Самообман

      Не то время и не то место. Они встретились в ужасных условиях. Хотя могли и не встретиться вовсе.       Нана вздохнула, первый раз за все время вздохнула полной грудью. Приподняла голову, смотря на пронзающие насквозь отражение. С волос спадали капли, ничего удивительного, совершенно естественное выражение лица: усталости. Когда она последний раз могла заснуть? Единственное воспоминание с тех времён, окутано кровью и безудержным горем. Брови девушки сомкнулись и она непроизвольно сжала челюсть, зажмурившими. Вся она потресканная фарфоровая кукла. На лице, руках, локтях: порезы, синяки. Но ничего более серьезного, три два шрама под футболкой и все. Слишком малая цена за свободу. Слишком маленькая цена за жизнь. Руки сжимает раковину и Нана делает шаг назад, снова осматривая себя в зеркале. В надежде увидеть что-то новое или увидеть снова то наваждение. Хотя наваждение ли?       Нана не имеет способностей, Нана бесталантная. Но именно его видеть может.       Даже смешно, что в жизни, что после смерти он словно преследует ее. — И не стыдно наблюдать за девушкой в ванне? — Нана не усмехается, на лице каменное, бесстрастное выражение лица. Руки машинально решили огородить хозяйку скрестившись. Перед ней стоял Тачибана. Нет, не тот длинный брюнет. Немного низкий светловолосый и вроде бы приятный на внешний вид парень. Настоящий облик, который ей удалось увидеть только, после смерти обладателя тела. Парень лишь усмехнулся, — Прости уж, после смерти я забыл обо всех приличиях. — Легко пожимает плечами, даже без намёка на любое смущение. Хотя для ещё живой, это было более чем ожидаемо. Девушка сама не осознавая начал тянуть улыбку. Единственное, что в его облике не изменилось, это — голос. Возможно видеть этого незнакомца и признавать в нем, того самого Джина сложно, но слушать, закрывая глаза можно. Приятно слушать мертвых знакомых, надеясь, что это все лишь сон и все они живы. Хотя была бы это жизнью? Нана встряхнула голову и порывисто вздохнула. — Почему я тебя до сих пор вижу? — Говорит она и опирается о стену сзади — Тебе не пора под землю? — С малой издёвкой произносит девушка. — На небеса мне хоть дорога и закрыта, но говорить об этом, так прямо - грубо. — Все ещё улыбается он. — Наверное, ты наконец сошла с ума. — уже ответил на вопрос Джин и склонил голову       Нана усмехнулась и словно поистине в безумце подняла голову. — Давно пора.— Глаза ее потухли, так и не загоревшись. Слабая улыбка, которая выходила на свет лишь в минуты встречи с мертвыми товарищами и полное спокойствие на лице, никак не радовало собеседника, как бы он не отрицал или не хотел, Джин привязался к ней. И слишком хорошо знал ее, от раздумий он сам нахмурился, Нана могла сделать ужасную глупость, которая в ее случае стала бы единственным выходом. — Знай, тебя никто тут не ждёт. — нарочито небрежно произносит он, и садится на раковину, как дух он не имеет веса, да и сидеть не может, просто летает поверх той или иной вещи, делая вид, что сидит. Человечки привычки от которых не избавится лишь за месяц в таком положении. — Ты не представляешь, как ужасно быть духом. — Конечно, я ведь жива. — Девушка усмехается, смотря на непривычно серьёзное и незнакомое лицо. — И будешь жива. — Еле двигая губами говорит он и Нана не может не заметить, что это незнакомец и правда Тачибана. Все повадки, всё его, только в другом облике. И она слишком уж хорошо помнит то, как говорил Джин, от этого даже неловко. В те времена не было времени даже задуматься о своих чувствах, о странной и ненужной романтике. А сейчас она замечает свои странные повадки и факты из прошлого.— Волнуешься? — Улыбается она, пытаясь уже закончить разговор. Но собеседник лишь тяжело Вздыхает и смотрит, говорящим взглядом.       «Ты серьезно?» — Ты одна из моих любимых, это в порядке вещей. — Словно произносит очевидную вещь, он склоняет голову немного в бок. Нана непроизвольно на секунду теряется, она никогда не задавалась вопросом, кто она для кого либо. Кто бы мог подумать, что есть хоть и мёртвый человек, для которого она в числе любимых. Не считая Мицури. — И единственная, кто остался жив. — продолжает она. Есть странные ощущения от того, что они поменялись местами в разговоре, в жизни было все все по другому, но оно уже не заметно, из-за полной опустошенности хозяйки тела. Нана может лишь улыбаться и просто кивать. Чувство словно она пришла к пику жизни. Вот все свободны, они в выигрыше. Только вот половина мертва, они устроили чуть ли не войну. Которую вроде бы выиграли, в обществе приняли людей с способностями, половина вернулась к семьям другая упокоилась в земле. Возможно никто так и не попал на небеса, страдая от мук в аду. Но она жива, Нана жива, но будто не должна. Она должна была первой уйти под землю защищая кого-либо. Не они, она. Она должна была пасть. Девочка без способностей.       По телу прошла дрожь, и она сама вздрогнула и торопливо подняла голову. Дух перед ней гладит ее по голове. Вот, как ощущается касания мертвеца? — Неприятно? — На лице нелепая гримаса неловкости. Ему ещё не приходилось утешать или поддерживать.       От удивления распахнуты глаза быстро меняться на обычное свое состояние. — Холодно. — Нана Пожимает плечами и неосознанно вспоминает то как вела себя Мицури на его месте. Хочется снова улыбнуться воспоминаниям, но тоска сжимает ее сильнее. Нана скучает.       Скучает по всем. По раздражающему ее иногда Кею, по позитивной и энергичной Мое, по ещё любимой и первой настоящей подруге Мицури, она скучает по всем.       И даже скучает по живому очкастому брюнету, который оказался блондином. — Знаешь, я скучаю по вам. — Девушка вглядывается в лицо напротив, наконец замечая тоску, которая должна быть на лицах покойных. — Я тоже скучаю, — Тихо отвечает он и меняет своё место, Быстро оказавшись с левой стороны живой, давая ей возможность взять ещё одно полотенце и укутаться в него сильнее. В ванне холодно, он не может чувствовать, но по мелкой дрожи собеседницы понять, такую простую истину легко. — Иногда, я наблюдаю за обычными людьми и завидую, чтобы было если бы мы все были лишь детьми. Обычными детьми.       Нана слушает и просто признает, что такие мысли всегда преследовали и ее. — Ходили в обычную школу, учились, дружили, любили. Обычная жизнь без убийств, выживания. — Голова парня медленно опускается с каждом словом, а голос становится тише. — Если бы мы с тобой жили в мирное время. — Нана чувствует вину, в этом всем была и ее роль, и не самая хорошая. — Возможно даже не встретились бы.       Девушка медленно кивает и звучит тишина. В этом холодном месте, в котором даже лампочка работе через раз, становится ещё хуже. — Я не жалею о нашей встречи. — Нарушает неприятную тишину он. — Я рад тому, что встретит тебя. — Говоришь словно мы с тобой в каком-нибудь романе. — Наконец улыбается она. — Возможно мы бы были парой, если бы жили в другое время. — продолжает он.       И лёгкость, которую пыталась имитировать девушка, легко смывается и блекнет. — Не то время, те люди? — Вспоминает незатейливый и наверное единственный пролистанный ей, романтический рассказ. — Возможно, — лишь говорит он и наконец поднимает голову. Молчит секунду и прикрывает глаза, потом повернувшись прямиком к двери, — Тебе думаю пора выходить, — Он медленно переводит свой взгляд к двери, после к серой стене и к самой девушке и усмехается, давненько ему не приходилось видеть недоумение на ее лице — Околеешь, — поясняет Джин и тут же исчезает, оставляя после себя не самый лучший вид. А точнее серую дымку, от которой попахивает старой бумагой.       А вот Нана остаётся и хлопает глазам, перед тем как грузно выдохнуть и взять старые таблетки, которые ей прописали ещё в первый день «освобождения».       Девушкой выдыхает холодный дым, проводит рукой по вспотевшему зеркало и рассматривает себя. Она не хочет признавать и не будет, что с ним было теплее.