Доброе утро от аристократа

Утром Гермиона решила направится к Астрономической башне, так как это было ее любимое место, ходить уже могла, поэтому решила не терять возможности пройтись и погрузиться в свои мысли. Нога, кстати, болела всё меньше. Всё-таки зелья и магия — прекрасные вещи в лечении. Уже три дня никто не писал ей писем. Последним письмо пришло от Джинни, где говорилось о том, что они очень заняты праздником, и что к ним в гости приехало семейство Браун. От прочитанного, девушка невольно скривилась, Лаванда никогда ей не нравилась. Конечно, нельзя было судить о человеке, толком его не зная. Однако, глупость, недалёкость и любовь к Прорицаниям отталкивали Гермиону от любого человека, кем бы он ни был. Сзади послышались шаги, Гриффиндорка сразу обернулась. — Малфой? — удивлённо спросила она, заметив белую макушку, поднимающуюся по лестнице. Да что ж такое? Уже наедине на десять минут остаться нельзя. Почему их заносит куда-то в одно и то же время. — Грейнджер… — выдохнул он, нахмурив брови. — Что ты здесь делаешь? — Я часто здесь отдыхаю, дышу свежим воздухом. Что стоишь? Садись, — сказала шатенка, тяжело сглотнув ком, что встал поперек горла. Страх не уходил, но она хотела показать, что нейтально к нему относится, не хотела более попадаться в его ловушки и запугивания. Драко преодалел расстояние, усевшись на край перил рядом с девушкой. — Хогвартс такой родной… — прозвучало будто парень прощался с ним, будто это последний раз, когда он его видит. Гермиона усмехнулась, покачала головой и вопросительно вскинула брови. — Я надеюсь, ты не собираешься прыгать? Или суицид снова в моде? — кареглазая повернулась к Слизеринцу, смотря в глаза, а может и в душу. Его серые глаза были аристократичны, они не выражали ничего. Он чувствовал вообще хоть что-то? Или умел все это тщательно скрывать за вуалью безразличия? — Это у вас, магглов, суицид всегда в моде. У нас, скорее, Авада Кедавра будет более распространенной, — он грустно хмыкнул, повернувшись к собеседнице. Её глаза цвета шоколада блестели, отражая солнечные лучи. Ресницы колыхались от ветра, а карамельные локоны лезли к лицу. Переведя глаза на губы, Малфой невольно поддался в сторону, ближе к ней, к ее влекущим глазам. Момент и губы аристократа накрыли потрескавшиеся губы Гермионы. От удивления она открыла рот, чем воспользовался чистокровный. На самом деле Грейнджер была в ступоре, сейчас, сидя на перилах Астрономической башни, она целуется с Слизеринцем, точнее, он целует ее, а она не сопротивляется. Горячим дыханием обдавало кожу, это было заметно из-за того, что на улице был ветер, а им было тепло. Казалось, что этот поцелуй никогда не кончится, но воздух в лёгких не бесконечен. Парень разорвал поцелуй, после чего спрыгнул с перил и ушел с башни, будто на этом их разговор был окончен. Открыв глаза, шатенка посмотрела вслед отточенной фигуре белобрысого парня. Рука потянулась и провела по опухшим губам. Что с ней случилось? Почему она его не оттолкнула? Всё можно списать на неожиданность. Как надо было реагировать? Винить девушку в том, что не оттолкнула его — абсурд, ведь она просто расстерялась. Когда в голове полностью сложилась картина произошедшего, она смощилась. — Придурок! — крикнула она, хотя понимала, что он ушёл минуты три назад и уже ничего не услышит. Скорее, она сделала это для своего спокойствия, чтобы не чувствовать себя глупой влюбленной девочкой. Мелин, но не могла же она влюбиться? Что это за синдром, когда жертва влюбляется в обидчика. Главной загадкой оставалось то, что Гермиона в полной мере понимала, что всё это ненормально и нездорово, но не знала как этому припятствовать. А может просто не хотела? Она ужасно запуталась, перестав разбираться в том, что хорошо, а что плохо. При виде его идеальной внешности нельзя было не вздохнуть, осознавая, каким идеальным он был, по крайней мере, внешне. Но помимо этого при его виде она вспоминала ту ночь, когда видела, как Малфой раздирал предплечье, где виднелась черная метка. Он не хотел этого. Она