Иллюзия любви

Пламя свечи в руках Анны дрожало, порождая на светлых стенах коридора дикую пляску теней. Тишину нарушали только ее вкрадчивые шаги на цыпочках, едва различимые, но казавшиеся ей непозволительно громкими. Сердце девушки то замедляло свое биение, отзываясь колкой болью, то неслось вскачь, грозясь выпрыгнуть из груди. Единственным желанием Анны, настойчиво пытающимся завладеть ею целиком и полностью, сейчас было развернуться и опрометью, не боясь быть услышанной, броситься обратно к себе в комнату, чтобы уткнувшись носом в подушку, разрыдаться. Отчаянье и боль, давно запустившие корни глубоко в ее душу, ей никогда не выплакать, их нужно принять как должное и нести этот крест до конца. Именно поэтому, на секунду в страхе замерев перед красновато-коричневой дубовой дверью спальни Владимира, Анна дрожащей рукой открыла ее. Ну зачем, зачем крепостной нужна гордость? Самое глупое и неуместное качество для тех, кому не посчастливилось родиться свободными, с благородной родословной. Вместе с порогом спальни Анна переступила и свою гордость. Какой толк от чувства собственного достоинства, если оно и ломаного гроша не стоит? Иван Иванович дарил ей веру в то, что сказка возможна, а все мечты — осуществимы. И вот его не стало и надежда на счастье, казавшееся достижим, разбилась на тысячи осколков: нет свободы, нет большой сцены императорского дворца, и есть любовь, как дивный сон, что никогда не станет явью. Анна приняла решение пожертвовать последним, что у нее осталось — взаимными чувствами к Михаилу, — лишь бы завтрашний день не обернулся трагедией. Потому что этого она точно не вынесет. Убить Мишу с Владимиром мало за глупость, которую они затеяли, но лишь одна мысль засела в голове девушки: «Что угодно, только пусть оба будут живы». Войдя в комнату, Анна осторожно поставила подсвечник с горящей свечой на тумбочку, метнув при этом полный испуга взгляд на кровать. Владимир спал. От сердца немного отлегло, хотя от своих намерений девушка отказываться не собиралась. Снова поколебавшись, она заставила себя сделать несколько шагов к кровати и осторожно сесть на ее край. Владимир спал на боку, подложив руку под подушку. Выглядел он измотанным и хмурился во сне. От него тянуло алкоголем, но запах был несильным. Анна, всматриваясь в лицо молодого барона, осторожно провела кончиками пальцев по его лбу, убирая с него темные пряди волос, и заскользила по скуле, к губам. Сейчас он перед ней настоящий, как всегда дьявольски красив, но не скрывающийся от всех за масками холодности и цинизма. Просто уставший и даже во сне угнетаемый тяжелыми мыслями. Анна в испуге отпрянула, когда Владимир встрепенулся, просыпаясь, и поймал ее за руку, гладившую его по лицу, на секунду больно сжав длинные, тонкие пальцы девушки. — Это ты?.. — он оторопело посмотрел на нее, еще не до конца отойдя ото сна. — Мне что, все это снится? Владимир отпустил руку девушки, с недоумением осознавая, что она более чем реальна. Анна покачала головой, стараясь вернуть себе способность дышать, а затем вспыхнула и бездумно скрестила руки на груди, заслоняясь от его взгляда, зацепившегося за оборочки на вырезе ее ночной рубашки. Он иронично улыбнулся, смотря ей уже прямо в глаза: — Раз уж Вы решили примерить на себя роль искусительницы, то стоит ли так скромничать? Анна вздохнула и убрала руки с груди. Она никак не могла угадать настроение барона: он откровенно насмехается и при этом наблюдает за ней так, будто она в любую секунду может нанести ему смертельный удар. — Вам показалось — я не скромничаю, — дрогнувшим голосом возразила девушка. Кажется, спорить с ним, отрицая даже самое