тяжко пришлось. Нервная система как-никак начинает сдавать, когда ты в порыве нежности хочешь обнять любимую, а она без чувств уже лежит где-то рядом с тобой. Постепенно, шаг за шагом Хината привыкала к постоянному присутствию Наруто, к его сильным рукам... после к губам. Но, наверно, так и не привыкла потому, что до сих пор порой начинает неумолимо краснеть. Как, например, сейчас. — Я люблю тебя, — прошептал Наруто, прислонившись своим лбом к ее, пристально всматриваясь в фиалковые глаза и замечая в них теплый блеск. Женщина, красная до кончиков волос, желая скрыть смущение, попыталась отстраниться от мужа, но руки, неразрывной цепью покоящиеся на тонкой талии, не позволили этого сделать. С довольной улыбкой Узумаки продолжил издеваться над бедной женой: — И я никогда тебя не отпущу. А тех, кто попытается посягнуть на мое сокровище, уничтожу. — Даже Саске? — в тихом голосе отчетливо были слышны игривые нотки. — Его в первую очередь, — беззлобно прорычал Наруто. Оба, как нашкодившие школьники, ехидно захихикали. Но, спустя несколько секунд, лицо блондина снова стало серьезным. — Ты простишь меня? За постоянное отсутствие, безразличие к тебе и дочери... за слезы, пролитые из-за меня... Хината долго и пристально всматривалась в глаза Узумаки. Казалось, вот он — переломный момент, когда она может всего одним коротким «нет» прекратить весь этот ад, который, возможно, даже после таких сладких слов мужа, продолжится. Она станет свободной от жуткого одиночества, от злобы на саму себя, от сожаления. Она избавится от тоски по тем дням, когда была счастлива. Она, свободная от оков обязательств строить из себя верную жену, в то время, как муж изменяет ей с мертвой девушкой, вздохнет полной грудью и вступит в новый день и в новую жизнь... Без боли, без страха... без него. — Тебе не за чем просить у меня прощения, — с легкой улыбкой на губах после долгого и томительного молчания ответила Хината. Слегка охладевший, или даже безразличный взгляд, спрятался за густыми темными ресницами. — Я знала, за кого выхожу замуж. — За самого глупого человека на земле, — встрял Наруто, в своей манере громко рассмеялся и запустил руку в копну пшеничных волос, что на солнечном свете были похожи на чистое золото. — Я никогда не считала тебя дураком, — женщине было не до смеха и она серьезно восприняла слова мужа. — А еще не считала тебя эгоистом или жестоким человеком. И я рада, что ты решил исправить ошибки своей невнимательности. Но у меня будет к тебе одна просьба. — Какая? — серьезный тон жены не понравился Наруто. Таким голосом обычно она говорила крайне неприятные вещи. Уголки непривычно бледных женских губ дернулись и приподнялись, больше напоминая не улыбку, а гримасу боли или отвращения. Хината не любила выставлять на всеобщее обозрение свою личную жизнь. Раньше она этого жутко стеснялась, а теперь поняла, что от лишней пары любопытных глаз порой проблем больше, чем от твоего заклятого врага. А здесь, стоя в центре площади, она чувствовала себя голой. Не то это место, чтобы семейные споры решать... Здесь и волю чувствам дать нельзя — люди потом такого понапридумывают. Вот, в чем кроется семейная жизнь таких знатных людей, как Хокаге. «Семья — балласт для правителя. Враги норовят убить их, ты пытаешься спасти. Но ни семью спасти, ни страну защитить так и не сможешь. Плохое положение в стране — плохие отношения в семье. Хорошее положение в стране — наисквернейшие отношения в семье. Ты должен выполнять дела государственной важности, а на тебя дочка дуется из-за того, что ты так и не купил ей велосипед. Со временем так загоняешься, что мечтаешь поскорее умереть и сам невольно кидаешься на вражеский меч. Только сильнейшие способны обладать и семьей, и титулом Хокаге... » Бабуля Цунаде, стоило ей только немного выпить, становилась невероятно