Два одиночества

Матвеев открыл глаза, замечая, что за окном было совсем темно. Привычным движением руки он нащупал свой телефон на тумбочке: было уже двенадцать вечера. А ещё Сони не было рядом, и вопрос о том, где она шлялась, волновал его гораздо сильнее, чем сильный жар, распространяющийся по всему телу. Горло неприятно саднило, и сердце билось чересчур быстро. Парень и сам не понимал, почему его так подкосило под вечер, ведь днем ранее после работы с ним все было отлично. А еще он тогда проснулся в одной постели с Соней. Поэтому, вообще спал просто замечательно. Максим быстро набрал её номер, все еще немного злясь, на то, как она нелепо сбросила трубку. Но на его лице сразу же растянулась улыбка, потому что девушка довольно быстро ответила на звонок. — Герман, скажи мне, пожалуйста, почему ты все еще не у меня? — промурлыкал в трубку Матвеев, плотнее закутываясь в одеяло. Странное ощущение снова заскользило по его позвоночнику: было до ужаса жарко, и одновременно хотелось раскрыться. — Мама позвонила, ты же знаешь, она в Ижевске. Вот, попросила помочь. Пока по делам смоталась, уже поздно было. А ты потом трубку не брал. Вот я и пошла домой. Потом за продуктами сходила, ужин приготовила, — обыденно прощебетала девушка, а Максим опять, как дурак, улыбался. — Уже соскучился? — Просто надеялся, что ты разбудишь меня, а не эта противная боль в голове. — хмыкнул парень, не желая признавать очевидного. И так слишком много признаний для одного дня. Он все еще не мог забыть, что реально рассказал ей, что его сон без нее ухудшился. — Ты что специально давишь на жалость, чтобы я приехала? Может тебе еще поцеловать твои бобо? — Нет, Сонь, я, правда, заболел. У меня температура, похоже. На том конце провода повисла недолгая тишина, а потом Соня сбросила вызов. — Вот сучка! Сбросила уже второй раз. — Максим покачал головой с легким раздражением, а потом поморщился от головной боли. Боже, как же он не хотел умирать. Безусловно, такое завершение разговора порядком взбесило парня, но долго возмущаться ему не пришлось, потому что уже спустя пару часов входная дверь хлопнула и в комнату влетела Соня, держа огромный пакет из аптеки в руках. — Это все потому, что ты тогда на улицу без куртки выбежал! Герой, блин. — с порога начала Соня, на что Максим скептически вздёрнул бровь. — Я спешил тебе помочь, вообще-то, неблагодарная. — запротестовал Матвеев, наблюдая, как Соня приближается к нему вплотную и прижимается губами к его лбу. — Да ты же весь горишь! Совсем мозгов не хватило, чтобы хотя бы нурофен выпить? — нахмурилась девушка, доставая коробочки из пакета. — Защитить ты меня хотел или нет — куртку то можно было успеть накинуть. — Все, Сонь, не гунди, и без тебя голова раскалывается. — Конечно, раскалывается. Потому что ты тупой осел, — проворчала девушка. — Женщина, ты совсем что ли? Может хватит меня оскорблять? — Максим наигранно закатил глаза, откидываясь на подушку. Соня улыбнулась и положила свою прохладную руку на щёку Максима, замечая, что он чуть прикрыл глаза от того, как ему хорошо. — Ладно, я сделаю тебе чай, хорошо? Отдохни пока. Соня ушла, тихо прикрыв за собой дверь в спальню и прихватив со стола какую-то упаковку, а Максим продолжал всматриваться в закрытую за ней дверь. Внутри него всё просто переворачивалось от ощущения нереального удовольствия. Он и сам себе не мог поверить, что ему будет настолько нравиться то, что она о нем заботится. С Соней он часто вёл себя, как последний мудак, но сейчас она стояла на кухне и делала ему горячий чай. Она заботилась о нём. Она любила его. — Мне с работы звонили, кстати. У меня завтра выходной. Так, что смогу тебя и завтра полечить, — протянула Соня, возвращаясь с кухни. — Мы такой контракт подписали удачный, Денис просто в восторге. Максим молча продолжал смотреть ей в глаза, потому что сказать было особо и нечего. — Горжусь тобой, Сонь. Заслужила. Девушка вскинула на него удивленный взгляд. Хотя, вел себя Матвеев более-менее сносно, иногда все равно он относился к ней достаточно грубо, что девушку часто обижало. Но она постаралась не обращать внимания на его слова, хотя сейчас и было очень приятно. — Чай пока не пей, надо температуру померить. Но, наверное, высокая. Вон, как