очевидное, стало уже железной привычкой. — Еще и неубедительно лжете, — с наигранным осуждением сказал Корф. — Что Вы здесь забыли, Анна? — О, мне кажется, что мой визит к Вам в спальню в столь позднее время можно трактовать исключительно однобоко, — иронично сказала девушка, отведя взгляд в сторону от лежащего перед ней мужчины. — Ну, раз так, то вынужден Вас разочаровать, — сказал Владимир, приподнимаясь на локтях. Брови девушки удивленно поползли вверх. — Мне дорога Ваша девичья честь, так что Ваше предложение для меня приемлемо только после свадьбы. Говорил барон абсолютно серьезно, но Анна прекрасно знала, что это издевка. И вспылила. Ей понадобилось приложить всю силу воли, чтобы прийти к нему, а ему вздумалось выставлять ее капризным ребенком! — После свадьбы? И о чьей же свадьбе Вы говорите? — язвительно спросила Анна. «Твоими стараниями я так и умру старой девой!» — со злостью подумала она, едва удержавшись, чтобы не произнести упрек вслух. — Ну не о Вашей с Мишей уж точно, — произнес Владимир с неубедительным равнодушием. — Ну конечно, я ведь и в подметки знатному князю не гожусь! — продолжала заводиться Анна, едва не забыв, что пришла сюда вовсе не за ссорой. — Так к чему Вы клоните? А то, не приведи Господь, я ведь могу подумать, что это Вы решили жениться на мне. Пропитанные насквозь ядовитой иронией слова слетели с губ девушки раньше, чем она успела хоть немного их обдумать. Владимир, сохраняя прежнюю невозмутимость, ответил: — Только с Вашего согласия, разумеется. — А раньше оно Вам нечасто требовалось, — парировала девушка, раздосадованная тем, что стараниями Владимира разговор зашел в какие-то дебри, тогда, как все, что ее сейчас волновало — это его дуэль с Михаилом. — Так Вы ответите на мое предложение благосклонностью или же нет? В происходящем была некая театральность, а сам Владимир не выдавал никаких эмоций, лишь пристально следил за девушкой, стараясь прочесть по глазам, о чем она думает. Анна поморщилась, понимая абсурдность происходящего. Даже чувства Михаила пошатнул тот факт, что она — обычная крепостная, а для Владимира ее неблагородное происхождение всегда было самым весомым поводом для презрения. Он может любить ее, но никогда не женится. — То, о чем мы с Вами сейчас говорим — не имеет никакого смысла. — Отчего же? — Владимир поднял вопросительно бровь. — Вы никогда не женитесь на мне… — А Вы любите другого, — продолжил сказанное девушкой Владимир с сильным раздражением в голосе. — И вот, мы пришли к тому, с чего начали: зачем Вы здесь? — Хочу отменить Вашу дуэль с Михаилом… любой ценой, — девушка нерешительно взяла за руку Владимира, придвигаясь к нему чуть ближе. — Вы ведь и сами понимаете, что это безрассудство. — Меня трогает Ваша забота, но мы с Репниным отнюдь не дети и сами во всем разберемся. — Вот именно, что ведете себя как дети, — Анна опустила глаза, собираясь с мыслями. — Я ведь прошу, ради вас самих и ради меня… Все, что угодно… — она умоляюще посмотрела на Владимира, с трудом сдерживая подступающие слезы. — Все, что угодно? — едко переспросил Владимир. — Да, — уверенно ответила девушка. — А если я звезду с неба попрошу? — развел руками он. — Какую? — Самую яркую, — округлил он глаза. — Что-то у Вас совсем нескромные запросы, — покачала головой девушка. — Все или ничего. Таков уж я. — Владимир повел плечами. — Вы и есть самая яркая звезда, до которой мне никогда не дотянуться. Остается только любоваться Вами издалека. Его грусть и тоска сменились удивлением, заметив, в какую ярость внезапно пришла девушка от его слов. — Ах, вот значит как! — сказала Анна, резко вскакивая. — Спасибо, что растолковали