мудрой женщиной. И хотя она так и не смогла пустить корни, оставшись одинокой старухой, у нее была и до сих пор осталась та самая семья, про которую она с таким отвращением говорила. Наруто частенько советовался с ней по вопросам правления, а с Хинатой она обсуждала семейные дела. Каждый раз намекала на то, что, пока Хьюга еще столь молода и неопытна, стоит подыскать другого избранника. Почти все время говорила, что с Наруто ей будет очень сложно. Кто же знал, что эта бабка, опрокинув в себя пару рюмок, начнет пророчить. Хината скромно улыбалась словам далеко не трезвой женщины и упорно игнорировала их, делая все с точностью до наоборот. Как говорится, горбатого только могила исправит... Жизнь уже на первых месяцах совместного с Узумаки проживания начала больно бить девушку по лбу, но она снова и снова наступала на одни и те же самые грабли. С каждым разом лишь сила удара менялась. Было больно, но Хината молчала и терпела. Потому что было то, что меркло на фоне грязных носков, бардака в доме, нежелания питаться нормальной едой и вечной забывчивости. «Не бросай его. Он не сможет пережить твой уход. Запрется в квартире, замкнется в себе, станет во всем обвинять себя... Дурак, пытается всех обмануть тем, что ничего не боится. Хотя я знаю, чего он боится больше всего на свете. И ты, девочка моя, это тоже прекрасно знаешь» Знает. Этот страх знаком всем, но не многим удается с ним справиться. Если быть точнее, то никому. Страх одиночества. Когда ты все время жил один, тебе нечего терять и бояться нечего. Но как только в твоей серой и никчемной жизни появляется человек, который хоть что-то значит для тебя, — страх становится неконтролируемым. Ты живешь им, он начинает медленно захватывать твой разум, ты словно становишься им самим... Наруто боялся одиночества. Он не боялся потерять друзей — с этим он как-нибудь справился бы. Он боялся потерять любимого человека. Человека, которому отдал свое сердце. Наруто потерял Сакуру. Тяжелая доля рухнула на хрупкие женские плечи... Хината собирала бедного Узумаки по кусочкам, в то время, как он так и норовил снова на эти кусочки развалиться. Несколько месяцев не разговаривал, почти не питался и не спал. Герой и спаситель всего мира стал выглядеть хуже, чем воскрешенный Учиха Мадара. Когда ситуация дошла до критической точки, Пятая легким ударом своей левой ноги вышибла дверь в квартиру Узумаки и затащила туда попавшуюся под горячую руку Хинату. Для маленькой Хьюга поначалу это было похоже на миссию: она убиралась, кормила, иногда выводила на улицу и подолгу разговаривала с Наруто, а после приходила в кабинет Хокаге и докладывала обо всем. На другие миссии ее не отправляли и денег давали достаточно. И плевать, что Наруто ничего не ел, не делал и даже никак не реагировал на присутствие девушки. Хината всем сердцем хотела помочь несчастному мальчишке, но и ее надежда со временем начала медленно угасать, как угасал Наруто. Посчитав, что все дело в ней, она решила перестать ходить к Узумаки — столько времени прошло, а результата ноль. Но не прошло и недели, как одним прекрасным утром она вышла из дома и увидела Наруто, сидящего на камнях около ворот поместья. Растрепанного, голодного и сонного. Когда он спросил: «Почему ты больше не приходишь?», бедная Хината от радости не знала, куда себя деть. Так они медленно, шаг за шагом учились заново жить. Потеряв дорогих им людей, но взамен приобретя кое-что равноценное — привязанность и доверие друг к другу... Которые впоследствии превратились в ничто. И каждый раз, когда Хината хотела уйти от Наруто, она вспоминала тот вопрос, который он задал ей у ворот родового поместья, и со слезами на глазах говорила себе, что это последний раз, когда она его прощает. Но этих «последних разов» становилось только больше и больше. С появлением Кушины