Караоке

      На столицу спускается вечер, и обычно рабочие встречи в это время кончаются… Но видимо не в этот раз. Не для них. Если, конечно, встреча с коллегой считается рабочей.       Если время сейчас остановить ненадолго, из водоворота секунд и мгновений вырвать Арбенину, она и ответить сразу не найдётся, почему этот вечер или даже не только посвящён оказывается не детям, а коллеге по сцене, по проекту. Она отшутится потом обязательно, но в первый миг невольно застынет с тенью растерянности в глазах.       Как-то в перерыве между съёмками, когда пройтись немножко получилось по коридору павильона, горячего чая попить и пироженкой перекусить принесённой им пироженкой, Лёша вдруг предложил в караоке вместе сходить. Так сказать, в любимой стезе провести время, но в стороне от сцены. Обсуждающие что-то совершенно другое коллеги, кажется, и внимания никакого не обратили, а она согласилась.       — У друга шикарная домашняя студия, — рассказывает Воробьёв, паркуя прокатное авто где-то на окраине столицы.       — Но, конечно же, не такая шикарная, как у тебя, — смеётся в ответ Диана, не раз слышавшая о его заграничном творении, в котором и концерты домашние проводить можно, и песни записывать с, наверное, любыми инструментами, и отрывки клипов снимать. Она взглядом провожает огибающего машину спутника и позволяет ему быть галантным, ладонь опуская на протянутую руку. — Ой, Воробьёв.       А студия и правда оказывается вполне себе. Музыканты с радостью приступили бы к записи какого-нибудь совместного трека, вот только его даже на стадии разработки не наблюдается. Да и в сегодняшних планах значится совершенно иное.       На настройку аппаратуры уходит несколько минут, подброшенный вместо монетки медиатор выбирает Алексея первым исполнителем — «первоиспытателем гостевого караоке», как отмечает Арбенина — и, выбрав желаемую композицию, он заносит пальцы над воображаемыми клавишами фортепиано.       — Вызывай такси, — начинает он, блеснувший взгляд взметнув на подругу, — у меня нет сил, у меня нет слов. Провожать не вздумай только.       — Так значит, да?       В голосе Дианы звучит возмущение, благополучно смешавшееся в единое целое с доброй усмешкой. Она в наигранном удивлении вскидывает бровь перед самой паузой в тексте, словно не узнала свою собственную песню по первым нотам вступления.       — И каждый день мы встречаемся в Инстаграме. Видео круче боёв без правил, финал ты знала заранее, — с лёгким вызовом во взгляде кивает он Арбениной и чуть меняет текст её песни, в привычной манере потянувшись за объятиями. — Доброе утро, страна! И пиши, что хочешь, только не блокируй. Сердце не делится на половину. Банально, но очень красиво. Доброе утро, страна!       Алексей, играющий, как он сам как-то заявил и не раз продемонстрировал, абсолютно на всём, на последок исполняет на невидимым оком инструменте последние аккорды и, расплывшись в никакой не голливудской, а нашей, российской, улыбке, кланяется своей слушательнице. И пусть одной единственной хорошо даже, что так, если честно — главное, что смотрящей на него с улыбкой и аплодирующей исключительно искренне. А хитрые огоньки в её взгляде — это мелочи, за которые он обеими руками за.       — Ну, хорошо, Воробьёв, — кивает она, на макушке ощущая такой привычный для них обоих поцелуй. — Тогда я твою песню выберу. Держись!       Арбенина хитро улыбается, в свой актив записывая полученную без малейшей борьбы ничью, и теперь уже сама заносит над клавиатурой пальцы, наиболее подходящую и знакомую для себя композицию его авторства выбирая из немалого списка. Вот только, отвернувшись, не замечает, как на лице товарища зажигается довольная улыбка явного победителя — он просчитал всё действительно правильно, в её присутствии выбирая для исполнения её же песню. Диана, совсем как рыбка, захватила крючок и вывела его в победители. Пока что.       — На стене в твоём подъезде я пишу тебе письмо, начинаю на десятом, а закончу на восьмом. Я обычная девчонка, ты не принц и не герой, — повторяя Лёшин же манёвр, Арбенина совсем немного изменяет текст его песни, меняя полностью повествователя. Параллельно плечами пожимает, глядя с искринкой во взгляде — мол, такие дела, регалий у тебя не отыскать, и Воробьёв в ответ лишь смеётся, двигаясь в считанных сантиметрах от неё под знакомую до последней нотки мелодию. — Но я обещаю только, что всегда буду с тобой.       Лёша буквально заслушивается одним из своих хитов, совершенно не представляя не то что утром, а даже какой-то час назад, что услышит его из уст подруги. «Неожиданно, но очень красиво», — приходит как-то мимолётно на ум. И Арбенина добивает его окончательно, когда то и дело поёт, глядя на него, а не на экран, где послушно сменяются строчки.       У неё в глазах блестят довольные искорки, у него во взгляде приятное удивление буквально пылает, и ничейный счёт сам собой выставляется в графе знания песен друг друга.       — Я обычная девчонка, — поёт Арбенина, взгляд переводя на товарища, и Лёша понимает её намёк моментально, во второй подключенный микрофон продолжая извечную строчку:       — Я не принц и не герой.       И ровным дуэтом, словно заранее прорепетированным или обсужденным по крайне мере, по студии разносится:       — Но я обещаю только, что всегда буду с тобой.       В углу студии закипает чайник, негромким щелчком привлекая к себе внимание гостей, и всего через миг по уютному и грамотно обустроенному помещению разносятся нотки цитрусового чая. Воробьёв, продолжая ухаживать, протягивает подруге чашку, и она, мимолётно коснувшись кончиками пальцев его руки, вспархивает взгляд, заглядывая в не отводимые прочь глаза.       — По поводу репертуара вопрос. Лёш, почему именно «Инстаграм»?       — А чего? Супер песня, мне нравится, — пожимает он плечами. Разворачивается было за своим чаем, но быстро меняет решение, вопросительно и с искринкой во взгляде глядя на «снайпершу». — Погоди, или ты хотела, чтобы я спел про то, что где-то есть горячие губы твои? А, Арбенина?       У него рука будто сама по себе оплетает её плечи, таким уже привычным жестом прижимая к себе, и словно от подзатыльника уберечь собирается. Вот только Арбенина, к удивлению Воробьёва, даже в бок его толкать не собирается.       — Катастрофически тебя не хватает мне, — в такт не звучащей мелодии пальчиком ударяя по его груди, начинает Диана. Выпутывается всё же из его объятий, куда-то в сторону отставляя чай, и оказывается напротив, двигаясь словно под музыку. — Жгу электричество, но не попадаю я. Воздух толчками, и пульс на три счёта-та-та… Бьёт в переносицу, я знаю, всё знаю я, но катастрофически тебя не хватает мне.       И по новой демонстрируя знание её песен, последнюю строчку припева Воробьёв допеть не позволяет, делая это сам:       — Катастрофически тебя не хватает.       И как бы наглядно демонстрируя произнесённые слова, он рукой обхватывает Диану со спины, совсем как в конце одного из выпусков познакомившего их «Ты супер», и прижимает к своей груди. Арбенина теряется в первый миг — не от объятий вовсе, а от того, как почти что в одну секунду он умудряется обогнуть её, оказываясь за спиной. Во второй вырывается не активно совершенно — для видимости скорее, нежели взаправду желая этого. В третий уже смеётся негромко, ладонью его руку сжимает и макушкой прижимается к его плечу.       — Ну, Воробьёв.       — А чего? Чего Воробьёв? — он смеётся, «как дедушка» чмокает её в макушку и выпускать Арбенину из объятий, кажется, не собирается вовсе. — Кстати, а ты почему эту песню выбрала? Она ведь вообще такая… Её сколько только людей не исполняло.       Диана пожимает плечами, из его нежных объятий выскальзывает всё же и, прищурившись слегка, заглядывает Воробьёву в глаза, вопрос его всё же не оставляя без ответа повисшим в воздухе.       — А чего вообще из твоих песен выбрать можно? — с нотками возмущения отзывается она вопросом на вопрос. — Все мало того, что явно от мужского имени звучат, так ещё и про сумасшедших да Маш с Алёнками.       — Ну, можно… — стушевавшись, нахмурив в размышлении лоб, но не желая даже сейчас отводить от подруги глаз, начинает Воробьёв, по правде, и сам толком не зная, что сказать ей в ответ. И если он сомневается, то Диана с лёгкостью подкидывает один из вариантов:       — Слова поменять? Ну, давай, попробуй, — предлагает она с нотками вызова в голосе, и Алексей на самом деле задумывается, про себя один за другим вспоминая тексты собственных песен и оперативно изменения в них внести пытаясь. — Прекращай, — хлопая его по плечу, не позволяет сосредоточиться Диана. Улыбается, ещё больше отвлекая от тщетных попыток выкрутить какую-нибудь из песен в новую версию, и разводит руки, как бы говоря: «Ну, не судьба. Ничего, бывает». — Моё имя всё равно не рифмуется с твоими текстами.       — Ну, ладно, — пожимает плечами Лёша, нагоняя на лицо как можно больше грусти. Может, хоть пожалеет. Но, как оказывается, всего на пару мгновений.       Лицо певца-актёра-композитора…плейбоя-филантропа озаряет привычно широкая улыбка, и вместо переделки слов или сложения новых строчек, способных прийти в голову здесь и сейчас, Воробьёв озвучивает, не отводя от Дианы глаз, одну из любимых своими поклонницами музыкальную историю:       — Я каждое утро в тебя влюбляюсь. Ты улыбнёшься, и я признаюсь: — буквально пропитанные уютом объятия в который раз почти что скрепляют музыкантов в единое целое, и чарующие взгляды устремляются куда-то в души друг друга, — ты моя любовь, моя любовь, моя любовь и моя радость.

∼∼∼

      — Суперский вечер, — улыбается Воробьёв, наблюдая, как Диана откладывает в сторону свой мобильный, созвонившись с детьми и удостоверившись, что в порядке всё и с ними, и с окружающими их людьми и предметами. — Спасибо, что согласилась. А остальные многое потеряли, что не услышали приглашение и не приехали.       — Да нам и без других… вдвоём вполне хорошо, — бросает в ответ Арбенина. На какую-то долю секунды смущённо улыбается, словно сказала что-то совершенно лишнее, а уже в следующий миг поднимается на ноги, вспархивает взгляд на словно ничего не заметившего Воробьёва и уверенно шагает в его сторону. — Лёш, знаешь, у меня вообще в караоке любимая песня…       Она назвать композицию не успевает даже в мыслях. Воробьёв опережает буквально в последний момент и говорит настолько уверенным тоном, словно правильный ответ не так давно получил от неё же самой.       — Я знаю какая.       — Да ладно?       — Не веришь? — его поражает её удивление — словно он может хоть что-нибудь о ней не знать, возмущает слегка неуверенность, что он может разбираться в её вкусах, и буквально пылает желание как можно скорее доказать ей, что он действительно безошибочно знает. — Сейчас докажу, — заверяет Алексей, и в тот же миг его пальцы спешно начинают свой бег по клавиатуре. Экран вспыхивает новыми красками, но Диана не обращает на него внимания, сосредотачиваясь на Воробьёве и дожидаясь, когда же зазвучит мелодия. Спустя какие-то считанные секунды, ни одним из них не ощутимые даже, по студии разносятся первые ноты, в руках Воробьёва оказывается любимая электрогитара — пусть и воображаемая — а губы Арбениной трогает улыбка, так и кричащая, что он действительно прав. — Ночь по улицам пошла звёздной поступью цариц.       — Слов и чисел простота, — продолжает в свой микрофон Диана, — у небесного моста раскидала перья птиц. Не забудутся никем праздник губ, обид и глаз.       — Забери меня в свой плен, — просит Воробьёв не то за лирического героя, не то за себя самого, — эту линию колен целовать в последний раз.       — То-о-о-лько-о-о, — протягивают они ровным дуэтом, и Арбенина теперь уже сама оказывается настолько близко к Воробьёву, что не обнять её у него просто не остаётся шансов, — рюмка водки на столе. Ветер плачет за окном, тихо болью отзываются во мне этой молодой луны крики.