мне Ваши чувства, Владимир Иванович! Как я могла так заблуждаться, думая, что Вы любите меня! Все это соперничество с Мишей — это детский каприз; чувство собственичества на любимую игрушку взыграло?! — Анна, послушайте… — Будь бы у меня такая возможность, я бы Вам светила как можно дальше от Вас! — сердито бросила девушка, намереваясь тут же покинуть спальню ненавистного в этот момент человека. Корф догнал Анну раньше, чем она успела потянуть на себя ручку двери, удерживая ее за плечи, тихо сказал на ухо: — Вы меня не так поняли. — Пустите, Вы мне противны, — Анна попыталась вырваться, но стальная хватка бывшего офицера не собиралась разжиматься, чтобы дать ей свободу. От мыслей о том, что она нужна Владимиру лишь пока остается недоступной, ее словно окатили ледяной водой; по телу шел мелкий озноб. И отчего-то стало безумно больно, будто сердце вырвали из груди и растоптали. «Ты ведь любишь Михаила, — напомнила себе Анна. — Так радоваться нужно — вот он, отличный козырь, чтобы отменить проклятую дуэль». По щекам заскользили слезы. — Неужто более чем обычно? — иронично поинтересовался Владимир, разворачивая девушку лицом к себе. — Ты чего плачешь, глупенькая? — А Вам не все равно ли? — Нет. Когда я сравнил Вас со звездой, я подразумевал, что Вы также никогда не будете моей, ведь Вы не любите меня. А я люблю Вас, поэтому мне недостаточно обладать лишь Вашим телом. — Объяснился Владимир, бережно вытирая слезы девушки взяв ее лицо в ладони, и с лукавой улыбкой спросил. — Но с чего Вы вдруг так разозлились, поняв мои слова превратно? — А Вы на что намекаете? — сузила глаза девушка. — На то, что в Вашем сердце есть ну хоть самый малюсенький уголок для меня, — сказал Владимир, и прежде чем Анна успела возмутиться, легонько поцеловал ее в губы. Девушка вздрогнула и уперлась руками в грудь Владимира, но отталкивать не стала. Мир пошатнулся, переворачиваясь с ног на голову, и она крепко сжала ткань его халата у себя между пальцев, будто это сможет удержать ее от падения. За робким поцелуем последовал более смелый, и Анна ответила на него, прижимаясь к мужчине и полностью отдаваясь во власть его горячих рук и губ. Было и горько, и сладко одновременно. Образ Михаила в мыслях девушки растаял слишком быстро и легко, оставив лишь немой укор совести после того, как поцелуй прервался. — Скажи, ты любишь меня? — тихо спросил Владимир, с надеждой заглядывая девушке в глаза. Анна отрешенно молчала, ненамеренно причиняя этим ему боль. Мысли о дуэли измучили ее, лишили сна и способности рассуждать здраво, все решения она принимала как в бреду, не зная, что ей делать, но понимая, что бездействовать нельзя. Поцелуй вскружил голову, но этот взгляд Владимира, полный любви и муки, подействовал на нее отрезвляюще, как пощечина. Зачем она здесь? Ради Михаила? Ради Владимира? Или ради себя? Правда была хлесткой и совсем нелицеприятной. То, что казалось девушке в ее поступке благородным, теперь вдруг стало низким, эгоистичным. Слова застряли комом в горле, и теперь ей нестерпимо хотелось сбежать из этой спальни и этого поместья больше, чем когда-либо, чтобы никогда не видеть человека, сжигающего ее душу сначала ненавистью, теперь любовью. «Это не может быть правдой… Это просто отчаянье, оно завело меня сюда. Я не могу любить его, потому что люблю Михаила. Не сама же я себя в этом убедила, в конце-то концов». Решив, что получил ответ на свой вопрос, Владимир выпустил ее из объятий, выглядя потерянным и несчастным, несмотря на старания вернуть себе маску беспристрастности. Девушка поспешно отступила назад на два шага, и вздрогнула, упершись спиной в дверь. Рука уже нащупала