тебя плющит, раз хвалить меня начал. — Соня оторвалась от тумбочки с лекарствами и перевела взгляд на Максима, понимая, что он ни на секунду не отрывал от неё глаз, пока она тараторила что-то вслух, как обычно. — Что? Максим только отрицательно покачал головой и поманил девушку к себе. Когда она устроила голову у него на груди, парень прикрыл глаза. И горло болело, но уже не так сильно. Не смотря на жар и усталость, Максим быстро подмял девушку под себя, нежно утыкаясь носом где-то в район ее шее. Потом оставил нежный поцелуй под ухом, на щеке, кончике носа. На лбу его губы задержались чуть дольше необходимого. — У тебя если что температуры нет, Сонь. — Правда? — усмехнулась девушка. — Честно-честно. Её ноги обхватили бёдра Максима, всё ещё обтянутые пижамными штанами. Девушка стянула с Матвеева темную, чуть мокрую от пота футболку, оголяя его подтянутый торс, при виде которого она закусила нижнюю губу в предвкушении. Соня осторожно провела пальчиками по горячей коже парня. Она действительно чуть-чуть ее жалила. Соню удивляло, как Максим при такой температуре вообще может существовать, не говоря уже о том, чтобы попытаться ее соблазнить. Но она чувствовала, что её саму потряхивает от желания. Его руки медленно проскользнули под ткань ее свитера, одна ладонь прошлась по обнажённой коже её груди вниз, через животик, он остановил свою ладонь, прижав ее к низу мягкого красивого живота. Максим умел делать девушка приятно. Но сейчас ей казалось, что он специально ее дразнит. На самом деле он лишь хотел доставить ей как можно больше удовольствия, словно извинялся за то время, когда не мог перестать ее мучить. Их поцелуи, казалось, уже не могут быть ещё откровеннее, но оба были на пределе. Соня оказалась совершенно обнажённой в считанные мгновения, даже не стесняясь. С ним все казалось таким естественным. И Герман совершенно потерялась в нём, без возможности вырваться из этого омута. Максим пропускал пряди светлых волос, сквозь пальцы и чувствовал невероятную нежность к этой женщине. И он целовал ее. Целовал долго и сочно, вжимая её в своё тело ещё сильнее, уже изнемогая от желания оказаться внутри неё. Они словно задыхались, снова сталкиваясь губами, беспорядочно лаская руками тела друг друга. Всё казалось до дрожи правильным, словно они были созданы только друг для друга. Какая наивность. — Соня, я не шутил, — его голос был охрипшим и весьма устрашающим. — Я сказал правду, когда решил признать, что не могу без тебя уснуть. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду то, что ты больше не смеешь даже думать о сексе с другими парнями. Я не твой бывший, рогов не потерплю. Это ясно? — парень прорычал. — Никогда, слышишь? Максим избавил себя от оставшейся одежды и белья, снова возвращаясь в объятия нежных девичьих рук, которые грубо дергали его волосы. Максим обнял её. Так крепко-крепко прижал к себе, вглядываясь в глаза женщины, которая пережила в своей жизни столько пиздеца, что сейчас даже не могла поверить в хорошее к ней отношение. Никак не могла. Матвеев медленно вошёл в нее, чувствуя, как узко находиться в ней. Соня чуть всхлипнула от сильного удовольствия, которое причинял ей брюнет своими толчками. Но он уже не мог остановиться. Он, пытаясь совладать с собой, несильно впивался зубами в плечо девушки, а она тяжело дышала ему в ухо и царапала его спину, не имея возможности себя контролировать. Соне было так хорошо, что аж хотелось плакать. Но она всматривалась в сосредоточенное лицо Максима, нежно трогая его лицо руками, мечтая полностью раствориться в этом моменте и остаться в его спальне навсегда. Она вдруг сказала в пустоту, что возможно его любит. А он верил, что это было сказано на эмоциях. Хотя, в глубине души он знал, что Соня совсем не врёт. И молчал, потому что был уверен — ей не нужна лишняя ложь. В нём никогда раньше не просыпалось желание просто лежать с женщиной в постели и получать удовольствие от того, что она рисует узоры на его груди. А сейчас он действительно ловил кайф, вдыхая нежный аромат Сониных волос и ощущая тепло её тела. Их ноги переплелись друг с другом, а он в это время считал веснушки на ее лице и плечах. Сука, ну почему сейчас так хорошо, что аж чертовски больно?