все только усложнилось. Вот и сейчас Хината снова вспомнила тот самый вопрос Наруто. Она до сих пор помнит тот растерянный и потухший взгляд, что был направлен на нее. Сейчас глаза Узумаки были такими же живыми, как много лет назад, когда он был еще глупым мальчишкой, вечно рвущимся напролом. Впрочем, к прекрасным тридцати с хвостиком он ни капельки не изменился. «Идиоты не меняются» Саске любил посмешить Хинату своими фразочками относительно ее мужа. А еще он просто обожал выводить из себя этого блондинистого придурка... Но тот тоже успел несчастному мстителю немало крови попортить. Хьюга только и делала, что разнимала этих петухов. Когда в доме Узумаки появился ребенок, весь запал и вся энергия пошла на него. Довольно забавно было видеть сильных, воинственных самцов в окружении подгузников, бутылочек и детских игрушек. И если Наруто без стеснения сюсюкался со своей малышкой, то Саске с лицом героя-спасителя стоял у плиты и грел детскую смесь, что смешило Хинату до боли в животе. Женщина слабо улыбнулась этим теплым воспоминаниям и снова посмотрела на своего мужа, который терпеливо ждал ее ответа. — Постарайся уделять нашей дочери как можно больше внимания, — наконец произнесла Хината. Тонкие пальцы едва касаясь скользнули по щеке мужчины, заставляя того слабо вздрогнуть. — К-конечно, — растерянно пробормотал он и закивал головой. — Я больше не буду отцом-неудачником. Я буду самым лучшим папой в мире! Женщина не смогла скрыть улыбки, услышав такие слова. Она подошла вплотную к своему мужу, встала на носочки и мимолетно, невинно коснулась своими губами его губ. С реакцией у Узумаки всегда было не очень, он только после того, как Хината отстранилась, опомнился и своими сильными руками обхватил маленькое хрупкое тело. Теплые ладошки уперлись ему в грудь. — А теперь самому лучшему папе в мире пора немного погулять с его маленькой принцессой, — тихо пробормотала Хината. Наруто протяжно застонал и уткнулся лбом в плечо жены. — Не хочу тебя отпускать. — Мне нужно домой, разогреть ужин... При слове «ужин» Узумаки заметно оживился и, кажется, повеселел. Он отпустил Хинату и стремглав помчался к Саске и Кушине, которые играли на скамейке в очередную интеллектуальную игру, придуманную гениальным Учиха. Недолго думая, Наруто отобрал ребенка у коварного дяди, посадил к себе на шею и чуть ли не вприпрыжку направился в сторону каруселей. Слегка удивленная Хината еще долго провожала эту странную парочку взглядом. До тех пор, пока рядом с ней не остановился человек. — Всего пара слащавых фраз, и ты готова обниматься с ним, целовать и преданно смотреть в эти лживые голубые глаза? Неужели думаешь, что он смог так легко забыть Сакуру? Или ты настолько отчаялась, что готова верить в любую ересь, им сказанную? Тут даже смотреть не надо, чтобы узнать, кто именно заговорил с Хинатой. Колкие фразочки и пропитанные ядом слова — неотъемлемая составляющая Учиха. Но женщине от этих слов не было обидно, ведь на правду не обижаются... А она, как никто другой, была знакома с этой самой правдой. — Правильно люди говорят: «От человека, призывающего змей, ничего хорошего ждать не стоит», — с легкой ухмылкой на лице проговорила она и не спеша зашагала в сторону дома. Саске проследовал за ней. — Не недооценивай Хьюга. — женщина резко остановилась, приложила руку к губам и испуганно покосилась на угрюмого собеседника. — Ой, кажется, я украла твои слова... Учиха с безразличным выражением лица хмыкнул. Если Хьюга решила поиграть с ним в «кто кого сильнее обидит», то он с удовольствием примет вызов. — Малышка Хината выросла и теперь умеет кусаться... Знаешь, вечно краснеющей заикой ты мне нравилась больше. — Значит, я все-таки тебе нравилась. — Хината прошла пару метров вперед, остановилась и повернулась лицом к Саске. На лице все так же красовалась