дверную ручку, но Анна мысленно приказала себе остановиться. Сбегать сейчас было бы верхом эгоизма, ведь история с дуэлью так и не разрешилась. — Прошу меня простить. Когда ты так рядом, соблазн обмануться почти непреодолим. Пора бы уже перестать совершать одну и ту же ошибку, — сказал Владимир в порыве самоиронии и налил бренди в рюмку из графина, стоящего на угловом столике. — Мы все предпочитаем обманываться, когда влюблены, — Анна положила ладонь сверху на рюмку, как только он за ней потянулся. — Вы лишили меня не только сна, но и снотворного, — усмехнулся Владимир, опуская руку, потянувшуюся за спиртным. — Не достаточно ли экзекуций как для одной ночи? — Если действительно любишь меня, если я не твоя очередная прихоть, то откажись от дуэли с Михаилом. — И я должен отказаться от тебя… — с просквозившей в голосе болью сказал он, отвернувшись от нее, а затем, достав из прикроватной тумбочки аккуратно сложенный документ, всучил его девушке. — Это в любом случае завтра бы стало твоим. Дуэли не будет, все и так решилось до нее, не к чему фарс разводить. Анна перевела непонимающий взгляд с мужчины на поспешно развернутый документ в ее руках. Желтая бумага дрогнула от волнения. На глазах заблестели проступившие слезы. Девушка перечитала несколько раз написанное на ней, прежде чем смогла поверить в происходящее. — Вы дарите мне свободу? — ошарашено спросила она. — Я думал, ты будешь более счастлива, — Владимир ей грустно улыбнулся. — Я счастлива, просто все еще не могу поверить, — пробормотала Анна, сворачивая обратно драгоценную бумагу, и прижала ее к сердцу. — Ты прекрасно знаешь, что такой была воля моего отца, напрасно я не счел должным выполнить ее сразу. — Я Вам безмерно благодарна, — улыбнулась девушка. Голова шла кругом, как от выпитого на балу шампанского. И Анна не знала, то ли плакать, то ли смеяться от счастья. — Главное, будьте счастливы, — искренне пожелал Владимир. Анна поняла, что это преждевременное прощание. Девушка потянула за ручку двери, открывая ее. В голове все перемешалось: мысли о Владимире, Михаиле, несостоявшейся дуэли и новоприобретенной свободе. Как ей распорядиться последним? Анна замерла в дверном проеме. Какая-то невидимая сила не давала ей уйти, хотя она и осознавала, что чем быстрее это сделает, тем лучше. — Могу ли я все еще оставаться в Вашем поместье, хотя бы первое время? — спросила Анна первое, что пришло в голову. — Вы думаете, что дав Вам вольную, я тут же выставлю Вас на улицу? — удивился Владимир. — Вы вольны здесь оставаться столько, сколько Вам заблагорассудится, в конце концов, это место всегда было Вам домом. Или же боитесь, что князь Репнин на Вас не женится? Анна почувствовала, что сжимает злосчастную дверную ручку до боли в ладони. Нужно сейчас ответить уверенное «нет», закрыть за собой дверь и уйти. Это будет правильное решение. Миша, конечно же, женится на ней, и они обязательно будут счастливы. Он добрый, искренний, любящий; как сказочный принц готов спасти ее от любого зла и забрать в свое королевство. С ним всегда легко, в то время как с Владимиром чаще всего чертовски трудно. Любить Михаила так же просто, как и убедить себя в чувствах к нему. Вот только иллюзия любви рассеялась, как дымка, и за нее больше не удержаться, спасаясь от собственных чувств к мужчине, любовь к которому рискованна, как хождение по тонкому весеннему льду на глубоководной реке. — Нет, я боюсь, что не смогу отсюда уехать, — созналась Анна в большей степени себе, чем Владимиру. — Это почему же? — Я люблю Вас. Девушка смогла, наконец, сделать шаг и закрыла за собой дверь вовсе не с той стороны, с какой намеревалась.