хотела в это верить. Вспоминалась тот день, когда он чуть-ли ее не задушил. Встряхнув головой, она сказала себе, что придает ему слишком большое значение. Друг друга они почти не знают и ничего быть не может. Или может? Нет, нет конечно. Об этом даже думать не стоит. Думая совершенно о другом, Грейнджер не заметила, как начала скатываться с перил. Хорошо, что она вовремя спохватилась. Тяжело вздохнув, она спрыгнула с перил, не дай Мерлин она ещё задумается о чем-то другом, сидя здесь. Она не хотела себя обманывать, она не хотела, чтобы поцелуй заканчивался. Не хотела, чтобы Драко уходил, не хотела, чтобы это было последнее, что было между ними. «Гермиона! Он чуть не убил тебя! Почти два раза! Хочешь, чтобы он закончил начатое?» — ее внутренний голос спорил сам с собой. Она то защищала его, то осуждала. То сожалела о том, что дала себя поцеловать, то сожалела о сказанном прежде. Сев на холодный пол башни, где проходили уроки по Астрономии, она запустила руки в волосы. Голову Грейнджер опустила на колени, по щеке потекла одинокая слеза. Драко стоял за столбом, чтобы его не было видно. Он смотрел за всем, что происходило с девушкой, хотел подойти и обнять, но сегодня итак слишком много себе позволил. Не выдержав, он подошёл к Гриффиндорке, что сидела на полу в каком-то отчаянии, опустился на колени и взглянул на неё. — Грейнджер, тебе нужна помощь? — спросил парень, стараясь заглянуть за ее руки и увидеть выражение лица, чтобы осознать, что можно сделать. — Снова ты? Мерлин, Малфой, как ты понять не можешь, что все мои проблемы из-за тебя. Ты не даешь мне возможноси нормально жить. Как только начинается спокойная и светлая полоса, как появляешься ты и всё портишь. Что с тобой? Почему тя привязался ко мне? Грязнокровок мало? — Мне всё равно на твою чистоту крови, дело в другом. — Я заметила. Что, гормоны в мозг ударили и ты решил поцеловать меня или хочешь довести меня до псих.больницы? — нервно усмехнулась, стерев слезы с лица и поднявшись на ноги. — Я сделал это на эмоциях. — Вау, так ты знаешь, что такое «эмоции»? Я уж думала, что такие слова тебе незнакомы, ты ведь постоянно хладнокровен ко всему происходящему вокруг. — Не делай из меня монстра. — А ты из меня дуру. Много себе позволяешь. Ещё скажи, что я нравлюсь тебе и всё, пойду от радости с крыши прыгать, — фыркнула двушка и двинулась к выходу, но парень задержал её, схватив за руку. — Я никогда не влюблюсь в такую, как ты. — Смотри как быстро переобулся. То тебе без разницы на мою кровь, то «я никогда не влюблюсь в такое жалкое создание, как ты». — Да не будь ты истеричкой, дай сказать… — Малфой продолжал держать её за руку, стараясь тем самым задержать наподольше. со временем приходилось сжимать руку крепче, потому что девушка так и наровила вырвать её. — Не дам, потому чт… Гермиона не успела договрить, потому что губы Слизеринца во второй раз накрыли её. Хватка сразу расслабилась, а Гермиона снова впала в ступор, не решившись сделать что-то. Когда он наконец отстранился от неё и дал сделать глоток воздуха, Грейнджер вырвала руку из его кольца пальцев на запястье и влепила ему звонкую пощечину, слегка сморщив нос. — Придурок, — буркнула девушка, после чего развернулась и двинулась прочь почти бегом, чтобы он не смог остановить её вновь. Драко коснулся ладонью и тяжело выдохнул. Что он позволяет себе делать с магглорожденной, да ещё и не единожды. Второй раз уже её целует, до конца не отдавая себе отчёт в том, что творит. За такое его семья точно не погладила бы его по головке… — Вы посмотрите на этого самоуверенного, самовлюбленного, лицемерного и заносчивого хорька, который думает, что ему всё дозволено! Ещё и меня запугивает. Хах, что ж, держись, Драко Малфой. Впредь трепать нервы буду только я, да так, что у тебя живой нервной клетки не останется. Ненавижу его! — Гермиона ругалась, выговарива всё накопившееся Живоглоту, мирно спащему на кровати. И что, что он не понял бы ни слова? и что, что он спит? Так хоть Гермионе легче станет. Поняв через десять минут абсурдность