ехидная ухмылка, а в глазах появился странный блеск. — Быть может, такую меня ты полюбишь. По телу Саске пробежался неприятный холодок. Он не любил неясности — от них, как правило, больше всего проблем. А сейчас он не понимал, что именно задумала Хьюга. Всего несколько минут назад словно преданная дворняжка смотрела на Узумаки, а теперь совершенно спокойно говорит о любви с ним. Это знак к действиям или просто жестокая насмешка? В любом случае, такое поведение женщины ему совсем не нравилось. Если Хьюга с помощью него решила отомстить Наруто, то это очень плохая идея... Устраивать какие-либо интрижки с Саске вообще глупо и опасно. По крайней мере, сам Учиха был в этом уверен. Его личные страхи и переживания были тому виной. Глупая Хьюга не знает, во что ввязывается, решив перейти ту черту, которую кровью невинных людей очертил Саске. И все же, не смотря на протесты здравого смысла, маленькая частичка его была совсем не против интрижки. И эту самую частичку Учиха тщательно пытался вытравить из себя, подобно опаснейшей заразе. Он снова и снова твердил себе, что Хината — жена его лучшего друга. Если он влезет в их отношения, то непременно все разрушит, как неуклюжий слон, случайно забредший в посудную лавку. А на чужом несчастии счастья не построишь — Саске хорошо был знаком с этой простой истиной. Поэтому сейчас постарался удержать в себе все двусмысленные намеки, язвительные слова и с непривычной серьезностью посмотрел на Хинату. — Ты играешь с огнем, — произнес он, и уголок его бледных губ слегка приподнялся. Ситуация идиотская, но почему-то Саске она смешила. Женщина, услышав слова, обернулась и одарила собеседника странной улыбкой. Вымученной, невеселой и несчастной. Она подошла к небольшой стойке с горящими факелами, а неподалеку крутился пожилой факир. Быть может, если бы он не был так занят, то обязательно попросил бы женщину отойти от огня на безопасное расстояние, но сейчас он суетливо копошился в вещах, совершенно позабыв о своем инвентаре. Слабо колышущееся пламя успокаивало и привносило некую ясность запыленным мыслям. Хината зачарованно глядела на яркие оранжевые языки и, слабо отдавая себе отчет, поднесла правую руку к одному из факелов. Тонкие пальцы легко скользили по светлому кончику, не принося никакого дискомфорта. Саске, увидев, как женщина водит рукой над огнем, напрягся и почти подлетел к ней. — Я люблю огонь, — задумчиво проговорила Хината и, почувствовав неприятный жар у кончиков пальцев, убрала руку. Повернулась лицом к собеседнику и, гордо вскинув голову кверху, заглянула в черные глаза. — Его можно приручить... В отличие от свободолюбивого ветра. Снова эти чертовы намеки. Или же просто Учиха рехнулся, и ему хочется во всем эти самые намеки видеть. Быть может, ему настолько осточертело одиночество, что он готов перегрызть глотку своему лучшему другу, если этого пожелает коварная женщина. Хотя когда Хината была коварной? Она просто, наконец, поняла, чего именно хочет... и от кого. Видимо, разговор с Наруто не дал ей никакого результата. То, что он разрушал в течение нескольких лет, за пятиминутный переброс фразами никак нельзя восстановить. Хината больше не доверяла своему мужу. И она, как мудрая женщина, решила переключить все свое внимание на человека, который всегда был рядом с ней. Да, Учиха далек от идеального мужа, но он заботлив и внимателен. А главное — он любит чужую дочь, как свою собственную. Появляется, когда нужно, и исчезает, если его помощь не требуется. Хината привязалась к нему, а для того, чтобы создать семью, порой этого вполне достаточно. Любовь и страсть быстро умирают, а привязанность — она не уходит, даже спустя десятки лет. А еще Хината доверяла ему, и этот факт тоже довольно весом... Саске нахмурился, недовольным взглядом скользнул по людям, окружающим его, и