Ночи в белом атласе

Занавес. Счастье в глазах Сатин, ведь всё, о чём она только мечтала последние дни сбылось. Болезнь, казалось, навеки отступила, ведь любовь исцеляет. Но последние дни действительно оказались последними. Боль. Кристиан в недоумении замер. Если бы он только знал, только почувствовал сотую долю этой невыносимой боли, что чёрным ураганом буйствовала внутри неё, в самом сердце. Настолько ужасно, что Сатин не устояла на ногах и упала на руки своему возлюбленному. Изо рта побежала алая струйка крови. "Обними меня, - шептала она, - мне холодно". Поэт склонился, и со всей нежностью, которую только мог воспроизвести обхватил тело возлюбленной. "Всё будет хорошо, слышишь? У нас будет дом, и дети будут. Слышишь?" - "Я умираю, Кристиан... Пообещай, что когда-нибудь расскажешь нашу историю". Темнота. Голос обворожительной куртизанки смолк навсегда. Зрители всё ещё оставались на своих местах, хлопали и кричали "браво!" представлению, что так им понравилось. И никто из них даже не догадывался, что происходило за тонкой преградой занавеса. Участники спектакля замерли немые, будто статуи. Лишь плач Кристиана нарушал атмосферу неподвижности. Казалось, слёзы не кончатся никогда, и будет вечно сжимать в своих руках охладевшие ладони Сатин. Хотелось замертво полечь рядом с ней. Одно лишь останавливало: просьба поведать миру историю их любви. Снова слёзы. Настолько горячие и горькие, что думалось, ими можно оживить куртизанку. Абсурд! И вообще, не хотелось говорить о ней "куртизанка". Звучит как оскорбление. Актёры начинали приобретать возможность двигаться и постепенно покидали сцену. Некоторые всё ещё стояли, утирая слёзы и шмыгая носами. Некоторые поспешили уйти как можно скорей. Кристиану было плевать на них. Плевать на весь мир. Да и как мир может существовать без Сатин, без его любимой, нежной, неповторимой Сатин? Сложно сказать. Кто-то опустился на колени рядом. Зидлер. Вид его был совсем неважный: краска с глаз и скул размазалась и поплыла, руки дрожали. Он поцеловал Сатин в лоб и ещё какое-то время сидел рядом, не проронив ни слова. Оно и к лучшему, ведь в таких ситуациях не помогут никакие слова. Опять слёзы. Время ползло, как улитка, а может, наоборот, летело со скоростью падающей звезды. Какая разница? Пришли какие-что люди, чтобы забрать Сатин. Поначалу Кристиан вцепился в неё железной хваткой и кричал, чтобы его оставили в покое, но потом пришло какое-то несвойственное ему равнодушие. Поэт отпустил труп возлюбленной, лишь спросив, когда похорон. Получив ответ он остался сидеть на сцене... * * * Было солнечно. "Так несправедливо по отношению к ней. Природа должна оплакивать её как мы все. Как я", - думал Кристиан во время погребальной процессии. Будто подслушав мысли поэта грозовые тучи начали сгущаться и вскоре закапал дождь. Кристиан стоял у могилы дольше всех. Было желание простоять здесь всю жизнь. Слёзы смешивались с дождевыми каплями, одежда насквозь промокла. Усталость взяла верх, и поэту пришлось уйти. По приходу домой он откупорил бутылку - решил потопить хоть какую-то часть горя в вине. Но Кристиану это не удалось. Захотелось лечь в кровать. Вот он снимает промокшую рубашку, брюки... Стоп! Что это выкатилось из кармана? Нагнувшись он обнаружил недавний подарок любимой - серебряный медальон с её портретом внутри. Как же это он мог забыть об этом подарке, ставшем бесценным?! Кристиан открыл его чтобы взглянуть на лицо своей Сатин. До чего же она прекрасна! Слёзы покатились градом. Одна из них случайно упала на створку медальона, которая была без фотографии. Вроде бы ничего удивительного, но только на ней начали проявляться буквы, и сложили такую надпись...