своего поведения, девушка тяжело выдохнула. В голове назревал план, как она могла бы использовать Малфоя для своего блага и блага Ордена. — Шикарная мысль, Гермиона… — шепнула она самой себе, после чего вышла из комнаты, спустилась в гостиную. На пару минут остановилась, прислушавшись к звукам и стараясь понять, где Драко. В своей комнате или же в башне она одна? Услышав какие-то звуки из спальни старосты мальчиков, она направилась туда. Постучала и не дождавшись разрешения, зашла в комнату, сложив руки на груди. — Что ещё? — спросил парень, пытаясь прочитать в глазах девушки ответ и причину её визита. Особых отличий не заметил, поэтому просто принялся ждать начала разговора. — Мне нужна твоя помощь. — С чего бы мне тебе помогать? — Это в наших с тобой интересах, — сказала Гермиона, стараясь придать голосу стойкости. — Не слишком много на себя берёшь, размышляя и решая, что в моих интересах? — Малфой оторвался от своих дел и встал напротив неё, скрестив руки на груди и вскинув бровь. — Я же знаю, что ты не хочешь быть на стороне тёмного лорда. Давай объединимся. Ты многое знаешь и в курсе его планов, потому что являешься пожирателем смерти. — Какая мне от этого выгода? Думаешь, что моральное удовлетворение от новой информации как-то улучшит моё положение? — Я позабочусь о твоей жизни. Никто из наших тебя не тронет, — сказала девушка. — Какие гарантии? — Никаких. Верь на слово или отправляйся на верную смерть. Согласись, первый исход намного приятнее, — девушка чувствовала себя на удивление очень уверенно, из-за чего буквально на моральном уровне подталкивала парня к тому ответу, который устроил бы её саму. — Мне нужно подумать. — На это нет времени. Я жду твоего ответа сейчас. Уже завтра мне необходимо будет встретиться с одним человеком, обладающим полезной информацией, пойдём со мной, — ограничение во времени — замечательный способ манипуляции. Человек теряется и принимает быстрые решения. — Хорошо, я согласен, только обещай, что позаботишься ещё и о жизни моей матери, — Гермиона, немного подумав, кивнула. Это не входило в её планы, но ладно… На удивление она сохраняла полное спокойствие и отчасти равнодушие, хотя внутри разрывалась от гордости за саму себя. — Однако, думаешь, этот человек расскажет тебе что-то, видя пожирателя? Если твой источник обладает информацией о Темном Лорде, значит он или крутится в его кругах и является тайным агентом, или ему рассказал кто-то другой. Варианта два: этот человек или пожиратель или получает информацию от пожирателя. А мы знаем весь круг сторонников, поэтому меня раскроют сразу же. — Мы… Сделаем из тебя какого-то другого. — Каким образом? Парик и другая одежда спасёт, ты так думаешь? — Есть же оборотное зелье. — Конечно, у нас же в запасе целый месяц и все необходимые ингридиенты, прыснул от смеха парень. Сделал такой вид, будто ему смешно из-за её глупых вариантов. — А кто сказал, что мы будем его готовить? У профессора Снейпа или Слизнорта точно завалялось что-то, — довольно улыбнулась Гермиона, нашла выход даже из этой ситуации. — Где мы возьмём волосы других людей? — Доверься мне, у меня, считай, целая коллекция. Мои прошлые соседки всегда, когда уезжали, оставляли расчески. Так и возьмём. — Собираешься сделать из меня девушку? — Собираешься быть убитым Лордом? Вот и славно. Встретимся завтра в обед. В шесть у нас уже встреча в Лондоне. — Ты уверенна в своём плане? — Доверься мне, всё под контролем. Парень тяжело сглотнул, надеясь, что её словам можно верить, потому что для него они буквально стали спасательным кругом в открытом море, так он мог сохранить свою жизнь и жизнь самого дорогого ему человека — матери. Они не знали, как будет лучше. Оба волновались за себя, за близких и всех других в том числе. Так страшно было осознавать, что скоро изменится жизнь… Сейчас им хотелось выкинуть все мысли из головы, наслаждаясь первыми и последними днями свободы. Никто из них не знал, умрет ли кто-то, или всё обойдется. Но оба знали, что их спокойной жизни без войны осталось две недели.