тяжко вздохнул. После спрятал лицо в своих ладонях, желая тем самым отгородиться от шумного и такого надоедливого внешнего мира. Бессмыслица какая-то... Слова — это только слова и не более. Они не несут никакого скрытого смысла или намеков. Лишь обычные рассуждения вслух. Хината всем сердцем любит Наруто и даже мысли не допустит о том, чтобы посмотреть в сторону другого мужчины. Как бы жестоко он не обходился с ней, она все равно будет верить в него и ждать. А Саске? А Саске лишь друг семьи. Надежная жилетка, в которую можно поплакаться. Может быть, для Кушины он стал так же важен, как отец, но для Хинаты он не важнее дворового кота. Порой в ней просыпается жалость, и она начинает усиленно заботиться о бедном и несчастном Саске. Да, в последнее время эти странные приступы становились все чаще, но это не дает повода думать, что таким образом Хьюга пытается показать свою заинтересованность в последнем из клана Учиха. Мужчина убрал руки от лица и небрежно скользнул ими по волосам, слегка приминая их. Да как он вообще посмел о таком подумать? По сравнению с другими, Хината до сих пор в глазах многих осталась той скромной и застенчивой девочкой, безумно влюбленной в Наруто. Она из принципа не может любить кого-то еще, кроме глупого Узумаки. Это так же противоестественно, как снегопад посреди жаркого лета. Нет, она, определенно, не испытывает ничего к вредному и надменному Учиха. Ничего, что могло бы перерасти в любовь... Саске почувствовал неприятную горечь сожаления. Находясь в своих раздумьях, он и не заметил, как Хината давно уже покинула оживленную площадь и скрылась в толпе. Осмотревшись вокруг, взгляд мужчины остановился на странной парочке, что бегала вокруг тележки с мороженым. От них двоих, кажется, было шума больше, чем от всех остальных людей вместе взятых. И это совсем не удивило Саске. Маленькая Кушина была такой же неугомонной, как и ее отец. Благо, что умственные способности она получила от матери, хотя не особо-то старалась ими пользоваться. А когда в поле зрения появлялся отец — она напрочь забывала о своей голове. В общем, яблоко от яблони... И обычно задумчивый и печальный Узумаки сейчас заметно помолодел, повеселел и, кажется, засиял от счастья. Общение с дочерью ему, определенно, шло на пользу. И возможно он сам это понял, решил вернуться в семью, отпустить все страхи, стать счастливым. Лучше поздно, чем никогда. А бедная Хината настолько привыкла ко лжи мужа, что теперь не верит его словам и винит во всем себя и свою беспомощность. — Думаешь, ты не смогла приручить ветер? — спросил Саске, глядя на счастливого Хокаге, который дурачился и смешил ребенка. Погруженный в свои мысли, он даже не удосужился проверить, слышат его или нет. Хотя так даже лучше — когда-нибудь Учиха пожалеет о сказанном, посчитав слова своеобразным знаком смирения... Знаком того, что он принял поражение, даже не попытавшись начать сражаться. — Мне кажется, что смогла. Он постоял еще немного, а после зашагал в сторону своей пустой и одинокой квартиры. Сегодня семье Узумаки он будет совершенно не нужен — блудный отец вернулся и, кажется, все у них наладилось. А если это не так, то... Та маленькая частичка умирающей души, что так страстно желает почувствовать сладкий вкус счастья, обязательно получит желаемое. Саске снова придет в гости к Хинате, снова будет сидеть в светлой гостиной, и снова будет смотреть на нее, такую несчастную и печальную. И на этот раз он обязательно даст ей понять, что она не одна в этом мире, что есть человек, готовый защищать ее, охранять и возможно даже любить. И все это обязательно произойдет, если только чувства, эмоции и суждения Саске не оказались лишь прекрасным миражом, который так умело и неумолимо ускользал от него, стоило только приблизиться хоть на сантиметр... Если только все это не мираж...